***
Вот уже несколько дней Асока и Итен не виделись и даже не разговаривали. И если тогрута вовсе и не стремилась к этому, считая Югранда виновным в том, что случилось и не желала более его знать, то он думал совсем иначе. Тано сидела эти дни в своей комнате, закрывшись изнутри на замок и никого не хотела видеть, общаясь лишь с Энакином, и то по делам. От него, конечно же, не укрылось более, чем подавленное настроение подруги, но от расспросов она каждый раз его удерживала. Скайуокер и не брался настаивать, знал, что Шпилька успокоиться и расскажет ему всё сама. Но Асока упорно продолжала молчать, однако уже к концу третьего дня подумала, что так поступать всё же неправильно. У неё было достаточно времени, чтобы поразмышлять обо всём том, что произошло между ней и Итеном и прийти к выводу, что неправ тут был не только он. Или, если ещё вернее, то в этой истории вообще не было виновных, просто Асока пришла одна в бар, желая забыться от душевных мук, а он это увидел и утешил её, потом оба они выпили слишком много, чего раньше никогда не делали, и это спровоцировало выплеск подсознательных чувств и желаний обоих. Асоке хотелось внимания, сочувствия, заботы, в которых она прежде не знала отказа, получая их в избытке от Скайуокера, но теперь, когда он резко и без предупреждения перекрыл ей доступ к ним, тогрута начала задыхаться и была готова пойти к любому, кто готов будет ей это дать. Лишь только одни мораль и воспитание удерживали, а тут она выпила и это ослабило тормоза, заставив откликнуться на доброту молодого Югранда. Он же, в свою очередь, давно искал девушку и хотел начать отношения, но ему в этом сильно мешала природная застенчивость и отсутствие напористости, свойственной современным парням. А тут встретил особу, приятную для себя, но с которой никогда бы даже не заговорил, если бы не выпил. Это и развязало ему язык и руки. Таким образом чувства и желания обоих обнажились, потом наехали друг на друга и дали вот такой вот странный и не слишком приятный результат. Но если не брать во внимание алкоголь и ту ночь, виной которой он стал, Итен получается не так уж и провинился перед Тано, разве только в том, что совершенно не умеет пить и не знал этого. И потому, забыв об этом случае, Асока могла признать, что относилась к нему очень даже хорошо и возможно даже смогла бы полюбить его. А раз так, то надо первой выйти с Югрантом на связь и поговорить, объяснить всё, сказав, как была неправа. А Итен поймет её и непременно простит, в этом Тано была уверена. И исполненная этой решимости, тогрута взяла комлинк, но тут же отложила его, подумав, что будет лучше, если она сама придёт к нему домой и лично попросит прощения. Так было бы правильнее. Собравшись в несколько минут, Асока вышла из храма и пешком пошла к дому Югранда и, добравшись до его квартиры, позвонила в дверь. Открыли ей далеко не сразу, пришлось несколько раз нажать на звонок, прежде, чем девушка поняла, что дверь и вовсе не заперта, достаточно лишь тронуть ручку и та отворилась, явив взору юной Тано весьма неприятную картину, заставившую Асоку вздрогнуть всем телом. Прямо в коридоре, никого не стесняясь и даже не видя вошедшей тогруты, ожесточённо дрались её новый приятель и... Энакин. Причём, не просто мутузили друг друга кулаками, но ещё и отпускали в адрес друг друга самые грязные и отвратительные оскорбления. — Тварь! Ублюдок! Насильник! Сгниешь в тюрьме, а труп твой сожрут гандарки! — усердствовал в основном Скайуокер, не забывая отвешивать Итену новые и новые удары кулаками и ногами. Было хорошо видно, что в этой отчаянной схватке тогрут явно проигрывает одаренному и более сильному Энакину. Тот пытался оправдаться, но Скайуокер его совершено не слышал. За то Асока слышала всё и из обрывков фраз, что произносили дерущиеся, она поняла причину происходящего и была до глубины души возмущена подобной невоздержанностью своего друга и, не став тратить время на церемонии, Тано бросилась к драчунам и, встав между ними, начала интенсивно отталкивать их друг от друга. — Прекратите, немедленно, оба! — кричала она, работая руками, — Не то я вызову полицию, и вас обоих загребут на всю ночь! — Он мразь! Он скотина! — задыхаясь от ярости прошипел Энакин, даже не удивившийся появлению Асоки здесь, где быть её теоретически было не должно, — Он же тебя изнасиловал, взял без согласия, причинил боль. Пусти меня, Шпилька, я доведу его внешность до совершенства. Но Асока и не подумала разжать пальцы, сжимавшие его