Вставай и начинай заново

— Привет, — на пороге перед Стивом стояла миниатюрная блондинка с сумкой наперевес, да пучком неаккуратным с выпадающими прядями.  — Привет, — отвечает Капитан, слегка нахмурившись, отчего переносицу украсили небольшие морщинки, слишком незаметные для его возраста. Впускать гостью внутрь пока что было слишком рискованно. — Так ты?  — Лена, — карие глаза, под которыми засели синеватые мешки бархата, пытаются зацепиться хоть за что-то вне его скалистых плеч, на фоне которых девушка кажется совсем игрушечной куклой. — Елена Белова. Многолетний Роджерс привык доверять своему чутью-союзнику, а сейчас оно будто впало в долгий и протяжный сон, отчего мужчина воспринимает это положительным знаком, ведь кто бы не разорвал оковы дрёма перед врагом? Именно поэтому он, слегка вздохнув, отходит в сторону на несколько сантиметров, позволяя спутнице зайти, но взгляд напряжен скорее по привычке, нежели по необходимости, оттого и в случае чего его молниеносные рефлексы всегда начеку, позволяя дать бой. Блондинка вихрем пробирается внутрь, желая быстрее скрыться от пронзающего холода ненастной погоды.  — Ната! — взгляд её до неузнаваемости оживает, наполняясь блеском и искрами, подобно медовому отливу под солнцем, а прищур уж очень напоминает лукавый лисий. Стив поднимает голову, до сего не заметив подругу, которая застыла в тени, будто прячась в ожидании нужного момента. Наблюдает, как та медленно преодолевает ступень за ступенью, будто пытаясь выбить себе необходимые секунды для раздумья. А лицо такое спокойное, расслабленное, гладкое, ни намёка на эмоцию в виде сеточки у глаз или предательской морщинки на лбу, но вопреки картинке мужчина, впитавший в себя особенности характера подруги, чувствует неладное и фальшивое. Вдова становится в сантиметре от гостьи и поджимает пухлые, но обкусанные губы, пока та терпеливо ждёт. Бегло осматривает знакомые черты лица, которые со временем огрубели и заострились, покорившись потоку времени, лишь в глазах всё та же тягучая нежность, предназначенная исключительно ей одной. А затем обнимает так импульсивно и безрассудно, будто бы желая сломать каждую косточку. Зарывается носом в шею, проводя рукой по волосам, и буквально тает, добровольно сдаваясь в плен.  — Милая моя, — Наташа не желает раскрывать глаз, наслаждаясь долгожданным моментом. Их, к сожалению, в её жизни не так много, оттого ценность каждого до невозможности высока.  — Живая и здоровая, — усмехается Елена и оттягивает подругу, чтобы самой успеть впитать очередной её образ. — Сказала бы, сколько лет — сколько зим, да только говорить это надо на русском, а ты его не любишь. В ответ на это Наташа лишь поднимает уголок рта, да глазами сверкает, впадая в десятки воспоминаний.  — Это и есть наша гостья? — Барнс спускается по лестнице медленно и как-то тягуче, будто до конца не решившись в своём желании, где находиться. Белову прошибает холодный пот, стоит только звуку донестись до ушей. Она зачарованно переводит свой медовый взгляд на источник звука и бледнеет за секунды, теряя дыхание.  — Лена? — Наталья хмурится, видя напряжённый вид подруги, чьи зрачки расширились не на шутку. А взгляд тот буквально намертво впечатался в мужчину. — Ты в порядке? Поворачивает голову в сторону Солдата, чувствуя неладное, и натыкается на немое замешательство в его бесконечно тягучих льдинах, под которые, судя по всему, она проваливается и безвозвратно тонет, лёгкие же разрываются от недостатка кислорода.  — Да, всё хорошо, — по щелчку пальцев блондинка в спешке моргает и восстанавливает приличный румянец на щеках.  — Я понимаю, что этот тип выглядит довольно пугающе, но не бойся, для этого я таскаю с собой Стива, — Наталье жизненно необходимо разрядить обстановку, чтобы окончательно не погибнуть в ледяной пучине смерти. — Он управа для него.  — Уверена, ты и сама справишься, — Лена переводит взгляд и кивает мужчине. — Значит, Стив? Рада познакомиться. Романофф проглатывает раздирающий ком в горле, желая возразить, что нет, не справится. И это не догадка, а факт, ведь нежная кожа шеи всё ещё помнит непробиваемый захват руки. Но продолжает улыбаться так искренне, что невозможно найти и намёка на фальшь. Только вот Стив украдкой с недовольством поглядывает на Вдову.  — Взаимно, — Капитан ловко зачёсывает чёлку пятернёй. — А это Баки, бояться его и правда не стоит. Лена не теряет лица и уверенно возвращает взгляд на Солдата, даря и ему признательный кивок и тень улыбки. Ладони же незаметно потирает о брюки.  — Также известный, как Зимний Солдат, — Белова всматривается в глаза настойчиво, зная, что страх можно преодолеть лишь одним способом: заглянуть ему в глаза.  — Куда же без этого, — Барнс поджимает губы и кивает сдержанно, слегка наклонив голову, будто таким действием сможет получше рассмотреть её лицо. Вот только Лена ошиблась в своих суждениях: перед ней бездна, которая с азартом и наслаждением поделится своими тёмными секретами, таким образом затягивая и поглощая своим искусным гипнозом.  — Думаю, можно теперь идти ужинать, — Роджерс тянется рукой к животу, аргументируя свои слова.  — Верно, не зря же ты весь день в фартучке простоял, — толкает его в плечо шпионка.  — Кто-то останется без десерта, — поджимает глаза тот.

***

Наташа, выпившая уже не один бокал сухого Каберне, успела приобрести заметный румянец на бледных щеках, а в глазах заблистал ни с чем несравнимый азарт. Остальные отставали, но ведь Вдова всегда в победителях.  — И правда очень вкусно, — Лена пережёвывает белое мясо без особого энтузиазма, но лицо сделала очень уж довольное, пытаясь доказать правоту своих слов.  — У кого-то голова будет утром болеть, — Роджерс косится на занесённый ко рту бокал Романофф, пытаясь вспомнить, какой это по счёту.  — У меня не бывает похмелья, — она просто кивает плечами и делает желанный глоток, смакуя терпкий вкус языком, после чего аккуратно касается им пухлых губ, которые уже успели впитать в себя горчинку винограда. — И трезвею я быстро. Особенности метаболизма.  — Напомни, почему ваши пути с Леной разошлись? — Солдат же не притронулся к алкоголю, довольствуясь лишь пищей. И улыбок он не хочет раздавать, подобно товарищам, будучи не в духе. Лишь краем глаза рассматривает новоиспеченную гостью. — Мне казалось, вы должны были быть близки. Наташа давится, с усилием проглотив остатки курицы. Прищуривается и с недовольством рассматривает мужчину, раздумывая, кинуть в него вилкой или нет.  — Всё хорошо, — Елена нежно накрывает своей пятернёй ладонь подруги и греет медной нугой во взгляде.  — Как я и говорила, — Романофф прочищает глотку и впадает в собственное прошлое, что по силе равно глухому удару спины о бетон после неудавшегося полёта. — После своей фальсификации Лена продолжила свои дела в тени. Мы обе были на тот момент довольно самостоятельными, но я знала, что за мной всегда наблюдают, будто подстраховываясь. Поэтому были вечные подозрения и недоверия ко всем. Белова опустила глаза в тарелку, собирая недостающий кусочек собственного пазла. А в голове так и вырисовываются картинки всего происходящего той далёкой и одинокой жизни, где место есть лишь страху: каждое произнесённое слово, взгляд, постоянной семенящий заглянуть за спину и могильный холод, исходящий из-под стен, от забытого богом здания во время очередной перебежки. Мурашки пробегают от кожи, ведь впереди самая жуткая часть рассказа подруги.  — А потом мне дали напарника, — Наташа еле заметно улыбается, но в глазах необъятное тепло, блеском сияющее на изумрудах. — Мы поженились. Но всё же он был воспитанником Советов, а это значит, что и врагом Лены. Я не могла рисковать её безопасностью, поэтому решила на время прервать какую-либо связь, чтобы и толика информации не просочилась.  — Наташ, — Белова замирает, не скрывая ужаса в своём медном взгляде, чем привлекает общее внимание. — Ты никогда не была замужем. Воцарившаяся гробовая тишина давит не слабее сдавливаемых стен. Проникает с воздухом в лёгкие, затрудняя каждому дыхание, и пускает нужный яд.  — Что за глупости, — шпионка делает очередной глоток и усмехается, будто услышав самую нелепую шутку на свете. — Мы с Алексеем поженились спустя два года после твоей смерти.  — Ты пропала спустя два месяца после моей смерти, — Елена говорит жёстко, с напором, будто это прибавит словам нужный вес. Роджерс перемещает взгляд с шпионки на шпионку, чувствуя, будто запутался в собственных ногах. Происходящее ему совершенно не по нраву.  — Что ты такое говоришь? — ухмылка исчезает с лица блондинки, уступив место замешательству.  — Теперь настала очередь моего рассказа, — девушка домиком ставит руки, опустив на них подбородок, думая, как лучше описать всё происходящее. — За этим я и приехала.  — Я слушаю, — с издёвокй кивает Вдова, ожидая услышать первоклассную байку. Но секундой позже на лбу появляется испарина, а всю её прошибает холодный пот, стоило только вспомнить слова Барнса, что мужа-то её он не убивал. Может, перебрала всё же?  — После моей фальсификации, после полученной тобою травмы, ты хотела убежать, — лишь на мгновение Елена останавливает взгляд на Солдате, после чего вспышкой переводит на подругу. Моргает редко, а крылья носа от учащенного дыхания заметно расширяются. — В Красной Комнате это поняли и помешали тебе в этом. Барнс чувствует нарастающую головную боль, но от этого лишь сильнее сжимает челюсть. Надави сильнее — покрошатся зубы. Смотрит в окно, по которому уже с силой тарабанит дождь, желая уничтожить преграду. И наряду с этими ударами о стекло слышит удары тела о маты, частоте которой можно только позавидовать. Раз за разом он опрокидывает тела, лишая возможности увернуться или поставить блок. А противники его — девочки — на несколько голов ниже, да в несколько раз менее увесисты. Уже не просто слышит, но и видит перед собой макушку рыжую, которая так и норовит уклониться, гибкостью своей поразить. И ей удаётся, он поражён, вот только от этого прикладывает рукой жилистой по корпусу сильнее нужного, оставив болезненный и грубый отпечаток.  — Красная Комната не сомневалась в твоём желании предать её после всего произошедшего, но терять тебя было слишком затратно, — продолжает Белова, нагоняя на Наташу животный страх. — Поэтому было решено обнулить тебя, стереть все воспоминания и написать новые. Комок к горлу подкатывает слишком неожиданно, но Романофф успевает прижать ладонь ко рту. Стало невыносимо душно, а голова кругом идёт. Ловит затравленным взглядом поражённые лица друзей.  — Мне надо, — дышать становится нестерпимо, хочется на волю, где ледяной дождь отрезвит за секунды. — Побыть наедине. Наташа резко выпрыгивает из-за стола, струной вытянувшись во весь рост. Не оглядываясь, плетётся на задний дворик, невыносимо желая одиночества. Надо понять, кто сошёл с ума: она или весь мир?  — Надо проведать её, — гробовую тишину нарушает Роджерс, совершенно запутавшись во всей этой паутине. Дальнейшие пояснения Елены не придали ни грамма осознанности. Голова идёт буквально кругом от похожести истории с его другом. — Пойду схожу.  — Не ты, — цепко хватает его за локоть Белова, смотря из-под нахмуренных бровей, после чего медленно переводит взгляд на Солдата. — А он. Ты же готов? Секундное замешательство на лице Баки сменяется уверенностью и решительностью в глазах. Множество образов пытаются на законном основании обжиться в его мозгу, буквально разрывая его и нанося нестерпимую боль. Но несмотря на ощущения, мужчина приподнимает уголки губ, понимая, что тяжелейшие оковы спадают, что отныне можно дышать полной грудью, не чувствуя недостатка.  — Готов. К своему несчастью обнаруживает, что Романофф и след простыл на веранде, зато впереди отчётливо видит протоптанную дорожку в глубь леса, куда ему путь заказан.

