Thats life

      Найтмер смотрит на себя в зеркале в полный рост в коридоре и ему очень-очень непривычно: его копия смотрела на него из отражающей поверхности, блистая белыми волосами, и мужчина прикусил губу, подавляя смешок. Оставшиеся дни отпуска, во время которых он и осветлился, пролетели будто по щелчку чьих-то невидимых пальцев, и Найтмер не знает, зачем вообще это сделал. Мужчина несколько нервно поправляет черный пиджак с таким же черным галстуком, затягивает его плотнее на шее и скользит большим пальцем по кадыку, ощущая чуть повыше мелкие волоски, что мягко терлись о подушечку пальца. Он взъерошил тонкими длинными пальцами свои новые волосы и чуть сощурил голубовато-зеленые глаза. Найтмер сжал корни волос и провел аккуратно остриженными ногтями по чувствительной коже головы. После он поправил манжеты на рубашке, одернул штанину своих офисных брюк и, позвенев ключами от квартиры и машины, вышел за дверь в подъезд, не забыв выключить в коридоре свет.       На голубом небе ярко светило солнце, будто в каком-то милом фильме про дружную семью, которая переехала за город просто потому, что их любимому отцу и заботливому мужу дали неподалеку работу. Едва он только подошел к машине, намереваясь в нее сесть, то его встретила Мэри-Энн — улыбчивая соседка снизу, когда-то давно помогавшая ему при переезде сюда. Познакомились они довольно спонтанно: женщина просто спускалась вниз, чтобы погулять со своим йоркширским терьером, а сам Найтмер поднимался наверх с коробками, наполненными одеждой, посудой, поднимал на первое время пакеты с едой и напитками и подушки с одеялом, которое парень тогда купил в каком-то дешевом магазине. Тогда он чуть не наступил на Микаэлу — собаку Мэри-Энн, и почти что отправил две несчастные коробки в полет по лестнице. Собака тявкала на весь подъезд, а эхо это несколько усугубляло, из-за чего голова Найтмера стала болеть просто невыносимо, заставляя морщиться.       Женщина тогда предложила свою помощь — очень вовремя, кстати говоря, ведь время давно перевалило за час дня, а Найтмер перенес наверх едва половину своих пожитков. Управились они вместе где-то за часа два, и на последних коробках Мэри-Энн поинтересовалась, как его зовут. Он помолчал несколько секунд, пытаясь вслепую нащупать дверную ручку. — Найтмер, — наконец ответил юноша, забирая у нее коробки с одеждой. — Приятно познакомиться, — добавил он, облокачиваясь спиной об дверь, и одной рукой открыл ее, подставляя под коробки колено, что было обтянуто черной джинсовой тканью, — и благодарю за помощь, мисс.       Мэри-Энн он тогда показался несколько грустным и замкнутым, и еще красивым в некотором роде — у него были аккуратные черты лица, а глаза были какими-то странными — сначала ей показалось, что они у парня темно-бирюзовые, но, потом присмотревшись, осознала — голубовато-зеленоватые. — Доброе утро, Найтмер, — сказала женщина, улыбаясь, из-за чего на ее лице появились заметные морщины, и Микаэла ей поддакнула, приветливо тявкнув и виляя хвостом. — Сменил имидж? — Доброе, Мэри-Энн, — глухо отозвался он и вежливо улыбнулся, отключая сигнализацию на машине и открывая дверь. — Да, что-то вроде того, — он снова трогает волосы и усмехается. — Извините, мне надо ехать. — Не беспокойся, — машет рукой Мэри-Энн и идет в сторону подъезда. — Хорошего дня.       В первые несколько месяцев после его переезда она долго не могла отвязаться от мысли, что Найтмер — чертовски одинокий молодой человек с кучей проблем, ведь его тихие и отдававшие глухим стуком на особо громкие, что было редкостью, шаги никогда никем не сопровождались, хотя обычно молодые люди его возраста проводят какие-то вечеринки или что-то в этом роде. Но примерно через полтора года после переезда он начал приводить домой кого-то, и эти шаги явно девушке или девушкам не принадлежали. Разве что только одни, что появлялись довольно часто без сопровождения самого Найтмера, где-то примерно раза четыре в месяц.       