Голоса убитого прошлого

— Была такая, — важно кивнул человек, опираясь локтями на ограду и подозрительно глядя поверх плеча Рей на стоящих поодаль Бена и Чубакку. — Ходила, глядела на всех, задрав нос, будто кто-то ее силком сюда тащил. Полем ни дня не занималась. Мужчина обернулся и обвел рукой пространство позади себя. Рей плохо разбиралась в сельском хозяйстве и не могла понять, действительно ли что-то не так с гладью изумрудной травы, мягко колышущейся на ветру. — Сейчас-то уже все, но работы после нее было… — Продолжал мужчина. Рей опустила голову и сконфуженно посмотрела на Кайлиссу. Девочка выглядела потерянной. Сет неуверенно тронул ее за руку. Рей помнила, как сомневался Энакин, только услышав, что зайгеррианка решила поселиться на Дантуине. «Захолустье, про которое со времен империи ничего не слышно», — говорил он. Причина была проста — деньги. Тетка Кайлиссы не могла позволить себе прежний уровень жизни, и, в отличие от своего брата — отца девочки, не была равнодушна к тому, как выглядит в глазах соседей, которым повезло больше. Конечно, сама Кайлисса не говорила ничего такого, но из того, что она поведала, выдавая информацию о семье по капле, над каждым словом раздумывая, относится ли оно к делу, Бен, который делал вид, что не вникает, занимаясь своими делами, сделал именно такие выводы. И поделился ими с Рей. — Спасибо, — Рей сдержанно кивнула мужчине. Тот отсалютовал ей и, бросив последний взгляд исподлобья на ее спутников, ушел к дому. Тому самому, который больше не принадлежал женщине, которую они искали. Девочка нервно сжала руку Рей и тут же отпустила. — Она долго ждала, но… — Мы что-нибудь придумаем, сказала Рей, ведя детей назад, на корабль. *** «Сокол» летел над Дантуином. Зеленое полотно лесов и полей внизу было изрезано полосами многочисленных рек. Квай-Гон упомянул заброшенный джедайский анклав, который был на этой планете, и Рей очень хотела его увидеть. К тому же, это дало бы время подумать о том, что делать дальше. Задача усложнялась. По крайней мере, настроение малолетних угонщиков немного приподнялось — Чубакка играл с ними в дежарик и периодически даже проигрывал. Рей была уверена, что нарочно. — Они чувствительны к Силе, — задумчиво сказал Бен. — Да. Но я не… Я понятия не имею, что с этим делать. — Пусть покойники учат, — пожал плечами Бен, — отвезем их к Маз. Рано или поздно они начнут их видеть. — К Маз? — Рей скептически приподняла бровь. — Ты разрушил ее дворец, а теперь хочешь просто так селить у нее всех, кого вздумается, проверяя пределы ее гостеприимства? Бен чуть отстранился от нее. Пожевал губу. — Ты хотела Бена? Наслаждайся фамильной наглостью Соло. Это Кайло — дрожащий трус, который очень хочет выглядеть опасным. — Ах, вот оно что, — задумчиво протянула Рей, потирая лоб, — тогда будь добр, передай Кайло, что я жду его ночью. Я, признаться, без ума от того, как он дрожит и краснеет, когда я… — Когда ты что? — Неа. Я ему покажу, не тебе, — Рей решительно отвернулась и выставила перед собой ладонь, пресекая его попытку коснуться губами ее лица. — А я ему передам, — невозмутимо сказал он, перехватывая ее пальцы. — Только посмотрите. Мой мальчик научился общаться с девушками и не позорить меня при этом, — Энакин воздел руки к потолочной обшивке корабля. — Не благодаря твоим советам, — отозвался Бен. — То, что ты неблагодарный, это и так известно, — махнул рукой Энакин, — я что сказать хотел. Тетка девчонки ведь могла вернуться на Зайгеррию. Не вынесла всей этой сельской жизни, знаете… Рей и Бен переглянулись. — Решай ты. Это ты вызвалась возиться с ними. Рей посмотрела на детей. Кайлисса сосредоточенно обдумывала следующий ход, Сет вертелся вокруг нее, заглядывая через ее плечо и строил гримасы невозмутимому Чубакке. — Она хочет к семье, — вздохнула Рей, — а он… Не похоже, чтобы их можно было разлучить после всего, что они пережили. — Если ее там вообще ждут, — с сомнением покачал головой Оби-Ван, — эта женщина ведь уехала и не сказала, где искать. — Год прошел, — возразила Рей, впрочем, без особой уверенности в голосе. — А если… Кайлисса! Девочка обернулась, вопросительно глядя на нее. Рей продолжила: — Скажи, ты знаешь, как связаться с домом