Амортенция пахнет тобой

Несколько дней пролетели незаметно. Лютик всё чаще сталкивался с Геральтом в коридорах, увлекал его в разговоры, — и всё чаще в его голову закрадывались странные мысли, которые он старательно глушил. Геральт, кажется, становился более разговорчивым. В конце концов, на пятый день бесконечной лютиковой болтовни он начал отвечать на неё не отдельными словами, а длинными фразами. — Ты же бросил своё имя в Кубок? — однажды спросил Лютик, когда они сидели на траве у Чёрного озера. — Конечно. Иначе зачем бы я сюда приехал? — А тебе не страшно? Вопрос, кажется, поставил Геральта в тупик. Он долго хмурился, затем всё-таки ответил: — Нет. Я не могу вспомнить ничего, что вызывало бы во мне настоящий страх. Волнение — да. Но не страх. — Ух, — Лютик вздрогнул, глядя на него. — Будет здорово, если ты станешь Чемпионом. Жаль, что я не могу поучаствовать. — Ты разве не бросил своё имя? — Нет, — он немного замялся. — Мне ещё нет семнадцати. А если бы даже и было — у меня имя на клочке пергамента не поместится. Лютик я только для друзей. Он вскочил на ноги, радуясь удачно придуманной шутке, смешно поклонился, срывая с головы воображаемую шляпу, и торжественно произнёс: — Разрешите представиться — Юлиан Альфред Панкрац де Леттенхоф. Геральт прыснул. Вычурные имя и фамилия почему-то никак не вязались с образом Лютика. — Тебя правда так зовут? — давясь смехом, спросил он. Лютик притворно надулся, поджав губы. — Это старинный магический род, если ты не знал, — гордо произнёс он, задрав подбородок. Геральт, всё ещё смеясь, поднялся с травы. Взгляд невыносимо жёлтых глаз скользнул по чужому лицу, на секунду задержавшись на губах. — «Лютик» нравится мне куда больше, — сказал он со странной улыбкой. *** В Большом Зале творилась суматоха. Студенты вдохновлённо обсуждали предстоящее решение Кубка Огня, девчонки шептались, глядя на невозмутимых студентов Дурмстранга, ученицы Шармбатона взволнованно теребили свои мантии. Всё погрузилось в ожидание. Министр магии и директора школ-участниц под громкие аплодисменты вошли в зал, МакГонагалл взмахнула волшебной палочкой, и магические огни потухли, а всё пространство теперь освещал лишь таинственный синий свет от пламени Кубка. Министр начал торжественную речь. Лютик, сидя за столом вместе с остальными, не собирался смотреть на Геральта. Точно не собирался. Просто его взгляд случайно зацепился за серебристые волосы, лежащие на широких плечах, янтарные глаза так необычно сияли, и полумрак так потрясающе очерчивал мускулистую фигуру, обтянутую светло-кофейной рубашкой с высоким горлом, что во рту мгновенно пересохло, а по спине пробежали мурашки. Словно ощутив на себе пристальный взгляд Лютика, Геральт обернулся и посмотрел на него. Этот слабо мерцающий свет придавал его глазам какой-то хищный блеск. Лютика бросило в жар, щёки мгновенно залились краской, и он мысленно поблагодарил небо за темноту в зале. Хорошо, что никто не видит. — Подбери слюнки, — шепнула ему на ухо Йеннифэр. Он легонько толкнул её в плечо, и она усмехнулась. Ещё раз посмотрев в сторону Геральта, Лютик заметил, что тот до сих пор не сводил с него внимательного взгляда. Речь министра закончилась, и вперёд выступила профессор МакГонагалл. — Вечная слава — вот что ожидает того ученика, который выиграет Турнир Трех Волшебников! — Минерва громко произнесла слова Дамблдора, который точно так же начинал свою речь много лет назад. — Но помните: испытания будут суровыми. Будьте готовы проявить себя. Она взмахнула палочкой, и огонь разгорелся сильнее. В зале послышался тихий возбуждённый гул. Пламя выбросило в воздух обожжённый по краям кусок пергамента, цепкие пальцы МакГонагалл поймали его на лету. — Итак… Чемпион Хогвартса — Йеннифэр Рэйвен! Бурные аплодисменты раздались в зале. Йеннифэр неверящими глазами посмотрела на Лютика, встала из-за стола и подошла к кубку. Минерва тепло обняла её, министр магии пожал руку. Кубок снова заискрился, ещё один кусок пергамента взмыл вверх и плавно опустился на ладонь директора. — Чемпион Дурмстранга… Лютик, бросив взгляд на Геральта, заметил, как сузились его глаза — он напрягся, будто зверь перед прыжком. —… Геральт