***
Чуя был великолепным детективом. И как любой великолепный детектив, у него был целый огромный список всех дел, расследования которых он довел до конца. Возможно, он мог показаться кому-то слишком самодовольным, хвастаясь этим, но разве люди не любят рассказывать о том, что у них лучше всего получается? У него, например, лучше всего получается раскрывать различные убийства и кражи. Все-таки, не зря же его называли великолепным детективом. Накахара никогда не был чересчур гордым и самодовольным, но даже он не мог отрицать, что является чуть ли не лучшим в своем деле. Особенную гордость вызывало то, что он был лучше всех альф и бет, даже если сам являлся всего лишь омегой. Он был действительно самым лучшим в своем деле, и это была реальная причина гордиться собой. По крайней мере, рыжик гордился. Единственным черным пятном в его безупречной, как алмаз, карьере, чья белизна могла поспорить с белизной иных ангельских крыльев, был Маска. Ну, или Неуловимая тень или Ювелир, как еще называли этого неуловимого вора. Тот не зря носил такое прозвище, потому что почти за четырехлетнюю воровскую карьеру этого человека, его ни разу не получалось поймать. Он только и делал, что издевался над полицейскими, детективами и всеми людьми, которые пытались поймать Маску с его командой преступников. И это очень сильно било по самолюбию абсолютно всех. Ведь его не то что поймать не могли! У полиции даже толком подозреваемых не было (а это уже показатель)! Наверное, Маска действительно был чертовски гениален. Ну, или он продал свою душу Дьяволу за свои удачу и неуловимость, но Чуя, если честно, в это не верил. Было бы слишком низко подобной мистикой оправдывать собственные промахи. Хотя, если честно, иногда это очень сильно хотелось сделать, ведь этот гребаный Маска и правда был неуловимым. Хоть правда верь в то, что он заложил свою душу темным силам. Чуя раздраженно вздыхает и барабанит пальцами по столу, прихлебывая чай. Чертов Ювелир! Никто не знал, чья именно личность скрывается под этой маской, поэтому вору и удавалось избегать ареста. А невероятная удачливость и ловкость с грацией окончательно решали все отнюдь не в пользу бравых полицейских. И даже Чуя с его великолепной физической подготовкой, скоростью, ловкостью и гибкостью не мог угнаться за этим вором. Маска действительно раздражал. Даже жаль, что никто не знает, что у него скрывается под ней. Вернее, немного не так. Об его настоящей личности не знала только полиция, а вот сам великолепный детектив, Чуя, знал, чья личность скрывалась под ней. И именно поэтому о его настоящем имени никто не знал. Как Накахара вообще мог кому-нибудь рассказать про того, кто скрывает свою личность под Маской? Как он мог сказать, что на самом деле под маской Ювелира скрывался его жених? Как он мог рассказать про это? Рыжик ведь действительно любил этого мудака даже несмотря на то, что шатен сделал и продолжал делать. Любил глупо и, наверное, совершенно безответно. Любил Маску. Любил того, кому его любовь совершенно точно не сдалась. Любил отчаянно и безнадежно того человека, который растоптал его сердце и робкие ростки доверия к тому, кого омега впервые в своей жизни действительно умудрился полюбить всем сердцем. Осаму Дазай и Маска — один человек. Осаму Дазай его никогда не любил, пусть и пытался доказать обратное (он правда верил, что Чуя его поймет и простит?). Ведь шатен — неуловимый вор, которому плевать на все, кроме очередных драгоценностей. И уж точно никакого дела нет до искренне влюбленного в него детектива, который его правда любил. Любил, чтобы в итоге обнаружить, что его сердце просто выкинули и растоптали, как никому ненужный мусор. Что его просто использовали для облегчения проникновения к сокровищам. Чуя совершенно точно знал, что этот заносчивый ублюдок является тем самым безупречным вором Маской! Вот только никому сказать не мог. Не мог и не хотел. И не сказал бы, даже если это значило, что его карьера детектива на этом завершена. Он все еще любил его. Любил даже несмотря на то, что Дазай сделал. Иногда самому себе Чуя напоминал глупого ребенка, которого обманул взрослый, который сразу же про это забыл, а ребенок помнит. Помнит уже несколько месяцев. Помнит даже спустя долгие недели и месяцы.***