Шаги всегда были разные: то неторопливые и осторожные, то слишком тяжелые и шумные, то мягкие и аккуратные, почти что неслышные. И их обладатели редко когда задерживались надолго: приходили они поздно ночью и уходили рано утром, явно поторапливаемые Найтмером и провожаемые хлопком его двери, что отдавалось потом на весь подъезд. Иногда она замечала в мусорном ведре молодого человека какие-то маленькие пластмассовые баночки из-под таблеток с оторванными этикетками, что жалко, ведь ей хотелось узнать, что этот странный сосед с квартиры сверху принимает. Но это явно были не наркотики.       Вообще, Мэри-Энн считает, что то, что происходит временами в его квартире, неправильно в некотором роде, приглушая звук на телевизоре, чтобы лучше расслышать уже знакомые и новые шаги. Но она не станет в это лезть.       К приезду Найтмера в офисе уже кипела жизнь: почти половина сотрудников были на своих рабочих местах и что-то набирали на клавиатуре, из-за чего яростное стучание клавиш отражалось от стен, смешиваясь с другими звуками: все еще сонными разговорами сотрудников, щелканьем ручек и стиранием записей карандашом с листа бумаги и уже начинавшимися звонками от других офисов. Завидевшие Найтмера рабочие смотрели на него в слабом шоке, будто он — призрак, который не обрел покой, и теперь слоняется туда-сюда без дела. Но они все в глубине души признали, что их шеф выглядит после отдыха намного лучше: мешки под глазами потеряли свою насыщенность, хоть все еще и присутствовали, и немного набрал в весе. Про волосы история была вообще несколько отдельная: было чертовски непривычно видеть своего обычно хмурого и серьезного начальника с осветленными волосами. Но они все вежливо и несколько боязливо здоровались с ним и, проходя мимо, шелестели своими нескончаемыми бумажками. Найтмер ловит себя на мысли, что если сдать все нескончаемые бумажки в руках его подчиненных в центр приема макулатуры, то можно неплохо так заработать.       Кэра, сидевшая около его кабинета, смотрит удивленно своими карими глазами, похожими на растопленный молочный шоколад, хлопает густыми длинными ресницами и некоторое время время молчит, не находя слов. Она то открывает, то закрывает рот, словно рыбка в аквариуме, а потом подает голос: тихий и очень-очень удивленный. — У Вас все хорошо, сэр? — Да, — с какой-то иронией в голосе тянет Найтмер, принимая из костлявых рук секретарши ключ от кабинета, — все прекрасно. А что? — У Вас волосы белые. — Осветлил, — отозвался Найтмер, открывая дверь. — Захотелось разнообразия в жизни. Эдгар оставлял что-нибудь? — Папки Эдгара для Вас лежат в кабинете. Я ничего там не трогала. — Прекрасно.       Он удовлетворенно выдыхает, закрыв за своими широкими плечами, и осматривает каким-то довольным взглядом свой офис, надеясь найти в нем что-то новенькое и необычное, но нашел только две синие папки на столе около компьютера. Он прошел по привычному маршруту до окна, задернутого белыми жалюзи, и почти что на автомате полил кактус. Навряд ли Кэра или Эдгар его вообще поливали, не обращая особого внимания на неприхотливое растение. Найтмер не то, чтобы не любит растения, просто зачастую у него нет на них времени. Дрим подарила этот кактус ему около двух лет назад на их день рождения с надеждой на то, что хотя бы на него раз в неделю он отвлекаться будет. Найтмер аккуратно проводит по острым иголкам пальцем, а потом отходит к своему столу, садясь черное кресло. Он откидывается на него, запрокидывает голову и отталкивается ногами, кружась вокруг своей оси.       