Раз встал на край, вспомни слёзы и смех; И решай — прыгнуть вниз или вверх… Tracktor Bowling
— Войдите, — негромко и спокойно проговорил Гавейн, подхватывая свою трость. — Профессор, вы просили зайти, — в комнату прихрамывающей походкой зашёл Аргус Филч, неловко теребя загривок своей кошки, что сидела на его худощавых ладонях. Девочки заметно напряглись, глядя в настороженные глаза сквиба. — Кажется, я не вовремя. Мне заглянуть позже? — Не стоит, присаживайтесь, — Гавейн расслабленно отставил трость и указал на кресло. Падма, слегка улыбнувшись, встала к плите. — Желаете чаю? У меня самую малость неприбрано, но вы не смущайтесь. — Благодарю, но всё-таки откажусь, — натянуто улыбнулся завхоз. — Школьные дела не ждут, нарушители сами себя работать не заставят. — Да бросьте вы, мистер Филч, Падма уже налила, — бесхитростно улыбнулся Гавейн. — Пять минуток мы найдём. Да и к тому же, нам нужно обсудить ту тему, о которой вы просили меня подумать. — Ну, не при… детях... — бледный завхоз кивнул на девочек, но чай из рук Падмы принял, садясь в старое кресло. — Здесь нет никого, кому бы я не доверял. — отрезал Гавейн. — Ну… ладно, — сдался сварливый завхоз, отпивая чай. — А молочко для моей Миссис Норрис найдётся? — Падма, посмотри, пожалуйста, — Гавейн неопределённо махнул рукой в сторону своего безразмерного сундука. — Третий ящик снизу, так наложено заклятие стазиса. — Какая милая кошечка, однако! — проговорила Парвати, осторожно поглаживая шёрстку замершей Миссис Норрис. — Она боится нас? Но почему? — Потому что каждый школьный хулиган желает как можно сильнее приложить её пинком под зад! — громогласно ответил Филч, шумно ставя кружку на стол. — Сквиба каждый обидеть может! — Вы — сквиб? — изумлённо распахнула глаза Парвати. — Ну вот об этом мы как раз и собирались поговорить… — смущённо проговорил Гавейн. — Я уже думал, чем можно вам помочь, но у меня пока недостаточно вводных данных. Я лишь понял, что у вас почему-то перекрыты каналы. Я уже с этим сталкивался ранее, но то были последствия обширных магических повреждений, как у Парвати, или же полное истощение, как у… — он внезапно запнулся. — Не могу вспомнить. В случае с мисс Патил мы с мастером Грюмом провели ритуал, восстанавливающий ток магии в каналах, но какой ценой?! Она почти что умерла без магической поддержки, мне даже… — он сглотнул. — Даже пришлось пожертвовать частью своей души. А это вам не шутки. — Я понимаю, что это очень сложно, но можно ли что-то с этим сделать? — вздохнул Филч, переведя взгляд на мирно лакающую молоко кошку. — Я пока не знаю, — честно ответил Гавейн. — Но я попробую разузнать подробнее, чем мы можем вам помочь. Пока предварительно это жертвоприношение сильного магического существа, вроде дракона или единорога, но это крайний случай, и я попробую высчитать точнее, чтобы не получилось перерасхода энергии, да и в принципе получилось бюджетнее. — Я вас понял, профессор, — кивнул Филч. — Нам пора идти, скоро отбой, а ученицы не в постелях. — Он прав, — улыбнулся Гавейн, поворачиваясь к сёстрам Патил. — Берегите себя, вам пора бежать. — Мы… мы завтра зайдём? — тихонько спросила Парвати. — Конечно, заходите! — рассмеялся Гавейн, потрепав её по волосам. — Куда же я без вас?***
За окном уже давно царила ночь. Гавейн резко проснулся, встал, и, пошарив по кровати в поисках рубашки, вышел в пустынный класс, через который и лежала его дорога из уютной каморки. Сегодня он обошёл с Филчем весь Хогвартс, чтобы тот ему показал абсолютно весь замок, от начала до конца. Всю школу обойти не удалось, да и смысла не имело, но вот наиболее частые маршруты завхоз показал. На удивление приятный человек, даром что сквиб! Гавейн чувствовал, что надо как-то помочь ему начать колдовать. Портреты поклялись подсказывать улыбчивому беловолосому профессору, где он находится, чтобы тот не заблудился и смог прийти куда надо. — Так… — вслух проговорил Гавейн. — Спать — уже не усну, но вот куда пойти и чем заняться? — Не знаю, — задумчиво ответил портрет на стене. — Я бы вот сходил на Астрономическую башню, но вот не могу в силу своей… кхм… нарисованности. — Спасибо, сэр… эм-м-м?.. — Сэр Ланцелот, — быстро исправил заминку портрет. — Да, спасибо, сэр Ланцелот, — кивнул Гавейн. — Но как туда попасть?***
