Ни слова о другом мире

      Пространство, в которое попал Делио, даже темнотой нельзя назвать — вокруг была пустота. Даже под ногами не было ничего, он будто парил. Делио проводил ритуал впервые, поэтому он точно не знал, куда попадёт и что ему предстоит дальше сделать. Ничего не оставалось, кроме как просто пройтись и осмотреться. Делио, конечно, не надеялся что-либо здесь найти, но попробовать стоило.       Уверенной походкой он двинулся вперёд, но нечто его остановило. Что-то было не то в его движениях, что-то точно отличалось. Он опустил взгляд вниз и слегка удивился увиденному: одежда и обувь отличались от той, в которой он был до перемещения. Ноги оказались босыми, хотя до этого он был в чёрных ботинках, а на месте чёрных брюк на нём были белые, слегка запачканные хлопковые штаны. Они были длинноваты и при ходьбе попадали под пятки, что существенно мешало комфортному передвижению. Делио сразу понял, что произошло. Он уже оказался в теле метузелы. Но это было тело ребёнка, которому точно было не больше ста лет.       Раз уж он в теле этого существа — значит, перемещение прошло успешно на пятьдесят процентов. Но его всё же терзало одно предположение: в описании ритуала говорится, что выполняющий его сразу окажется в воспоминаниях, но он не сможет ничего менять, не сможет никак воздействовать на мир. Он будет являться лишь наблюдателем. После этого Делио должен будет решить: «перепишет» ли он слегка воспоминания, чтобы они были в несколько раз тяжелее и мучительнее, либо же он может предпринять что-нибудь в настоящем мире, где словами, надавливая на самые больные места, Делио попробует добить метузелу. Но в инструкциях к ритуалу не было ничего про пустоту.       Предположение Делио заключалось в том, что это существо могло каким-то способом запечатать свои воспоминания не только от посторонних, но и от себя самого. Тогда, если у Делио получится их разблокировать, метузела сам может добить свою душу тем, что попросту вспомнит всё. С одной стороны, задача существенно упрощается, а с другой — наоборот — усложняется в несколько раз. Пребывание в голове ограничено, времени очень мало, поэтому на размышления о том, как разблокировать воспоминания, времени почти не остаётся. Да и у вампира совершенно нет никаких предположений.       Сейчас он находился в теле метузелы и точно не знал, может ли он использовать свои способности в полном объёме. Если всё-таки окажется, что он может их использовать, то это неплохо поможет ему, так как он может попробовать силой открыть воспоминания, используя свои способности управлять разумом.       Закрыв глаза, Делио начал что-то бормотать, иногда поднося руку к голове. Это продолжалось чуть менее двух минут, а когда Делио закончил, в пустоте неожиданно возникла тусклая вспышка света, которая становилась всё ярче и ярче, пока полностью не заполонила пространство. Делио не ожидал, что всё пройдёт гладко с первой же попытки, но всё-таки где-то внутри возликовал, ведь не каждый сможет так легко справиться с таким, на первый взгляд, сложным препятствием.       Вспышка света, ослепившая вампира, постепенно начала слабеть, сузившись до размера обычного солнца. Кроме света, вампир увидел нечто голубое, но это точно было не то пространство. Оно, скорее, напоминало небо.       — Хэйл! Не смотри на солнце, а то ослепнешь! — Делио хотел было повернуть голову в сторону звука, но не смог. Но через мгновение сам мальчик, в теле которого он сейчас находился, повернулся в сторону автора этих слов. Мальчик. Он увидел маленького мальчика с ослепительно яркой улыбкой, который смотрел на него, иногда переводя взгляд на небо. Его светлые волосы переливались при свете солнца, а глаза были по-детски чистыми и невинными, какие могут быть только у ребёнка. — Ты впервые солнце увидел? Пошли быстрее, моя матушка попросила помочь ей у речки, — Делио не сразу осознал, что он лишь наблюдатель, поэтому хотел уже сдвинуться с места, но не смог. Вместо этого он услышал ещё один голос, который доносился как будто изнутри:       — Прости, я немного задумался… — голос ребёнка был высоким, по-детски писклявым. Хэйл, протерев кулачками глаза, последовал за другом, который бегом направился к реке. Мальчик, будучи слишком слабым для своего возраста, еле успевал за своим другом, так как тот был более крупного телосложения, лучше питался, да и жил лучше него. Поэтому, сейчас, пробежав лишь какие-то сто метров, он уже стоял, опустив руки на колени, и учащённо дышал.       — Постой, Рин! Я сегодня даже не кушал, я не могу так быстро бегать! — изнывал мальчик. Рин всё ещё бежал, поэтому еле-еле слышал Хэйла. — Какой же ты друг после этого?!       — Я тебя не слышу!       У Хэйла чуть ли пар из ушей не пошёл. Он гневно топнул ногой и изо всех сил крикнул:       — Подожди меня!!!       Рин остановился. Оглянувшись на друга, он увидел того в слезах, поэтому, выдохнув, побежал обратно к нему. Пока мальчик успокаивал Хэйла, на крики подоспели взрослые вампиры, которые, хоть и привыкли к крикам этих двоих, всё равно подходили, чтобы посмотреть, что произошло. Кто-то перешёптывался, но через некоторое время все вновь занялись своими делами, не обращая внимания на плачущего мальчика.       — Когда ты в последний раз ел? — спросил Рин, присев на корточки перед Хэйлом.       — Давно.       — Насколько давно?       — Не помню.       Рин вздохнул и поднялся на ноги. Он протянул руку всё ещё всхлипывающему Хэйлу и помог тому встать. Они не спеша двинулись в сторону реки, которая находилась у подножия холма. Река была небольшой и тянулась лишь на несколько километров, но этого вполне хватало жителям деревни.       Только-только перевалило за полдень, поэтому у водоёма почти никого не было. Дети быстро нашли женщину, которая, завидев запыхавшихся детей, пошла им навстречу. Ей в глаза сразу бросилось заплаканное лицо Хэйла, и она, слегка нахмурившись, посмотрела на своего сына:       — Рин, почему Хэйл опять плакал? — женщина положила свою руку на голову Рина и слегка потрепала того по голове.       Рин не ожидал, что мать узнает об очередной истерике, поэтому вырвался из-под её руки и отступил на несколько шагов назад.       — Я не виноват!       Женщина лишь посмеялась и пошла вновь к воде, где всё ещё лежала огромная куча белья. Мальчики последовали за ней. Сначала они захотели поиграть в воде, но это продолжалось недолго, так как Хэйл свалился в воду и глотнул много воды. Мать Рина после этого наказала им сортировать бельё, так как она боялась, что эти мальчишки смогут покалечить себя. Мальчики не могли долго сидеть на месте и выполнять одно и то же, поэтому уже спустя полчаса отправились бегать по берегу и ловить лягушек, матушка Рина в этой ситуации смогла лишь обречённо вздохнуть и продолжать стирать бельё.       Закончили они лишь к вечеру, когда солнце уже почти зашло за горизонт, но до того, как наступили сумерки. Уставшие и мокрые, но счастливые, они втроём направились обратно на холм в деревню, где уже начали зажигать фонари. Сегодня день фестиваля, поэтому на окраине деревни было шумно. Отовсюду слышался детский смех. Хотя в этих краях фестивали проводились бедно и не было особо развлечений, но жители всё равно умудрялись найти что-нибудь весёлое и провести за этим занятием всю ночь. Кто-то выпивал, кто-то дурачился или болтал с соседями — в общем, у всех было своё занятие и всем было весело.       Достигнув ворот в деревню, Хэйл попрощался с Рином и его матерью и отправился к своему домику. Он находился не в самой деревне, а чуть дальше от неё — около соснового леса. Зайдя в дом, он сразу же направился в свою комнату, где обессилено свалился на циновку. Упал он неудачно, поэтому сразу же вскочил и, держась за поясницу, выбежал из комнаты.       — Матушка! — Хэйл громко плакал, зовя мать, но та не отвечала. — Мама… Мне очень больно!       Его слова остались без ответа, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как самому справиться с болью. Хэйл направился в кладовую, чтобы поискать что-нибудь, что могло бы унять боль.       Делио сейчас тоже захотелось потереть свою поясницу, так как у этой техники, как оказалось, тоже есть некоторое побочное действие. Всё, что чувствует Хэйл, чувствует и Делио, поэтому он достаточно остро ощущал боль этого мальчишки. Конечно, такой пустяковый ушиб для взрослого мужчины почти ничего не значит, и в жизни он бы его и не заметил даже, но находясь в теле другого вампира он почему-то ощущал всё намного сильнее.       