***
Это просто должна была быть их очередная ролевая игра. Чуя не мог признаться в этом даже себе, но он всегда очень тщательно готовился к каждому сексу с Дазаем, словно от этого зависела его жизнь. В принципе, в какой-то степени это было так, потому что Осаму — существо настолько непредсказуемое и ебанутое на всю голову, что вообще непонятно, что именно он учудит в следующий момент. Разумеется, Накахара гордился тем, что лучше всех знал своего бывшего партнера, а значит, его сложнее было удивить или застать врасплох, хотя шатен нет-нет да умудрялся проворачивать это. По большей части рыжик так тщательно делал это, потому что боялся однажды надоесть горе-суициднику. В конце-то концов, тот пусть теперь и детектив, а значит, враг, но по большей степени прекрасный и безопасный вариант. Тем более, трахаться с ним одно удовольствие, даже несмотря на то, что эта сволочь может куда-нибудь надолго свалить, не предупредив его. Впрочем, Чуя в основном мирился со всеми выбрыками шатена, даже несмотря на то, что иногда совершенно не понимал, почему именно делает это. В конце-то концов, ему куда проще было просто бросить Осаму и найти себе кого-нибудь более спокойного и покладистого. Но нет, Накахара терпел. Даже если он буквально в прямом смысле этого слова кипел от злости, ему достаточно было всего пару раз вмазать по наглой морде, чтобы отпустить эту злость. В основном это было потому, что он представить себе не мог, что ему придется прогнуться под кого-то, кроме Дазая. Он и того к себе с трудом подпустил, хотя и знал его чуть ли не лучше, чем самого себя, а подчиниться какому-нибудь слабаку, которого он к тому же еще и не знает вообще… Ну его нахуй. Лучше уж сразу застрелиться, чтобы не мучиться и не страдать от гордости. Это просто должна была быть их очередная ролевая игра, которая началась со спора. Чуя не знает, кто именно первым предложил эту идею, но, на удивление, она зашла на «ура» обоим. Возможно, потому что они действительно были одним целым, разделяя стремления и желания друг друга. Или, может быть, им наскучила их пресная и сексуальная жизнь, хотя ей могла бы позавидовать и «Камасутра». А может, у них просто настроение было такое игривое, но факт оставался фактом. Это должна была быть их очередная ролевая игра, которую они оба ждали с нетерпением. Чуя потому, что хотел в кои-то веки совершенно точно удивить партнера. Дазай потому, что даже близко не мог догадаться, что именно придумал его чиби, и изводил себя фантазиями об этом. Как бы Осаму не пытался понять, что именно приготовил ему Накахара, он даже близко не подошел к разгадке. И это заводило. Обычно у него прекрасно получается предсказывать абсолютно все, что придумает его очаровательный рыжик, но в этот раз у него даже мыслей по этому поводу нет. Шатен пробует скулить, чтобы остаться в уютной кроватке вместе со своим милым чиби, но тот раздраженно выпихивает его из квартиры, не обращая внимания на его нытье. Как только суицидник понимает, что мафиози не настроен и дальше слушать его вопли, от чего возможность получить по башке чем-то тяжелым значительно возрастает, он быстро ретируется. Кроме того, что ему совершенно не хочется получить очередной удар от напарника, который будет потом сокрушенно вздыхать и виновато смотреть на него (такое состояние Чуи Дазай ненавидел), так еще он очень хотел увидеть удивленные лица своих коллег из ВДА, когда он придет вовремя. Ах, он уверен, что это будет стоить того. И правда, видеть шокированных детективов — это великолепная картина на десять тысяч долларов (Чуиных, потому что своих Дазай и йены не даст). Правда, с куда большим удовольствием Осаму потратил эти деньги на портрет обнаженного Накахары, когда он жестко трахает рыжика на столе или ванне (ах, у того такое милое искаженное удовольствием лицо), но чего нет, того нет. Шляпник на это точно не согласится, а лишаться сегодня секса из-за того, что чиби обиделся, шатен уж точно не планирует. Суицидник