Выслушав подробный путь от услужливого портрета и мысленно поставив себе галочку познакомиться со всеми картинами в своей учебной комнате, Гавейн выскользнул из кабинета и направился в нужную сторону. Думая о своём, он шёл в темноте, едва касаясь стены, чтобы не пропустить нужный поворот, как вдруг услышал за собой негромкие шаги. Втянув носом воздух, Гавейн почуял запах редиски. О как! Стоило ему только замереть на месте, через секунду в его спину на полном шагу кто-то врезался. — Уй!.. — тихонько пискнула она, шумно падая на пол. — Ты кто? — тихо спросил Гавейн, потирая ушибленное место. — Ты не ударилась? — Прости… — проговорила девушка, немного смущаясь. — Я не хотела тебя испугать. Я просто думала, что здесь никто не ходит… как и обычно. А тут вдруг ты. Я в порядке, вроде, — девушка поднялась на ноги и отряхнулась. — Это хорошо, иначе я бы чувствовал себя виноватым, — ухмыльнулся он, мысленно вспоминая, кто же это. Никто не приходил на ум. — Так ты кто? Я тебя ещё не видел. С какого ты курса? — Я учусь на Райвенкло. Просто мне пришлось задержаться дома на пару дней — у папы проблемы с Министерством из-за того, что он опубликовал правдивую статью о Том-Кого-Нельзя-Называть… — Ясно, — Гавейн вздохнул и прислонился к стене. — Ясно. Меня Гавейн зовут. Гавейн Периадор. — Луна. Луна Лавгуд, — представилась она, добродушно протягивая руку. — Будем знакомы? — Да, — хмыкнул Гавейн, нащупывая её тёплую ладонь. — Куда путь держишь? — На Астрономическую Башню. — Отведёшь меня туда? — А зачем тебе туда? — невинно поинтересовалась Луна, несильно потянув его за собой. — Мне? Просто так… — ухмыльнулся Гавейн, расслабляясь и убирая палочку. — Эти каменные стены меня угнетают. Они словно… давят на меня. А ты?.. — внезапно спросил он. — Я?.. — удивлённо переспросила Луна. — Что я? — Зачем ты туда идёшь? — А, не важно, — отмахнулась она. — Просто когда мне бывает скучно или обидно, я поднимаюсь туда… Там думается хорошо, — простодушно добавила Луна, взяв его за руку. — Налево, пойдём за мной. — А тебя часто обижают? — зачем-то спросил Гавейн. — Д-да, — после нескольких секунд молчания ответила она. — Не знаю, почему… хотя нет, знаю. Дети не любят не таких, как они. — Это правда, — вздохнул Гавейн. В голове вдруг пронеслась мысль, воспоминание, яркая вспышка откуда-то из детства. Маленький фрагмент… Что его бьёт какой-то здоровый увалень. И Гавейн в очередной раз поймал себя на мысли, что не всегда был слепой, не с рождения. Но что в нём было не так? — А кто обижает? — негромко спросил он. — Ну… однокурсники… — проговорила Луна. — Они думают, что обижая меня, они будут лучше. По крайней мере, в глазах самих себя они утверждаются. Но всё это зря, конечно. Но… — на её глазах появились слёзы, но Гавейн этого не увидел, хотя по голосу почувствовал. — Глупо самоутверждаться за счёт других. Но они… не понимают… — Я понимаю… — Гавейн услышал всхлипы в темноте, но его статус, то, что он — преподаватель, а перед ним — студентка, не давал её обнять. Но всё же, взяв себя в руки, он таки обнял всхлипывающую Луну в темноте. — Ну не плачь… пожалуйста… и мы не дошли. Или дошли? Я не знаю, где мы… Я слегка сбился с пути. Здесь есть портреты? — А какая разница? — всхлипнула Луна, прижимаясь плотнее к Гавейну. — Ты тёплый… — Тебе холодно? — Да, немного… — А мне даже дать тебе накинуть нечего, — вздохнул Гавейн. — Может, тебя назад отвести? — Нет, не надо… — проговорила Луна всхлипывая. — Пойдём на башню… пожалуйста… я не хочу