Глава 6. Ещё одна досада
7 августа 2020 г. в 21:11
Скайуокер продолжал медленно брести по ночному Корусанту, блуждая туманным взглядом по засыпающим улицам Верхнего уровня. В душе была пустота и дикая досада, говорившая о том, что его бросили, что им пренебрегли и будто бы с пренебрежением отвергли. Ужасное чувство, надо сказать, знать то, что ты никому не нужен, но вдвойне ужаснее быть ненужным тем, кто нужен тебе. Не только сейчас, не только сегодня, а вообще, в любое время дня или ночи. Почему так? За что? Отчего именно с ним? Ответа Энакин не знал, но и отвлечься от этого никак не мог, но вовсе не то ему казалось наиболее странным, что это ощущение было, а то, что связано оно оказалось совсем даже не с Падме, а с другой, не менее важной для Энакина особой.
Да, то, что Падме, после стольких лет его влюблённости, всё же дала Скайуокеру отставку, до сих пор терзало душу самолюбивого джедая, заставляя злиться на неё и несправедливую Силу, но всё же это чувство было не основным. В конце-концов, Амидала и прежде не питала к Скайуокеру особенно нежных чувств, о чём сама же и дала ему понять ещё четыре года назад, и было бы глупо ждать того, что она когда-нибудь воспылает к нему нежной любовью. Да, потом всё поменялось, Энакин сумел, казалось бы, добиться того, чтобы девушка ответила ему взаимностью, однако, даже тогда Скайуокера ни на секунду не оставляло опасение насчёт того, что рано или поздно его счастье закончится. Что вот, придёт день, и Падме скажет ему, что ошиблась и на самом деле они просто друзья. Словно бы подсознательно ощущал, что Амидала его не любит или любит, но совсем не так сильно, как он её. Так любят друзей детства или родственников, но вовсе не мужчин своей мечты.
И сейчас Энакину казалось, что он знал это всегда, просто до последнего не хотел признать очевидного и пытался изо всех сил продлить иллюзию взаимного чувства. И потому теперь, когда это всё наконец разрешилось, Скайуокер переживал раз в десять меньше, чем мог бы. То есть то, что Падме поступит так не было неожиданностью, подсознательно Энакин был готов к такому, но, чтобы Асока...
Уж она-то всегда относилась к нему с самой искренней теплотой, относясь ровно так, как и показывала. И главное, до сего момента Энакин мог всегда позвонить ей, в любое время, и Асока отвечала, причём, всегда бодро и с участием, никак не давая понять, что его звонок отвлек её от сна или другого важного дела. А если возникала необходимость, тогрута сразу же бросалась её оказывать, срывалась с места и летела по указанному адресу, забыв о том, чем занималась до этого. Но что же теперь случилось? Ведь сейчас Энакину, как, возможно, никогда до этого нужна была помощь, причём, именно от неё. Как никогда необходимо тепло и участие лучшего друга, близкой и родной души. И он набрал её контакт, даже не сомневаясь в том, что непременно получит необходимое. А минуты спустя напоролся с разбегу на ледяную стену.
«Говори быстрее, я занята», — вспомнил Энакин подробности недолгого разговора с Тано.
Да, что же это такое твориться? Асока с роду не разговаривала так, особенно с ним. И главное, Энакин даже не знает, что это за дела у неё такие возникли, что оказались важнее помощи другу? Всё это в сумме давило на душу неподъемным грузом и медленно разъедало её ядом обиды и невозможности этого. Нет, не могла Асока с ним так поступить, это совсем на неё не похоже. Но, видимо, могла, раз это случилось и случилось с ним.
Энакин продолжал об этом думать и идти всё дальше от ресторана, пока его взгляд не наткнулся на здание мотеля, не очень дорогого, но имевшего вполне приличную репутацию и главное, на первом его этаже был неплохой бар. И Скайуокеру вдруг, при виде вывески на нём, пришла в голову в голову потрясающая, по его мнению, идея — раз уж никому из близких нет до него дела, то он сам решит проблему со своей болью. Да просто пойдёт в этот бар и напьётся до зелёных бант перед глазами, вот только номер в мотеле забронирует, пока ещё трезвый, чтобы не являться в храм в таком непотребном виде. А в том, что его вид будет таким, Энакин не сомневался, он хорошо знал свой организм и его реакцию на алкоголь.
В зале было не так много народу и, взяв бутылку водки, молодой джедай устроился за дальним столом и, налив первую стопку, поддался порыву, взяв датапад и открыв папку со старыми фото. Точнее, с теми, которые начались года три назад, ровно с того дня, когда Асоку назначили ему в падаваны.
