Голый расчет

      Илья слушал любовника и все больше каменел, хотя куда уж больше. Еще и нагота создавала дополнительный дискомфорт. А вот Наполеона, который был полностью захвачен собственными планами, явно ничего не смущало. Он говорил и говорил, приводил все новые доводы, от которых становилось еще тошнее. Уж эта его натура… увлекающаяся. — Ты же прекрасно знаешь, что в Швейцарии свободно действуют любые разведки. — Не любые, — усмехнулся Илья, стараясь унять невесть откуда взявшуюся дрожь, — а только крупные. — Да, но это потому, что мелочь либо успешно перевербовывают, либо сдают друг другу, чтобы та не путалась под ногами, — Наполеон вернул усмешку, — так иногда и с объектами поступают. — Ну, допустим. — А! Так ты признаешь, что это вы увели у нас из-под носа Бока! — Ничего я не признаю, — открестился Илья, который этого самого Бока и вербовал пять лет назад, потом вытаскивал из загребущих американских лап, а потом спасал от его же бывших нацистских дружков. Именно в этом городишке все и происходило. Молодой был еще, наследил немного тогда. Все из-за Бока, тот язык за зубами держать не умел совсем. Вон и Ковбой про миссию слышал, хотя в ней точно не участвовал. Должно было все пройти очень тихо, но почему-то не прошло. Всполошились даже швейцарцы, чего за ними не водилось со времен войны. Илья тогда схлопотал пулю, да и Бока в итоге пристрелили. Случилось это через два месяца после того, как Илья сдал его с рук на руки «нянькам» в Берлине, так что он не чувствовал за собой вины. Но все же считал, что мог бы провести операцию чище. Тогда, возможно, Бока бы не нашли так скоро. — И почему я тебе не верю? — скептически приподнял бровь Наполеон. — Ну да ладно. Речь не о покойном Боке. Речь о том, что у ЦРУ тут есть определенные ресурсы. — Проще говоря: счета на подставных лиц и ухоронки, — кивнул Илья, — если называть вещи своими именами. — У ваших, ведь, то же самое, — фыркнул Наполеон, — что ты мне тут монашку-кармелитку строишь? — Ничего не знаю и никого не строю, — Илье вдруг нестерпимо захотелось одеться. Просто жизненная необходимость образовалась. Он потянулся было за бельем и брюками, но через секунду вспомнил, что брюки, вместе с остальной одеждой, остались в другой комнате. Ну, не страшно. У него еще полшкафа барахла. Найдет, чем прикрыться. Да вот хоть простынь подойдет на первый случай. А про «определенные ресурсы» он действительно ничего не знал. Что было раньше, то было раньше, а как сейчас обстоят дела, ему неизвестно. И он не собирается обсуждать подобные вещи. Уж точно не в этот раз. — Я же не прошу, — Наполеон раздраженно взмахнул рукой, — назвать конкретные места или раскрыть какие-то детали! Но, зачем отрицать очевидное? — Ты что, решил еще и деньги ЦРУ прихватить? — Илья попытался перевести разговор на другую тему, хотя все те, что приходили ему на ум, были достаточно неудобными. — Это как-то плохо сочетается с внезапной гибелью на задании, о которой ты мне тут полчаса уже рассказываешь. — Эм… деньги не совсем ЦРУ, — Наполеон немного отодвинулся, как будто, опасаясь реакции, — они их давно уже списали. На Бока, кстати, грешили. Ну, того, которого вы у нас не уводили. Илья скомкал одеяло так, что ткань затрещала и начал медленно считать про себя, отгоняя красную пелену. Только бы не сорваться… Помогал счет редко, но все-таки помогал. Только бы не… вот почему американцы упорно рыли носом землю из-за какой-то мелкой сошки! А сами виноваты — пригрели на груди змеюку! Только бы не сорваться… Ему сейчас никак нельзя. Ради этой самой змеюки необходимо успокоиться. — Вообще, — осторожно начал Наполеон, косясь на Илью своим колдовским двухцветным глазом, — мы вполне можем обойтись без этих денег. Я скорее имел виду оружие и взрывчатку, неучтенную Уэйверли. У меня здесь, в Швейцарии, есть и личный счет, — он задумался на мгновение и исправился, — счета. С одного деньги успею снять до начала операции, а с двух других придется снимать тебе. Это не сложно, я скажу кодовые слова, их будет достаточно. Илья резко дернул на себя простынь и прервал тираду. До этого разговора он успешно гнал мысли о том, что Наполеон влип так же сильно, как он сам. Гнал, несмотря на все признаки. И ведь успел же за месяцы работы изучить и самого Ковбоя, и его арсенал уловок. Видел, что с определенного момента тот не играет, да и невозможно играть так; понимал, что нельзя объяснить все только идеальным совпадением тел и продолжал закрывать на это глаза. Но теперь