одна… я… Сегодня я шла туда, чтобы… ну… мне надоело жить… — С ума сошла?.. — только и выдавил Гавейн. — Я не могу больше терпеть издевательства… Да и то, что случилось позавчера… я не могу это терпеть! — она на миг сорвалась на крик, но тут же, задохнувшись в рыданиях, выдавила: — Прости… я… я не должна была… У тебя и так много проблем… ты же новенький, да? — Хм… — проговорил Гавейн, смущённо пригладив волосы. — Не совсем. Я — преподаватель. Он почувствовал, что Луна, резко уперевшись в него руками, попыталась отстраниться, но Гавейн стальными объятьями снова прижал её к себе, и она практически перестала сопротивляться. Глупого ребёнка нужно было срочно напоить чаем, пока тот не наделал глупостей. — Отпустите… — пробурчала она. — Зря я всё это сказала… — Чтобы ты пошла и спрыгнула? — усмехнулся Гавейн. — Ну уж нет. Ты идёшь со мной. Немедленно. Ко мне. Без возражений, — резко прервал он начавшую было вновь сопротивляться знакомую. — Эй, портреты? — чуть громче спросил он. — Есть кто не спящий? — Есть, есть, — проговорил кто-то в темноте. — Сэр Николас, если угодно. И я не портрет, а призрак. — Так даже лучше. Сэр Николас, я буду вам благодарен, если вы покажете нам дорогу отсюда до кабинета Защиты. Я новый преподаватель, профессор Гавейн Периадор. — А вы не видите сами дорогу? — негромко осведомился сэр Николас. — Я слепой.***
— Вы у меня в первый раз, верно? — гриффиндорцы шестого курса расселись по своим местам; профессор задумчиво потёр глаза под очками и улыбнулся. — Как меня зовут, наверное, знает уже вся школа. А вот как зовут вас я ещё не знаю. Представьтесь, пожалуйста. Все по очереди. — Джинни Уизли… — рыжеволосая девушка первой представилась Периадору и отошла. Он такой странный! Пока представлялись остальные, Джинни, пользуясь тем, что преподаватель её совсем не видит, рассматривала его во все глаза. Высокий стройный парень с абсолютно белыми волосами… Интересно, а они у него от рождения такие? Вряд ли, вон там вроде бы виднеются чёрные корни… Тёмная рубашка чуть расстёгнута, вниз спускается какой-то предмет на тонкой цепочке. Талисман? Или подарок от любимой девушки? Хотя навряд ли… Его лицо исполосовано неглубокими шрамами, незаметными с первого взгляда. Губы, такие ровные, чуть изогнуты в усмешке. Мускулистые руки… он такой… необычный. — Мисс Уизли, с вами всё в порядке? — вырвал её из забытья голос Периадора. Джинни недоумённо посмотрела на него: оказывается, все уже расходились по своим местам, и лишь преподаватель стоял рядом. Он осторожно коснулся сзади плеч Джинни и чуть толкнул её. — Присаживайтесь. Скорее. Сегодня и ближайший семестр мы будем повторять магических существ. Директор Дамблдор небезосновательно считает, что перед экзаменами в седьмом курсе вам не помешает повторить то, что вы проходили раньше. Так что, записываем: боггарт и как с ним бороться. Кто мне скажет, как выглядит боггарт? — Никак, — отозвалась Джинни. — У каждого он свой. Это воплощение наших страхов. — Верно, — улыбнулся Периадор. — А кто знает, как же его победить? — С помощью заклятья… — неуверенно промямлил кто-то с задней парты. — Ой, да правда, что ли?! — картинно удивился Периадор; по классу прошёл смешок. — С помощью какого? — Ридикулус? — Правильно, мисс Уизли. Направить палочку на боггарта, подумать о том, во что весёлое вы можете его превратить… — Периадор улыбнулся и лёгким движением палочки вытащил из-под кафедры сундук. — Раз вы всё знаете, мисс Уизли, продемонстрируйте же нам! Джинни вышла, неуверенно сжимая палочку. Что же сейчас вылезет из этого сундука? Та змеюка, которая подавилась ядовитым самопишущимся дневником? Или же сам этот дневник, а рядом — высокий стройный парень по имени Том Риддл, о котором так никто и не узнал?.. Или же… Периадор открыл сундук. Из него, чуть колыхаясь в воздухе, выполз… Риддл. Джинни начали мерещиться обшарпанные пыльные стены Тайной