запястье. Всё существо девушки захватила жалость и обида за несправедливо обиженное существо, которым был вовсе не Энакин. — Я отпущу, — сказала она наконец, — Но только при условии того, что ты немедленно извинишься перед Итеном и сейчас же уйдёшь отсюда. — Но он же тебя изнасиловал? — пробовал сопротивляться Энакин, но уже не так уверенно. Тон Асоки и её слова отрезвили его и привели в чувство. — Ничего подобного, то, что было у нас с Итеном произошло добровольно и по взаимному чувству, а тебе и правда лучше уйти, раз не умеешь вести себя с другими, — продолжала Тано убеждать, и это решило всё. Скайуокер понял, что она не отступит и главное, решительно приняла сторону его противника. Это было слишком. Он тут защищает её честь, не жалея кулаков, а ей совершено плевать. Она даже упрекает его в этом. Ой, да пошли они все, не будет он больше перед ними распинаться. — Извините, я зря пришёл сюда, — пробормотал Энакин будто самому себе и быстро вышел из квартиры, решив оставить этих двоих наедине. Сейчас и навсегда.Глава 7. Дружба против любви
9 августа 2020 г. в 20:46
Путь от медкорпуса до жилища адмирала Югранда показался Скайуокеру одной минутой, хотя на самом деле занимал не менее пятнадцати. И нужную квартиру он нашёл легко, список жильцов был на стене первого этажа. Итен, к яростной радости генерала был дома и похоже никуда не спешил, судя по тому, что из одежды на молодом тогруте был только домашний халат и шлепанцы. И он искренне удивился тому, что его решил посетить такой важный визитер и потому, очевидно, упустил из виду, что выражение лица Скайуокера было далеко от намерения мирно попить чаю. Какое там, даже на приветствие Итена не ответил, а только услышав приветливое: «Здравствуйте, генерал, чем могу быть обязан?» Энакин подскочил к нему и, грубо схватив обеими руками за халат, несколько раз сильно тряхнул и, подтащив его лицом к себе, яростно сверкнул глазами и, забыв запереть дверь, заорал на несчастного, не ожидавшего ничего такого тогрута:
— Мерзавец! Урод! Негодяй! Да как ты только посмел такое сделать?
— В чем дело, генерал? Я вас решительно не понимаю, — вставил Итен слова в гневный монолог Энакина, но тот лишь сильнее обозлился на эти невинные вопросы.
— И ты ещё смеешь спрашивать? — пророкотал Скайуокер, тряся тогрута за плечи, — Асока такая юная! Такая невинная! Она ничего не знает о близости! А ты! Что ты с ней сделал! Ты изнасиловал её! Разодрал всю до крови, как животное! Грязное, вонючее животное!
— Генерал, вы неправы, — попробовал вновь вразумить его Итен, — Я ничего такого не имел ввиду, поверьте, я очень люблю Асоку и хочу быть с ней...
— Что? И думать про неё забудь! — Скайуокер оттолкнул от себя Югранда, и тот упал на пол прихожей, подняться с которого ему не дал внушительный пинок по ребрам, — Это она тебя любила, а теперь страдает и плачет от того, что ты с ней сделал!
— Поверьте, ничего подобного не было, — почти прохрипел тогрут, — Я не собирался её насиловать, всё вышло случайно, я даже и сам не понял, как, а вот то, что она страдает — это правда. Вот только совсем не из-за меня, а из-за того, кто оставил её одну в трудный момент, и потому она пошла в бар напиваться. Из-за вас, генерал Скайуокер.
— И ты ещё смеешь врать? А ну заткнись, уродливый растлитель! — дрожа от злости прокричал Энакин и, наклонившись, поднял тогрута за шкирку и второй рукой врезал ему по лицу и, не дав прийти в себя, заехал поддых.
Итен с трудом смог освободиться и ударить в ответ, но куда ему против джедая, да ещё и Избранного. Тот начал лупить отчаянно и без пощады, на что подбивали мысли о том, что этот гуманоид натворил и с кем. Одно только сознание того, что с Асокой можно было так поступить приводило в бешенство. И не просто поступить, причём, а ещё с такой бесцеремонностью и почти наглостью. Да как он вообще посмел, это самодовольный нахал, взять то, на что и смотреть не имел права. Только если издали и с благоговением. Это злило ещё сильней, и Энакин скоро всерьёз уже был готов убить этого мерзкого гада. И плевать ему на то, что он безоружен, на то, что явно слабее и что почти не сопротивляется. Без разницы, что ему это могут расценить как преступление и призвать Скайуокера к ответственности. Нет, ведь если не будет наказания за то, что сделал с Асокой Итен, то о том, что сейчас могут сделать с ним самим и вовсе думать не следовало. И вот Энакин заносит кулак для очередного удара, возможно даже уже смертельного, как в дверь внезапно позвонили.