Идентификация

— Фу. Что за запах? Не говори, что ты обмочился. Бу-э. Какой же это отврат. К тому времени, когда в комнату вновь пришла Гермиона, я уже чувствовал неприятный зуд между ног, хотя прохлада немного успокаивала. Натянуть на себя одеяло я по-прежнему не мог, и если раньше запах собственной мочи мне казался раздражающим, то постепенно я к нему привык и просто смирился, ожидая своей дальнейшей участи. От голода и влаги я еще сильнее замерз, но это хотя бы позволяло удерживаться в сознании. — Еще и заклинание не снял. Фините Инкантатем, — произнесла Гермиона, в спешке осматривая меня, и я почувствовал легкость во всем теле. Первой мыслью было вскочить с постели, просто чтобы больше не лежать на мокром, или хотя бы натянуть трусы обратно — прикрыться. Но я остался на месте, проверяя подвижность своего тела, пока Гермиона ныла вокруг меня. Руки двигались, я мог их приподнять. Голова и шея тоже в порядке. А когда Гермиона толкнула меня в сторону, чтобы вытащить испачканную простынь, я смог согнуть ногу в колене. Значит, теоретически я мог ходить. Но чтобы проверить это, я должен был оказаться в одиночестве. — Исчезни, — она направила палочку мне между ног. Мокрая тряпка трусов тут же исчезла. — Я не стану тебя мыть. Но так все же лучше, чем было. Я все еще лежал на боку, изображая из себя безвольную статую. — Я принесла тебе поесть. На тумбу она поставила тарелку с чем-то похожим на бледную слизь, а сама взяла стул возле стены, развернула его к постели и села, внимательно смотря на меня. — Припасов и так не хватает, а еще тебя кормить. Сейчас я готов был съесть и это несъедобное нечто. Она помогла мне сесть на постели и поднесла ложку ко рту. Слизь вблизи оказалась еще противней. Но я послушно открыл рот и облизал ложку. Вкус был такой, словно муку едва разбавили водой. Желудок недовольно заурчал, пока я пытался прожевать и проглотить комки. — Значит, ничего не помнишь, так? — изображать недвижимое тело у меня получалось довольно хорошо. — Удобно, — хмыкнула она. — Забыл даже, что пытался убить меня? Вторая ложка измазала мне подбородок, потому что я вовремя не открыл рот. Краем она подобрала эту «кашу» и нетерпеливо ткнула мне в губы. — Чего так смотришь? Думаешь, я шучу? А знаешь, что действительно забавно? Что ты был сильным, опасным, довольно хитрым и изворотливым волшебником. А сейчас ты вон в каком состоянии валяешься здесь. И если бы не то, что хранится в твоей голове, я бы давно напоила тебя белладонной. Она еще раз ткнула ложкой мне в губы, и я машинально съел предложенную еду. — И меня бы никто не остановил. Зачерпнув следующую, она внезапно положила ее обратно. Я замер на месте, ожидая от нее... чего-то. — Или, к примеру, могла бы подмешать яд в эту еду, которую ты уже попробовал. Мой взгляд тут же упал на тарелку. Язык едва ворочался во рту. Но яд уже точно был в моем организме. Я ведь проглотил его. — Какая прелесть, что ты даже распознать вкус зелья не можешь. Она с явным удовольствием следила за моей реакцией. — Да не трясись ты так, аж тошно. Не было там яда, — зачерпнув еще ложку, она придвинула ее к моему рту. Но я сжал губы. — Ешь. Лекарство там. Чем быстрее мы поднимем тебя на ноги, тем быстрее ты умр... в смысле, освободишься. Будешь свободен от всего. Но я все еще сопротивлялся, и Гермионе надоело меня заставлять. Она даже не пыталась. — Ладно, сиди голодным. Захочешь жрать — задвигаешься. Кстати, для полноты картины оставлю тебе это, — она достала из нагрудного кармана рубашки с забранными до локтя рукавами зеркало и положила туда же на тумбу, рядом с тарелкой мучной слизи. — По словам колдомедика, это поможет тебе подтолкнуть память. Она считает, что ты даже не знаешь, как выглядишь. Вот умора. В чем-то она была права. Я даже не представлял свое отражение в зеркале. Гермиона, не дождавшись от меня какой-то явной реакции, поднялась на ноги и пошла на выход. — Развлекайся, — бросила она напоследок, и дверь за ней закрылась. Я подождал еще несколько минут — на случай, если она захочет вернуться или, не дай бог, вернется кто-то еще из этой странной троицы. Рыжий ублюдок. Гермиона. Командор-извращенец. Итак. Я все еще сидел на постели. Руки свободно сжались в кулаки. Колени я, пусть и не сразу, но смог подтянуть немного к животу. Чувствительность возвращалась в тело — возможно, Гермиона не врала насчет лекарства и оно действовало. Еще несколько минут мне потребовалось, чтобы заставить руку полностью слушаться меня. Я правша, но дотянуться правой рукой до зеркала мне не удалось. При попытке сдвинуться, бок пронзила сильная боль, аж до вспышек перед глазами. Когда она кое-как успокоилась, я воспользовался левой рукой. Прохладу от маленького зеркальца было приятно ощутить на пальцах. Признаюсь, мне было страшно подносить его к лицу. Пальцы дрожали. А когда я в первый раз увидел свое отражение, зеркало и вовсе выскользнуло из ослабевшей ладони и упало мне на живот. Я закрыл глаза, собрался с силами и вновь поднял зеркало, уже более внимательно всматриваясь в черты своего лица. Я был блондином. Волосы сальными прядями едва достигали плеч. На лбу красовался свежий кровоподтек с синяком, а справа оказалась рассечена бровь, отчего веко словно нависло над глазом. Простой нос без повреждений. Верхняя губа, подбородок и щеки были покрыты когда-то неаккуратно выбритой щетиной, отчего теперь на подбородке она выглядела чуть длиннее. Губы были сухие и все в трещинках. Я опустил руку ниже. На шее развязались бинты — видимо, никто о них особо не заботился, — и стоило мне лишь чуть потянуть в сторону, как я увидел следы. Четкие следы с двух сторон, напоминающие отпечатки длинных пальцев. Меня душили? Поэтому мне тяжело говорить? Не понимаю. Что произошло? Почему я оказался здесь в такой ситуации? В плену? «Кто же ты, Драко Малфой?» Отложив зеркало обратно на тумбу, я с трудом оперся на стену и сел прямо. На животе проявились синяки от ударов ублюдка и отчетливый засос извращенца. Между ног после чистки Гермионы было свежо и прохладно — я даже стал подмерзать. Одеяло давно лежало на полу, и сейчас у меня не было сил его поднять. Я повернулся к каше. Она по-прежнему выглядела белесой слизью. Стоит ли ее есть? На вкус терпимо. А если она вернула чувствительность, может, та женщина ошиблась и я встану на ноги гораздо раньше? Может быть, она сказала так, чтобы меня защитить? Тарелка дрожала в моих пальцах, когда я переносил ее к себе на бедра. Наполненная кашей ложка оказалась тяжелее зеркала. Плюс слизи — она особо не скользила и не пролилась мне на ноги и грудь, когда я попытался поесть. Не знаю, сколько ушло времени, чтобы съесть все, но я действительно ощутил облегчение. Тело расслабилось, и меня потянуло в сон. Но надо было еще добраться до одеяла... Хрен с ним. Я вытащил из-под себя часть простыни и накрыл свое сломанное тело, повернувшись на бок. Стало гораздо теплее. Как только смогу нормально ходить и действовать, я во всем разберусь.