Комнаты, тайну которой знает лишь она одна… Она вновь ощутила себя маленькой и беззащитной, как в тот день, когда Риддл собирался выпить её душу… И когда призрак громко издевательски засмеялся, совсем как Рон в тот самый день, когда это произошло, Джинни не выдержала и заплакала. — Мисс Уизли… — Периадор скользнул вперёд и заслонил её своей широкой спиной; боггарт просто исчез — а какой страх у слепого? Но через секунду в кабинете раздался громкий голос: — Снова ты, негодник! Как давно я не видел тебя? Дня два? Снимай штаны, засранец! Снова лазал к девчонкам? Мои розги всегда готовы! Как знал, начистил перед твоим приходом! — Периадор навёл палочку, прошептал «Ридикулус», и в тот же миг грубый скрежещущий голос продолжил тонким фальцетом: — Розги! Сто ударов ждут тебя! Класс нервно засмеялся, и боггарт поспешил обратно в сундук. — Мисс Уизли… Джинни, — профессор вздохнул и взял плачущую ученицу за плечи. — Почему вы не боролись?.. — Не знаю… — всхлипнула она. — Просто всё так накатилось… Сцена была настолько яркой и правдоподобной… — Знаете, мисс Уизли, — тепло улыбнулся Периадор. — Ваш страх… кто это? По голосу это человек, причём молодой. Он учится в школе? — Н-нет… — Ладно, — он тряхнул шикарной гривой и тяжело вздохнул. — В любом случае, Джинни, вам стоит попробовать снова. Скажем, обрядить вашего обидчика в вещи вашей матушки… Продолжаем занятие. Следующий!***
Гермиона медленно подошла к заветной стенке. «Хочу побыть одна», — привычно подумала она, зажмурив глаза, но… комната не сработала. Ого, Выручай-комната не отозвалась? Странно. Это значит только одно. «Хочу попасть туда, где есть человек», — снова подумала Гермиона. Комната со скрипом отозвалась: она не любила подобные формулировки, однако пустила-таки в себя постороннего. Вместо привычной дубовой двери Гермиона увидела тяжёлую, огромную дверь, высотой во весь коридор. Она была окована массивными железными полосами. «Ого…» — мелькнуло в голове у Гермионы, и чувство робости и страха перед тем, что внутри, овладело ей. — А если он будет против?» Но любопытство и желание узнать, кто ещё знает о Выручай-комнате, пересилило, и Гермиона, с трудом толкнув дверь, вошла. Внутри было темно и страшно, однако палочку Гермиона зажгла не сразу, а лишь тогда, когда убедилась, что никому не помешает. Неяркий огонёк «Люмоса» выхватил из темноты обшарпанные стены какого-то не то старого класса, не то подсобки больших размеров; то тут, то там из темноты выступали странной формы предметы, накрытые старыми тряпками. Это место было ей знакомо, даже очень… Пройдя чуть вперёд, она увидела свет в конце коридора и, убедившись, что по дороге ни на что не наступит, на цыпочках пошла вперёд, потушив палочку. Через шагов пять послышался негромкий голос. Подойдя вплотную к каменной арке, Гермиона, затаив дыхание, прислушалась. — Ничего-то ты не понимаешь, — негромко констатировал чей-то негромкий голос. — Ни-че-го. Потому что ты — не живой. Ты — чучело. Да. Голос показался ей очень знакомым, но выглянуть она пока не решалась. — Ладно, — вздохнул парень. — Зато хотя бы с тобой я могу нормально поговорить. Ты не будешь смеяться надо мной, как Блейз, ты не будешь липнуть с поцелуями, как Панси… Блейз, Панси?! Гермиона не могла поверить своим ушам. Это что, Малфой?! — Отец погиб, — почти всхлипнул голос. — Мать… мама… А самое плохое — я никак не могу ей помочь! Лорд постоянно намекает на Метку, но я не хочу быть рабом! — воскликнул Малфой. — Не хочу! Я хочу быть свободен! Но… да и шкаф этот дурацкий… Ну не могу я его починить сам! Гермиона осторожно выглянула из-за арки и увидела его. Малфой в изумрудно-белой рубашке сидел на старой парте, освещаемый только тусклым сиянием его палочки. Привычный пиджак с зелёным галстуком небрежно валялся на парте, а на них стоял белый бюст какого-то бородатого мужчины. Рядом с ним стояла бутыль с огневиски, наполовину