Истории по Соукоку (восстановлено)

      Да, мои солнышки, эта часть действительно посвящена нашему прекрасному лету) Надеюсь, она вам понравится даже несмотря на то, что будет небольшой. Дазай — детектив, а Чуя — уличный мальчишка, которого он встретил однажды.       Приятного чтения)))

***

      У Дазая нет любимого времени года.       Наверное, ему разве что нравятся весенние грозы, но вот все остальное вызывает только отвращение и недовольство.       И его не трудно понять. В конце-то концов, почему суицидник должен радоваться жизни, если его самая главная мечта — быстрая и безболезненная смерть, желательно с кем-то другим рука об руку, чтобы не представать перед очи Смерти в одиночестве.       Вот только Осаму — донельзя невезучий суицидник, потому что за двадцать с лишним лет его жизни у него ни разу не получилось умереть. Он разве что только сознание терял, ведь всегда находились жалостливые добрые придурки люди, считающие, что все прекрасно знают за него — и что именно его нужно спасти прямо сейчас!       А ведь его спутница по самоубийству не обладала такой регенерацией и живучестью, как у него, поэтому неизменно умирала. И, черт возьми, как же шатен завидовал той, кто отправляется на свидание с матушкой-Смертью. Как бы ему хотелось погрузиться в эту приятную пустоту объятий. Как бы ему хотелось заглянуть в ее глубокие провалы глазниц. Как бы ему хотелось почувствовать на себе ее костлявые руки.       Как бы ему хотелось наконец-то умереть! Так почему… Почему он продолжает жить, дышать, решать свои и чужие проблемы?! Почему он все это делает, а Ода Сакуноске — самый замечательный и светлый человек, которого Дазай только встречал — вот уже как два года гниет в земле? Неужели это правда, что Боги всегда забирают слишком рано самых лучших и светлых людей?       Почему все эти горе-спасатели и врачи, которые снова и снова вытаскивали его с того света, просто не поинтересуются у него, что именно он хочет? Он бы ответил, что просто хочет умереть, и им не пришлось бы спасать его. Но люди глупы и эгоистичны, и они гордятся, когда спасают чью-то жизнь, даже если это самое спасение никому и к черту не сдалось.       У Осаму нет любимого времени года.       Весна — слишком дождливо, сыро, а еще просто тошно смотреть на то, как оживает и расцветает природа, пробуждаясь от своего сна.       Осенью — промозгло и сыро, так что ему приходится менять бинты чуть ли не каждые два-три часа — экономия идет к черту.       Зимой — холодно и тоже очень сыро, но в бинты можно засунуть грелки, и это хоть немного примиряет шатена с жесткой реальностью.       Лето… жарко, душно и потно в отвратительных бинтах, которые хочется содрать вместе с кожей, чтобы хоть немного охладиться, но Дазай этого не делает. Он продолжает ходить в них, словно ни в чем не бывало, делая вид, что это не он поджаривается на солнце, словно краб на сковороде.       Наверное, если ад и существует, то он бы выглядел именно так.       Бесконечная пустота и пустое существование, которое не напоминает даже бледную тень насмешки от Судьбы. Осаму словно живет существует жизнью, где все бежит по кругу и ничто не меняется.       Совершенно ничто.       Отвратительно, пусто, бесполезно.       Лето — чудесное отвратительное время года. Долгие солнечные дни сменяют короткие теплые ночи. Чаще всего стоит ясная погода, и бескрайнее синее небо простирается над головой. От этой ненастоящей идеальности тянет только бесконечно блевать и тянуться за лезвием в надежде все-таки вскрыть вены и подохнуть, чтобы не видеть следующий замечательный отвратительный день.       От зелени деревьев рябит в глазах. А от ярких цветов всех возможных расцветок бесконечно плохеет. В ушах звенит от жужжания всякой мошкары. Как же шатен хочет сдохнуть, чтобы не видеть, как все эти глупые людишки и прочие твари божьи наслаждаются своей жизнью.       Он наблюдает за ними словно из-за запыленного, грязного, окна, куда проникает лишь десятая часть света, если вообще проникает. Возможно, если бы на его месте был кто-то другой, он бы просто раскрыл окно, вылез бы из него и пошел гулять. Вот только суицидник совершенно точно не может так сделать. Он знает, что если попробует…

…сгорит заживо.

