Thats life

      Странное оно, это дерево. С одной стороны листья красные, почти что коричневые, с другой — желтые, немного с пятнышками, и изредка во всей этой куче проглядывали зеленые листья. Они плотно прилегали друг к другу и кутались, словно в одеяло в особо морозную погоду, стараясь сохранить остатки тепла. Крон дерева чуть шатался, пытаясь следовать за ветром, но лишь тяжко вздыхал, оставаясь на одном и том же месте, в которое плотно врос корнями.       Найтмер отводит взгляд от дерева и нервно смотрит на экран телефона, а потом оглядывается вокруг на наличие знакомой фигуры. Он ходит по краю бордюра от одного конца улицы к другому, время от времени одергивает черный бомбер, расправляет по привычке ссутуленные плечи, трет немного вспотевшими ладонями, которые потом вытирает о джинсы, шею и дико, прям очень дико, волнуется. Время несколько перевалило за то, что они назначили для встречи, и мужчина с некоторой грустью думает, что Кросс, скорее всего, не придет. Найтмер со страхом в глазах вновь озирается вокруг, а потом возбужденно выдыхает воздух из легких с гигантским, просто титаническим облегчением с улыбкой на губах, когда видит Кросса, запыханного, немного красного и несколько потного, но все же Кросса, который пришел на встречу с ним, и ощущает какой-то странный рой бабочек, что трутся своими хрупкими крылышками о его живот изнутри. — Прости, — тяжело выдыхает парень, — за опоздание. Ты долго ждал? — Да не, — отрицательно качает головой Найтмер, продолжая улыбаться, — не совсем. Пойдем? — он слабо кивает в сторону входа в парк, откуда выходят счастливые люди с детьми и без. — Или тебе еще немного нужно отдышаться? — Нет-нет, — Кросс качает раскрытой ладонью из стороны в сторону и прикрывает глаза.       Людей в парке была тьма тьмущая, они все куда-то шли, кто-то сидел на скамейках, о чем-то разговаривали, смеялись, кто-то шел с палками сахарной ватой и с коробками из-под попкорна, и Найтмер чувствует у себя в груди, где-то под ребрами, как разливаются теплые, почти что обжигающие чувства легкости и спокойствия, а Кросс — опора этих самых чувств, которые ползут медленным змеем по горлу к лицу, обдавая его жаром. Легкий румянец заливает острые скулы, и мужчина снова ощущает себя подростком, который также чувствовал себя рядом со своим одноклассником. И Найтмеру почти что страшно. — У тебя есть любимый писатель? — Писатель? — Кросс повернул голову в его сторону и чуть призадумался. — Да, Стивен Кинг, — протянул он чуть хрипловато и лукаво улыбнулся уголком правой губы. — Серьезно? — Найтмер приподнял брови вверх в издевательски-удивленном жесте. — Стивен Кинг? — А тебе он не нравится? — парень ехидно смерил его взглядом снизу вверх, а потом с крайне довольным видом повернулся вперед, глядя на дорогу, освещенную фонарями. — Под тебя подходит.       Найтмер тихо фыркнул и, украдкой любуясь профилем Кросса, тяжело сглотнул, чувствуя, как снова надоедливые бабочки перебрались в горло, раздражая его, и мужчине захотелось закашляться, как в сильнейшем приступе острого бронхита. Он со хрипом выдохнул через нос, закрыл глаза и, сунув руки карманы джинс, слабо улыбнулся. — Есть пара книг его авторства, которые мне нравятся, но без особого энтузиазма. Мне больше импонирует О.Генри.       Кросс отчего-то боязливо повернул в его сторону голову, болезненно изогнул брови и с громадным сомнением в голосе спросил: — Ты же шутишь, да? — Нет, — недовольно протянул мужчина и снова нахмурил брови, — мне действительно нравятся его рассказы.       Внезапно Кросс слабо засмеялся, забавно морща нос, зажмуривая глаза и прикладывая к губам костяшки пальцев. Найтмер некоторое время влюбленно смотрит на юношу и чувствует, как у него сперло дыхание. Он рвано выдыхает, ощущая ненавязчивые уколы в ладонях, исходящие откуда-то изнутри его существа, но в ответ на них просто слабо стискивает руки в кулаки, впиваясь аккуратными ногтями в ладони. По губам парня расплывается мягкая улыбка, а в разноцветных глазах плескается счастливое спокойствие, когда Кросс поворачивает в сторону Найтмера голову. — Мне тоже нравятся его рассказы, — почти что шепотом говорит юноша. — Особенно «Дары волхвов».       И Найтмер чувствует, как его щеки начинают болеть.       Ветер становится все холоднее, задувает за воротник, звезды на небе создают незамысловатые узоры и рисунки, и их можно было бы назвать яркими, словно фонари, если бы те же самые фонари не отбирали возможность полюбоваться картинами на синем небосводе. Найтмер делает последний глоток американо из стаканчика и выпускает в воздух едва заметный пар, выбрасывая стаканчик в мусорное ведро поблизости. Кросс все продолжает греть немного замерзшие руки о горячий шоколад в таком же бумажном стаканчике и делает несколько маленьких глотков. Он удовлетворенно выдыхает и выглядит таким счастливым, словно маленький ребенок, и Найтмер ловит себя на мысли, что готов скупить весь горячий шоколад мира, лишь бы этот парень выглядел так всегда. — Спасибо за прогулку, — тихо говорит Кросс, — и за шоколад тоже, — он показывает почти что пустой стаканчик. — Это было мило с твоей стороны.       Мужчина кивает головой и пытается растянуть губы в улыбке, но уголки предательски дергаются. Он негромко сглатывает, окутывает фигуру юноши своим взглядом и кусает щеки изнутри. Вкус крови разливается по языку, словно тягучий мед, и Найтмер заламывает пальцы, трет запястья и изредка пробегается гибким языком по пересохшим губам. Внезапно парень встает со скамейки, окруженной двумя фонарями, и прячет руки в кармане белой куртки. — Кстати, — юноша неуверенно улыбается и прячет взгляд, — строго между нами, черный идет тебе больше. Доброй ночи, Найтмер.       Мужчина встает со скамейки и вытирает вновь вспотевшие ладони об черную джинсу. Бабочки в животе бьются в истерике, хотят вырваться наружу и Найтмер неловко улыбается. Мужчина чуть наклоняет голову вниз, прикрывает глаза и едва скользит губами по бледной щеке юноши. Горячее дыхание щекочет кожу, и Кросс чувствует, как красная краска затопляет шею. — Доброй ночи, Кросс.