пустая. Он... выглядел ужасно. Вся его бравада пропала, а глаза ничего не выражали. Он был сам на себя не похож! Маолфой просто скукожился и замер, смотря в пыльный потолок. Он… страдал? Если бы не их шестилетняя вражда, Гермиона бы точно его пожалела, а так… так… а… а… апчхи! Малфой быстро вскочил на ноги и, схватив палочку, уставился на Гермиону. — Т-ты? — на его лице выступили красные пятна. — Что ты здесь забыла? — Я… — Гермиона испуганно зажалась в угол. — Я п-п-просто… — Просто?! — рявкнул он. — Просто что, грязнокровка? Чёрт! — Малфой сорвался с места и быстрым шагом подошёл к испуганной жертве. — Много ты слышала? — Я… нет… — на её глаза наворачивались слёзы. Малфой грозно навис над отчаянно желающей исчезнуть Гермионой, уперевшись в стенку обеими руками. — Я т-тут ин-ногда бываю… — Каждый день, — вдруг выдохнул он, устало опуская голову. — Я знаю. Обычно, когда я прихожу, комната уже занята. Малфой устало плюхнулся на пыльную парту, потушив палочку. В полной тишине и темноте он нашарил бутылку с огневиски и приложился к ней. — Малфой… — Проваливай, — устало вымолвил он. — Дай мне тоже… побыть одному. Пожалуйста. — Драко… — Что? — резко вскинулся он. Гермиона ощутила запах разлитого алкоголя и прикрыла нос. — Ты как? — В каком смысле? — удивился Малфой едва слышному вопросу. — Ты… твой отец… — выдавила Гермиона. — И что? — жёстко оборвал он. Малфой поднялся с места и резко отошёл обратно к бюсту. — И… мне жаль. Я не знала. — Вот только сострадания от грязнокровки мне не хватало! — вспылил Малфой. — Без тебя как-нибудь разберусь, да? — секунду помолчав, надеясь на ответ, он продолжил: — И вообще, что ты здесь забыла? Дай мне побыть одному. Мне и так… — он оборвался, нашаривая в темноте опрокинутую бутылку. — Как? — раздался голос Гермионы в темноте. — Тебе плохо? — Да, — ответил он. — Мне плохо. Мне паршиво и больно. Всё, довольна? Ты застала меня в крайне дерьмовом состоянии. — Малфой… — негромко проговорила она. — Ты знаешь, что почти каждый раз, когда ты называл меня грязнокровкой, я терпела. Но вечером я уходила сюда и… — Гермиона вздохнула, — и я плакала. Я рыдала по пол ночи. Сидела вот так же, в темноте, тут же, в этой комнатушке… и плакала. Понимаешь? — И что? — вымолвил Малфой, пытаясь сохранить полное равнодушие. — Мне теперь что, просить прощения, что ли? — Ну… — хмыкнула Гермиона. — Было бы неплохо. — Не дождёшься, грязнокровка, — негромко проговорил тот. — Ну и ладно, — вздохнула Гермиона. — Я даже и не сомневалась. — она встала. — Оставляю тебя наедине с самим собой, как ты и хотел. Доброй ночи. Лёгкие шаги возвестили слизеринца, что незванная гостья уходит. — Грейнджер! — Чего тебе? — Если ты кому-нибудь расскажешь о том, что здесь было… — Само собой, Малфой. И ты тоже молчи.***
Следующие несколько дней прошли для Гермионы совершенно спокойно. Малфоя как подменили: он ни разу не назвал её грязнокровкой и даже вовсе делал вид, что её не существует. Однако, что-то тут неправильно. Впрочем, и в Выручай-комнате его больше не было. Немного неуверенно, но всё же Гермиона проводила свои уроки, и её даже слушали внимательно и что-то записывали! Это было просто достижение какое-то! Но сильно легче от этого не стало. Стоило только отстать Малфою, с лёгкой руки Рона Уизли пошли глупые слухи, что Гермиона просто… кхм… в общем, что они с Малфоем занимались сексом, и поэтому Драко так «охладел» к ней. Чушь! Каждый раз, когда Гермиона проходила мимо, начинались перешёптывания. Как же всё это утомительно… а потом Малфой и вовсе пропал из школы! Странно…***
