10
21 июля 2020 г. в 21:27
Элен почти никогда не остается у Оли на ночь. Да и в этом особого смысла нет, потому что у Лариной бессонница не первый год, она в сон кое-как проваливается на пару часов, а там уже надо с собакой гулять.
Погружать Элен в пучину своих проблем нет никакого желания, поэтому Оля только в щеки, в нос ее целует, когда они лежат под одеялом обнаженные и тихо, будто какую-то магию боясь разрушить, говорит:
— Я не гоню тебя, но… ты знаешь.
Элен обеими руками ее за шею обнимает, к себе тянет, прижимает крепко и кончиком носа трется о ее щеку.
— А если я не хочу уходить?
Они молчат какое-то время, Оля вьющуюся прядь ее волос на палец накручивает, одеяло сползает к груди, но они обе этого не замечают. Хоть с одеялом, хоть без одеяла — в декабре им так тепло, как в августе не бывает. И дело совсем не в отоплении, шарашащем так, что приходится открывать окна.
Оля молчит, будто жвачку жует эту мысль, пережевывает.
И говорит:
— Ты можешь остаться, конечно.
Элен не говорит ни да, ни нет. Элен всегда такая; вместо этого в губы целует сначала мягко-осторожно, а потом настойчивее. Вслух не озвучивает своих планов, хотя точно должна для себя была уже решить. Оля находит это даже несколько очаровательным. Оля находит ее очаровательной, о чем говорит периодически, совершенно не заботясь о том, что повторяется.
Заснуть этой ночью тоже никак не получается. Ничего нового; Оля некоторое время лежит с закрытыми глазами, пытается даже удобнее улечься. Иногда кажется, что она даже проваливается в сон, а потом резко просыпается просто потому, что пес куда-то слишком громко пошел.
На часах сколько-то там времени, она устала, но сна нет. Усталость просто ужасная. Элен мирно сопит на соседней подушке, Оля выдыхает тяжело, натягивает шорты и майку и идет на кухню. Всякие успокоительные сборы она пьет уже вместо воды, и сегодня тоже не исключение. Чайник ставит, волосы назад пальцами зачесывает и закручивает в примитивный узел, одна прядь все равно выбивается и касается щеки. Неважно.
Ей спать хочется, но снова все одно и то же. Оля с подоконника сигареты цепляет и прикуривает, пока ждет, когда закипит чайник. Пакетик в чашку кидает почти вслепую, пепел мимо пепельницы на подоконник. Хочется материться, но сил уже никаких нет.
Хорошо еще, что руку себе не обваривает, когда наливает кипяток из чайника. Дует на воду и чашку ставит на тумбу. Уже почти докуривает, когда слышит скрип половицы, оборачивается — и носом утыкается в плечо Элен.
— Спала бы, — говорит. Руку с зажатой сигаретой в сторону отодвигает, чтобы ее не задеть случайно. В плечо ее коротко чмокает. — Я сейчас выпью эту муть успокаивающую и еще раз попробую лечь. Все в порядке.
А Элен ничего и не спрашивает, просто обнимает ее и какое-то время они так и стоят. Потом Оля тушит сигарету в пепельнице.
— Можно мне тоже этой мути? — спрашивает Элен, улыбаясь.
Оля кивает.
И от одного того факта, что она не делает из этого проблему, болезнь и целую катастрофу, становится намного легче. Оля кидает в другую чашку точно такой же пакетик, заливает водой и некоторое количество кипятка проливает на тумбу.
— Оставь, — говорит Элен. — Это даже несколько поэтично. Пускай пока так.
Элен улыбается, Оля стул ставит почти вплотную рядом с ней, обнимает ее и, когда пальцы Элен массируют ее голову, наконец нормально дышит. Так, будто невыносимая усталость хоть на немного, но отпускает.
Может, сегодня она поспит хотя бы на полчаса подольше. Было бы очень даже неплохо.