Дазай Осаму — его хороший друг (в прошлом), до недавнего времени его парень (теперь тоже в прошлом) и жених (тоже самое). Дазай был достаточно известным журналистом одной популярной газетенки, который охотился за сенсациями по поводу Ювелира. По крайней мере, именно так сказал Чуе этот высокий и безумно красивый альфа, когда выловил его в толпе и представился. По началу Накахара относился к нему достаточно настороженно. И не столько, потому что подозревал, сколько потому, что посторонний человек, да и к тому же журналист, на местах расследований… К тому же альфа, который сразу же стал за ним ухаживать, будто его не отпугивают его привычки и поведение. Однако, со временем они нашли общий язык. Они действительно подружились и очень долго общались. А потом… ему самому до сих пор стыдно. Рыжик с ним даже встречаться начал, делясь совершенно всеми своими планами по поводу поимки Маски. Ему казалось, что тот прекрасно понимает его, потому что внимательно выслушивал, даже когда безумно хотел спать. Омега считал, что у них — полнейшая идиллия, особенно когда шатен сделал ему предложение и поставил свою метку. Да, Чуя влюбился. Влюбился, как придурок и подросток, и признает это. Был слепым, как новорожденный котенок, и совершенно не замечал странное поведение возлюбленного и того, что тот часто исчезает или не берет трубку. Причем, исчезал тогда, когда активировался Маска. Не замечал, витая в облаках из-за своей влюбленности. Не замечал… Вернее, не хотел замечать. Подозревал, но надеялся, что ошибался. Поэтому-то и гонялся за Маской. Сначала только из-за уязвленной гордости, а потом… А потом, чтобы доказать, что Маска и его любимый Осаму Дазай — два совершенно разных человека. Чтобы доказать, что Осаму Дазай — простой парень, который искренне любит его, Накахару. Любит, а не обманывает, пользуясь его доверием и влюбленностью. Разве рыжик не заслуживает просто быть счастливым? Омега искренне хотел доказать в первую очередь именно самому себе, что его действительно любят, а не просто используют. Для него это было тогда таким важным… Сейчас же он думает, что лучше бы не упорствовал. Может быть, иллюзия их счастливой жизни, где оба человека находятся на одной стороне и не скрывают что-то столь важное от другого, просуществовала бы гораздо дольше. Дазай Осаму — его любимый человек. И он просто воспользовался им. Чуя… Чуя просто был слишком наивным и влюбленным, чтобы замечать несостыковки в поведении своего парня и жениха. Чуя ему просто слишком верил. Чуя просто не мог поверить, что любимый человек может оказаться предателем. Чуя просто не мог поверить, что любимый человек просто воспользовался им для достижения своих каких-то наверняка великих и великолепных, как все его кражи, деяний. Чуя просто узнал о своей беременности и, черт возьми, тогда так радовался этому… Он тщательно готовил сюрприз своему будущему мужу, мучительно раздумывая, как именно преподнести эту новость Дазаю. Он был так счастлив и совершенно не думал о чем-то плохом, сосредоточившись, как и любая омега, на своем состоянии, но в итоге… Чуя был уничтожен. Он помнит, как его мир просто разлетелся на куски, когда он внезапно все сопоставил и сложил все детали, как простую головоломку, которая после открыла его взгляду всю неприглядную и ужасную картину. Он застал Дазая забирающимся в его комнату через окно в этой маске, в костюме и с украденными драгоценностями. Он помнит, что тогда от шока у него из рук на пол выпал тест на беременность с двумя полосками, который он хотел показать Осаму. Накахара просто застыл, побледнев, и пустыми глазами смотрел прямо на шатена, который явно не ожидал, что он придет с работы пораньше. Он видел, каким испуганным стал взгляд альфы, когда тот понял, что его омега про все узнал. Наверное, Накахара должен был нашпиговать его свинцом, двинуть в челюсть за обман или сдать вора стражам порядка. Должен был, но на самом деле просто не мог