работает как никогда эффективно, чем еще больше вводит в ступор своих коллег. На самом деле он мучительно фантазирует о том, что мог придумать его очаровательный рыжик, и от этого у него каменный стояк. Он старается не шевелиться, чтобы не застонать на весь офис от того, что брюки оказались слишком узкими, а молния неприятно давит на возбужденную плоть. Неопределенность волнует его и очень, очень заводит. Очень редко бывает, что Дазая действительно удается удивить, но, судя по довольной ухмылке его малыша, Чуя именно это и планировал сделать. Судя по тому, что у Осаму до сих пор ни одной идеи, у Накахары это прекрасно получается. Шатен уже ждет не дождется, чтобы прийти домой и получить свой заслуженный приз. Суицидник старательно работает, стараясь думать именно об этом, а не о том, что ему подготовил рыжик. Иначе он абсолютно точно сбежит с работы раньше, чем настанет обед, и тем самым испортит сюрприз и игривый настрой мафиози. А это делать нельзя ни в коем случае. Потому что шляпник либо начнет его игнорировать, либо вовсе свалит на месячное задание в другую страну. Прецеденты уже случались, и детектив повторять их совсем не хочет. Дазай вздыхает и сводит ноги, стараясь не обращать внимания на пристальный довольно странный взгляд Рампо. Впрочем, тот будет молчать, если жить хочет. Осаму больше не убивает, но для того, кто угрожает безопасности его Чуи, он сделает исключение. Даже если тот его коллега — убьет не раздумывая. Шатен иногда на полном серьезе думает, что проще посадить своего очаровательного Накахару на цепь или спрятать его от всего мира, как прячет дракон свои сокровища, чтобы тот никогда не смог от него сбежать, хотя он и понимает, что тогда рыжик либо сломается, либо возненавидит его. А такого суициднику не нужно. Он хочет, чтобы тот сам, добровольно, остался с ним, не желая выбираться из его объятий. В конце-то концов, детектив не для этого столько лет медленно и осторожно приручал этого непокорного и свободолюбивого парня, чтобы таким недальновидным поступком все разрушить. Ведь уже достаточно того, что Чуя добровольно соглашается быть пассивом, а не сбегает куда-либо лишь при намеке на это. Дазай подозревает, что это происходит потому, что Накахара ему самому действительно доверяет, даже если не хочет в этом признаваться самому себе. А еще потому, что Осаму еще ни разу не поднял эту тему в оскорбительном ключе. Поэтому шатен и молчит. Все-таки, он и правда слишком долго всеми правдами и неправдами добивался своего партнера, чтобы все так просто просрать из-за своего длинного языка. Ну уж нет, пока Чуя окончательно не станет его, он не успокоится. Кажется, абсолютно все в офисе думают, что в лесу сдохло что-то очень большое, раз Дазай сам (!) без каких-либо напоминаний занимается работой, отчего отчеты заполняются с невероятной скоростью. Несмотря на то, что Осаму витает в облаках и мечтах, его разум все такой же хладнокровный и острый, поэтому заниматься двумя делами одновременно совершенно несложно. Ацуши смотрит на это со священным ужасом. Рампо закатывает глаза и фыркает, прекрасно понимая, откуда растут ноги у этого энтузиазма. Куникида, кажется, несмотря на то, что очень удивлен, готов пустить слезу умиления. Ведь его бесячий напарник сам — САМ — стал заниматься отчетами, насчет которых Доппо капал ему на мозги вот уже несколько недель. Дазаю же на гробовое молчание в офисе и шокированные взгляды плевать совершенно. Ему ни жарко, ни холодно от этого внимания. Он мечтательно прикрывает глаза и думает, что его будет ждать по возвращении домой. Именно поэтому он так усердно трудится, чтобы поскорее покончить со своими делами и получить свой заслуженный рыжий приз. У Чуи очень богатая фантазия, так что… Осаму уже не терпится.***