Джинни стояла у окна и молча смотрела в медленно темнеющую даль. С тех пор как она кинула дневник в пасть огромной змеюке и выбралась из подземелья в том закрытом туалете, она чувствовала: что-то не так с ней. Словно вместе с Риддлом в ней умерла частичка души. Он был такой… не знаю. Не такой, как все. Он очаровал маленькую второкурсницу. Кто бы мог подумать, что он возродиться? Ну, это же он — Волан-де-Морт? Интересно, а помнит ли он её? Хотя вряд ли. В любом случае Джинни была уверена, что часть её души исчезла вместе с дневником. Она сама не сразу это заметила. Она поняла, что что-то произошло, когда она разучилась смеяться. Вообще! Нет, серьёзно. Она всячески старалась это скрывать, но однажды один парень с курса, Невилл, подметил это. А на следующий день прямо в своей кровати вскрылся. Это было ужасно… Он не выдержал издевательств со стороны сверстников. В частности — её брата, толстого и неуклюжего Рона. Джинни много раз пыталась его заткнуть, но не выходило, порой издевательства переходили все границы дозволенного. Но… Рон не остановился. Это ужасно! Джинни вновь попыталась подумать о чём-то хорошем и улыбнуться, но — безуспешно. Просто нет этой эмоции. Вообще. Она пропала… вместе с тем дневником. Потому-то и было провалено первое же задание у профессора Периадора. Вообще, странный он. Ладно, к чему себя снова накручивать? Джинни печально вздохнула и, проведя рукой по волосам, отправилась делать домашнее задание.***
— Приветик, как ты сегодня? Как первая учебная неделя? — в каморку за кабинетом вошла Падма и… кто это с ней? Принюхавшись, Гавейн понял, что это — Луна. — Смотри, кого я к тебе привела? — Смотри? Смешно, — хмыкнул Гавейн. — Проходите. Неделя — полное дерьмо. Уровень учеников настолько низок, что я их уделываю одной левой. Разве что, ваш курс чуть сильнее, да и то не настолько, чтобы это было даже удовлетворительно. Вы чаю попить? Как ваша первая учебная неделя? — Чаю попить, конечно! — жизнерадостно отозвалась Падма. — Парвати сейчас подойдёт. Её крючконосый профессор задержал. Как видишь, учёба начинается с отработок. — Это который Ужас-Всея-Подземелья-Снейп? — усмехнулся Гавейн. Луна хихикнула, но тут же испуганно сдержалась. — Луна? — удивлённо спросила Падма. — Ты чего стесняешься? Здесь можно смеяться. Если я тебя сюда привела, то можно. И сядь уже куда-нибудь… — А куда? — поинтересовалась она. — А кроме кровати некуда, — усмехнулся Гавейн двигаясь. — Садись, не бойся. Кресло занято Падмой. Свежо ещё было воспоминание, как он привёл сюда свою новую знакомую, усадил на эту самую кровать и… она разрыдалась. Едва успокоив истерику, Гавейн понял: что-то нужно делать. С этой школой точно что-то не то… Точнее, всё как раз то: обычная школа, каких много. Над слабыми издеваются, унижают их, сильные окружены почтением… Но разве так должно быть? Неужели не найдётся кто-то, кто поможет таким, как Гермиона, как Луна, чувствовать себя свободнее? Почему такие, как Малфой, доминируют? Взяв на себя ответственность, Гавейн поручил сёстрам Патил присмотреть за неудавшейся суицидницей, а завхоз, которого, разумеется, не посвятили в детали всего, обещал пристальнее наблюдать за коридором у Астрономической башни. Тут поневоле ощутишь себя внештатным психологом! — Гавейн, — Падма плюхнулась на кровать рядом с Луной. — Ты Малфоя не видел? — Не-а. А что, что-то случилось? — лениво поинтересовался он. — Не слежу за его жизнью. — Его уже несколько дней нет в школе. — А давно ли ты следишь за Малфоем? — хихикнул Гавейн. — Очень смешно, — надулась Падма. Луна вновь хихикнула. — Ну, не кипятись, — хмыкнул Гавейн. — Иди чайник с плиты сними, он уже тоже кипит. — Ха-ха, — нарочито серьёзно выдавила Падма. — А вот и я! — в кабинет без стука ввалилась Парвати. — Я тут была на кухне… Впрочем, аромат еды Гавейн уже почуял, и только тут он понял, как же дико ему хочется есть. На завтрак он не ходил, а до ужина ещё столько времени… — А у нас здесь чай подоспел, — Луна сняла чайник с плиты, в то время как Падма со всего размаху ударила локтем по рёбрам Гавейну. — А-а-ай! — Это тебе за Малфоя! — хихикнула она. — Малфой? А что Малфой? — выдохнула Парвати, кладя еду на стол. — У него мама умерла.