Потерянная «дружба»

      Сенатор Амидала во все времена славилась способностью влипать в неприятности и всегда выбирать для решения такие ситуации, из которых потом редко выбиралась сама. В точности так вышло и в этот раз, хорошо, хоть сейчас за её голову не назначали астрономических вознаграждений, а просто попытались её снести и потому, чтобы лететь в отпуск домой, Падме потребовалась охрана. Вернее, она сама потребовала приставить к ней защитника, причём, определённого, желая лишний раз побыть с Энакином в неформальной обстановке, к тому же, пользуясь моментом, девушка решила, как и обещала, познакомить Скайуокера с семьёй.       Энакин узнал об этом приказе рано утром и едва не подскочил на месте от радости, вернее, сделал бы это, если бы не необходимость скрывать эмоции от Совета. Однако, дослушав Магистра Йоду до конца, подпрыгивать он расхотел.       — А в качестве дополнительного опыта охраны, падаван твой с тобой вместе отправиться, — спокойно и невозмутимо изрёк зелёный карлик, тем самым начисто убивая надежду на романтический день, хотя и подозревал о том, что сделал это.       Асоки в Зале не было, и Энакин вынужден был идти за ней сам, испытывая странное раздражение по отношению к подруге, хотя её-то вины в сложившемся не было никакой.       Оказавшись возле комнаты Тано, Скайуокер с трудом преодолел желание пройти мимо, но всё же взял себя в руки и постучал, внутренне надеясь ещё, что девушка не откроет или окажется больной и просто не сможет, но нет, тогрута открыла сразу же и выглядела совершенно здоровой. По крайней мере, бодрый вид и ярко блестевшие глаза говорили о прекрасном самочувствии и точно таком же настроении.       — Привет, Скайрокер, очередное задание, на котором ты никак не сможешь без меня? — спросила Асока, ничего не подозревая.       «Как раз на этом только без тебя и смог бы», — подумал Энакин недовольно, но вслух ответил:       — Вроде того, собирайся скорее, летим в гости к нашей общей подруге.       — Супер! Мне всегда нравилось быть у Падме! — воскликнула Тано весело, — Да я, собственно, уже готова, идём.       Энакину ничего не осталось, кроме как, сохраняя непринуждённость, позволить ей идти следом на корабль. В дороге он тщетно пытался подавить растущее раздражение, которое немного утихло, едва на борт ступила Падме. Сегодня она выглядела очень просто, одетая для дороги в удобные брюки и водолазку белого цвета, лицо было почти без косметики, а волосы заплетены в простой хвост. Но выглядела при этом очень трогательно и нежно, просто до боли в душе хотелось подойти к ней и обнять, чтобы никогда не отпускать больше. Однако, в присутствии Асоки сделать это не представлялось возможным, и пришлось ограничиться лишь сухим официальным приветствием.       Конечно, тогрута была в курсе их отношений, но всё равно не следовало излишне демонстрировать чувства друг к другу. Энакин словно бы понимал, что Тано будет не слишком приятно смотреть на них, но, как он надеялся, когда они прилетят, то непременно смогут остаться наедине, например, пойдут гулять, а Асоку оставят в доме. Или наоборот, но от перемены мест слагаемых сумма не меняется.       Планета Набу встретила героев солнечной погодой и совершенно летним теплом, большое родовое поместье, стоявшее на берегу озера, выглядело одновременно величественным и очень уютным, предлагая зайти и отдохнуть после утомительного перелёта. В нём жила вся семья Амидалы, её родители, сестра с мужем и дочерьми, а так же прислуга. Все они вышли на большое крыльцо, поприветствовать вернувшуюся, Энакин и Асока с умилением наблюдали, как родные по очереди обнимают Падме и расспрашивают обо всём. Они ничуть не удивились тому, что Амидала прилетела не одна, ведь Асока была им уже известна, а про Скайуокера пришлось неоднократно услышать.       