Малец же, пока Делио отвлёкся на свои мысли, рылся на полках, где было достаточно скудненько. Стояло несколько ящиков, где было старое масло и какие-то травы. Они стояли достаточно высоко, поэтому Хэйлу было тяжеловато до них дотянуться. Сколько он не прыгал, никак не мог коснуться даже краешка ящика, поэтому ему пришлось искать лестницу.       Слёзы у мальчика ещё не высохли, а он уже начал вновь плакать. Он ревел в три ручья и рыскал в тёмной кладовой, пока, наконец, не наткнулся на старую деревянную лестницу. Она была настолько старой, что могла попросту сломаться, если бы Хэйл встал на неё. В кладовой — да и в доме вообще — было очень влажно, поэтому дерево начало покрываться плесенью и размякло. Делио не особо заботило благосостояние мальчика, но он не особо то и хотел, чтобы он падал, так как он тоже почувствует эту боль.       Хэйл поставил лестницу к одной из полок и пару раз толкнул её, чтобы удостовериться, что она хорошо стоит и выдержит его. Только он хотел поставить первую ногу на ступеньку, как услышал шаги на крыльце. Оставив идею с лестницей, он вновь разревелся и побежал к двери.       — Мамочка! Я ударился, мне очень больно! — Хэйл зажмурил глаза, и тёр их ладошками.       Прошло уже больше пятнадцати секунд, а он всё ещё не почувствовал руку матери у себя на голове и не оказался в её объятьях. Он не понимал, почему мама не успокаивала его, поэтому открыл глаза и обомлел: перед ним стояла не мама, а совершенно незнакомый вампир, который смотрел на него озверевшим взглядом. Перепугавшись, мальчик, во всю плача, побежал в противоположную сторону дома и спрятался за стол. Вампир прекрасно видел его, знал, где прячется мальчик, но не спешил пока его находить.       — Выходи, ребёнок, я не сделаю тебе больно. Просто скажи мне, где твои родители, — голос был противным и скрипучим, он резал слух Хэйлу, поэтому тот закрыл уши руками. — Ха-ха-ха, не закрывай ушки, ты всё равно будешь слышать меня.       Вампир подошёл к столу, где сидел мальчик, и присел на корточки. Встретившись с ним взглядом, мужчина усмехнулся. Его зубы были противного жёлтого оттенка, а изо рта пахло настолько отвратительно, что Хэйла чуть не стошнило. Он зажмурил глаза и отполз к стене, прижав к себе коленки. Вампира эта ситуация веселила, но он всё так же не спешил причинять вред мальцу.       — Где твоя матушка? Я слышал, как ты звал её.       Хэйл всё ещё молчал и тихо всхлипывал. Терпение у вампира было не бесконечным, поэтому он резко ударил кулаком по полу, отчего там образовалась дыра.       — Не молчи, паршивец! Я съем тебя прямо здесь, если ты не скажешь, где твоя мать!       — Я ничего не скажу!!! — закричал Хэйл и, вскочив, со всей дури ударил вампира по лицу своим крохотным кулачком. Вампир в ответ на это действие лишь рассмеялся, а затем схватил ребёнка за руку и поднялся с корточек, чтобы его лицо находилось на уровне глаз вампира.       — Как ты смеешь так неуважительно относиться к старшим? Я старше тебя раз в десять, а ты смеешь бить меня по лицу? За такое поведение обычно наказывают — поэтому и я преподам тебе урок!       Вампир, занеся руку назад, резко ударил мальчика по лицу, отчего у того всё поплыло перед глазами, голова загудела, а конечности стали ватными.       — Что, мало? Тогда держи ещё! — он ударил второй раз, третий, пока мальчик не стал похож на тряпичную куклу. Он уже ничего не осознавал, на плачь и крик просто не осталось сил, поэтому он просто обмяк в руках этого монстра. — Намного лучше, когда ты молчишь и не причиняешь проблем. Полежи пока тут.       Он отпустил руку мальчика — и тот свалился на пол. Из его рта слышались лишь тихие стоны и покашливания. Всё лицо было разбито в кровавое месиво, из-за чего даже родная мать не смогла бы его узнать.       Вампир, осмотрев комнату, где сейчас находился, нашёл циновку, лежащую в углу. Положив её на середину комнаты, он по-хозяйски сел на неё, скрестив ноги, и стал ждать возвращения хозяйки этого дома. Ждать пришлось долго. За это время его стали раздражать стоны в углу, поэтому он ещё пару раз пнул парнишку по и так больной пояснице. На время он затих — скорее всего, от боли Хэйл потерял сознание.       