Подмена чувств

SYML — The War — Шунсуй, как мы с этим справимся? — Так же, как и обычно, Хирако. Будем приходить сюда и вспоминать о них только хорошее. — А дети? — Они уже совсем не маленькие, тем более в Академии им уж точно найдут занятие. Они вырастут достойной заменой своим родителям. — Шунсуй, ну как же так-то? Почему они? — Потому что они были элитной защитой Сейрейтея и его первой линией обороны, — вздохнул Главнокомандующий. — Думай о том, что они ушли вместе. Представь, что здесь творилось бы, если бы кто-то из них остался в живых. — Да, еще раз мы бы это не пережили, — капитан пятого отряда поежился, вспоминая, как Кенсей несколько раз чуть не убил вайзардов и себя вместе с ними, когда думал, что убил Цукико. — Как ни ужасно это прозвучит, но Сейрейтею повезло, — пытался он как-то отшучиваться, чтобы совсем не предаваться меланхолии. — А ведь они успели прожить хорошую жизнь, верно? — немного мечтательно улыбнулся Кёраку. — Столько всего успели сделать. Почти тысяча лет — немалый срок. Не сказал бы, что они ушли слишком рано. — Рано! Очень рано! — не выдержав, воскликнул Шинджи. — Чертов «Специальный отряд Мугурумы»! Проклятый отряд! Они все погибли тогда перед Холлоуфикацией, погибли сейчас… — Дружище, не раскисай, — капитан первого отряда похлопал его по плечу и смахнул все-таки выкатившуюся слезу. — Эх, стареем мы, Хирако-тайчо. На территории Общества Душ появилась небольшая аллея, посвященная героям девятого отряда, павшим в войне, которая могла бы сравниться с противостоянием против квинси. Они традиционно были первыми, кто держал оборону Сейрейтея. Было спасено множество жизней ценой шести душ: капитана, лейтенанта, третьего, четвертого и пятого офицеров — «Специального отряда Мугурумы». *** Это длилось уже слишком долго. Они были практически все вымотаны, а к ним уже поспевало подкрепление. Но они продолжали рваться в бой, стремясь защитить Сейрейтей. — Останься пока здесь! — Нет! Мы прорвемся! — Не спорь со мной! Это приказ! Ты обещала! Цукико остановилась, провожая его взглядом. — Я обещала кое-что другое, — прошептала она, мысленно погружаясь в себя. «А воздуха и ветра и так вокруг будет достаточно». — Тацумаки… — Не хочу слушать! Ты уже на пределе, остановись! Кенсей сказал тебе остаться! — Ты же знаешь меня, мой дорогой друг: я не оставлю его ни за что. Занпакто удрученно вздохнул. — И за что мне попалась такая верная и любящая своего капитана шинигами. Он тебе приказал…! — Тацумаки… — она нежно улыбнулась. — Может быть, станем наконец настоящим ураганом? — Цукико подошла к нему и протянула руки. — Оно того не стоит! У нас может не получиться! — Оно всегда того стоит. Мы же с тобой — часть главной обороны Общества Душ. Мы не можем их подвести. — Почему ты так сильно хочешь умереть? У нас будет всего десять секунд… — Мы успеем, — она продолжала улыбаться. — И мне кажется, нам пришла пора уходить. «Остался последний аккорд», как сказал бы Роз. Тацумаки взял ее руки в свои, тяжело дыша и сдерживая подступающие слезы. — Тогда скажи мое полное имя. Развей их, Цуки. Почему-то они оба ее так звали. — Банкай, — услышал Кенсей за своей спиной, и все тело бросило в жар. — Цуки, нет! Она редко его использовала. Один. — Gōon chinmoku no Tatsumaki! («Ревущее торнадо тишины»). Этого имени ее банкая Мугурума не слышал никогда. И от этого ему стало еще страшнее. Потому что он знал, на что способен ее банкай, и был искренне в ужасе от того, что она могла сделать в полной форме. А еще больше от осознания того, что после такого она могла не выжить. В ее глазах Кенсей увидел тот убийственный, расчетливый холод, который не видел с момента ее возвращения из Уэко Мундо. Он долго смотрел на нее, совершенно не зная, чего от нее ожидать. Она была готова не только убивать, но и идти до самого конца. «Обещаю идти до конца, если пойму, что ты решил угробить себя ради меня». НЕТ! Противник не стал так медлить и поспешил атаковать. — Kyōfū no kabe («Стена шквального ветра»), — Цукико выставила вперед руки, остановив его стеной из воздуха, а потом отбросив его обратно. Четыре. Где ее занпакто? Кенсей слышал о подобной форме банкая лишь однажды — Куросаки Ичиго полностью сливался со своим занпакто для Мугецу — своей самой мощной атаки, которая лишала его сил шинигами. Но даже тогда все видели форму его меча, которая была продолжением его руки. «Все-таки я у тебя ураган». Мугурума ожидал чего угодно, но не этого. Он знал, что она могла разделять свой занпакто в шикае на два для двойных атак, но никак не думал, что она распределит всю реяцу духовного меча в пространстве вокруг себя, полностью избавив себя от какой-либо защиты. Словно воздух и ветер и были ее мечом. — Все ко мне, живо! — не своим голосом крикнула Акай. Кенсей, Хирако, несколько капитанов и ближайшие офицеры собрались вокруг нее. — Остановись! — Мугурума