      Ему просто не место среди этого праздника жизни и света.       Лето украшает сады и огороды. Спеют сочные вишни, за ними спешат абрикосы и персики. Большие красные ягоды клубники клонятся низко к земле. Все прекрасное-прекрасно-прекрасно. Так, что хочется удавиться и захлебнуться, предварительно вскрыв вены, чтобы уж точно не портить своей кислой миной всем буйство цвета и праздник плодородия.       У лета чудесный звонкий голос — это поют разные птички-невелички. У кого-то от этой мелодии душа радуется, а у кого-то, старая и отвратительная, покрывается большим количеством трещин и разваливается, словно древние часы, чей механизм давным-давно превратился в пыль.       Дазай ненавидит лето, потому что оно слишком яркое, слишком звонкое, слишком цветущее, слишком живое. Он сам себе напоминает умудренного жизнью старика, который уже устал жить и делает это лишь по инерции. Осаму действительно ненавидит лето, но делает это немного меньше, ведь…

именно летом он встретил ЕГО.

      Чуе — пятнадцать. У него ярко-рыжие волосы, самые голубые в мире глаза, бледная кожа с целой бесконечной россыпью веснушек и самый взрывной характер на свете.       Чуя — уличный мальчишка, именно такой, который похож на дикого волчонка — только протяни руку, отгрызет. Он вечно в синяках и ссадинах, а по всему телу, кажется, живого места нет. Он вечно дерется, грубит, курит и даже пьет — шатен не уточнял, но он подозревает это. У него отвратительный характер и острый язык, а еще тяжелые кулаки, которые он не стесняется пустить в ход, если ему что не по душе, даже если этот человек на семь лет его старше.       Чуя привык все вырывать и выгрызать у жизни, потому что борется за нее с насмешницей Судьбой, кажется, лет с восьми, когда его пьяница-папаша забил его мать до смерти, а его выставил прочь. Чуя быстро понял, что горю слезами не поможешь, и научился жить так, чтобы с ним считались.       Он — местная гроза и местный авторитет, который знает о улочках и прочем больше всех.       Ему бы быть бойцом, учитывая его силу и способность, но Дазай трясется над ним, словно над хрустальным.       И Осаму уж точно не позволит заманить пацана не то что в Портовую мафию, даже в ВДА — слишком много проблем, а он не переживет, если с маленьким принцем что-то случится. За «маленький принц» шатен, естественно, отхватывает, но эти перепалки уже что-то настолько привычное и милое, что без этого им обоим будет совершенно точно неуютно. Они уже не могут друг без друга.       Банда, в которой состоит Чуя, называют его «Королем Овец», тем самым словно вручая в его руки всю власть, хотя Чуе это совершенно не нужно. Дазай его называет только «маленький принц», тем самым подразумевая, что он никогда не взвалит на его плечи неподъемную ношу, заставив ее тянуть.       Наоборот, Осаму сделает все, чтобы сделать ношу Чуи как можно меньше.       Они не должны быть вместе, но они вместе. Наверное, если бы их увидели коллеги шатена, то заподозрили в педофилии, но дело в том, что их платонические чувства — полнейшая непорочность и хрупкое доверие, где они терпеливо и по чуть-чуть, очень медленно, выплетают общее будущее.       Возможно, когда-нибудь они дойдут до чего-то более ощутимого, но пока им прекрасно и так.       Они уже не смогут жить порознь — слишком привязались, уже слишком сильно укоренились друг у друга в душах, чтобы даже думать о подобном.       У Дазая нет любимого времени года. Он одинаково ненавидит и осень, и зиму, и весну, и лето. Он ненавидит все, потому что такой человек, как он, хочет умереть, а не наслаждаться жизнью. Он одинаково сильно ненавидит времена года, однако…       Сейчас, когда Чуя расслабляется в его руках и обнимает его в ответ, Осаму готов признать, что немного — совсем немного — любит лето. — Мы ведь будем вместе? — тихо спрашивает рыжик, и шатен просто не может отказать его просящим голубым глазам и поэтому кивает: — Да, всегда. — говорит, и вдруг сам понимает, что испытал невероятное облегчение, когда услышал это.       Лето — отвратительное чудесное время года.       Но только пока с Дазаем его маленький принц.