твоих родителей? *** Догадка оказалась верной. Голограмма высокой зайгеррианской дамы прижимала к груди одну руку, а второй утирала мокрые глаза. — Детка… Я думала… То есть… — Я жива, тетя Лиреса. Жива. Значит… Наш дом… — Вдали от родины одной тяжело, — вздохнула женщина, — Дома тоже одной тяжело. Возвращайся. — Только… Мой друг. Я не смогла бы убежать без него. — Это не проблема, дорогая. Все в порядке. Только возвращайся. — Не беспокойтесь, — Рей положила руку на плечо Кайлиссы, — Мы будем на Зайгерии через пару дней. — Спасибо, — кивнула женщина, — как я могу… — Что-нибудь придумаем, — смущенно потупилась Рей. — Ох… И, наверное, не стоит заходить в порт. Первый орден проверяет всех, кто прибывает, если у вас, конечно, нет разрешения… — Спасибо за предупреждение, — озадаченно сказала Рей. Она переглянулась с Беном. Тот ответил ей неопределенным жестом — «рано или поздно должно было случиться нечто подобное». Голопроектор потух. Рей вздохнула с облегчением. — Можем покинуть атмосферу прямо сейчас. Кайлисса покачала головой. — Нет. Летите, куда собирались, чтобы потом не возвращаться. Вы и так много… — Она замялась, прижала уши, будто в нерешительности. А потом быстро взглянула на Рей и обхватила ее руками за талию. Рей погладила ее по голове, отвлеченно отметив, какая мягкая и гладкая, оказывается, у зайгеррианцев шерсть. *** Они приземлились, когда две луны уже довольно ярко проступили на темнеющем небе. Рей подумалось, что тогда, когда это место еще не было заброшено, оно, должно быть, поражало воображение. Но и сейчас у нее дыхание перехватывало, а растущие прямо из камней травы и лозы только придавали анклаву некое таинственное очарование. Она вошла под полуразрушенные своды, затаив дыхание. Бен со спокойным любопытством озирался вокруг, призраки выглядели печальными, но умиротворенными — все же, дело было очень, очень давнее. Рей вышла на полукруглый балкон, облокотилась на каменную ограду и вдохнула полной грудью. — Это нормально, что я чувствую себя здесь, будто выпил стакан кореллианского? — Недоуменно спросил Сет. — Даже знать не хочу, откуда ты в твоем возрасте… — Наемники у хаттов угощали. Смеялись потом так, что едва не треснули поперек себя. Бен покачал головой. — Как мало надо для веселья, когда мозгов нет. Чубакка, меланхолично глядящий на полосу леса на горизонте, вдруг протестующе завыл. «Да ладно тебе, это правда может быть смешно. Вот помню, когда тебе было…» Рей заинтриговано вскинула бровь. Бен закрыл лицо ладонью. — Я, по крайней мере, сам до этого тогда додумался. Что действительно было смешно — так это то, как вы потом прятались от матери. — Здесь и вправду странно, — сказала Кайлисса, — но я не могу объяснить, почему. — Это Сила, — сказала ей Рей, — не зря тут джедайский анклав. Я чувствую это так, будто стою в океане по пояс и волны бьют со всех сторон. — А вы джедаи? — Поинтересовался Сет, облокотившись на перила спиной. Бен, заинтересованно изучающий трещину в камне, в которой только что скрылась маленькая зеленая ящерица, равнодушно передернул плечами. — А кто такие, по твоему, джедаи? Мальчишка почесал затылок. — Ну… — Неуверенно начал он. — У них были мечи. — И все? — Ну да. — Значит джедаи. — Покажи. Бен снял с пояса меч. Сумерки осветились фиолетовыми всполохами. Увидев, как загорелись у мальчишки глаза, он покачал головой. — Нет. Пальцы себе отрежешь. Рей же хмыкнула и протянула один из мечей Кайлиссе. — Хочешь? Девчонка осторожно взялась за рукоять обеими руками и вздрогнула, когда световое лезвие загудело. Она восхищенно выдохнула. Рей бросила второй клинок Сету, и тот, на удивление, поймал. И сделал пару неуклюжих взмахов, стоило клинку загореться. Бен укоризненно посмотрел на Рей. Рей ответила ему вызывающим взглядом, как бы говорящим «не будь таким нудным. И вообще, сам сказал, они моя забота». — Покажете, как вы деретесь? — С придыханием спросила Кайлисса. — Я бы не советовал устраивать эти ваши игрища при детях. В проеме показались призраки. Энакин картинно кривился. Бен наградил его одним из самых убийственных своих взглядов. А дети… Дети застыли с распахнутыми глазами. Клинки Рей синхронно погасли и со стуком попадали на камень. Она призвала