пошевелиться. Помертвевшим взглядом просто непозволительно долго сверлил испуганные карие глаза своего… уже бывшего жениха и не мог поверить, что вот так вот все закончится. Все сейчас закончится не из-за обид или измен, а из-за того, что его парень — Маска, на которую рыжик охотится. Так долго не замечать совершенно очевидного. А ведь были сигналы, которые Накахара просто проигнорировал, потому что был влюблен, как не знаю кто. Чуя облажался. Чуя реально облажался. И как детектив, и как человек. А ведь он считал себя очень прозорливым человеком. Но, видимо, любовь действительно слишком сильно затуманила ему все мозги. А беременность все окончательно довела до своего логического завершения. — Значит… ты все-таки использовал меня все это время? — помертвевшим голосом спросил Накахара, медленно опустившись на кровать. Он зябко кутается в одеяло на ней и шарахается в сторону, когда Дазай пытается подойти поближе и обнять его. Согреть. Осаму, видя это, горько замирает и горбит плечи, опустив глаза в пол. Ему хочется обнять рыжика и прижать его к себе, но он знает, что не имеет права. Больше не имеет. Но тем не менее он не может не попробовать. Хотя бы попытаться. — Чуя… Ты… прости меня. — тихо просит шатен, грустно и отчаянно. Заглядывает в глубь голубых глаз, пытаясь обнаружить хоть каплю тепла к себе. Но не видит ничего кроме жуткой боли, отчаяния и равнодушия. Хладнокровие все-таки изменяет Дазаю и тот крепко хватает Чую за руку, дергая на себя и обнимая. Он начинает покрывать его лицо поцелуями, горячечно шепча, как в бреду. — Прости… Прости… Пожалуйста, прости меня… Чуя… прошу…. Накахара не сопротивляется его объятиям, но и не отвечает на них. Он просто стоит на месте, чувствуя горечь и грусть в груди. Он никак не реагирует, а внутри просто замерзает. Он чувствует, как его мир просто рушится, не оставляя после ничего. — У… Уходи. — тихо шепчет рыжик, все-таки вырываясь и зябко обхватывая себя за плечи. — Чуя… — просит альфа, заглядывая в голубые глаза. — Уходи, Дазай. — омега делает все, чтобы его голос не дрожал. Он не может показать свою слабость. — Чуя, я… — Если ты не уйдешь, это сделаю я. — детектив прикрывает глаза и сжимает кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Окно хлопает, и Чуя открывает глаза. Перед ним абсолютно пусто, будто Осаму никогда и не было. Но самое показательное другое: драгоценностей нет, а значит, шатен и правда связался с Накахарой только ради них. Рыжик оседает на пол и сворачивается в клубок, плача. Его сердце разбито.***
— Вы уверены, Чуя-сан? — взволнованно спрашивает Акутагава, наблюдая за тем, как Накахара складывает свои вещи. Рыжик замирает, внимательно смотря на своего подчиненного, и устало вздыхает. Он понимает, что Рюноске действительно волнуется за него, ведь они уже достаточно долго работают вместе. — Да, Аку. — мягко улыбается ему омега, показывая на свой немного округлившийся живот. У него пока четвертый месяц, но живот уже начал расти. — Мне действительно стоит уехать. Кроме того, что мне нужна помощь Ане-сан, есть еще несколько причин, почему именно я не могу остаться в городе. Брюнет хмурится и кивает, смотря на своего начальника. Он прекрасно понимал, что Чуя не может продолжить работать по своей специальности. Это слишком опасно, ведь полевую работу никто не отменял, а Акутагава не может взять на себя абсолютно все. Да и врагов у Накахары много. А уж вспоминать про жениха Чуи-сана Рюноске не хочется совершенно. — Но, может быть, вы останетесь? — просит парень, но рыжик с виноватой улыбкой качает головой: — Я не могу. Мне нужна более спокойная жизнь. Ты же знаешь, чем закончилось мое последнее задание. Оба горько улыбаются, вспоминая про то, что у омеги из-за перенапряжения организма и нервов, так как он слишком сильно нагружал себя работой, почти случился выкидыш. К счастью, врачи это предотвратили, но тем не менее. Чуя не мог снова рисковать. Он уже слишком сильно любил своих детей, поэтому не мог продолжить работать. А сидеть на шее у Рюноске и Гин он уж точно не собирался. — Я понял. Тогда берегите себя, Чуя-сан! — кивает