отрицать, что Наполеон испытывал определенные чувства… что он тоже любил, было глупо. И этот его идиотский план! Нет, он мог бы и сработать. Илья был вынужден это признать. С некоторыми допущениями и большой удачей. Впрочем, именно так проходили почти все их миссии. Ничего необычного. План мог бы сработать. Они могли сбежать и наслаждаться общим сумасшествием. Долго ли? Рано или поздно ни одна разведка, так другая наткнулась бы на своих блудных сынов. И что тогда? Кроме того, Илья на многое был готов ради Наполеона. Почти на все. Но не на предательство. Оставался только один путь. — Не думал, что ты такой доверчивый, Ковбой, — Илья неспешно обернул вокруг талии отвоеванную простыню, — неужели все-таки влюбился? — Он покачал головой. — Зря. Я же предупреждал. — Илья? Наполеон никогда не мог правильно произнести его имя, а тут вдруг получилось почти идеально. — Что? Доверчивость и самоуверенность опасное сочетание, Ковбой. Ты даже не спросил, прежде чем разливаться тут соловьем, согласен ли я с тобой куда-то бежать. Так вот, я не согласен. Смотреть на то, как Наполеон бледнеет, как в его глазах появляется ужас, как сжимаются в тонкую нитку губы, было невыносимо. Но Илья запретил себе отводить глаза. — И что теперь? Сдашь меня? — Наполеон рывком встал с постели и вздернул подбородок. Какой же он… — Тебе, по крайней мере, нужно было подождать, пока я не скажу пароли. — Нет, не сдам, — Илья старательно удерживал на лице непроницаемую маску. — И даже сбежать помогу. А деньги… ну считай, что это плата за то время, что мы провели вместе. Очень уж ты хорош в постели, Ковбой. Удар по лицу был ожидаем. Илья хотел его. Можно сказать, мечтал о нем. Жаль, что он мог позволить себе пропустить только один удар. Заламывая руку Наполеону, Илья чувствовал себя последним подлецом, но, чтобы побег получился, кому-то придется его прикрыть. Одному исчезнуть намного легче. — Еще раз взбрыкнешь, и предложение помощи отзывается. — Почему? — прохрипел Наполеон. — Почему вообще помогаю? А зачем мне напарник, который уже навострил лыжи. К тебе и раньше доверия не было никакого. Да и с Габи работать будет гораздо удобнее. Наполеон засмеялся. Он хохотал громко и заливисто, все еще прижимаясь к Илье голым телом. И от этого смеха хотелось плакать. *** Говорят, что, когда умираешь, вся жизнь проносится перед глазами. Илья не верил в это. Он часто встречался со смертью, в основном, чужой, но и сам не раз бывал на волосок от гибели. И никогда не видел ничего, что бы доказывало данное утверждение. До вчерашнего дня. Вот уже почти сутки он, медленно умирая, наблюдал картины жизни. Жизни с Наполеоном, уместившейся в пару недель. Потому что, как оказалось, все, что было до неё, жизнью в полном смысле слова не являлось. Две косые черты: их первый поцелуй и жестокие слова, тяжко ранившие Наполеона и почти убившие его самого. После них была только агония. Сейчас он ждал возвращения Наполеона и чувствовал, что каждая новая минута ожидания все сильнее и сильнее давит на сердце. Про то, что будет, когда Наполеон окончательно уйдет, думать было физически невозможно. Илья осознавал, что такая привязанность к другому человеку, более того — к другому мужчине, это что-то совершенно неправильное, даже болезненное, но если бы у него был выбор, то он бы предпочел болеть и дальше. Если бы у него был хоть какой-то выбор. Но его не было. Они с Наполеоном оба полностью скомпрометированы. Это не могло не отразиться в дальнейшем на объективности суждений и на работе, если уже не отразилось. А, учитывая характер их работы, все очень скоро закончится или смертью, или чем-то похуже. Илья не мог пойти на такой риск. Если Наполеон заляжет на дно и покончит с аферами, то его могут вообще никогда не вычислить. Правда, надежды на то, что он будет вести тихую размеренную жизнь было крайне мало, но Илья рассчитывал, что Наполеон хоть немного поостережется. По крайней мере, не стоило опасаться, что в ближайшее время он подпустит кого-то достаточно близко для того, чтобы стать жертвой предательства. Не после того, что Илья сказал ему. Наполеон вернулся в апартаменты, и в воздухе тут же повисло тяжкое напряжение, из-за которого было невозможно дышать. Прическа его была уложена волосок к волоску. Костюм он сегодня надел какой-то особенно пижонский. Его Илья еще не видел. Черт знает, сколько их всего вообще. Интересно, который из них Наполеон пожертвовал кукле-обманке? О края воротника и манжет накрахмаленной рубашки можно