их Силой и повесила на пояс. — А вы еще кто такие? — Ого. Я не ожидал, что… — Это из-за концентрации Силы здесь, — объяснил Квай-Гон, слегка наклоняя голову в знак приветствия. — Джедаи, — сказал Бен, — у них мечи, а еще они нормально не умирают. Некоторые, по крайней мере. Джедаи представились. Энакин, излишне церемониально склонив голову, торжественно проговорил: — Энакин Скайуокер. Или же… Дарт Вейдер. Судя по его взгляду, он рассчитывал на… Некий эффект. Не на тот, которого добился. Сет удивленным не выглядел, Кайлисса же наклонила голову к плечу и наморщила нос. — Ты работал на старого императора? — Вот видишь, — кивнул Энакин, смотря на внука, — видишь, как тебя запоминают? Ты правда думал, что повторять за мной — это удачное решение, о ужасный Кайло Рен? Рей предупреждающе зашипела на него. Однако было поздно. Кайлисса была образованным ребенком. Видимо, в ее доме на Зайгеррии политика была популярной темой. Впрочем, напуганной она не выглядела. Она перевела взгляд с призрака на Бена. — И где твой шлем? — Сломал, — сказал Бен мрачно. — Я думала, у тебя красный меч. — Был. — Тоже сломал? — Потерял. Кайлисса посмотрела на него как-то даже… Разочарованно. — О, что это был за меч… — Вздохнул Энакин. — Жаль, я так и не увидел. Бен вдруг обнаружил, что неудобный разговор неудобен только для него. Рей, поняв, что Энакин не ошибся, и дети слишком далеки от всего этого, чтобы воспринимать такие вещи излишне серьезно, смотрела вниз, умиротворенно улыбаясь и иногда понимающе переглядываясь с Квай-Гоном, сидевшим прямо на перилах неподалеку от нее. — Но гарда, — сказал Оби-Ван, — зачем? — Так было нужно. Но знаешь, что? Вернемся к Маз — сделаю и здесь такую же, — сказал Бен и подбросил меч в руке. О Чубакке, казалось, все забыли — а он смотрел теперь на всех со смесью недоумения и опаски. Должно быть, вуки казалось, что все вокруг него внезапно помешались. Бен устало вздохнул, прикидывая, как бы получше объяснить ему ситуацию. Трудно было сказать, как он отнесся к услышанному. Пару раз переспросил, не врет ли он — сначала у самого Бена, затем у Рей. Уложив услышанное в голове, вуки поздоровался с Оби-Ваном, предварительно поинтересовавшись, в какую сторону говорить. Когда Рей передала ему ответное приветствие, вуки покинул балкон. Уже в проеме он обернулся и выказал надежду, что фантомы не подглядывают за ним, когда он в душе. — Даже в голову не приходило. Но теперь — обязательно буду, — проворчал Энакин. *** В анклаве было тихо и темно. Рей и Бен шли впереди, освещая пространство вокруг мечами. Свет разных цветов причудливо смешивался, падая на камни. Они не торопились, изучая и разглядывая. Рей все больше опьяняло ощущение разлившейся вокруг Силы. Это место было отчетливо — светлым, и она чувствовала, как от беспричинной радости даже в горле першит, а уголки губ сами собой порываются подняться в улыбке — несколько придурковатой, в этом Рей не сомневалась. Ей было интересно, ощущает ли Бен то же самое, или же наоборот ему здесь не по себе. Выглядел он просто… Спокойным. В анклаве не обнаружилось ничего, что могло бы содержать в себе информацию. Похоже, все более-менее ценное вынесли подчистую до них, оставив только стены, кое-какую мебель и шепот прошлого, который Рей скорее осязала, чем слышала. Сотни бесплотных голосов, говорящих с ней на языке, на котором не говорит ни одно живое существо в галактике. Рей даже не задумалась жалеть об отсутствии артефактов — она была очарована, заворожена и иррационально счастлива. Во внутреннем дворе обнаружился неглубокий, но длинный прямоугольный бассейн. Вода остро пахла — она была зеленой от тины и цветущих на поверхности диковинных водяных растений. Кое-где отражалось небо и две луны, но таких участков было немного. В этом дворе они и решили остаться на ночь. На камнях горел костер, разбрасывая вокруг оранжевые теплые отсветы. Дети сидели на одеялах, принесенных Чубаккой с «Сокола», жались к вуки с двух сторон, иногда все еще с некоторым неверием поглядывая на призраков и жуя пайки. Впрочем, когда с ужином было покончено, они все же упросили Рей устроить демонстрацию. Гул световых мечей в окружающей тишине казался оглушительным. Рей чувствовала