Хэйл боялся. Всё его тело окоченело. Он даже пальцем пошевелить не мог. Мальчик еле сдерживал крик боли и плач, так как боялся, что его вновь ударят. Он лишь тихо ждал того, что произойдёт, когда придёт матушка. Хэйла пугала эта безысходность. Он просто ребёнок и ничего не сможет сделать: не сможет позвать на помощь, не сможет сообщить никому, так как попросту умрёт здесь вместе со своей матушкой. Слёзы стали обжигать глаза, но он не смел даже всхлипнуть. Мальчик плакал молча, молил о спасении, но не был услышан никем.       — Я не собираюсь тебя убивать, — неожиданно проговорил вампир, взглянув на съёжившегося мальчика, — я превращу тебя в монстра.       Хэйл вздрогнул от этих слов — и слёзы полились ещё сильнее. «Нет… Я не хочу… Не трогай мою матушку. Меня. Не трогай нас!» — так и хотел сказать он, но никак не мог выдавить эти слова из себя. Хэйл уже захлёбывался в слезах, из-за чего попросту не смог сдержать тихий всхлип. Как только тот вырвался из его рта, Хэйл сразу же замер в ужасе.       — Так ты в сознании. Задумал меня надурить, паршивец?       Мужчина встал с циновки и подошёл к ревущему Хэйлу. Он за волосы поднял того с пола и вновь ударил его по лицу. Хэйл даже вскрикнуть не смог: его рот был полон крови, поэтому он выплюнул её всю на лицо вампира. Мальчик в страхе зажмурил глаза в ожидании ещё одного удара, но его не последовало. Вновь открыв глаза, он не смог сначала ничего рассмотреть из-за пелены перед глазами. Когда он смог морганием избавиться от оставшихся слёз, его взору предстала отвратительная картина: одной рукой вампир всё ещё держал мальчика за волосы, а другой стирал кровь с лица и слизывал её. От этой неприятной сцены Хэйл ещё раз прокашлялся кровью, а потом вновь на мгновение отключился.       — Хэйл, я вернулась. Всё в порядке? — неожиданный женский голос заставил вампира отпустить мальчишку. Он, стерев оставшуюся кровь с лица, встал около стола и стал дожидаться женщину. — Я принесла нам немного поесть. Прости, что тебе пришлось так долго голодать, но зато теперь у нас есть кровь людей, а не животных. Иди скорее сюда, нам нужно побыстрее поужинать!       — Мама… — мальчик ещё сильнее заплакал, но сейчас из его рта могли вырваться лишь болезненный стон и сгустки крови. Он пытался найти в себе силы закричать матушке, чтобы она ушла, но ничего, кроме хрипа, выдавить не смог. — Матушка…       Послышался скрип двери, и в дом вошла женщина. Она удивилась, что её сын не побежал к ней, поэтому забеспокоилась. Сначала она зашла в его комнату, но, не обнаружив того там, пошла в соседнюю, где как раз-таки и находился вампир с ребёнком. Только подойдя к занавеске, она почуяла запах вампирской крови и резко отодвинула шторку. Она сразу же увидела своего сына, лежащего прямо у дверного проёма. Она хотела опуститься к нему — но тут краем глаза увидела мужскую фигуру у стены. Вампир стоял и улыбался своими жёлтыми зубами. Он смотрел то на женщину, то на ребёнка, иногда облизывая губы.       — Ч… что ты сделал с моим сыном, монстр?! — женщину накрыла волна гнева. Слёзы лились из её глаз, но она делала вид, что не замечает их. — Что… Зачем ты это сделал?! Что тебе нужно?!       Корзина из её рук выпала, а сама она подошла ближе к незнакомцу. Тот всё ещё улыбался и глядел прямо в глаза женщины:       — Ваш сын… проявил полное неуважение ко мне, поэтому заслужил это.       — Ты же почти убил его!!! Как ты посмел проникнуть в наш дом?! — женщина взревела. Эта ситуация лишила её рассудка, поэтому она уже чуть ли не кинулась на незнакомца.       — Дорогая, я не собирался его убивать — он ещё нужен мне. А ты не нужна… — он облизнул сухие губы, покрытые кровью. Это вызвало волну отвращения у матери Хэйла, поэтому та набросилась на него.       Её удары легко блокировались, да и они продолжались недолго, так как силы совсем иссякли. Вампир, перевозбудившись от её действий, схватил её за руку и начал бить по лицу, не жалея силы. Если мальчика он бил не так сильно, то по отношению к ней он не сдерживался и отрывался на полную, при этом смеясь, как умалишённый.       — Ты смогла уйти от меня однажды, но во второй раз у тебя не выйдет. Я хочу забрать сына к себе, а ты лишь этому препятствуешь. Просто позволь забрать его и воспитать из него настоящего метузелу! — вампир громко рассмеялся.       — Эли… просто оставь нас. Ты спокойно жил эти года и не появлялся в нашей жизни. Так почему ты решил явиться именно сейчас и избить нас до полусмерти? Просто… убей меня, но не трогай Хэйла. Не делай из него монстра, оставь его в покое.       — Как всё просто, оказывается, ха-ха-ха-ха! Агас, ты всё такая же дура…       Он нанёс ещё один удар — и Агас отправилась в отключку. Мальчик всё это слышал и ревел. Хотел реветь громко, но что-то мешало ему. Когда он перестал слышать голос матери, мальчик захотел провалиться сквозь землю. Он просто хотел умереть, он не хотел видеть и слышать, как избивают его матушку.       — Хэйл. Хэйл. Хэйл, повернись.       Мальчик отрицательно покачал головой, но вампир в этот раз не стал терпеть, поэтому вновь схватил мальчика за волосы и повернул голову в сторону размякшего тела его матери.       — Она всё ещё дышит.       Он отпустил Хэйла — и тот вновь ударился о пол. Услышав, что матушка ещё жива, он медленно пополз к ней, желая обнять, попрощаться, так как знал, что один из них или они оба сегодня умрут.       — Мама… мама… прости меня, прости меня… — он взревел, слёзы полностью лишили его возможности видеть. Хэйл почувствовал руку, которая слегка гладила его по коленке. Он вцепился в неё твёрдой хваткой и не желал отпускать. — Мама! Нет… пожалуйста, посмотри на меня… Скажи, что любишь меня… Скажи, что не оставишь меня… Мама!       Нет, она не может умереть лишь от одних ударов по лицу! Хэйл стал осматривать тело матери и обнаружил на животе тёмно-красное пятно, которое становилось всё больше. Мальчик ещё сильнее закричал, всё сильнее сжимал руку матери, которая уже совсем ослабла и не смогла сжать руку сына в ответ.       — Мой маль…чик… я… любл… — она недоговорила. Рука, лежащая в ладонях Хэйла, обмякла. Больше она ничего не произнесла, и Хэйл громко закричал:       — Мама!!! Нет, нет, нет!!!       Он упал к ней и обнял уже не свою мать, а лишь её тело. Матушки больше нет, он теперь один в этом холодном и жестоком мире. Если ему удастся сегодня выжить, то он попросту умрёт в ближайшие дни от голода. Да и жить он не хотел — он боялся.       — Как хорошо, тебе будет проще есть её мертвой… — Эли наблюдал за этой жалкой картиной и смеялся: — Самое вкусное — сердце. Давай я помогу его достать…       Он стал подходить, но мальчик резко вскочил на колени. Те не смогли удержать его, поэтому он вновь свалился на пол. Он не хотел есть свою мать — только не её. Только не его любимую матушку. Он ревел, слёзы не останавливались, а вампир лишь наблюдал за этим, иногда смеясь и ухмыляясь:       — Теперь, когда Агас мертва, я позабочусь о тебе. Давай сначала избавимся от её тела, нам ведь не нужны неприятности? — беззаботно говорил Эли тихим и нежным голосом. Он подошёл к мальчику и сел рядом на колени. Протянув к нему руку, он стал медленно поглаживать чёрные волосы ребёнка. А он даже воспротивиться не смог: просто лежал и ревел от боли. Боли от потери, от ударов — сейчас всё смешалось, и он чувствовал только боль и жгучую ненависть ко всему в этом мире.       Эли, не обращая внимания на ревущего мальчика, поднялся с пола и подошёл к телу Агас и… просто оторвал ей руку. Хэйл, увидев это, закричал. Он больше не смог сдержать этого животного крика, поэтому кричал, пока не охрипнет. Он зажмурился, чтобы не видеть эту ужасную сцену, но Эли рявкнул на того, чтобы он наблюдал за всем этим. А Хэйл не мог. Не смог смотреть, как его мать едят, как медленно от неё отрывают все конечности, но в конце концов Эли взбесился и вновь ударил мальчика:       — Выпей её крови, раз уже не хочешь попробовать части тела. Если ты не будешь меня слушаться, то я убью твоего лучшего друга, а потом его мать, а потом я истреблю всю деревню. Думаешь, ты стоишь этого всего? Нет! Поэтому пей и хватит реветь и кричать! — он взял мальчика за горло и поднёс к женщине. — Пей, вот отсюда, где я оторвал ей руку. Ты ведь голодный, тебе стоит поесть. Вампирская кровь намного вкуснее человеческой — и уж тем более крови животных.       Вампир, всё ещё держа Хэйла за шею, поднёс его голову к месту, где совсем недавно была рука. Мальчик жмурился, поджимал губы, но Эли никак не унимался и всё ещё тыкал его лицом в кровь.       — Пей, я сказал! Иначе все здесь умрут, а ты останешься жив. Я заставлю тебя убить всех, заставлю наблюдать за тем, как я расчленяю твоего друга. Ты же не хочешь этого, верно? Просто выпей немного крови, тебе станет намного лучше, частичка матери будет в тебе…       Мальчик продолжал упираться, но сил уже не оставалось. Через несколько минут его лицо было уже полностью в крови, а вампир, поняв, что он не будет его слушать, отпустил его и сел прямо перед ним. Он протянул руку, заставив мальчика сжаться, и вытер немного крови с носа Хэйла и слизал её. Так он продолжал делать, пока мальчик, не выдержав, вновь не заплакал. Эли, будто только этого и ожидая, неожиданно схватил мальчика пальцами по обе стороны губ и сжал, заставляя Хэйла открыть рот. Другой рукой он вновь стёр немного крови с лица мальчика и, поднеся палец к его рту, резко сунул его туда.       Хэйл почувствовал приятный вкус. Это кровь его собственной матери, а ему понравилось. Он отвергал это телом, душой, но инстинкты постепенно брали вверх. От этого мальчика замутило, и его чуть не стошнило.       — Вот так, мой хороший. Вкусно, да? Бери ещё, тут много, — Эли заботливо гладил парнишку по голове, пока тот облизывал его палец, где почти не осталось крови. Сознание помутилось, Хэйл уже не осознавал, что делал, а когда понял — было уже поздно. Он сидел подле матери, впившись в её шею. Он аккуратно слизывал струйки крови, текущие по её белоснежной коже. Из глаз мальчика лились слёзы — он не хотел этого делать, но попросту не мог остановиться.       — Ты весь в отца, Хэйл. Ты же хочешь ещё крови? Твой друг как раз недалеко, пошли же. Ведь если мы уйдем, то он не сможет пойти с нами, поэтому возьми частичку его с собой. Я разрешаю, ведь это твой близкий человек.       — Я… этого не сделаю, — Хэйл ещё не мог оторваться от плоти своей матери. Ему было противно, ему хотелось выплюнуть всё обратно — но не мог. Слёзы уже закончились, поэтому он лишь всхлипывал, потирая глаза окровавленными руками.       — Мой дорогой, заберём матушку с собой? Всё, хватит, хватит, нельзя так много кушать, живот заболит… — подойдя к мальчику, вампир аккуратно оттащил того от матери и поднял на руки. — Пойдём к твоему другу. Должно быть, он уже спит, но это не проблема. Так будет меньше шума. Нам ведь не нужны лишние жертвы?       Он вынес мальчика на улицу, где было холодно и сыро. Наверное, недавно прошёл дождь. Дождь, под которым любил бегать Хэйл вместе с Рином, а Агас постоянно их ругала. Не со зла — она просто беспокоилась об этих двух проказниках. А сейчас Хэйл на руках у монстра, который превратил его в подобного себе. В ужасного монстра, который убивает своих и питается их плотью и кровью. Об этом даже думать противно, а Хэйлу пришлось всё это увидеть и испытать на своей шкуре. Он даже не понимал, как он всё ещё остаётся в сознании после многочисленных ударов от его собственного отца.       Они уже вошли в деревню. Там всё ещё было достаточно оживлённо. Продавцы продавали всякие товары, покупатели приобретали эти товары, дети бегали по улицам — всё как обычно. Правда, сегодня был фестиваль — и ночь была чуть более оживленной, чем обычно. Вот только в этот раз Хэйлу совершенно не до лавок с разными забавными штучками: ему совсем не до веселья. Сейчас он думает лишь о том, как пропасть из этого мира. Умереть… Он не хочет больше жить и не захочет ещё больше, если убьёт своего единственного друга.       Вампир шёл по главной улице с окровавленным ребёнком на руках, а прохожие будто этого не замечали, а если и замечали, то не обращали внимания — и такое случается, что маленькие вампирята поранятся или, гоняясь за зверушкой, поймают её и съедят, а потом запачканные идут домой. Всё случается, всё бывает, но эти пустые лица совершенно не знали, что жизнь этого мальчишки висит на волоске, его разум скоро будет сломлен, и он никогда не оправится от этой травмы. Прохожим было всё равно на других, всё равно на окровавленного мальца, всё равно на то, что их не касается.       — Хэйл, где дом твоего друга? Нам нужно как можно быстрее добраться до него, — Эли нежно гладил сына по голове, успокаивал его, старался говорить тихо, используя свои вампирские чары, чтобы ребёнок подчинился ему хоть немного, но Хэйл всё ещё стойко отражал эти психологические атаки. — Что ж, раз ты не хочешь отвечать, то я сам отыщу его. Это будет несложно.       Они покинули главную торговую улицу и вышли к окраине, где как раз-таки и жил Рин. На этой улице было очень тихо, потому что в основном здесь жили семьи с детьми и старые вампиры. Сюда не забегали громкие подростки, так как развлечений здесь как таковых не было — лишь старые домики, которые уже начинали разваливаться.       — И в каком же живёт твой лучший друг? — задал вопрос Эли сам себе, так как не ждал, что Хэйл ему ответит. Он и не ответил. Хэйл уже обессиленно опустился мужчине на плечо, всё ещё иногда всхлипывая.       Эли прошёл вдоль нескольких домов, пока не остановился у одного — самого целого из всех. Без стука и предупреждения, он влетел на крыльцо и резко распахнул дверь. Из дома повеяло слабым теплом. Хэйл, продрогший окончательно, почувствовал его и слегка приподнял голову. Рин и его мать разожгли огонь, чтобы согреться в эту холодную и дождливую ночь. Сейчас они оба дремали подле него, согреваясь не только огнём, но ещё и объятиями друг друга. Уют. Семейный уют. Вот, что навсегда потерял Хэйл.       — Не надо… Пожалуйста… — прохрипел Хэйл, вновь опустившись на плечо мужчины. Он знал, что его слова не достигнут ушей Эли, поэтому уже перестал что-либо предпринимать. Его уже не остановить. Он убьёт всех. Убьёт Рина, а потом и его самого. И Хэйл знал это — он был в этом уверен.       Эли проигнорировал слова Хэйла и бесцеремонно зашёл в дом, а затем двинулся в комнату, откуда виднелся тёплый оранжевый свет. Хэйл хотел было вновь заплакать от отчаяния, но не стал: если Рин умрёт, то пусть хотя бы он не увидит смерти своей матери, пусть не увидит, как её уничтожают. Он не должен это видеть, как и не должен был видеть Хэйл.       Эли, опустив мальчика на пол, пошёл к Рину и его матери, которые мирно и с улыбками на лицах спали рядом друг с другом. Такая тёплая, наполненная семейным уютом атмосфера никак не поколебала чувства Эли — и тот, взяв с тумбочки ржавый нож, без предупреждения нанёс удар по женщине. Та даже вскрикнуть не успела — умерла сразу, даже не успев проснуться. Быстрая смерть. Та смерть, которой не так страшно умереть.       Рин не проснулся от этого. Он крепко спал, смотря, наверное, уже седьмой сон. Он был счастлив и не представлял, что через пару минут его уже не будет.       — Хэйл, мой мальчик, подойди сюда, — повернулся Эли к сыну, лежащему у стены. — Ты должен попрощаться со своим лучшим другом. Давай же, иди сюда.       Хэйл не смел сейчас ослушаться. Он поднялся на коленки и пополз к мальчику, который мило сопел, укутавшись в старый и порванный плед.       — Рин… Рин, беги отсюда, — Хэйл наклонился к его уху и тихо, чтобы Эли не услышал, стал будить Рина. — Я не хочу, чтобы ты умирал, — поэтому, пожалуйста, проснись…       Рин сонно потёр кулачками глаза, сладко зевнул и, наконец, проснулся.       — А? Хэйл, что случилось? — Рин всё ещё не видел Эли позади Хэйла, поэтому с улыбкой смотрел на своего друга. Когда он, наконец, смог полностью отойти ото сна, Рин заметил, что в комнате находился не только Хэйл. — Ммм… Кто это, Хэйл?       — Отец… мой отец… Просто, Рин, вставай и беги, беги куда сможешь, беги, пока не окажешься в безопасности. Я не хочу твоей смерти, Рин, — Хэйл взвыл и освободил скопившиеся за эти несколько минут эмоции. Рин всё ещё не осознавал, что происходит, пока не посмотрел на тело, лежащее рядом с ним. Сначала он подумал, что матушка всё ещё спит, но когда почувствовал запах крови, его взгляд наполнил леденящий ужас.       — Мама? Мама, что случилось?! — слёзы выступили на глазах Рина. Он слегка тряс женщину, но она не подавала никаких признаков жизни. — Хэйл… Хэйл, зачем?       — Это не я… Рин, просто убегай.       — Хэйл, зачем?! Зачем?! — не унимался Рин, он кричал всё громче, что даже у Эли слегка загудело в ушах, и он решил прекратить весь этот цирк.       — Рин, это сделал Хэйл. Хэйл убил твою мать, потому что я убил его матушку. Он мстит. Он не хочет, чтобы ты жил счастливо, поэтому убил её. Безжалостно заколол её этим ножом, — Эли указал на нож, который сейчас по какой-то причине находился не на полу, где лежал первоначально, а в руке у Хэйла.       Хэйл не сразу это заметил, поэтому стал кричать и отрицать свою вину, но Рин уже всё понял и не хотел слушать никого.       Рин свалился на пол и поджал под себя колени, не переставая реветь. Хэйл пытался подойти к нему, успокоить, оправдаться, но слова не лезли из его горла, а Рин попросту отталкивал его.       