Dust In The Wind

Одно Джон Уотсон за эти два дня уяснил точно – ничего нельзя откладывать на потом. Теперь его мучила совесть. Ему ужасно, до смерти хотелось рассказать Шерлоку о нападении, но он все время откладывал, видя, как рад был детектив снова вернуться домой на Бейкер Стрит. Этим же он себя и оправдывал. А совесть – чтоб её – постоянно донимала, не давая забыть ни на секунду о том, что рано или поздно сказать все же придется. Вилась вокруг бедного доктора, как надоедливый шмель – и жужжит, жужжит… Это могло быть полезным для расследования. Но это могло сделать Шерлока вновь угрюмым и задумчивым. Ещё день. Честное слово, ещё один день и я скажу. Чем позже решишься, тем стыднее тебе будет. И, наконец, Джон сдался. Вечером двадцать пятого декабря, когда праздничный ужин был уже наполовину съеден, шампанское наполовину выпито, а этюды на скрипке наполовину сыграны, в Джоне вдруг что-то забурлило. Была – не была. Пусть этот разговор будет коротким. Шерлок сидел в своём кресле напротив камина, ловко перебирая длинными пальцами струны скрипки. Пламя растопленного камина весело потрескивало, отражаясь в лакированном стволе скрипки. Джон дождался, пока миссис Хадсон уйдет к миссис Тернер, чтобы закончить праздновать у неё, и сел в кресло напротив друга, нервно сжимая правый кулак. Отступать было уже поздно, да и потом, ему совсем не хотелось оставлять что-то за душой в Рождество. - Мм… Шерлок? – начал Джон, не поднимая взгляда на детектива. - Да, Джон? - Мне нужно кое-что тебе рассказать. Прости, что не сказал тебе сразу же, не хотел омрачать тебе выписку… - Джон, говори уже. Ты же знаешь, я не люблю, когда мямлят. - И ничего я не мямлю! Ладно, - Уотсон вздохнул, - Видишь ли, два дня назад, в день твоей выписки, на меня напали. В переулке, недалеко от Теско. Джон остановился. Он ждал реакции детектива. Ждал чего угодно. Что Шерлок назовет его идиотом. Что начнет расспрашивать подробности. Что обидится. Он ожидал чего угодно, но уж никак не короткий утвердительный кивок. Джон удивленно поднял глаза на детектива. Тот сидел, не шевелясь, устремив взгляд куда-то под джоново кресло. - Шерлок? – нерешительно позвал Джон, - Ты меня услышал? - Я прекрасно тебя слышу. И то, что ты рассказал. - Честно говоря, я ожидал немного другой реакции, - Уотсон даже не знал, что и думать – этот кивок, этот бесстрастный тон, это неподвижное лицо. - Джон, я… - наступила короткая пауза, - Я знаю. Джон не мог поверить собственным ушам. Так Шерлок – он знал? Откуда это, интересно? Неизвестно по каким причинам в душу закралось подозрение, будто Шерлок что-то от него скрывает. Как врачи до последнего пытаются скрыть от больного его диагноз. Детектив не поднимал глаз, и вообще не подавал никаких признаков жизни. Гробовую тишину, воцарившуюся в гостиной, нарушал лишь треск пламени в камине и негромкое тиканье часов на книжной полке. - Но откуда? – наконец, прокашлявшись, спросил Джон, - Я никому об этом не говорил ни слова. - Это…ммм…дедукция. Вечно тебе приходится объяснять элементарные вещи, Джон. - Дедукция, - глупо вторил Уотсон, - Значит, ты знал с самого начала. - Ты не хотел, чтобы я это знал. С чего бы? – наконец, Шерлок поднял на друга глаза. - Не знаю, - Джону хотелось, чтобы вышло саркастически, но вместо этого вышел скорее будничный тон, будто бы они говорили о молоке, - Забота о тебе? - Это вопрос? - Он не тебе адресован. - Почему обо мне, Джон? Сейчас под прицелом ты, а не я. Почему ты продолжаешь проявлять это человеческое чувство, обусловленное лишь первобытными инстинктами? - «Человеческое»? Хочешь сказать, ты у нас не человек? - Чего ты хочешь? - Чтобы ты признал, что и тебе оно не чуждо. - Лучше я всю посуду перемою. - Идёт. Оба тепло улыбнулись друг другу. Оба внутренне облегченно вздохнули и замолчали. Каждый думал о своём. Джон не понимал, откуда оно, это чувство недосказанности между ними, но в то же время постарался как можно скорее отогнать его на второй план. В конце концов, сегодня сочельник. Шерлок, впервые за несколько месяцев непрерывной работы, позволил мозгу немного расслабиться. В глубине души он понимал, что расслабляться ещё рано, что если это было именно то, о чем он подозревал, то обязан дорожить каждой долей секунды. Но не в эту минуту. Если Санта Клаус действительно существует, то эта минута – его самый щедрый подарок, это все, о чем они могли просить. В конце концов, сегодня сочельник. Возможно, им обоим не хватало этого – запаха родного дома, потрескивания огня, щебетания миссис Хадсон и долгожданной тишины. Возможно. Но они вряд ли когда-нибудь себе в этом признаются. Просто будут тихо улыбаться про себя, неосознанно пытаясь запомнить каждую секунду, ведь ничто не вечно – и нет большего абсурда. Вечное существует, причем прямо у нас под носом. Когда праздничный ужин был весь съеден, все шампанское выпито, а этюды для скрипки беспорядочной горкой лежали на полу в виде нотных станов, нот и скрипичных ключей на бумаге, Шерлок вернулся в своё кресло, а Джон подошел к окну. За оконным стеклом, по краям исписанным причудливыми морозными узорами, горели фонари, и в их свете было видно, как быстрой и мелкой крошкой падает на землю снег. Ему не хотелось смотреть вниз, на дорогу, машины и людей, ему хотелось навсегда остановить взгляд на этом чудном танце снежинок в свете пусть и столь обыденного уличного фонаря. Даже после того, как люди досконально изучили снег и его строение, формулу, свойства и температуру плавления, он все равно остался для них чем-то волшебным. - Знаешь, - горько усмехнулся Джон, - Это, может быть, моё последнее Рождество. А я стою здесь, и ничего не могу с этим поделать. Да и не хочу. Вот ты сидишь и молчишь – и все как обычно, все так, как должно быть. Мы поели, выпили шампанского, ты пообещал мне вымыть всю посуду. И знаешь что? Мне нравится такое Рождество. Я бы хотел запомнить его именно таким. - Тогда, - со стороны кресла послышался шорох, и в ту же минуту Шерлок оказался совсем рядом, - С Рождеством, Джон. Инспектор Лестрейд, весь раскрасневшийся и взмокший стоял на пороге Бейкер Стрит и отчаянно звонил в дверь. Несмотря на минусовую температуру, он сильно вспотел, мчась со всех ног к известному порогу. Когда дверь, наконец, открыли, и в свете прихожей показался удивленный Джон, Грегори, не здороваясь, торопливо выпалил: - Убийство. Даунхилл Стрит. Нужен Шерлок.