себя так, будто здесь и сейчас может все. В мире, несмотря на темноту, словно стало в два раза больше цвета. И, видимо, именно из-за темноты свет мечей казался подобен свету татуинских солнц в полдень. Но это нисколько не сбивало. Ее движения были как никогда легки, порывисты — Рей забывала о формах и приемах, ей хотелось импровизировать и удивлять, как Бена, так и себя саму. Он же… Он был все так же спокоен, отвечая на ее выпады коротко и мягко, а когда переходил в нападение, это ощущалось… Практически ласково. Будто он просто дает ей возможность себя проявить. Рей не знала ничего о танцах, но если бы знала, она бы поняла, что он словно бы ее ведет. Только горящие глаза выдавали то, что он взбудоражен так же. Меч он держал одной рукой, вторую же в основном держал за спиной, прижатой к пояснице. Сила действительно опьяняла. Цвета были ярче, луны — такими красивыми, что сложно было поверить, что они настоящие, звезд на небе словно стало вдруг больше в два раза. На самом деле, так чувствовать было даже немного слишком. Рей была восхищена красотой мира, переполнена Силой, дрожащей в самых ее костях, взбудоражена схваткой, и, конечно же, влюблена до звона в голове. Это, разумеется, не было чем-то новым — нерешительная искра, родившаяся памятной ночью в хижине на острове посреди океана, разгоралась в ревущее пламя методично и неотвратимо. Просто Рей и не подозревала, что этого тоже может стать еще больше. И Бен может быть еще красивее, с этими фиолетовыми отсветами на волосах и в глазах, с этой его мягкой полуулыбкой, которую, наверное, одна она, Рей, и могла прочитать. Самоуверенность ли в очередной раз сыграла с Рей дурную шутку, или же бдительность притупила вся эта буря чувств и ощущений, да только схватка прервалась внезапно, когда вместо камней под ее ногой оказалось ничего. Она упала в воду быстро и со всего размаха, подняв тучу брызг и моментально оказавшись облепленной тиной. Что же, у ручных обмотков не осталось шансов. У Бена их тоже не осталось. Если бы только он рассмеялся, согнулся пополам от хохота… Но он только смотрел на нее сверху вниз, улыбаясь только самую малость более отчетливо. Что же, Рей действительно была немного не в себе. Если в его карманах было что-то, чему нежелательно промокать — это сейчас были исключительно его проблемы. *** — Кайлисса, так сколько тебе? — Поинтересовался Квай-Гон. — Тринадцать. — Ага. А тебе? — Призрак перевел взгляд на Сета. — Одиннадцать. Призраки, все трое, многозначительно посмотрели на своих спутников, безжалостно изгнанных с общих одеял Чубаккой. С них все еще стекала вода и иногда с тихим влажным шлепком отваливались комья тины. Оба не выглядели расстроенными этими обстоятельствами и вообще явно ни о чем не жалели. — Скажите, вам пришло бы в голову делать такое? — Нет, — соврал Сет недрогнувшим голосом. — Рей никогда не повзрослеет, — усмехнулся Бен. — Ошибаешься. У меня еще есть шанс. А вот ты уже вряд ли. В твоем возрасте это либо уже произошло, либо не произойдет никогда. — Мысль, достойная магистра Йоды, — почесал бороду Оби-Ван. — Ага. С претензией на глубину, — подхватил Энакин. — И вообще… Это все Сила. У меня от нее звенит в голове. — Действительно, здесь сильные потоки, — сказал Квай-Гон. Может, попробуете что-нибудь сделать? Кто знает, может, откроются еще какие-нибудь… Свойства. Рей идея понравилась. Даже слишком. На самом деле, ей вообще было тяжело просто сидеть, сердце рвалось из груди от жажды делать что-то. Она с готовностью развернулась к Бену лицом и тут на нее снизошло озарение. Она лихорадочно принялась обшаривать свою куртку, на которой сидела. Открыв внутренний карман, она вынула осколок кайбер-кристалла из меча Энакина. Бен отыскал ту часть, которая оставалась у него. Воцарилась тишина. Рей не могла сказать, сколько прошло времени в медитации. Перед ее закрытыми глазами то и дело вспыхивали сверхновые, взрываясь несуществующими цветами. Ощущение опоры пропало напрочь, и о том, что она сама — материальна, напоминало только тепло чужой ладони, сцепленной с ее, и ощущение острых граней зажатого между ними сломанного кристалла. Того, что был сломан, по крайней мере. До сего дня. Ни дети, ни Чубакка не