было бы порезаться. Довольно широкий галстук повязан виндзорским узлом. Илья залюбовался было тем, как костюм облегал фигуру Наполеона, но тут же жестко одернул себя: «Права больше не имеешь!» Лицо Наполеона не выражало ни презрения, ни ненависти, которые он, несомненно, испытывал, — вообще никаких чувств. И от этого, почему-то становилось еще хуже. Он молчал, смотрел сквозь Илью, как будто тот был стеклянным и явно не собирался начинать разговор первым. — Закончил с банком? — Илья мог собой гордиться: голос его был спокойным, почти скучающим. — Да, — холодный, полностью безэмоциональный ответ резанул по-живому. — Вокруг все чисто? — Да. — И кукла готова? — Да. — Значит, можно начинать? — Да. Илья сжал губы. Это бы не первый их разговор за сегодня, волей-неволей пришлось обсуждать детали операции, можно было бы и привыкнуть, но вот не привыкалось. «А чего ты ждал, дурак?» — сердито поинтересовался Илья сам у себя. — Тогда пойду грим накладывать. Наполеон дернул подбородком и отошел к бару, видимо желая сохранить между ними как можно большее расстояние. Однако, когда через сорок минут Илья вышел из номера в общую гостиную, Наполеон осмотрел его очень внимательно и для этого подошел совсем близко, держа в руках бокал с бурбоном. Бутылка, кстати, была пуста, а ведь до ухода Ильи в ней еще оставалось больше половины. — Я уже сообщил мадам, что подсыпал тебе тот порошок, что она дала. По ее словам, ты должен быть покорным и вялым, но двигаться сможешь самостоятельно. Не переусердствуй с активностью, чтобы им не захотелось тебя чем-нибудь пристукнуть. А то, знаешь, порой сложно удержаться, — это была самая длинная фраза, которую Илья услышал от Наполеона за сегодня. Сердце застучало быстрее. Как будто это что-то значило. Как будто оно, глупое, надеялось на прощение. А какое тут может быть прощение? — Ну, ты же им пообещал заплатить за живого меня, а не за мой труп. Илье безумно хотелось поглубже вдохнуть родной запах Наполеона, ощутить его дыхание, пусть и смешанное с алкоголем, но он и этого не мог себе позволить. — Ты уверен? — усмехнулся Наполеон. Илья пожал плечами. — От меня зависит твое прикрытие. Если мы оба пропадем, и я не подтвержу, что лично видел, как ты упал в ту расщелину, то Уэйверли, сам знаешь, перероет все. Он настырный. Так что да — уверен. И люди мадам ни о чем не догадаются раньше времени, тебе не стоит беспокоиться об этом. — О да! Ты прекрасный актер, я знаю, — на лице Наполеона расцвела вдруг такая уродливая ухмылка, что Илья невольно качнулся назад. — Тебе не нужно было пить перед операцией, — заметил он, стараясь сохранить нейтральный тон. — Так я ведь тоже, — Наполеон подошел вплотную и понизил голос до интимного шепота, — отличный актер. Немного бурбона мне не повредит, наоборот, все будет выглядеть натуральнее, и я хорошо сыграю свою роль. Ведь впереди меня ждет свобода. Трясясь в фургоне похитителей, Илья осторожно пробовал на прочность наручники и вспоминал слова Наполеона. Свобода. Если их операция окончится благополучно, а уж он постарается сделать для этого все возможное, то Наполеон обретет свободу. А у него, Ильи, есть его работа. Он займется поимкой Аберта, или еще чем-то. Цели у А.Н.К.Л., вроде бы, вполне достойные. Вот он и посвятит себя им. Габи говорила, что засиделась в офисе и хочет вернуться к оперативной работе. Он ее научит всему, что знает сам, она и так уже многое усвоила. Из нее может выйти действительно достойный напарник. Все будет если не хорошо, то приемлемо, жил ведь он раньше как-то без Наполеона! Господи, кого он обманывает… И все же, пусть Наполеон ненавидит его, но зато сохранит жизнь и избавится от постылого занятия. Это стоило всех потерь. Стоило? Конечно, стоило! Илья не сопротивлялся, когда его растолкали, грубо вытащили из фургона и повели по узкой тропинке наверх. Короткое путешествие закончилось около входа в пещеру. Отлично оборудованную пещеру, надо отметить. Кажется, это именно то место, что они искали. Пока все шло по плану. Скоро он узнает, тут ли прячется Аберт. Если удастся его захватить, то это будет дополнительным плюсом. Работа важна. Она станет его спасением. Обучение и опыт все-таки дорогого стоят. Когда Илья увидел посреди пещеры связанного Наполеона, он даже не дернулся, продолжая висеть мешком на руках у похитителей. Только сердце болезненно сжалось и пропустило удар. План придется менять прямо на ходу. Не страшно. Они справятся. Он справится. Ничего другого просто не остается.