В квартире темно и тихо. Нигде не горит свет, не витают вкусные запахи, не слышен звон посуды и ругань Чуи. Дазай закрывает дверь на ключ, пытаясь понять, дома ли его партнер. Но в квартире все такие же пустота и безмолвие, и Осаму чувствует нарастающую злость, медленно переходящую в ярость. Он сжимает кулаки до тупой боли в ладонях, где образовались ранки из-за его ногтей. На пол начинают падать капли крови, пачкая паркет и дорогие ботинки, купленные его любовником. Но шатену плевать. Если Мори, не дай Ками-сама, вызвал Накахару на какое-нибудь задание, которое закончится неизвестно когда, обломав им все развлечение, парень его самолично и с огромным удовольствием прикончит. А Портовая мафия останется без Босса. Сам суицидник становиться им не хочет, даже если идея трахать рыжика на этом столе или прижав спиной к огромным окнам, чтобы ощущения были поострее, на диво соблазнительна. Поэтому, Огай, в твоих же интересах не забирать от него его малыша надолго. Едва ли мафия устоит, если останется без такого умного человека, как Мори. — Чууууя… — кричит он, быстро раздеваясь. В груди поселяется глухая тревога, и Дазай чувствует отчаянную необходимость почувствовать Чую в своих руках, чтобы перестать волноваться. Он думает, что давно уже двинулся крышей на своем напарнике, но ему, если честно, совершенно плевать. Главное, чтобы Накахара был только с ним, а остальное совершенно не важно. В квартире все также темно, и он начинает волноваться сильнее, ведь его рыжик не отзывается. Глухая паника поднимается в груди, сворачивая кошкой внизу живота. И, как бы Осаму не пытался убедить себя, что все нормально, он не мог перестать чувствовать эту дикую тревогу. Шатен еще раз зовет напарника, но на этот раз в его голосе слышна паника и страх. К счастью, детектив не успевает нафантазировать самые плохие и страшные варианты, когда получает ответ: — Гостиная. — говорит Чуя. Суицидник не может сдержать коварной улыбки, предвкушая что-то невероятное. Дазай облизывается, ослабляет свой галстук и расстегивает верхнюю пуговицу на своей рубашке, когда он не спеша, растягивая удовольствие, проходит в гостиную. Комната пуста, зато его внимание приковывает большое количество ароматических свечей, которые окутывают ту в тяжелый и удушливый запах роз. От этого у Осаму кружится голова, но он все равно подходит к дивану, думая, что Накахара лежит именно там, скрывшись за спинкой. Но на его удивление, рыжика там нет. Шатен успевает только недоуменно приподнять брови и попытаться оглянуться, как его мгновенно крепко обнимают за талию обеими руками, прижимаясь сзади. — Не шевелись. — звучит строгий приказ. Суицидник тут же покорно замирает, наслаждаясь тем, что к нему сзади прижимается любимое тело. Ему нестерпимо сильно хочется обернуться и заглянуть в родные голубые глаза, после чего впиться жадным поцелуем в любимые губы, но он покорно терпит и не оборачивается. Они оба наслаждаются ситуацией, когда Чуя берет контроль на себя, и никто из них не хочет лишать себя этого удовольствия. — Надо же… Я еще почти ничего не сделал, а ты уже так возбужден… Детектив не может сдержать громкого стона, когда тонкая ладошка ложится сверху его члена, а потом он толкает бедра вперед, потому что ему нестерпимо сильно хочется, чтобы тот сжал руку, крепко обхватывая его. — Чу… — снова срывается на стон Дазай, когда Чуя, не торопясь, делает это, начиная медленно поглаживать член сквозь ткань брюк. Тело Осаму бьет крупной дрожью, ведь с каждым мгновением ему все сильнее хочется развернуться и сгрести Накахару в крепкие объятия, чтобы аж кости хрустнули, изо всех сил вжимая в себя. Но он продолжает покорно стоять, обессмыслившим взглядом смотря в стену и чувствуя возбуждающие прикосновения рыжика, который аккуратно водит по его возбужденному органу, а потом сжимает, чтобы не дать кончить. Наконец, на третий раз, шатен не выдерживает, разворачивается и пытается поймать своего чиби в объятия. Но тот ускользает, а потом сильно толкает суицидника назад. Тот успевает только ойкнуть, когда шлепается задницей на диван. Хочет что-то сказать, но беспомощно замирает, когда мафиози седлает его бедра. Он тут же