Акутагава, внимательно смотря на Накахару. Тот улыбается, окончательно запаковывая свой чемодан. — Я… я же смогу к вам приехать? — Конечно сможешь! — улыбается рыжик, позволяя брюнету подхватить свой чемодан. — У тебя есть мой адрес и номер телефона. Если что, звони и приезжай, Аку. — Спасибо, Чуя-сан. — степенно кивает парень, смотря, как омега забирается в машину, чтобы поехать на вокзал. — Я обязательно позвоню вам. — Конечно. — улыбается тот, усаживаясь в такси. Чуе кажется, что он видит на углу Дазая, который внимательно смотрит на него, но, когда он моргает, все исчезает. Накахара раздраженно вздыхает и горько кривит губы. Вот еще одна причина, почему он уезжает. Если он останется, то в этом городе ему все будет напоминать о его бывшем женихе. Он махает на прощание и делает вид, что у него совсем не болит сердце, когда он уезжает.***
Чуя сошел с поезда раньше на две станции, потому что знал, что тут его будет встречать соседский парень Тачихара, который был сыном местного фермера. Они хорошо дружили, когда были детьми. Он правда благодарен Мичидзу, ведь Накахара буквально извелся от плохого предчувствия и просто не мог оставаться в поезде. На железнодорожной станции он звонит Ане-сан и сообщается, что Тачи его забрал. Та говорит, что обязательно приготовит ему много вкусного, когда он вернется. Рыжик искренне благодарит ее. Следующие четыре часа он едет до дома на автомобиле Тачихары, пока тот рассказывает ему последние новости. Их не слишком и много, потому что их городок настолько маленький и тихий, что тут из достопримечательностей — только колхозное поле с кукурузой и пшеницей, где медленно перебирается старенький комбайн, который держится на честном слове, да часы на главной площади, чьи фигурки сделаны из простой бронзы, но так искусно, что залюбуешься. Если бы омега приехал на поезде, было бы быстрее четырех часов — он добрался всего бы за час, но он просто не мог оставаться в поезде. Ни минуты не смог бы просидеть. Детектив никогда не был мнительным, но после того, как забеременел, его паранойя стала развиваться просто стремительно. Он не мог потерять своих малышей. — А ты похорошел и расцвел, Чуя-кун. — улыбается Мичидзу, который уже три года как счастливо женат на Хигучи, и у них есть маленькая дочка. — Спасибо. — Накахара расслабляется, только сейчас понимая, как именно был напряжен. — Как у вас? — Сына ждем. — с гордостью говорит тот, мечтательно улыбаясь. — Я хочу назвать его Акира, но Хигу злится. — Почему? — Хочет выбрать другое имя. — скуксился мужчина, а потом интересуется. — А у тебя как там в городе? — Шумно. — пожимает плечами рыжик, машинально глядя себя по животу. Для пинания еще слишком рано, но он все равно то и дело ждет, что маленькая ручка или ножка зарядит ему по животу или органам. — Ты замужем? — взгляд Тачихары горит от любопытства, но омега лишь качает головой. Мужчина хмурится, зацепляясь взглядом за шею, где виден край метки. — Не переживай. Все вместе воспитаем. — А я и не переживаю. — улыбается детектив, щуря глаза. — Сейчас я волнуюсь только о том, сильно ли меня будет перекармливать Ане-сан. — О, ты прав. — Мичидзу смеется. — Насчет этого действительно стоит волноваться. Впрочем, не забывай еще про мою Хигу и моих бабушек. Даже если ты не захочешь, тебя все равно накормят. Дальнейший путь проходят в дружеской атмосфере, воспоминаниях, веселых шутках и шутливых угрозах. Когда Чуя приезжает домой, то его встречает Кое, крепко обнимая. Накахара обнимает ее в ответ, втягивая знакомый успокаивающий запах спелой вишни. Они действительно счастливы встретиться спустя долгие годы. Уже вечером, когда рыжик успел принять в ванну, надеть пушистые носки и закутаться в теплый плед, потягивая горячий шоколад, по телевизору передали, что поезд, на котором он ехал и с которого так скоро сошел, потерпел крушение. Многие люди умерли, а остальные ранены и доставлены в больницу. Предполагается, что это был теракт. Озаки всхлипывает и обнимает брата, благодаря за то, что у него такая острая интуиция. Омега просто заторможенно моргает, наконец-то понимая, что пока все закончилось. Он ставит кружку шоколада на стол и тут же же вырубается, засыпая.***