Найтмер останавливается и приоткрывает глаза, глядя в потолок. Он, не садясь ровно за стол, протянул руку и взял самую верхнюю папку открывая ее. В папке была целая куча отчетов, подсчеты, заметки, исписанные убористым почерком Эдгара, и Найтмер раздосадованно застонал. Разбирать невыносимый почерк его генерального директора не хотелось совсем, потому что он просто замучается все это делать, а звать самого Эдгара было себе дороже: он до жути вредный, и Найтмер старается лично с ним редко когда пересекаться, предпочитая отправлять на вынужденный расстрел кого-то другого. Но мужчина, тяжко вздохнув и потрогав свои новые волосы, сел ровно и склонился над столом, намереваясь включить все уровни своей догадливости и понятливости.       Часа два спустя с горем пополам, но он смог расшифровать тайные знаки Эдгара, явно созданные для какой-то секретной службы. Правда Найтмер раз пять его проклял, но ничего, Эдгару не привыкать. Мужчина, довольный собой, откинулся на спинку кресла и потянулся, руками пытаясь добраться до белого потолка и чуть жмурясь. А потом, вспоминая, что есть еще одна папка, медленно сполз, полулежа в кресле и скрестив руки в замок на животе, и посмотрел на массивный дубовый стол отсутствующим взглядом. За дверью жизнь полностью вошла в свои права: там что-то шумело, падало и поднималось обратно, что-то кричало и замолкало, чтобы взорваться вновь, заливаясь на все лады. За незашторенными жалюзи окном показывалось хмурое серое небо, что грозно смотрело на проходящих мимо людей, и Найтмер с таким же хмурым лицом потянулся за второй папкой, готовый разгадать древние египетские иероглифы.       На третьем часе его мучений зашла Кэра: она принесла еще две папки с отчетами, но на этот раз не от директора, чему мужчина очень обрадовался. Ее взгляд все еще излучал неприкрытый шок, и секретарша с некоторой опаской положила папки рядом с ним. Она поправила свои волосы и, тряхнув ими, удалилась к себе, цокая каблучками. Найтмер быстро глянул в папки, оценив материал в них, и отодвинул на другой край стола, возвращаясь к записям Эдгара. Скользя голубовато-зеленым взглядом по бумаге, исписанной несколько раз проклятым почерком, Найтмер на минуту думает, что закажет в ресторане через дорогу у того симпатичного официанта: рыбу с овощами по-провански или филе миньон с фуа-гра и соусом из лисичек? При упоминании Кросса на губах мужчины появилась странная ласковая улыбка.       Привычное здание ресторана встретило его светящейся вывеской, и Найтмер, почти что не раздумывая, толкает дверь. Внутри было тепло и пахло вкусной едой: мужчина с наслаждением вдохнул запах и оглянулся на стойку-хостес. Девушка за стойкой была другая: не было тех вьющихся блондинистых волос, вместо них были рыжие, словно пламя, пряди чуть ниже ушей. Хостес сверкает зелеными глазами, улыбается, как чеширский кот, и чуть покачивает бедрами, прижимая к своей груди меню. — Добрый вечер, сэр! Добро пожаловать в ресторан «Souterrain», — звонкий голос врезается ему в уши, и мужчина чуть кивает головой. — Здравствуйте, — Найтмер в некой нерешительности глядит в зал и спрашивает. — Извините, а Кросс работает сегодня? — Кросс? — девушка хлопает большими глазами. — Нет, он не работает. У него сегодня выходной. — Спасибо, — Найтмер улыбается уголками губ. — И до свидания.       Он выходит на улицу, прячет руки в теплые карманы и чуть щурит глаза. Найтмер обязательно зайдет завтра или послезавтра, но он должен увидеть этого официанта, чего бы ему это ни стоило.