Бог устал нас любить

Проблема в том, что Андрей не помнит, когда спал. Ну, то есть спал-то он недавно, но это не сон. Это отключка на полчаса, потом снова детские крики, потом грязные памперсы, потом укачивания и хождения туда-сюда по спальне, потом еще одна непродолжительная отключка. И сколько бы отец ни говорил, что поступил правильно, отказав ему в деньгах, Андрей нихуя правильного не видит. Ему девятнадцать, у него ребенок и жена, которую он бы лучше не видел. Которая могла бы сдохнуть при родах, если бы они жили в другое время. Могла бы просто сбежать с любовником. Жена, на которую он смотреть уже не может, потому что винит не столько себя, сколько ее. Проблема в том, что Андрей просто хочет нормально поспать. Было бы неплохо еще вернуться в абсолютно пустую квартиру, где нет совсем никого. Ни жены, ни ребенка. Никого, кто может банально нарушить его одиночество. Ему, в конце-то концов, девятнадцать, а от него требуют просто слишком. От него требуют за гранью. Он не ходит на пары, он на них сбегает. Иногда, если преподаватель особенно не заботится о том, чем они все заняты, даже удается проспать всю лекцию на задней парте. Иногда, если преподаватель оказывается особенно чувствительным и понимающим, он просто этим пользуется. Откровенно ссыт в уши, что он самый лучший в мире отец, что, мол, с мамой им не повезло, все на нем, все на нем. Иногда так откровенно ссыт в уши, что сам начинает в это верить. Не только для того, чтобы пересдать какие-то зачеты или сдать курсовую позже всех. Для того, чтобы казаться самому себе лучше. Для того, чтобы оправдать себя, когда в очередной раз открывает непрочитанные сообщения в социальных сетях и пудрит мозги школьнице, влюбленной в него без памяти. Андрей не считает себя плохим человеком, он даже неверным мужем себя не считает. Да, он и обещал ей целую кучу, но он даже до губ Ростовой не дотрагивался, не говоря уже о чем-то другом. Это просто способ такой — не думать о том, что он проебал собственную жизнь. Потому что, когда он убирает телефон в карман джинсов, расплачивается за очередную упаковку памперсов и детского питания, больше всего Андрей ненавидит самого себя. За то, что вместо блестящей карьеры и великого будущего он заперт теперь в хрущевке. А там можно мечтать хоть о списке Форбс, хоть о собственной компании. Там можно все это проецировать на Ростову и говорить о своих мечтах так, будто они являются реальностью. Он просто устал, он не справляется. Чувствовать себя мудаком в этой истории только не хочется. Поэтому Андрей сам верит в собственную ложь. Он ведь правда разведется. Сейчас, еще немного. Ребенок чуть постарше будет, они решат вопрос с жильем, и он сразу же и обязательно разведется. Возьмет с собой Наташу в кругосветное путешествие, они будут пить шампанское на яхте и есть клубнику. И он никуда-никуда ее не отпустит. Банки с детским питанием бьются о плитку в прихожей. — Ты издеваешься надо мной? — спрашивает его жена, когда выходит в коридор, держа на руках ребенка. Андрей только смотрит ничего не видящим взглядом, переступает разбитые банки, упаковку памперсов на комоде оставляет. — Мне надо заниматься, — единственное, что говорит. И сам уже не понимает, где врет, а где просто сбегает в мир, где может оправдать любое свое слово и каждый свой поступок великой и благородной целью.