Вот она, первая стадия превращения в метузелу — неосознанность происходящего. Хэйл не понимал, ничего не понимал. Он правда сам убил матушку Рина? Или же Эли лжёт всем присутствующим в этой комнате, выставляя Хэйла виноватым? Хэйл вскипел от злости и… попросту сошёл с ума от того, насколько больно ему было всё это переживать. Заведя нож за голову, он хотел было проткнуть себя им, но Эли вовремя подоспел и остановил его.       — Стой, стой, стой… Не нужно калечить себя, мой маленький. Рин… Он обвиняет тебя в том, что ты не делал. Должен ли ты как-нибудь ему отомстить? Ударь его, сделай ему больно и, в конце концов, убей. Он не достоин тебя, раз может так просто взять и обвинить тебя в этом. Он не тот друг, который тебе нужен. Тебе сейчас нужен только я…       Хэйл очнулся только спустя время. Руки были в крови и всё ещё держали тот самый ржавый и уже окровавленный нож. Он не знает, сколько времени прошло, ведь за окном всё ещё было темно.       — Хэйл, я не думал, что ты так быстро адаптируешься. Это было великолепно. Папочка гордится тобой, мой дорогой, — Эли сел рядом с Хэйлом и крепко обнял его. От Хэйла несло кровью, она была повсюду, даже на волосах — поэтому Эли сразу же зарылся лицом в них и вдохнул этот чудесный аромат. Семейный уют? Это теперь будет семейным уютом? Нет, Хэйл не хотел этого. Никогда не хотел.       Они так и просидели вдвоём до утра. Тела Рина и женщины были настолько изуродованы, что Хэйла попросту тянуло блевать. А ведь это он сделал. Он убил их, выпил их кровь, съел их некоторые конечности. Отвратительно. Мерзко. Хэйл хотел снова заплакать, так как других эмоций попросту не осталось. Не осталось ничего, кроме отчаяния. Только слёзы и глубокая ненависть к Эли.       Делио не знал, что и думать. Он уже давно ни о чём не думал. Нет, его не особо-то и задела эта история, полная жестокости — просто он не знал, что из этого тяжелее всего. Ведь, если метузела заблокировал их, то, скорее всего, при разблокировке эти воспоминания сами собой подействуют на него — и его душа запечатается. Но нельзя быть уверенным в этом на сто процентов, поэтому Делио хотелось всё осмыслить перед тем, как возвращаться.       Перед глазами вновь вспыхнула яркая вспышка света, которая ослепила мужчину. Всё? Он возвращается? Свет вновь постепенно тускнел и уже через несколько минут превратился в обычное солнце на ярко-голубом небе.       — Мой Лорд! — слегка приглушённый голос послышался над Делио, и тот смог наконец-то отвести взгляд от солнца. — Мой Лорд, всё прошло по плану? Пока Вас не было, нечто попало в сосуд. Это и есть душа этого существа?       — Да, должно быть, так и есть, — держась за голову, Делио наконец перешёл в сидячее положение. — Сколько… сколько меня не было?       — Ваше пребывание в голове составило больше, чем мы рассчитывали. Мы пытались провести ритуал по возвращению, но он не сработал. Мы уже начали думать, что Вы не вернётесь, — Янче подошёл ближе к Делио и помог ему встать на ноги. — Вам будет тяжело ехать дальше, поэтому, наверное, Вам стоит сесть с кем-нибудь…       — Всё в порядке, я смогу сам ехать. Просто подайте лошадь и помогите взобраться.       Янче послушался и через несколько минут привёл коня. Виконты помогли Делио забраться на него, а затем и сами оседлали своих лошадей.       — Лорд Юга, наш Лорд вернулся. К сожалению, он сейчас не в состоянии завершить ритуал, поэтому нам велено поручить его на Вас. Приносим свои извинения за беспокойство, — Тайрен быстрее всех достиг места привала людей и, спешившись и поклонившись Элои, ввёл того в курс дела.       — Да… Мы можем просто забрать сосуд с душой и уничтожить его потом?       — Кхм… Да, мы можем, но от тела стоит избавиться именно Вам. Пожалуйста, следуйте за мной.       Тайрен отвёл Элои к тому самому месту, где всё ещё лежало безжизненное тело. Если душу переместить из тела, то метузела всё ещё будет жить, но он будет в несколько раз свирепее, поэтому нужно уничтожить его тело, пока он не очнулся ото сна. Но есть один нюанс: если душа сможет выбраться из сосуда, то она вернётся обратно в тело и метузела попросту воскреснет даже из пепла. Поэтому нужно тщательно следить за сосудом.       Элои, достав свой меч, резкими движениями отрубил тому все конечности и голову, а затем, разведя огонь, сжёг тело.