обнимает его за талию и прижимает к себе, и только после этого может рассмотреть в полумраке все детали, от вида каждой из которых его дыхание замирает, а член становится все тверже. Он просто беспомощно замирает, чувствуя себя так, будто его насквозь пронзила молния. — Хм… Значит, я не ошибся, когда был уверен, что ты на меня такого фетишируешь. — довольно улыбается Чуя, выглядя полностью уверенным, но немного стыдливый румянец показывает, что тот немного сомневался. Дазай не может ответить. Кроме того, что его рот полностью пересыхает в одно мгновение, так что нельзя произнести и слова, в его разуме совершенно пусто, что для него не свойственно совершенно. Впрочем, не сказать, что Осаму против. Этот вид превосходен. Честно говоря, этот вид совсем не то, что он ожидал от своего любовника, даже если он несколько раз фантазировал и дрочил на эти фантазии. В конце-то концов, Накахара был слишком гордым, чтобы идти у него на поводу. А тут… так внезапно… — Ты решил сделать мне подарок, маленький котик? Чуя расслабленно восседает на его бедрах. На нем его полный мафиозный костюм, но нет ни пиджака, ни жилетки. На нем только узкие черные брюки, облегающие стройные ноги, и белая рубашка, на которой ремни портупеи смотрятся еще более горячо. Чокер кажется похожим на его обычный, но посреди черной кожи золотистая бляшка в виде сердечка с прикрепленным к ней колокольчиком. На босых стопах туфли на невероятно высокой шпильке на платформе. Противной шляпы, так портящей его утонченный образ, в этот раз нет. Но больше всего внимание привлекают дергающиеся рыжие кошачьи ушки в волосах (кажется, он понимает, почему шляпы нет). А еще игривый рыжий хвостик с бантиком на конце, который в данный момент обвивал одну тонкую ножку в брюках и поглаживал ее, явно поддразнивая Дазая. Осаму хочет упасть на колени и молиться любому существу на свете, даже Арахабаки — особенно Арахабаки — за то, что он сейчас видит перед собой. Он хочет упасть на колени и молиться, но в место этого он бросается вперед и под удивленный ох сильно обнимает Чую и как можно крепче притискивает его к себе, мечтая навсегда слиться с ним в одно целое и больше никогда не разлучаться. Он не может не покусывать его за рыжее дергающееся кошачье ушко и не теребить рукой тонкий пушистый хвост, потихоньку подбираясь к основанию. Когда начинает оглаживать его, хрупкое тельце бьет мелкая дрожь, а из горла Накахары вырывается мяукающий стон. Дазай мечтательно вздыхает. Остаться вместе навсегда… Пожалуй, это его единственное желание, которое он будет испытывать всегда и везде, несмотря ни на что. — Тебе понравился мой сюрприз, Осаму? — спрашивает рыжик, прижимаясь к нему поближе и с довольным вздохом прислоняясь ухом к его груди, чтобы слушать бешеное сердцебиение. Кажется, тот действительно в восторге от его задумки. И, будто добавляя эффекта, он сладко мяукает, потираясь всем телом о тело шатена, чувствуя, каким каменно возбужденным тот был. — Н-няу… — Конечно, котик. — суицидник слышит, как чуждо и хрипло звучит его голос, но ничего не может с этим поделать. Да и не хочет, если честно. Игривый рыжий хвост устраивается между его ног, поддразнивая член сквозь ткань штанов. Детектив судорожно выдыхает, стонет, кусая губы, и отчаянно старается сдержаться, чтобы не сорваться и не опрокинуть мафиози прямо сейчас, жестко врываясь в его тело. Шатен играется с основанием хвоста Чуи, то и дело сжимая руками ягодицы и вырывая из его груди стонущие и мяукающие звуки. — Черт, Чу… Ты такой… такой великолепный! Он видит, каким ярким блеском в этот момент сияют голубые глаза. Он думает, что весь мир положит к ногам Накахары, если это сделает его счастливым, чтобы он улыбался так только ему. — Тогда… У меня будет еще один сюрприз. — покрытые легким блеском губы рыжика расплываются в широкой улыбке. Дазай внимательно следит за тем, как тот грациозно поднимается с его колен, демонстрируя себя со всех сторон и самой лучшей стороны. А