***

Злой, разъярившейся Солдат марширует в сторону почти что хладного тела Натальи, чей румянец и жизненные силы пропадут в ближайшее время с его беспроигрышным удушьем металлической бионики. Смотрит из-под нахмуренных бровей взглядом снайпера за неравномерными шагами шпионки, которой для полноты картины не хватает разве что запутаться в собственных ногах, ведь корни деревьев так и норовят забавы ради подставить подножку.  — Постой, — рычит он, про себя проклиная скользкую после дождя дорожку, на которой ни раз подкашиваются ноги.  — Оставь меня в покое, — в ответ кричит женщина, переходя на бег. Глупая, глупая Наташа, будто ты не знаешь, что быстрый Солдат ноги в кровь сотрёт, но цель поймает.  — Наталья! — инстинкты хищника берут вверх, стоит только ноздрями ощутить кровь в воздухе загнанной жертвы, не оставляя попытки на побег. Вдова отмахивается от назойливых веток руками, чувствуя, как за шиворот попадают ледяные капли, контрастирующие с разгоряченной кожей. Картинка перед глазами слегка начинает плыть, от чего движения становятся труднее. Хочется хорошенько выругаться от сложившейся ситуации. Не стоило после антибиотиков пить вино, особенно в таком количестве. Выругаться, да погрубее, хочется уже на себя. Очередная полоска месива из земли и влаги, которую принято называть тропой, поглощает ступни шпионки, вязкостью своей затрудняя шаг. А там, где влаги скопилось побольше, является крайне непроходимой дорожкой, подскользнуться на которой можно на раз-два. Романофф слышит, как ещё несколько секунд и её настигнут, оттого и делает свои шаги более широкими, напоминая своими действиями скорее прыжки. Дыхание рваное, требующее либо передышки, либо большего количества воздуха. И именно от этой просьбы она буквально на несколько секунд прикрывает захмелённые глаза, не глядя, куда ступает. Наташа совершает роковую ошибку, делая очередной размашистый шаг по грязи. Ступне не удаётся твёрдо встать, вместо этого решая проскользить чуть дальше намеченной цели. Корпус же отлетает назад, дезориентируя, заставив руки взмыть в воздухе в попытке вернуть баланс или хотя бы зацепиться за что-либо. А в вскружённой голове уже шальная мысль о её унизительном падении, спасибо и на том, что не лицом. В глазах Вдовы пролетает пасмурное и безумно гневное небо, будто желая наказать всех своей раскатистостью. А затем чувствуется неестественная опора под подмышками, после чего женщину неаккуратно встряхивают, подобно тряпичной кукле, и ставят на подкосившиеся ноги.  — Добегалась? — Барнс разворачивает её к себе лицом, грубо ухватив за локоть. Больше в подобном марафоне участвовать ему не хочется. А Наташа молчит, будто бы назло запечатав свои губы тонкой полосой. И в проклятье Солдату посылает молнии, которые визуализируются и бьют по ушам наотмашь. Он бы свалил это совпадение на разошедшуюся погоду, вот только искренне верит, что виной всему проделки ведьмы перед ним.  — Я не хочу говорить ни с тобой, ни с кем либо ещё, — недовольно вырывается с языка, который слегка вяжет от выпитого вина. Но это далеко не единственный побочный эффект напитка, куда важнее спутанность мыслей и отсутствие должного контроля.  — Прости меня, — дыхание Баки стабилизируется, вот только грудь до сих пор ходит ходуном, будто после приличного забега. В глазах шпионки немой вопрос, по силе который похож на удар, сбивающий не просто с ног, но и ломающий бедренную кость с характерным хрустом. Локоть больше не дёргает, пытаясь вырвать, понимая, что и без того останется красная полоска натёртости.  — Что ты сказал? — может алкоголь настолько спутал разум, что ей показалось? А если это не так, то она готова закатиться истеричным смехом от нелепости. Волосы Джеймса давно попали под раздачу дождя, но ему, в отличии от Наташи, не мешают прилипшие пряди к коже, назойливо лезущие в глаза. Но раздражение от сумбура на женской голове почему-то возникает именно у мужчины. Солдат медленно подносит свободную, живую руку из крови и плоти к потемневшим локонам и убирает с лица, пальцами проходясь по скулам. Вдова стоит побеждённой жертвой, в глазах которой немая просьба о пощаде. Окунается в ледники, добровольно идя ко дну, где ей и место. Слегка подрагивает от прикосновения шершавой ладони на щеках. А под ложечкой сосёт нестерпимо, пуская волнительную тревогу по телу. Она начала