Беллегард! Его товарищи одобрительно загудели. Геральт, гордо расправив плечи, подошёл к министру и директорам, обменялся с ними рукопожатиями и присоединился к Йеннифэр. Лютика отчего-то затопила гордость. Он был знаком с Геральтом всего ничего, но сейчас гордился за него так же, как и за Йеннифэр. И — совсем чуть-чуть — волновался. За то, что будет ждать Чемпионов на Турнире. Пламя выбросило в воздух третий кусок пергамента. — Чемпион Шармбатона — Цирилла Ирондель. Услышав свое имя, Цирилла вскочила с места. В глазах Калантэ сияла нескрываемая гордость. Обнявшись с бабушкой, Цири подошла к остальным чемпионам и тепло улыбнулась Йеннифэр. — Поприветствуйте наших Чемпионов! — провозгласила МакГонагалл, и зал утонул в аплодисментах и радостных криках. *** Когда церемония, наконец, закончилась, Лютик подбежал к Йен и крепко обнял её. — Ну что? Каково чувствовать себя Избранной? — шутливо спросил он. — Спроси у профессора Поттера, — она засмеялась. — На самом деле, я до сих пор не могу поверить. Друзьям, наконец, удалось протиснуться сквозь толпу, покинуть Большой Зал и выйти на свежий прохладный воздух, пахнущий сумерками и ранней осенью. — Ты же не думаешь, что мы не отпразднуем твоё участие в Турнире? — Лютик лукаво улыбнулся. — Отпразднуем, только вот… — Йен на секунду замялась. — Ты не против, если я позову Цири? — Йе-е-ннифэр, — с ухмылкой протянул Лютик. — Уж не ты ли говорила, что нельзя никого приводить в нашу компанию? — Отвали, — бросила она, зардевшись. — Беги искать Цири, — он всё ещё улыбался. — Вечером встретимся в гостиной. Когда Йен, чмокнув его в щёку, ушла обратно в замок, Лютик прикрыл глаза и блаженно вдохнул вечернюю прохладу. — А меня не хочешь поздравить? — Блядь! — Лютик подскочил на месте, услышав низкий голос почти над самым ухом. — Геральт, нельзя же так пугать! Сердце бешено забилось, щёки снова залились краской. — И как тебе не стыдно? — Геральт ухмыльнулся, в его глазах плескалось веселье. — А ещё представитель древнего магического рода. — Будешь цепляться к моему имени — не получишь поздравлений, — едко ответил Лютик, чувствуя, как аромат лукового хлеба снова проникает в его лёгкие. Теперь к нему добавился ещё и запах костра — терпкий, но приятный, и парень невольно огляделся в поисках огня, но вокруг не было никого и ничего. Они были одни. — Почему ты не со своими? — он поднял глаза на Геральта, стараясь скрыть внезапное смущение. — Потому что я жду, — янтарные глаза полыхнули огнём. — Чего?.. — Лютика бросило в дрожь. — Когда ты меня поздравишь. — Ох, ты что, серьёзно? — он шумно выдохнул. — Поздравляю тебя. Я действительно очень рад. — И это всё? — Геральт, казалось, издевался над ним. Тишина заставляла нервничать ещё больше. Вокруг не было ни души. — Могу написать для тебя балладу, — он попытался отшутиться. — Напиши, — Геральт подошёл совсем близко. Лютик мог бы поклясться, что слышит медленный стук его сердца. — Слушай, я… — он старался смотреть куда угодно, только не в эти невыносимые глаза. — Меня ждёт Йен. Я пойду, пожалуй. Завтра увидимся. Он хлопнул Геральта по плечу и поспешно удалился в замок. Завернув в тёмный коридор, где никого не было, Лютик шумно выдохнул, прислонившись затылком к прохладной стене. Вёл себя как девица на выданье. Замечательно, Лютик. Браво! Он стукнул себя по лбу, желая выбить из головы всю эту дурь. Ещё вчера всё было нормально. Лютик болтал, Геральт слушал, отвечая на его реплики. Отличное знакомство, благодаря которому выскочки вроде Проуса держались от него подальше. Все знали, что у студентов Дурмстранга тяжёлая рука. Что-то пошло не так. *** Ночь в гостиной Слизерина была весёлой. Лютик, Йеннифэр, Трисс, Сабрина и Цири сидели прямо на ковре у камина и увлечённо болтали. С собой были фрукты и выпечка, прихваченные Лютиком с ужина, а Йен умудрилась принести откуда-то огромную бутылку медовухи. — А нас не сцапают старосты? — настороженно спросила Цири. Ребята рассмеялись — одной из старост факультета была Сабрина. — Старосты — точно нет, — ухмыльнулась она. — А против всех остальных мы применяем Заглушающие чары. — Сыграем в шарады? — спросила Трисс, разливая медовуху по кружкам. Идея пришлась