***
Чую нельзя было назвать особенно прилежным или хорошим учеником, хотя он и сдавал любой тест из раза в раз на твердые сто баллов. Разумеется, по кое-каким предметам эта оценка опускалась на один или два балла, но это было совершенно несущественно, ведь он всегда сдавал абсолютно все тесты на твердую «А». Однако, видимая легкость не значила, что Накахара не прикладывал для этого огромных усилий. Конечно, возможно, со стороны он и представлялся довольно поверхностным человеком, который целыми днями бездельничает или сидит в своем твиттере, но это было не так. Рыжик очень много времени уделял учебе. Не просто много, а добрые восемьдесят процентов, что сохранялось даже на выходных. Он из раза в раз гордился тем, что он находится в самому верху рейтинга по всем экзаменам, но ему слишком обидно слушать шепотки остальных учащихся о том, что он снова ничего не делал, а экзамены сдал просто прекрасно. Некоторые даже умудрялись говорить, что он специально подкупает учителей, чтобы они ему давали ответы на все вопросы. И как же это было обидно! О правде знали только Акутагава, Ацуши и Дазай. Первые два, потому что были лучшими друзьями Чуи, в которых тот буквально души не чаял. Последний же… Последний же был самым ненавистным учителем для Накахары, но одновременно он был самым благословенным, потому что чаще всего именно у него дома рыжик и учился. По какой-то шутке судьбы они были соседями еще с самого начала, поэтому школьнику было не привыкать оставаться у него. Чуя до сих пор помнит, как восхищался высоким и красивым шатеном, когда был маленьким, и как ему нравилось провожать его до конца их улицы. Осаму на это лишь посмеивался и шутил не слишком приятные шутки, в основном про рост Накахары, на что он практически взрывался и очень сильно ругался. Но иногда были шутки, значение которых рыжик понял только тогда, когда перешел в среднюю школу. Именно поэтому он до сих пор не понимает, рад он Дазаю или тот его все-таки слишком бесит. — Ты снова отвлекся, чиби-кун. — тянет Осаму, заставляя школьника рычать от злости. Он отрывается от учебников и раздраженно смотрит прямо в бесстыжие карие глаза, думая, почему он вообще продолжает общаться с этим типом. Ведь еще в детстве понял, что его ничего хорошего от этого общения не ждет, однако продолжил это. Чуя вздыхает и думает, что тогда нужно было послушать Кое и перестать общаться с шатеном. Наверное, тогда бы тот сейчас не трепал ему нервы. Накахара мотает головой и возвращается к учебникам, делая себе мысленную пометку написать об этой сволочи очередной неприятный твит. Вообще, свой аккаунт «Арахабаки» рыжик завел для того, чтобы просматривать ленту новостей друзей, получать последние новости и выкладывать рисунки, которые сам рисовал. Если последнее довольно быстро завяло, хотя он периодически и выкладывал свои новые работы, то первые два пункта стали основными. А потом Чуя перешел в старшую школу, получил Дазая в учителя и его аккаунт стал просто заполнен тем негативом, который он хотел, но не мог выплеснуть. Накахару в Осаму бесило все. Начиная от его внешности и привычек и заканчивая тем, как он преподает. Должно было случиться что-то действительно невероятное, чтобы рыжик не выложил о шатене очередной недовольный твит. Вообще, школьник это начинал делать для самого себя, а потом на него внезапно стали подписываться, чего Чуя, честно говоря, вообще не ожидал. В итоге к своим семнадцати годам Накахара имеет аккаунт с четырьмя тысячами подписчиков, неопределенность в будущем и огромное недовольство своим учителем по химии, который одновременно еще и его сосед. И все просто «прекрасно».***
Этот спор был внезапным и дурацким. Впрочем, как и все в последнее время в жизни Чуи. Кажется, они поспорили на тему таблицы Менделеева. Или насчет кислот… Или, кажется, Дазай его отчитывал за то, что он слишком легко одет, хотя на улице не май месяц. А впрочем, какая разница, если Накахара хорошо помнил только сам факт спора. А еще то, что Осаму дословно процитировал фразы из первого и последнего поста рыжика. Сначала школьник не понял, а потом как понял и с ужасом уставился на шатена. А тот невозмутимо взял свой телефон и показал Чуе, что все это время был подписан на него. В итоге парень, сгорая со стыда и не зная, куда себя деть, просто сбежал прочь, не взяв с собой совершенно никакие вещи. Даже телефон и ключи оставил в квартире шатена, так сильно был шокирован произошедшим. Да и выскочил босиком, совершенно забыв прихватить обувь. О чем и жалел последние минут двадцать, сидя на качелях в каком-то отдаленном парке и поджимая босые и абсолютно замерзшие ступни. Чуя зябко ёжится, обхватывая себя за плечи, и сворачивается клубочком, хотя на качелях это сделать не так-то