Потерянная «дружба»

      Несколько дней понадобилось Асоке для полного восстановления, она вообще не любила долго бездействовать и потому, как только представилась возможность, тогрута встала с кровати и направилась на поиски дела. Оно не заставило себя долго ждать, ибо стоило только приблизиться к ангару, как один из пилотов ей сообщил, что любимый корабль, их с Энакином, вышел из строя после последней миссии, и его необходимо подлатать.       Асока улыбнулась и пообещала в кратчайшие сроки уладить проблему, но прежде всего вернулась в жилое крыло подошла к соседней комнате и постучала в дверь. Она открылась сразу же и из-за неё выглянул Энакин, одетый в одни пижамные штаны и шлепанцы на босую ногу, что говорило о том, что сегодня он никуда не выходил и, похоже, весь день собирался провести в комнате. Думая так, Асока угадала верно, поскольку сегодня Падме не могла встретиться с ним, ведь именно её присутствие было необходимо на заключении соглашения с какой-то планетой. Энакин не обижался, он понимал, как важна для его возлюбленной карьера, и старался быть терпеливым к отсутствию Амидалы. Конечно это стоило целого дня в тоске, но чем не пожертвуешь ради любви? Потому появление Асоки оказалось в этот раз как нельзя кстати и, широко улыбнувшись, Скайуокер посмотрел на неё и радостно сказал:       — Привет, Шпилька, ну как ты? Выздоровела?       — Привет, как видишь, — ответила тогрута с радостной улыбкой, — Мне доложили, что пока ты летал, твоего железного друга существенно потрепали, а сейчас поручили привести его в порядок. Не составишь компанию?       Она ещё спрашивала. Да страсть к починке всего сломанного была у Энакина вторым, после полётов, увлечением, ради которого он встал бы даже из комы, направляясь туда, где был нужен. И плюс ещё то, что других занятий на сегодня не предвиделось.       — С удовольствием, Шпилька, — ответил Скайуокер, не думая, — Сейчас только позавтракаю, не хочешь присоединится?       Асока не отказала и прошла в комнату, вслед за Энакином. Обстановка там была стандартная, почти такая же, как у неё — большое окно с видом на Корусант, благодаря которому, как шутили падаваны, можно было не тратиться на картины, простым шкафом с двумя секциями, одной, предназначенной для одежды и второй — для книг, узкой кроватью возле стены и тумбочкой возле неё. Вот только там, где у Асоки на бежевых обоях висели картины с лотальскими котиками, пейзажи с видами родной планеты и просто фотографии с друзьями, у Энакина были различные схемы дроидов и изображения кораблей. Да и само убранство выглядело куда строже, чем у тогруты — никаких милых фигурок и украшений, типично аскетичная строгость и минимализм.       Однако сейчас на тумбочке стояла чашка с чаем и электрочайник с кипятком, а возле них расположилась тарелка с двумя бутербродами. Энакин сейчас же принёс ещё одну чашку и отдал подруге второй бутерброд. Асоке нравилось бывать у друга, здесь она всегда ощущала душевное спокойствие, которое не нарушали никакие мелочи и условности, которые невольно возникали при выходе из комфортной обстановки. Тано сейчас даже не думала о том, как эта ситуация может смотреться со стороны, она просто радовалась общению и отдыхала душой. Хотя, надо признаться, на взгляд постороннего обывателя, который не знал близко ни того, ни другую, выглядело всё по меньшей мере, двусмысленно.       Двое, юноша и девушка, оба весьма привлекательной наружности, находятся в одной комнате, сидят на кровати в самой непосредственной близости друг от друга. Юноша наполовину раздет, так и не набросив на себя рубашку или тунику, попросту забыв об этом, девушка смотрит на него в упор и, рассказывая что-то, постоянно трогает его за плечо и бодает головой в грудь. Юноша же в ответ касался её колена и шутливо хватал за нос.       Впрочем, как уже упоминалось, им было неважно, что о них думают, да и просто не придавали значения такому, настолько привыкнув друг к другу и считая себя почти одним целым организмом, что принимали подобные мелочи в их общении как естественное и привычное. Ведь, как известно, если у людей есть близкие отношения, неважно, дружба это или нечто иное, то они предполагают полное принятие друг друга, как моральное, так и физическое, а иначе, нет и смысла их начинать. А закончив, убрали за собой и отправились в ангар. Дельта Скайуокера и правда выглядела неважно, здорово потрепавшись в боях с сепаратистами и их истребителями. Обшивка была во многих местах прострелена, а левый двигатель почти сожжен, про пушки и говорить было нечего, так что работы предстояло много.       — Шпилька, давай, так, — осмотрев корабль произнёс Энакин, — Я займусь двигателем, а ты примешься за обшивку, а потом мы поровну поделим пушки.       Асоку такой план устраивал и, притащив ящик с инструментами, а так же пару банок с краской и несколько металлических листов, друзья принялись за дело. Тогрута, при помощи дроида-стремянки, залезла на крышу Дельты и принялась ловко латать все дыры в обшивке, приказывая роботу подать то или иное. Энакин возился внизу, разбирая двигатель и меняя сгоревшие детали на новые, смазывая его изнутри маслом. Примерно то же самое они чуть позднее сделали и с пушками. С ними вообще справились запросто и попутно успевали разговаривать. Энакин, как и всегда в последнее время, начал свою любимую тему:       — Асока, ты представляешь, вчера у нас с Падме было совершенно особенное свидание.       Тогрута внутренне напряглась и с трудом сдержала наползающее на лицо разочарование и неприятные чувства. А так было хорошо всю последнюю неделю, когда она болела. Энакин был с ней почти всё время, когда его не отзывал Совет, они болтали обо всем на свете, смеялись, рассказывали друг другу разные истории, совсем как раньше. И даже ни разу не упомянули о Падме, словно чувствовали всю остроту этой темы и не хотели, поднимая её, портить гармонию, снова возникшую между друзьями. Но стоило Тано вернуться к нормальной жизни, так пожалуйста, опять снова-здорово. И с большим трудом подавив себя, девушка спросила:       — И что же на нём было такого особенного? Она тебя на родину пригласила и познакомила с семьей?       — Ещё нет, — без тени удивления ответил Скайуокер, — Но за этим дело не встанет. Мы как раз обсуждали свадьбу и пришли к выводу, что она должна быть не слишком пышной, а пригласить на неё следует лишь небольшой круг близких. Ведь и я, и она не любим размаха.       — Смотри, не навернись с высоты, жених, — не сдержала сарказма Асока, — А то не думаю, что гипс и костыли хорошо подойдут к свадебному наряду. И кстати, нам велели закончить ремонт корабля до обеда, а потом провести тренировочный полёт — недвусмысленно намекнула тогрута на желание прекратить разговор, хотя и правда нужно было браться за дело.       Энакин понял её, вернее, понял в том смысле, что время поджимает, и надо возвращаться к ремонту и, взяв инструменты, вновь принялся за починку. Асока тоже больше не отвлекалась, и, когда все починки были завершены, с радостью согласилась присоединиться к Скайуокеру в тренировочном полете.       Тано уселась в кресло второго пилота, а Энакин взял курс на Низы, а потом несколько раз облетел весь Корусант, пропатрулировав каждый уровень на предмет тех мест, что могли бы быть им интересны. Начали с самых Низов, где перекусили в одной из забегаловок, подобрав самую приличную, где хотя бы было не так много пьяниц, потом полетели на Средний, где нашли очень интересный музей истории и оружия Старой Республики, а по возвращению на Верхний, пошли в свой любимый парк аттракционов, где катались на каждом из них, визжа от восторга, закусывая смех мороженым и запивая лимонадом. Потом, устав смеяться и почти охрипнув от крика, полетели обратно в храм.       Энакин был доволен проведённым так плодотворно днём и, сидя за штурвалом, улыбался. А вот Асока, словно в противовес, была крайне недовольна собой. Ей сделалось вдруг ужасно стыдно за своё недавнее поведение и изменившееся отношение к Скайуокеру. Она не знала теперь, стоило ли ей вообще высказывать ему своё недовольство и тем более, ревность, тогда, как Энакин ведёт себя с ней так хорошо. Когда он так заботлив с ней и внимателен, как самый верный и настоящий друг. А она, права была Баррисс, просто глупый и капризный ребёнок, привыкший быть единственным и любимым, а когда ситуация поменялась, начал бунтовать и топать ногами, требуя немедленного возвращения к бывшему ранее, не отдавая при том отчёта, что она не одна задействована в этой ситуации, а у других её участников тоже есть чувства и желания. И кстати, Энакин и не виноват вовсе, что так сложилось, ведь никто не просил его влюбляться, такие вещи всегда происходят независимо от нас. И придя к подобному решению, Асока твёрдо пообещала себе изменить отношение к ситуации и начать прямо сейчас.