После всей этой церемонии родители приказали накрыть обед в летней веранде, сплетенной из лозы, стоявший почти у самого озера. Асока очень любила там сидеть и потому сейчас с большим удовольствием устроилась на месте с видом на водоём. Обед состоял из трёх блюд — супа из овощей с фрикадельками, жареной с грибами картошки с сырным соусом и фруктового пудинга на десерт. Первое время никто не разговаривал, все были поглощены едой, а потом, когда дошло до десерта, родители тактично удалились, оставив молодёжь говорить о своём. Они уже и так увидели всё, что хотели и были довольны, что дочь наконец-то представила им своего бойфренда. Ведь Сола зачастую интересовалась у младшей сестры, когда та выйдет замуж, поскольку у неё самой подрастали две дочери, и она желала Падме такого же счастья, тревожась о том, что та чересчур много времени и внимания отдаёт карьере. Поэтому и она тоже предпочла удалиться, вот только после ухода старших беседа за столом совсем разладилась, вернее, нет, не так, Энакин и Падме продолжали весело обсуждать что-то из своих прошлых свиданий, а Асоке осталось лишь молча сидеть и, глядя в окно веранды, раздражённо ждать момента, чтобы вставить хоть слово.       — Падме, а помнишь, когда мы на пляже были? — снова завёл Скайуокер, — Я матрас надул, а ты не поверила, что мы вдвоём на него влезем, и я решил доказать обратное?       — Конечно, помню, — радостно улыбнулась Падме, — Взял и завалился на него после меня, хотя, ты был прав, места и правда двоих хватило, — один на матрасе, другой под ним.       Парочка довольно засмеялась, Асока же решилась ввернуть свою реплику:       — Знаешь, Падме, я тоже на пляже была в этом году, так Энакин тогда мне...       Но договорить было не суждено, ведь, не слыша её, Скайуокер вновь окунулся в воспоминания:       — А как мы недавно от дождя прятались, тебе невероятно идёт моя накидка.       — Ну да, чужое ей всегда было к лицу, — буркнула себе под нос Тано, имея в виду известно, что, но вслух опять попыталась стать замеченной, — Энакин, а расскажи, как ты меня своим плащём от дождя укрыл, когда мы были на Ондероне.       Но слова опять остались без ответа, просто утонули в новой волне смеха влюблённых. И вот наконец обед, ставший счастливым мероприятием для Энакина и Падме, но настоящей пыткой для Асоки, закончился, и двое совместно решили пойти прогуляться к водопадам. Тогруту спрашивать не стали, надеясь, что та сама всё поймёт и останется дома. И действительно поняла,... Что больше не хочет делать вид, что со всем согласна и устала изображать мебель. Она встала и молча пошла за ними вслед. Энакин это увидел и с досадой, которую не успел скрыть, поинтересовался:       — Асока, ты не хочешь ли отдохнуть после обеда? Ведь ты обычно всегда это делаешь.       Вроде бы сказал это вежливо и даже с заботой, но Тано легко обнаружила за этими чувствами совсем другие, слишком хорошо она знала Скайуокера, чтобы понять, что тот хочет её сплавить. Да тогрута и сама понимала, что будет лучше ей отойти и позволить влюблённым побыть вместе, но то, что она испытала за столом обозлило её, и дух противоречия решительно поднял голову.       — Вовсе нет, Энакин, — сказала Асока, гордо подняв подбородок, — Я себя замечательно чувствую и тоже очень хочу подышать свежим воздухом. Да и вообще, ты что-то напутал, я никогда не отдыхала после еды.       — Но я думаю в твоём присутствии нужды не будет, — попробовал Скайуокер настоять на своём, — Я сам вполне способен нести охрану сенатора.       — Вовсе нет, — уверенно парировала Тано, — Ты хоть знаешь, сколько тут водиться диких зверей, и как сильно они любят человеческую плоть? Знаешь, как бороться с ними?       — Нет, — вынужден был признать Энакин.       — Вот, — победно подняла Асока вверх указательный палец, — А я знаю.       Скайуокер пожал плечами. С этим было трудно поспорить и, подумав ещё секунду, махнул рукой, мысленно смиряясь с присутствием Асоки и на прогулке.       «Ну и что, что весь день нас трое», — смирился он тогда, — «За то уж ночью нам точно никто не помешает».       На том и порешили, после чего отправились на водопады. Падме хорошо знала дорогу и рассказывала во всех подробностях о том, что видела. Энакин внимательно слушал, хотя, честно сказать, не понимал почти ни слова и не особо стремился к этому, ему просто нравилось слушать её голос. Лишь только изредка, чтобы создать иллюзию диалога, переспрашивал о чём-то или просил повторить. Асока же тоже не слишком вслушивалась в рассказ, но при этом всё равно отметила, что говорила Падме, хотя и старательно, но как-то средне. Нет, к содержанию придраться трудно, Амидала всё поясняла подробно, не упуская никаких мелочей, да только вот чересчур сухо, отстранёно, словно читала лекцию ученикам, а не разговаривала с любимым. Но Энакин смотрел на неё таким восторженным взором, словно никогда не слышал ничего интереснее. И самое главное, оба они видели только друг друга и совсем забыли о том, что их на самом деле не двое, а трое.       