потом мафиози также опускается на колени, облизывая губы и расстегивая ему ширинку. Осаму судорожно вздыхает, откинувшись на спинку дивана, впиваясь зубами в нижнюю губу, чтобы не застонать от ожидания. Рот шатена приоткрывается в беспомощном стоне, а руки до побелевших костяшек впиваются в диванную подушку, чтобы не сомкнуться на рыжих кудрях, когда губы Чуи в нежном поцелуе касаются его головки. Шатен думает, что ему хотелось бы ускорить движения Накахары, но он терпит. Эта мука настолько сладка и приятна, что ее совершенно не хочется прерывать. Суицидник комкает в руках подушку с такой силой, что почти вспарывает ее, но сейчас ему не до этого. Он корчится от удовольствия, когда рыжик вылизывает его член и посасывает головку с такой самозабвенностью, будто ребенок сосет леденец, но старается не двигаться слишком сильно. Однако, видимо, он слишком сильно извивается, раз мафиози кладет ему руки на бедра, удерживая их на одном месте и мешая ими двигать. Детектив не может не восхищаться своим партнером. Чуя выглядит невероятно невинно, даже если занимается отнюдь не невинными делами. Его припухшие алые губы обернуты вокруг члена, что заставляет Дазая стонать от этого вида. Он может видеть на голубых глазах слезки, а потом Накахара закрывает их с тихим стоном, от чего по телу Осаму прокатывается дрожь. Рыжие реснички невинно подрагивают, а в уголках глаз по-прежнему стоят драгоценные бусинки слез. Шатену хочется наклониться и слизать их, но его тело слишком непослушно, чтобы он мог это сделать. Суицидник в очередной раз выгибается в стоне, когда мафиози расслабляет горло и глотает его член, а потом стонет, словно распробовал на вкус. Во рту у его любовника слишком жарко, и детектив совершенно точно к этому не готов. Дазай чувствует, что осталось совсем немного времени до оргазма. Тут же он все-таки отпускает подушку, берет Чую за волосы и заставляет его отпустить свой член. Он не хочет кончить так. Накахара выглядит слишком невинно и одновременно порочно в этом наряде, с этой обувью, с кошачьими ушками и хвостиком, покрасневшими щеками и лихорадочным румянцем. Он хочет заставить рыжика кончить первым, поэтому резко вздергивает охнувшего мафиози на ноги и снова заставляет оседлать свои бедра. Теперь, когда приятная теплая тяжесть снова находится на нем, а их эрекции соприкасаются и трутся друг о друга, Осаму чувствует себя абсолютно цельным. Пожалуй, только ради этого он готов жить еще десятки лет, если его чиби всегда будет с ним. — Знаешь, что еще я подготовил, а, Осаму? — вдруг говорит Чуя, сильно прижимаясь своим миниатюрным телом к его, чтобы коснуться губами мочки уха и слегка прикусить ее, пососав. Дазаю кажется, что он сейчас не выдержит, и просто отдерет его до такой степени, что этот змей-искуситель еще месяц точно ходить не сможет. Но надо сдерживаться, потому что иначе веселье прекратится прямо тут. Ведь Накахара, в конце-то концов, очень обидчивый. — М? — шатен тянет вроде бы не заинтересованно, хотя его руки уже во всю тискают ягодицы, оставляя на нежной коже покраснения, которые позже станут синяками, и то и дело поддразнивая мечущийся из стороны в сторону хвостик, который явно уже и не знал, что делать и куда ему деться. — Что ты хочешь сказать, мой маленький котик? — А я ведь заранее подготовил себя, О-са-му… — жарко выдыхает ему на ухо рыжик, и детектив отчаянно матерится, стараясь сдержаться. Но его пальцы будто бы сами проникают под ткань штанов, нащупывая тонкие кружевные трусики, а потом проникают и под них, касаясь пальцем ложбинки между ягодицами и проникая туда. Там и правда все уже растянуто и мокро от смазки. И это последний рычаг, после которого терпение Дазая летит в тартарары. Рыжик только и успевает, что возмущенно ойкнуть от удивления, когда его снова поднимают на ноги, мгновенно сдирая штаны. С такой скоростью, что он радуется, что те Осаму не порвал на клочки. Он пытается сопротивляться, когда шатен подтаскивает его к