— Ох… Твою же ж! — стонет Чуя, чувствуя внушительный толчок по почкам. Вскоре ему сделали еще один, но в этот раз по самому животу. — Вы в порядке, Чуя-сан? — слышится взволнованный голос Акутагавы. Накахара смеется, но после смех сменяется стоном: — Ну, насколько я могу… ебать! — кривится. — Поверить не могу, что раньше хотел, чтобы они поскорее начали пинаться. — Ну, если они так активно делают это, значит они здоровы, верно? Вы должны радоваться. — говорит Рюноске, и рыжик не может не соглашаться: — Ага… — он вздыхает и кривится. — Но я не думал, что они захотят отбить мне все мои внутренние органы. — У них будет ваш характер, Чуя-сан. — голос брюнета звучит с настоящей гордостью. — У них будет моя сила и моя драчливость. — недовольно бубнит омега, снова морщась от толчков. Да когда же они перестанут его пинать?! Он им что, надувная груша?! — А невыносимый характер у них явно от… — он запнулся, но докончил. — Явно от Дазая. — Вам виднее, Чуя-сан. — не стал спорить Акутагава, а потом начал рассказывать о том, что в последнее время от неуловимого вора Маски вообще следа не осталось. И все кражи полностью прекратились, будто по волшебству. Зато теперь в полицейские участки подкидывают преступников, которые замешаны в терроризме, убийствах и изнасилованиях. Все эти преступники обычно так напуганы, что сразу же во всем признаются, боясь, что их не посадят и выпустят. — Видимо, в городе появился какой-то преступник, который специализируется на других преступниках. Мне вас не хватает, Чуя-сан. — Хей, не смей сдавать! — возмущается тот. — Ты со всем справишься! Тебе просто надо быть более внимательным. — Вы всегда так говорите, Чуя-сан. — в голосе Рюноске слышится благодарность. — Потому что это правда. Ты слишком не уверен в себе. — качает головой Чуя и снова ойкает, когда дети его пинают в очередной раз. А потом меняет тему. — Лучше расскажи, как твои отношения с этим парнем… как его? Ацуши? — Ну… — брюнет запинается, а потом вздыхает. — Вроде бы все хорошо, но… Я не уверен, что готов к отношениям. Да и он, кажется, тоже сомневается. — Тебе не нужно спешить, Аку! — фыркает Накахара, машинально поглаживая свой живот. — Тебе всего двадцать. Еще успеешь. — Да, вы всегда так говорите. — чуть улыбается он. — Это правда. К тому же, я поддержу тебя в любом случае! Если ты являешься лучшим помощником и сейчас лучшим детективом, почему ты думаешь, что что-то испортишь в ваших отношениях? — улыбается рыжик. — Вам просто надо хорошо поговорить. Доверие — это основа всего. — Вы правы, Чуя-сан. — судя по голосу, Акутагава улыбается. Вдруг в трубке слышен хлопок двери и взволнованный голос, в котором омега не без труда узнает голос Накаджимы — парня Рюноске. — До свидания, Чуя-сан. — До свидания. — говорит он уже выключенной трубке. Чуя ложится на бок и сворачивается клубком, принимая наиболее комфортную и удобную позу, после чего пытается заснуть. Ему кажется, что это будет не просто сделать, но в итоге он засыпает довольно быстро. Ему снятся теплые объятия и знакомый успокаивающий запах дождя и травы. Привычные уже пинки детей чувствуются умиротворяюще.***
Чуя отпивает чай из кружки, скрещивая ноги под собой, и прикрывает глаза, хмурясь. Его живот уже настолько круглый и большой, что без посторонней помощи ему трудно даже ходить. Да и надевать обувь не легче, так что маленькой Кеке и Ае приходится постоянно присутствовать рядом, чтобы помогать ему. Обе девочки в восторге от этого и несут свои обязанности с настоящей радостью, что Накахара не понимает. Разве не веселее было бы поиграть на улице, а не сидеть неподалеку от беременного рыжика, готовясь сорваться по первой просьбе? К счастью, сейчас девочки сидят на кухне и, судя по запахам, что-то готовят. Омега вздрогнул, когда в живот снова пнули. В последние дни дети были очень беспокойными и активными, так что Чуя вполне закономерно подозревал, что скоро будут роды. Об этом думала и Кое, потому что пообещала вернуться как можно раньше. Со стороны окна раздается