Асока поначалу просто шла за ними, двигаясь за спиной Энакина, время от времени о чём-то спрашивая то одного, то другого, но ответа, как и всегда, не получала, и в один момент это наглое игнорирование её просто достало, и девушка вспылила. Да и в самом же деле, сколько уже можно так! Взяли с собой, так считайтесь с этим.       «А не хотите сами меня замечать, так я вас заставлю!» — мстительно подумала Асока, почувствовав детское желание обратить на себя чужое внимание.       Да и в самом деле, она же не собачонка, чтобы тихо сидеть возле ног, ожидая, когда её заметят. И случай такой представился, ведь троица как раз шла мимо одного из водопадов.       — Тататата тата! — пропела Асока шёпотом и уже громко добавила, встав на прибрежный камень, — Товарищи, не желаете поиграть в полосу препятствий?       Тано и так говорила громко, а в тишине природы её голос и вовсе звучал оглушительно, так, что даже птицы в небе услышали бы, не то, что Энакин и Падме, идущие от неё в каком-то жалком полуметре. Они и правда обернулись, прервав свою беседу на полуслове. Тогрута сделала вид, что не заметила этого, и продолжила, смеясь скакать с камня на камень, пока вдруг её нога не поехала вниз, скользнув на мокрой поверхности плоского камня, и девушка с лёгким криком не повалилась в холодную воду. Было не глубоко, да и плавать Асока умела, вот только водоём оказался просто ледяным, и, не ожидая такого, тогрута поняла, что не может пошевелиться. Всё, на что хватило сил, это высунуть голову и с самым несчастным видом посмотреть на Энакина. Тому не надо было ничего объяснять и быстрее ветра Скайуокер бросился к водопаду и протянув руки, одним движением вытащил из него окоченевшую Тано.       — Шпилька, сколько раз я просил тебя быть осторожнее, — сказал он с досадой и сняв с себя плащ, принялся растирать её, а после накинул его на Асоку и завернул поплотнее, при этом не переставая сверлить тогруту недовольным взглядом.       Вопрос о том, что делать дальше не стали и поднимать, конечно же, возвращаться в поместье, чтобы немедленно поставить Асоку под горячий душ, принести ей сухую одежду и напоить тёплым чаем, чтобы она не заболела. Сменной одежды Тано не взяла, но Падме любезно предложила ей свою майку и домашние брюки. Вещи были немного великоваты, но в целом подошли. Вот только к вечеру стало ясно, что экстренные меры оказались напрасными — у тогруты поднялась температура, начала раскалывается голова и заложило нос. Энакин с ней не разговаривал, но узнав, что случилось с подругой, вместо ожидаемого сочувствия, неожиданно набросился на неё:       — Признавайся, мелочь, ты всё это нарочно подстроила!? Специально навредничала, чтобы не дать мне спокойно побыть наедине с Падме!?       Асока не стала молча это терпеть. Да даже если Энакин и прав, то какое право он имеет орать на неё и говорить с ней в подобном тоне. Но раз Скайуокеру можно, то и Тано не станет сдерживаться. И, вскинув на него покрасневшие глаза, с вызовом прохрипела, отдавая в нос:       — А, что если и так? Что если я и правда хотела заболеть? Но, что мне ещё оставалось делать, если ты совсем перестал меня замечать? Видишь только свою Падме, а я для тебя пустое место! Я просто хотела вернуть твоё внимание, которого мне теперь не хватает.       — А мне казалось, что ты должна понимать, что всё изменилось, — ответил Энакин, ничуть не тронутый, а только больше обозленный её признанием, — Что так, как прежде не может быть. Теперь я нашёл свою любовь и хотел, чтобы ты с этим считалась, но нет, ты, как капризный ребёнок, продолжаешь тянуть на себя одеяло.       Выслушав эту отповедь, Асока пожалела о своём порыве и почувствовала неудобство за свою болезнь, хотя в ней-то как раз она была и не виновата. И решив хоть как-то это исправить, тогрута попросила одного из пилотов поместья сегодня же отвезти её на Корусант. Она лишняя и она уйдёт. Так будет правильно.       — Прости меня, Энакин, я, была неправа, — сказала она, уже стоя возле трапа, и по возвращению в храм решила вести себя так, словно ничего не случилось.       Возможно из этого и правда выйдет толк.