по душе всем. Кинули жребий, выбрали первого ведущего, и Цири встала с мягких подушек. — Ммм… что ж… — немного подумав, она принялась с помощью жестов изображать то, что написано на бумажке. — Пробка! — Ракушка! — Спираль! Предположения сыпались одно за другим. — Член селезня! — выкрикнул Лютик. Все удивлённо посмотрели на него и громко расхохотались. Йен спрятала лицо в ладонях. — Что у тебя в голове? — спросила она, вытирая выступившие от смеха слёзы. — Ну-у… — у Лютика заплетался язык. Он пил уже третью кружку медовухи. — Все же знают шутку, что член селезня похож на штопор? — Это и был штопор, — сказала Цири, краснея и усаживаясь на место. — Раз Лютик затронул такую тему, играем в «Трахни, поцелуй, убей», — предложила Трисс, опустошив свою кружку. — Это как? — Цири смутилась. — Один называет знакомого всем человека, другой должен сказать, что он захочет с ним сделать, выбирая из трёх вариантов, — пояснила Сабрина. Кинули жребий. Первыми играли Лютик и Йеннифэр. — Виктор Крам, — Лютик ехидно улыбнулся, глядя на подругу. — Поцелую, — ответила та. — Парни с Севера не в моём вкусе. Она на секунду замолчала, в её глазах вспыхнули озорные огоньки. Она подло усмехнулась и сказала: — Кстати, о парнях с Севера. Ты попал, Лютик. Скажи, что ты сделаешь с Геральтом? Кто-то наигранно охнул. Лютик залпом допил медовуху и решительно произнёс: — Поцелую. А потом — трахну. Все рассмеялись. — Мне кажется, это он трахнет тебя, — сквозь хохот проговорила Трисс. — А я и не против, — Лютик был пьяным вдрызг. — По-моему, тебе уже хватит, — задыхаясь от смеха, простонала Йеннифэр и отобрала у него кружку. *** Ближе к полудню, когда учебный день был в самом разгаре, Лютик вышел на свежий воздух, прихватив с собой лютню. Голова, болевшая с утра, больше не беспокоила. Подойдя к своему дереву, парень услышал шуршание листьев. — Привет! — Геральт резко спрыгнул с ветки, оказавшись прямо перед ним. — Ты издеваешься?! — взвизгнул он. — Уже в который раз пугаешь! Что ты тут делаешь? — Тебя не было на завтраке, — Геральт пожал плечами. — Я думал, что ты здесь. Лютику захотелось сбежать, но он так и не смог придумать себе оправдание. Смотреть в жёлтые глаза теперь было ещё более невыносимо: он прекрасно помнил всё, что говорил о Геральте ночью. «Интересно, а он переспал бы со мной?» — пронеслось в голове у Лютика, и он мгновенно стал пунцовым от собственных мыслей. Пытаясь скрыть смущение, он опустился на траву, достал из сумки свиток пергамента и перо и принялся записывать слова сочинённой недавно песни, делая вид, что ему просто необходимо заняться этим именно сейчас. Геральт уселся рядом. Лютик постепенно увлекался, что-то зачёркивал, напевал, задумчиво смотрел в небо, приоткрыв рот, водя по губам кончиком пера и непроизвольно посасывая его. Он вздрогнул, поймав на себе взгляд. Геральт определённо смотрел на его губы. Смотрел странно. Стало вдвойне неловко. Повисло долгое напряжённое молчание, под ложечкой неприятно засосало. — Пишешь песню? — спросил Геральт, когда их взгляды встретились. — Да, — Лютик затараторил, ухватившись за спасительную соломинку. — Это, конечно, не та баллада, что я обещал написать для тебя, но звучит весьма забавно. Сочинил её на спор с Трисс. Он быстро взял лютню, привычно провёл пальцами по струнам и взял первый аккорд. — Oh fishmonger, oh fishmonger, Come quell your daughter’s hunger. To pull on my horn As it rises in the morn, For ‘its naught but bad luck To fuck with a puck. Lest your grandkid be born A hairy young faun… — Что у тебя в голове? — Геральт не смог сдержать смеха. Лютик вспомнил, что Йен задала ему ночью тот же вопрос. Что у тебя в голове, Лютик? — Не думал, что ты можешь написать такое. Рот бы тебе вымыть с мылом за грязные слова, — отсмеявшись, наконец сказал Геральт. «Может, ты и займёшься моим воспитанием?» — странные мысли снова полезли в голову. — Напоминаю, что это было написано на спор, — Лютик хмыкнул. — Но, знаешь, многие популярные певцы начинали с похабных песенок. Людям нравится пошлость, Геральт. — А что нравится тебе? — тот прищурился, глядя на него. Лютик предпочёл уйти от ответа и отвёл глаза. — У меня яблоки есть. Хочешь?