шум. Чуя вздрагивает, когда створка окна хлопает. Он качает головой и тяжело вздыхает, прикрывая глаза: — А я думал, что ты оставил меня, Дазай. — Я не мог бросить своего чиби. — слышится хриплое от окна, и Накахара все-таки поворачивает голову, с замешательством замечая огромную волну нежности и любви, когда карие глаза смотрят на него с этим животом. Он не знает, как на это реагировать, и поэтому в защитном жесте обнимает его, чтобы, в случае чего, прикрыть своих детей. — Разве ты уже не добился того, чего хотел? — спрашивает настороженно, но без укуса. Осаму с радостью замечает, что его рыжик настроен более-менее благодушно. — Нет. Ведь я хочу получить лучшую драгоценность в мире. — шатен мотает головой, облизывая губы, и подходит к омеге, опускаясь на колени рядом и прислоняя ухо к животу. Его приветствует мощный пинок, и Чуя впервые доволен тем, что его дети так сильно пинаются. — Это… мои? — Это — мои. — рыкает Накахара, но не сопротивляется, когда альфа гладит его по животу и целует кожу, немного щекоча. — Наши. — говорит вор, не споря. Рыжик замечает, что под глазами Дазая большие черные круги, как будто он долго не спал. Он сильно исхудал, а его скулы заострились. Неужели этот идиот еще и не ел ничего толком? Обычно бесстыжие карие глаза смотрят слишком устало и слишком серьезно. Детективу хочется возразить и оттолкнуть Осаму, но он не делает это. Лишь уже привычно зарывается в каштановые лохмы пальцами, пока альфа с довольным вздохом утыкается ему в живот. — И что теперь? — тихо спрашивает омега, хмурясь. — Теперь я украду свою самую ценную драгоценность. — довольно урчит шатен, потираясь щекой о тугой живот. Заглядывает в голубые глаза, которые горят замешательством, и нежно улыбается, переплетая их пальцы, чтобы прижаться к животу в очередном поцелуе. — И свои маленькие драгоценности поменьше. — Дазай! — вспыхивает тот, огревая того по голове. — Зачем ты тут? — Я только что это сказал тебе. — Дазай довольно усмехается, получая очередные толчки: дети ему то ли рады, то ли ненавидят. По крайней мере, пинаться они стали гораздо активнее. — Я и так слишком много времени пропустил, чтобы еще больше задерживаться. — Дазай… — Я уже купил нам небольшой теплый домик с красивым садом, качелями во дворе и кучей спален. — Дазай… — Я купил тебе кольцо, так что тебе осталось только принять его, чиби. — Дазай! — все-таки не выдерживает Чуя и рявкает, пытаясь вырваться, но сильные руки не пускают. — Чего тебе надо? Я больше не препятствую тебе. Твои руки развязаны. — Неужели ты так глуп, Чу? — вскидывает брови Осаму, заставляя Накахару вспыхнуть от ярости. — Если кто-то тут и глуп, то это ты! Неужели ты думаешь, что все так просто?! — рычит рыжик и тут же зависает, пронзенные этим трепетным и нежным взглядом. Он не знает, что сказать, и просто вспыхивает от смущения. — Ч... Что ты так смотришь? — Я завязал с воровством. — шатен наклоняется и шепчет это прямо на ухо омеге, крепко обнимая его. — Я завязал и приехал за тобой. — он смотрит на детектива, пораженного происходящим. — Давай жить вместе, чиби. Как семья. Чуя не знает, что сказать, но он чувствует сразу столько всего… Он не успевает даже рот раскрыть, как чувствует боль в животе и сгибается, а после у него отходят воды. Дазай тут же вызывает скорую и подхватывает Накахару, опуская его вниз. Разумеется, он не забывает захватить уже собранную сумку для родильного отделения. — Твою мать! Я убью тебя, Дазай, слышишь?! — рыжик матерится во время схваток и обещает оторвать альфе все, что только у него есть. Он так поглощен схватками и временем до приезда скорой, что совсем не отслеживает тот момент, как на его безымянном пальце оказывается небольшое серебряное колечко с чистейшим сапфиром. Через семь долгих часов на свет появляется Дазай Фамия — рыженький крепкий малыш с карими глазами и богатырским весом в четыре килограмма. Еще через пятьдесят пять минут вылезает его сестренка — Дазай Иоко. У нее коричневый пушок волос, но глаза — голубые-голубые, словно сапфиры. Малышка весила всего два килограмма девятьсот грамм. К счастью, и