просто. Он уже полностью озяб и замерз, потому что у него с собой никаких теплых вещей. Носки на ногах промокли из-за того, что он наступил в лужу, но даже то, что он стащил их, совершенно не помогло. Накахара изо всех сил давит слезы, чувствуя себя всего лишь глупым и вспыльчивым ребенком. Ну кто ему мешал просто собрать вещи и спокойно уйти к себе домой? Так нет же, нужно было обязательно побежать, даже не разбирая дороги. Рыжик довольно быстро признает, что окончательно заблудился, но ему от этого легче не становится. От слез сейчас ему легче не станет точно, а ведь он уже чувствует першение в горле, головную боль и затрудненное дыхание — прямые признаки самой скорой простуды. — Чуя, что ты тут делаешь? — школьник слышит над собой знакомый взволнованный голос и приоткрывает глаза, с трудом фокусирая взгляд на Тачихаре — парне из его паралелли, с которым он иногда неплохо общался. Чуе хочется сказать хоть что-то, но голоса нет, вместо него вырывается хриплый кашель. — Твою мать! Да у тебя же жар! Накахара и сам знает, что у него, кажется, жар. По крайней мере, было бы странно, если бы его не было, учитывая, что он очень долго просидел в своей легкой одежде на продуваемой сильными ветрами улице под дождем. Рыжик почти сразу обмякает в чужих руках, чувствуя, как его пытаются закутать в что-то теплое. Чернота кажется настоящим благословением.***
— Доигрался, Чуя? Показал свою взрослость? Понравилось? — постоянно бубнят под ухом. Чуя сотрясается от очередного сильного кашля, зябко кутаясь в теплые одеяла, которые на него накинули целой горкой. В комнате жарко натоплено, от чего его всего буквально обдает теплом, но Накахаре все равно периодически становится слишком плохо. Особенно когда надо принимать ужасные горькие лекарства и противные микстуры. — Перестань быть капризным ребенком. Выпей. Рыжик мотает головой, накрываясь с головой одеялом. Правда, почти сразу же выныривает, потому что там воздух до того спертый, что уже дышать нельзя. От мотания перед глазами все плывет, а голова буквально взрывается резкой болью. Школьник стонет, а позже срывается на хриплый кашель. Дазай кусает губы, с тревогой вслушиваясь в то, как он становится все более влажным. Как бы все до воспаления легких с такими темпами не дошло. Знал бы он, что это неуравновешенное дитя поскачет в неизвестном направлении прямо в том, в чем был у него в гостях, никогда бы эту тему не поднял. И рассказывать бы не стал, что подписан на него. Осаму думает, что, в отличии от Чуи, он уже взрослый, а значит именно ему нужно держать язык за зубами. И не стоит провоцировать Накахару на неуравновешенные поступки. Тот и так его с большим трудом подпустил к себе, а теперь что? — Б… больно… — хнычет рыжик, и шатен тут же прикладывает ему руку ко лбу, хмурясь от того, что температура снова подскочила. Он кусает губы и с недовольством вздыхает, потому что сейчас он единственный, кто может позаботиться о подростке, ведь у Чуи кроме него в Японии никого и нет. Есть Озаки Кое, но она работает по контракту в Италии и точно не собирается приезжать, даже если ее кровиночка будет при смерти. Кто же знал, что ранее любящей и нежной матери деньги и статус мировой модели окажутся гораздо важнее, чем собственный ребенок? Хорошо еще, что малышку Кеку забрал ее бывший муж, потому что Чуя даже о себе толком не может позаботиться, а еще и о ней пришлось бы печься… — Я знаю. Именно поэтому нужно принять лекарства. — настойчиво напоминает Дазай, смотря на то, как Накахара мучается. У Осаму от этого глаза на мокром месте, но он не может абсолютно всегда и везде потакать рыжику. В этом будет слишком много вреда для последнего. — Тебе не станет легче, если ты не примешь лекарства. Школьник пытается морщиться и плеваться, но в итоге все покорно выпивает, даже если от этого у него в горле ядерные бомбы взрываются. Главное, что потом станет лучше. — Вот так. — шатен аккуратно гладит его по волосам, успокаивая. — Ты молодец, чиби. Молодец. Дазай смотрит, как тот засыпает, после чего облегченно выдыхает. Он надеется, что тому действительно станет лучше, после чего он наконец-то сможет поговорить с этим упрямым ребенком, который даже сам не понимает, что хочет привлечь к себе его внимание, и все расставить по местам. В конце-то концов, Чуя действительно заслуживает, чтобы его любили и о нем заботились. Осаму уверен, что он сможет сделать это. Конечно, стопроцентной гарантии на далекое будущее у него нет, но он очень-очень постарается. А потом он обязательно передаст его в заботливые руки его девушки, которая будет влюблена в этого рыжего негодника. На это шатен сильно хмурится, не понимая, почему такое недовольство вызывает сама мысль о том, что у Чуи может быть девушка. Или парень.