Одну за другой включал он голограммы и смотрел на каждую из них постепенно туманившимся от алкоголя взглядом. Сперва были изображения самых первых месяцев их сотрудничества. Асока на них ещё такая маленькая и не растерявшая ещё трогательной детской хрупкости. А в этом красном топике, коротенькой юбочке и смешных белых колготках, которые она надела, чтобы казаться взрослее, но парадоксальным образом выглядела при этом ещё более маленькой и тоненькой девочкой, которую так и хотелось защищать и беречь от всего. Потом пошли фото второго года, где она была уже несколько выше и более сформированная, но всё равно выглядела девочкой. И наконец Энакин дошёл до изображений последнего года, то есть до тех, что были сняты недавно. Вот там Асока была уже совсем другой, смотрелась взрослой и очень красивой девушкой, обладавшей крайне своеобразной красотой, экзотичной, можно сказать.
Раньше, просто видя Тано ежедневно, Скайуокер не замечал изменений в ней, но теперь, посмотрев фото и сравнив старые с новыми, он резко увидел всё, явившееся на контрасте. И понял так же, что это лишь в памяти самого Энакина тогрута осталась маленькой девочкой, которой была на момент их знакомства, и именно её он до сих пор видел перед собой, но другие-то воспринимали её не так. Для других Асока не была милой малышкой, и видели они привлекательную и интересную девушку, с которой приятно и весело можно провести своё время. Вот, что пытался сказать ему тот тогрут с корабля, намекая на возможные отношения с Тано. И вспомнив об этом сейчас, Скайуокер испытал острый приступ ревностной злости, от того, что просто представил себе, как кто-то смотрит на Асоку, как парень и рассматривает её, как объект для ухаживаний и... О ужас! Сексуальных отношений! Нет, ни за что, никогда в жизни! Никто не смеет смотреть так на Асоку, иначе... Иначе...
— О! Смотрите, парни, кто тут! — услышал Энакин позади себя громкий мужской возглас.
— Да, точно, это она! — подтвердил другой голос, появляясь рядом с первым, — Классная девчонка! Огонь. Эй ты, — обратился он уже к Энакину, ткнув его пальцем в плечо
— Откуда ты эту девочку знаешь? Снять её тоже решил?
Скайуокер обернулся и понял, что всё это время он сидел с пустой стопкой и остановившимся взглядом глядел на голограмму, где Асока снята одна, сидящей в Зале тысячи фонтанов. Там она вышла особенно хорошо потому и засмотрелся, но явно не ждал, что какой-то грязный выпивоха будет тыкать в это изображение своим кривым пальцем и нагло так заявлять:
— И правильно, сними её, это зачётная девочка, слышал бы ты, как она страстно кричала, когда её имел один тогрут солидной наружности. Через дверь было слышно...
Скайуокер слушал весь этот полупьяный бред и, вычленяя из него отдельные слова, постепенно восстанавливал в памяти картину из недавнего разговора с Асокой. Бар. Знакомый тогрут. Адмирал на корабле. Попытки его узнать про Асоку. Потом она попала в мед корпусе с непонятным диагнозом. Всё сложилось одно к одному и после явило весьма ужасную и неприглядную картину.
Нет, невозможно, Асока не могла быть такой. Однако, даже секундное предположение о том, что это могло быть правдой вызвало в душе взрыв ещё более жестокого гнева и, будучи уже не в силах с ним справиться, Энакин вскочил из-за стола и, схватив выпивоху за шкирку, встряхнул его изо всех сил, а после начал лупить лицом об стол, громко выкрикивая хриплым от ярости голосом:
— Это неправда! Ты врешь! Не смей никогда говорить о ней такого!
Потом, когда закончились силы, отшвырнул противника на пол и выскочил из злополучного бара, всей душой желая сейчас оказаться как можно дальше от него. Дальше, в смысле, в мед корпусе храма, где только и могли Скайуокеру сейчас помочь. Нет, со здоровьем у Энакина всё было в порядке, да и напиться он толком не успел, в место излечения джедаев его гнала, как на реактивной торпеде, совершенно иная цель, которая напрямую касалась не его, а истины. Той самой, что точно Скайуокеру укажет на то, что всё услышанное сейчас об Асоке окажется не более, чем гнусным бредом, рождённым проспиртованными мозгами местных маргиналов. И вспомнив, когда примерно Тано попала в мед корпус, Энакин посмотрел график дежурства врачей и узнал, что на вызовах в тот день была Ален Райт, молодая целительница, недавно начавшая работать. Она поэтому хорошо помнила все свои случаи лечения, поскольку их было не так много, а уж ситуацию Асоки вовсе помнила, как своё имя.
— Да, падаван Тано вызывала медика, — охотно пояснила девушка, — И состояние у неё было просто ужасным, похоже она выпила некачественный алкоголь и сильно отравилась, давление было высокое, но помимо этого у неё были просто жуткие разрывы промежности, похоже недавно она имела половой акт, и партнёр ей достался, мягко говоря, не профи...
Дальше Энакин уже не слушал, он и так понял всё и, вскочив опять с насиженного места, бросился прямиком туда, где сдавались квартиры адмиралов.