встал перед ней в попытке хотя бы угадать, что будет дальше. — Доверься мне, — ему показалось, что пусть на секунду, но она улыбнулась. Шесть. — Taifū no me («Глаз бури»), — твердо произнесла шинигами, раскинув руки в стороны. Вокруг них стал собираться ветер с невероятной скоростью. Самое настоящее торнадо. И они были в его эпицентре, на единственном тихом островке. Кенсею показалось, что в мире исчезли полностью все звуки. Были только они и этот ветер, сносящий все на своем пути в безмолвном молчании. Ураган увеличивался в размерах с каждой секундой и нанес существенный урон силам врага, зацепив часть зданий Общества Душ. Десять. Когда ветер утих, следующим, что Цукико увидела, был ужас на лице Кенсея и его протянутая рука с занпакто. Она уже едва могла держать меч, но успела увернуться от атаки из-за спины и попытаться ее отразить. Удар прошел навылет из-под ее руки. Он умирал, но поймал ее. — Дура, что ты наделала… — Впервые за столько лет… сама прикрыла свою спину… — немного криво улыбнулась она, превозмогая боль. — Я приказал остаться… — Я же говорила… если это будет приказ, чтобы защитить меня… и подставиться… я не позволю тебе этого сделать, — она уже еле выговаривала слова, тяжело дыша. Как сделать вдох? — Цуки… Я найду тебя в Мире Живых, слышишь? — Ты же знаешь… это невозможно… — Я обещал, что больше тебя не отпущу. Она снова вспомнила море. И такие спокойные волны. Они накатывали и накатывали, норовя унести ее за собой. — Кенсей… — последний вдох над поверхностью прежде, чем нырнуть, — помнишь Токийский залив? Найди меня там. Когда волна накрыла ее, она глубоко вдохнула, позволив воде поглотить ее. Кёраку пытался договориться с Маюри о том, чтобы возродить их обоих, но Куроцучи сказал, что Мугуруму уже было не спасти. — Однажды я уже возвращал его из мертвых, еще раз все может пойти немного не так. — О чем ты? Ты даже вернул к жизни Киру, а у него треть тела отсутствует! — Капитан Мугурума уже проходил этот процесс: я не уверен, что его сознание сможет вновь ожить без последствий. Я смогу вернуть его лейтенанта с вероятностью 100%, его самого — 35%. Решайте, Главнокомандующий. *** Шинджи иногда наведывался в Каракуру навестить Урахару и отдохнуть на несколько дней с Хиери. И неизбежно хотя бы раз проходил мимо Токийского залива — как-то Цукико рассказала ему про их морские прогулки. Хиери в какой-то момент перестала его спрашивать, что или кого он там ищет — ответ был один и тот же. — Ты же знаешь, что души возвращаются в Мир Живых без воспоминаний, Хирако, — как-то сказал ему Урахара. — К тому же нет доказательств, что… — Если родные души вместе покидают Мир Живых, то они реинкарнируют в Сейрейтее тоже вместе. Почему ты думаешь, что это правило не работает в обратную сторону? — Прецедентов не было. — Вот я и жду, что этот самый прецедент случится, Кицке. Они же заслужили, верно? Если бы Кицке знал, как обнаружить этот самый прецедент, он бы уже давно поделился этим с Хирако. Потому что сам очень хотел, чтобы у такой истории был хороший конец: а что есть конец, если не продолжение? Однажды Шинджи будет снова искать их глазами и наткнется на мужчину с татуировкой «69» на плече. — На торсе бы лучше смотрелось, — не удержался он от ремарки, высказавшись чуть громче, чем предполагал. — Кента, видишь, я тебе говорила! — шикнула на мужчину девушка. — Мизуки, вот сама себе там ее и делай! — А вот возьму и сделаю! — она показала ему язык, а потом замерла, встретившись взглядом с Хирако. Он кивнул ей, придерживаясь рукой за козырек кепки. — Удачи, Цукико-тян, — еле слышно сказал он и двинулся в другую сторону. Она остановилась, провожая его взглядом. — Все нормально? — спросил ее мужчина с татуировкой. — Да… — пространно ответила девушка. — Просто… У него такая знакомая улыбка. Тайчо? — Ну что ты опять до людей докапываешься, Шинджи? — одернула его Хиери. — Я нашел их, — ответил он, не сдерживая радостной и благостной улыбки. Наконец-то он почувствовал себя легко. — Шинджи, — устало вздохнула шинигами, — не принимай желаемое за действительное. Ты уже сто лет этот пляж прочесываешь, отпусти их уже, а то скоро станешь местной городской легендой. — Ее зовут Мизуки, — словно не слушая ее, продолжил он. — Мизуки-тян… — Хирако словно пробовал это имя на вкус. — А звучит, да? Может еще когда-нибудь я ее так назову. — Шинджи, ты свихнулся, — поморщилась Хиери. — Ты реально решил, что это — Цукико, потому что имя этой девушки значит «красивая луна»? — У того парня татуировка на руке. Шестерка и девятка. Теперь его зовут Кента («здоровый», «крепкий», прим. автора). — Ты и правда умом тронулся… — А получилось бы красиво, верно? Сто лет, — усмехнулся капитан. — Кто бы мог подумать… Хирако быстро вытер слезы, пока Хиери не заметила. Ох уж эта старческая сентиментальность. Кёраку прав: мы и правда изрядно постарели.