поняли, что такого произошло. Те же, кто понимал, слов подобрать не могли. Рей протянула Энакину целый, без единой трещины, совершенный кристалл, на безупречных гранях которого переливались огненные блики. *** — Чего не спишь? Бен пожал плечами. Спали уже все — и вуки, и дети, и Рей. Он мягко погладил ее по волосам. Она потянулась за его ладонью во сне, перехватила и сжала. Но не проснулась. Бен никогда не задумывался о том, как на него повлияет место, переполненное энергией светлой стороны. Оказалось, что он будет чувствовать… Покой. Казалось, здесь и сейчас никто и никаким образом не заставит его выйти из себя. Он даже будто и не понимал, что прежде заставляло его крушить все вокруг. Он не обманывался — это пройдет, когда они уйдут. Но Бен не мог отказать себе в удовольствии испытывать это диковинное состояние подольше. А потому все спали, а он, без единой мысли, смотрел на догорающие в костре угли. Впрочем, дела в последнее время, так или иначе, шли лучше — этого он не отметить не мог. Бен огляделся — других призраков видно не было. Они ушли обойти анклав еще раз, правда, Бен не знал, что они рассчитывали там найти. Он не знал, повлияло ли это место и его необычное состояние, но вдруг сказал: — Спасибо, Энакин. Энакин задумался. — За что? Это же вы починили мой кристалл. Не знаю, что мне с ним делать, но это все равно потрясающе. Бен только покачал головой. Он посмотрел на призрака — наверное, он странновато улыбался, и взгляд у него, должно быть, был не вполне осмысленный, но он был не в состоянии долго и всерьез размышлять о подобной ерунде сейчас. — Нет. Вообще. В целом. Энакин нахмурился. Бен даже удивлялся, что дед не понимает, о чем он. Для него смысл сказанного был предельно очевиден. — Теперь я знаю, что все было не так однозначно, как мне казалось, но… Как бы там ни было, я никогда в жизни не чувствовал себя частью семьи. Сейчас уже ничего нельзя исправить. Но теперь ты здесь и… — Перестань. Умоляю, перестань, — сказал призрак, — ты не можешь просто так взять и довести Дарта Вейдера до слез. — Дарт Вейдер… — Бен усмехнулся, веселясь неизвестно отчего. — Сначала никто не говорит про Дарта Вейдера, потом говорят «только не стань, как он», а потом только и твердят «будь же как он, наконец». Все ошиблись — и были правы. Я одновременно и такой, как ты, и другой. Это и есть — ощущение семьи. Подумать только. — Ты — редкостный паршивец, Бен, — сказал Энакин, прижимая пальцы к уголкам глаз. А потом… Потом Бен почувствовал призрачный подзатыльник, похожий на невесомое дуновение ветерка. Впрочем, сразу после призрак со смешком растрепал волосы внука. *** Возможно, дело было в этом ненормальном ощущении покоя, или же в банальной усталости, но планам Бена отоспаться в полете осуществиться было не суждено — он сам не заметил, когда уснул. Место, где он очутился, было смутно знакомым. Он не был уверен, видел ли его прежде. Мраморные белые перила, увитые цветущими лозами — формы и цвета сложно было уловить, бескрайние поля, мерцающая гладь озера и голубые очертания гор вдалеке — вот и все, что он успел отметить, пока его вниманием не завладела женщина. Очень красивая женщина, стройная и изящная. У нее были мягкие карие глаза, на плечи волнами ложились темные кудри. — Я знаю тебя? — Опасливо спросил он. Она покачала головой и вдруг улыбнулась — не мягко, не загадочно и невесомо. Нет, она улыбалась открыто и широко, будто вот вот засмеется. — И да, и нет. Она подошла. Бен уловил тихий шорох ткани ее юбки. Какого цвета было ее платье? Сейчас, когда она присела напротив него на скамью, которой секунду назад здесь не было — оно было синее. Каким оно было до этого, Бен не помнил. Это не было важным. В ее волосах были маленькие белые цветы. Она протянула маленькую ладонь, коснулась теплыми пальцами его щеки. Смотрела, долго и пристально. Изучала его, жадно и внимательно. И наконец сказала: — Спасибо. — За что? — Отозвался он. Он тоже смотрел, отчаянно желая запомнить ее. Мысль о нереальности происходящего была, но очень далеко. Он отогнал ее еще дальше, чтобы не разрушить сон. Он должен запомнить. — За моего мужа. За то, что его душа наконец не разорвана на части. Она больше не станет так болеть.