окну, толкая грудью на подоконник, но быстро сдается. Ноги на высоких каблуках подрагивают, так что такая опора очень даже кстати, а еще против воли мафиози радуется какой он миниатюрный по сравнению с партнером, ведь даже на платформе и каблуках он не достает ему макушкой даже до середины головы. — Хей! — Чуя взвизгивает, когда детектив, не сдержавшись, сильно кусает его за ягодицу, явно собираясь оставить собственнический след. Дазай играется с кромкой его трусиков, поддразнивая и заставляя раздвинуть ноги шире. Накахара возмущенно оглядывается через плечо, когда Осаму даже не подумал стягивать с него трусики, а лишь отвел их в сторону. Спустя мгновение рыжик громко застонал, когда шатен оттянул в стороны его ягодицы вместе с трусами и коснулся языком колечка мышц, толкая его туда. Накахара открыто стонет и выгибается, ощущая, как внизу живота стремительно разгорается пожар, а перед закрытыми веками вспыхивают цветные фейерверки удовольствия. Твою мать! То, что творит Дазай своим языком, просто незаконно. Незаконно… Он кончает, не продержавшись и пяти минут, мяукая, крича от огромного удовольствия и слабо царапая подоконник. Если бы не то, что Осаму поддерживал его бедра и он не опирался грудью и руками на подоконник, он бы точно упал, потому что дрожащие от удовольствия ноги точно бы подогнулись. Чуя не успевает даже отойти от оргазма, как уже истошно кричит и мяукает от нового грубого вторжения, но на этот раз члена шатена. Суицидник, не сдерживаясь, сразу же начинает вколачиваться в Чую, сильно, до синяков, стискивая его бедра, отчаянно сдерживаясь, чтобы не тяпнуть за игривый рыжий хвостик, который щекочет его грудь, то и дело задевая соски. Детектив нетерпеливо рыкает, перехватывая тонкие руки за запястья, ускоряя толчки. У Накахары закатываются глаза, отчего он после почти безвольно пускает слюни, ощущая невероятное удовольствие, которое волной накрывает его с головой. Он будто просыпается и кричит, снова кончая. Это много. Слишком много, и он не знает, как с этим справится. — Тебе нравится, мой маленький котик? — слышится довольный голос Дазая, и рыжик не может не кивнуть, чуть не плача от того, что тот творит с ним. Он чувствует как сильные пальцы касаются чокера на его шее и чуть тянут за бляшку, слегка придушивая. Чуя выгибается и снова мяукает, с трудом удерживаясь на дрожащих ногах, которые просто подгибаются. Рука Осаму сильно обнимает его за талию, сильнее толкая грудью на подоконник и не давая упасть. Между ног все нестерпимо пылает, а лицо давно уже горит лихорадочным румянцем. Накахара чувствует, как шатен особенно сильно двигается в нем и кончает, заполняя его изнутри горячей вязкой спермой. Рыжик со стоном цепляется за подоконник, пытаясь удержаться и не упасть, удовлетворенный по самое не могу. Он лениво стонет, когда чувствует, как суицидник вылизывает его задницу, но не сопротивляется, потому что у него уже нет никаких сил. Его обвивают теплые сильные руки и прижимают к себе, отчего мафиози чуть не стонет от восторга, прижимаясь как можно ближе к партнеру и требуя поднять себя на ручки. Вдруг он замирает, чувствуя нечто странное, и недоверчиво опускает взгляд, чтобы увидеть, как совершенно твердый член детектива упирается ему в бедро. — Ты чудовище! — капризно заявляет он, стараясь уйти в сторону и добраться до кровати, чтобы накрыться одеялом и спрятаться в домик. Разумеется, у него ничего не получается, потому что Дазай не собирался отпускать его. — Чудовище. — охотно соглашается Осаму, снова толкая того грудью на подоконник и со шлепком сильно толкаясь в него, отчего тот снова выгнулся и мяукнул, охотно поворачивая голову и отвечая на поцелуй. — Вот только есть одно «но». Чтобы ты там не говорил, маленький котик, я не вижу, чтобы ты особенно сопротивлялся. Чуя согласно стонет, довольно вздыхая и царапая подоконник и собственную руку на каждый толчок. В конце-то концов, он действительно наслаждается всем, что придумает шатен.