***
Дазай ойкнул, просыпаясь. Он не сразу смог понять, что именно разбудило его, ведь он очень крепко спал, когда ему удавалось заснуть, поэтому он и удивился своему внезапному пробуждению. Он перевел взгляд на часы, замечая, что время подходит только к четырем часам утра. Он выдохнул и обернулся, разглядывая через плечо безмятежно сопящего Чую, который все еще крепко обнимал его, несмотря на то, что, наверное, ему было совершенно неудобно. Все-таки, Осаму был куда выше него, так что его миниатюрный Накахара рядом с ним смотрелся скорее омегой (в крайнем случае бетой, но никак не альфой). И как удивлялись абсолютно все, когда узнавали, кто из них на самом деле кто. Впрочем, этим двоим на это было все равно, ведь самое главное, что они были счастливы вместе. Шатен аккуратно переворачивается на другой бок, хотя из-за уже достаточно крупного живота это сделать не так-то просто (иногда ему кажется, что он напоминает черепашку, которая, если упадет на спину, не сможет встать без посторонней помощи), после чего с нежностью смотрит на безмятежное лицо рыжика, чьи волосы разметались по подушке, придавая ему невероятно уязвимое и детское выражение. Омега тихо хихикнул, тыкая мужа в щеку, на что тот слегка нахмурился и что-то пробубнил во сне, но не проснулся и не выпустил его из своих объятий. Дазай облегченно вздохнул, укладывая голову на чужую грудь и слушая размеренный стук сердца, после чего нахмурился и задумался, что все-таки заставило его проснуться. Чуя здесь, он никуда не ушел, вызванный на работу в срочном порядке Мори. Он рядом и спит, а не сидит в соседней комнате и работает. В квартире тихо и спокойно, и нет врагов, которые попытались бы войти, потому что это Осаму определил бы в первую очередь. Однако, ничего нет. Все тихо и спокойно, безмятежно. И именно поэтому шатен вообще не мог понять, почему он проснулся. Обычно он не спал слишком много или крепко, даже несмотря на свою беременность, однако, если уж засыпал, то его и пушками нельзя было добудиться. И он никогда не просыпался раньше семи часов утра. Так почему он вдруг столь внезапно проснулся? Ведь он не чувствовал вообще никакого беспокойства рядом с альфой, особенно когда его окутывал насыщенный запах вина и цитрусовых. Да и сейчас дело явно не в этом. Так в чем? Шатен вздохнул, морщась и пытаясь понять причину. Пока не замер, почувствовав довольно сильный толчок изнутри живота. Он неверяще распахнул глаза, пару секунд пытаясь понять, что происходит и не показалось ли ему это, а потом снова почувствовал толчок. На этот раз куда сильнее. После этого он медленно положил руку себе на большой живот, чувствуя, как место, где лежала его рука, изнутри пинает маленькая пяточка. А потом еще и еще, будто ребенок пытался через все эти удары показать свои чувства и эмоции. — Еще не появился на свет, а уже такой активный… — тихо шепчет Дазай, хихикая, когда его снова пнули. Он нежно улыбнулся, смотря на спящего рядом Чую. Довольно символично, что ребенок получился именно таким, учитывая, кто именно является его отцом. — Кажется, Фамия, ты будешь таким же сильным и драчливым, как и твой папа. — снова хихикнул он, посмотрел в сторону чиби. Его снова пнули, будто услышав это. Дазай расплылся в действительно широкой и радостной улыбке, кажется, впервые понимая, насколько он с-ч-а-с-т-л-и-в, когда он рядом с Накахарой. Когда у них семья. Когда он смог отпустить Одасаку. Когда он смог поговорить с рыжиком и объяснить ему — доказать — что он действительно хочет быть с ним. Когда он смог перестать скрывать свои эмоции за сотнями масок, не давая Чуе и шанса помочь себе. Когда ему расхотелось постоянно вскрыть себе вены и умереть, считая, что он недостоин чувств Накахары. Когда они в-м-е-с-т-е. Он аккуратно поднимает руку и гладит голую грудь рыжика — прямо напротив сердца, где после использования последней Порчи остался большущий отвратительный шрам, который альфа не любит показывать, но все равно делает это, когда Осаму просит. Шатен поджимает губы, вспоминая, что это было напоминание — насмешка — Арахабаки жалким людишкам. Самому омеге, что в любой момент можно потерять все, если ты не будешь умнее и осмотрительнее. И гораздо о-с-т-о-р-о-ж-н-е-е с тем, кто верит тебе безоговорочно, вручая свою жизнь, не задумываясь. Дазай был упрямым и иногда слишком слепым и гордым идиотом, но в тот раз он все понял с первого раза. И не допустил ошибок, которые привели бы мир — его — к к-а-т-а-с-т-р-о-ф-е. Отвратительный шрам на сердце — единственное напоминание, что Накахара Чуя мог перестать существовать в двадцать три, когда ВДА и Портовая мафия объединились против Крыс Мертвого Дома. Осаму до сих пор не знает, что бы случилось, если бы рыжик все-таки погиб. Он отказывается про это даже думать. Омега продолжает поглаживать шрам самыми кончиками пальцев, вглядываясь пытливым взглядом в лицо Чуи — рассматривая с нарастающей нежностью бледную кожу, множество веснушек, длинные ресницы, пушистые пряди волос, пухлые губы, прямой нос и очаровательно пухлые щечки, будто у ребенка, которые можно увидеть только во сне. Им всем — таким расслабленным и безмятежным — можно полюбоваться только во сне. Дазай чувствует очередной успокаивающий толчок в животе и теплые объятия своего альфы, после чего постепенно успокаивается, понимая, что эти воспоминания — то, что никогда не сбудется, потому что он не позволит этому произойти ни за что на свете. Он уже привычно кладет ухо на грудь Накахары, устраиваясь поудобнее, чтобы как можно ближе слышать успокаивающий мерный стук чужого сердца и спокойные движения грудной клетки. Ему так и правда спокойнее, даже если поза из-за его роста и слишком большого живота не слишком удобна. Осаму и сам не замечает, как засыпает, когда родные и любимые сильные руки переворачивают его на спину, устраивая поудобнее. — Придурок… — улыбка у рыжика самая теплая и ласковая, какая только может быть. Альфа улыбается и наклоняется, целуя шатена в щеку. Он переводит взгляд на телефон и задумчиво хмурится, а потом решительно отправляет Мори-сану сообщение с просьбой о нескольких днях отдыха. Он думает, что омега заслужил провести вместе несколько дней, раз уж так часто ноет, что ему постоянно не хватает внимания. Он любуется их переплетенными руками, на которых совершенно одинаковые простые кольца и улыбается. Они с-ч-а-с-т-л-и-в-ы.Только вместе.