задыхаться ровно с той секунды, как дыхание мужчины сильнее ощущалось теплом на коже, пуская бесчисленные мурашки. Момент, который тянулся нестерпимой вечностью, и её губы накрывают губы Солдата. Романофф выныривает и обжигается от палящего солнца, источником которого служит прикосновение плоти. Чувствует, как в венах закипает, а в голове и вовсе государственный переворот. Но двигает устами навстречу интуитивно, импульсивно и податливо, наперекор голодному напору оппонента, будто так и должно быть. Джеймс, являясь клыкастым хищником, прокусывает до крови, с упоением её высвобождая, после чего в извинении зализывает рану, впитывая в себя солоноватый привкус металла. Дождь барабанит всё сильнее, подобно кометам взрываясь на их телах. В глазах загнанной жертвы всегда лишь просьба покончить со всем поскорее, а не продлевать мучения. Но бунтующий Барнс сделал всё наперекор правилам, оттого страдания Натальи лишь усилились. В голову будто бы вонзили одновременно тысячи заточенных лезвий, пропитанных смертельным ядом, вакцины от которого не изобрели. И именно поэтому женщина вздрогнула, приоткрыв глаза, возвращаясь к нереальной реальности, которую та и в страшном сне не выдумает. И с помощью хлёсткой пощёчины возвращает и Солдата в действительность. Баки слегка потирает ушибленное место, ведь силе Вдове не занимать, но не ведёт и мускулом на лице, оставаясь до необъятного раздражения спокойным. Наташа же каждой клеточкой тела излучает ощутимый гнев, не обжечься о который просто невозможно.  — Какого чёрта? — рычит Романофф, готовая вот-вот накинуться от бешенства, скинув с себя маскировочный мех ягнёнка.  — Ты должна вспомнить, — слова по привычке звучат угрозой, но шпионка слышит лишь усталую просьбу, которая и не надеется быть исполненной.  — Ещё какой-то очередной факт из жизни до того, как меня перекроили? — на лице расползается улыбка, которая слегка подрагивает от нестерпимого напряжения. — Это больше не моя жизнь. Наташа вертит головой из стороны в сторону, пытаясь сдержать влагу в глазах. Ладно, можно будет притвориться, что так капля дождя проскользнула по коже.  — Неправда, — Барнс зажимает руками её лицо, слегка поглаживая пальцами. Сам же продолжает смаковать бархатную кислинку вина на своих губах. — Ты не сможешь просто притвориться, что того прошлого не существовало. Оно и по сей день руководит тобой.  — Я не могу просто перечеркнуть всю свою жизнь во благо какой-то там реальности. У меня есть воспоминания, с которыми я засыпаю и просыпаюсь, которые делают меня той, кто я есть.  — Посмотри на этот дом, — Барнс рукой указывает на холм, где под бесконечной зеленью скрывается здание. — Откуда он? Романофф из-за плеча пытается найти хотя бы признак силуэта, в воображении рисуя точный каркас. Хмурится от неприятного ощущения кома в горле, который никак не проходит, будто лезвие поднесли к коже и сделали тончайший надрез, который теперь саднит под солёной влагой.  — Это подарок, — довольно неуверенно для натренированного агента произносит она, переводя изумрудный взгляд на мужчину, будто в нём есть вся необходимая правда.  — Чей? — Солдат наклоняет голову и смотрит из-под бровей. Наташа бессмысленно хлопает глазами, забывая, как дышать. Отчего-то в голове образовалась дымка, разорвавшая все ниточки воспоминаний и завязавшая в узлы неподходящие отрезки. Стало невыносимо жарко и тошно, отчего содержимое желудка подступает к глотке.  — За спасение жизни… — шепчет Вдова, пытаясь найти в бесконечном списке нужное имя, но его будто стёрли, превратив в ничто. Баки аккуратно хватает бионикой женщину за руку, поворачивая ладонь кверху. Затем свободной рукой накрывает её и слегка сжимает. Смотрит с интересом на мелькнувшее удивление в бездонных глазах, чьи зрачки расширились. Наташа готова поклясться, что всё происходящее нереально, будто какой-то сон, который посещает в худшие дни. Своей разгоряченной кожей чувствует холод металла, оставляющий ожог от контраста. И проваливается в омут раз за разом, теряя всю осознанность.  — Это ты, — одними губами произносит шпионка и раскрывает ладонь, на которой покоится маленький ключик. По телу проходит заряд тока, окончательно дезориентируя, отчего женщина падает на колени, теряя последнюю толику контроля. Голова разрывается, будто в каждом отделе разрушающий до атомов взрыв. — Джеймс.