***

Проснулся я с четким осознанием, что кто-то меня разглядывал. Снова стало холодно. Кто-то обтирал меня влажным полотенцем. Старых грязных бинтов на мне уже точно не было. Слышался звук отжимаемой воды, плеск и скрежет, словно ведро двигалось рядом по полу. Я открыл глаза, но ничего не смог рассмотреть — обтиравший меня человек стоял у меня за спиной. Тело покрылось мурашками. — ...что ты здесь делаешь? — шепот раздался совсем рядом. Если я пленник, то зачем разговаривать шепотом? — Ты использовала магию. А я запретил это. Если его найдут... — прошептал в ответ тот, кто решил помыть меня. — А что мне было делать? Самой убирать? — Я. Запретил. Ты дала ему зелье? — Только собиралась. А тут ты. — Оставь, я сам напою его, когда закончу. — Но... — Ты слышала. — Ну и ладно, — произнесла Гермиона чуть громче, так что я смог узнать ее. Шаги приблизились, и я вновь услышал плеск воды — словно полотенце упало в ведро. — Он точно спит? Она обошла мою кровать, и я закрыл глаза, задышав спокойнее. Голос за моей спиной не ответил. — Выглядит лучше, чем раньше. Зелье действует, — заключила Гермиона. Мою спину вновь начали обтирать. Довольно-таки медленно и... нежно? — Ты уже решил, что скажешь ему, когда он все вспомнит? — Ты слышала Кейси, он может вспомнить только через год. — Ты ставишь под удар весь наш лагерь ради призрачной надежды, что Малфой никогда не вспомнит, кем был? Да выйди он отсюда — любой будет только рад его... — Гермиона тяжело вздохнула. — Ты совершаешь ошибку, оставляя его здесь. Я считаю, что... — Мне плевать, — перебили ее, — и ты это знаешь. Я так долго ждал... — холодные от воды пальцы провели влажные полосы по моей спине. — Я так долго искал его. И теперь он здесь. Со мной. — Ты сошел с ума. Ей опять не ответили. Раздался очередной всплеск воды, и я почувствовал, как полотенце ткнулось меж ягодиц, довольно настойчивая потирая там. — Зная тебя, я принесла еще вот это. Что-то упало на постель совсем рядом. — И я не хочу видеть, как ты его используешь. — Дверь открыта... — Я ее запру, — явная усмешка звучала в ее голосе. Последовавшие шаги и хлопок двери означали, что она покинула комнату. — Я знаю, что ты не спишь. Весело подслушивать? — два пальца ткнулись мне прямо в анус, и я дернулся от неожиданности, пытаясь отодвинуться. Меня тут же вернули обратно, бесцеремонно уложив на живот. Щелкнул колпачок, полотенце исчезло и что-то наподобие масла потекло по моей спине и в ложбинку ягодиц. Крепкие ладони тут же проследили за этим путем, размазывая жидкость по коже. Круговыми движениями, поглаживая, он проходился вверх, к плечам, массировал их и возвращался к ягодицам. Каждое его прикосновение приносило дискомфорт, но как только он убирал руки с того места, оно расслаблялось, словно маленькие пружинки исчезали из напряженных мышц. Особое внимание он уделял ягодицам, большими пальцами проскальзывая внутрь. Масла ему показалось недостаточно, и он налил прямиком туда, проникая пальцами внутрь моего тела, осторожно проходясь по краям анальной дырки. Разминая и подготавливая. Так вот о чем говорила Гермиона. Этот благодетель решил меня трахнуть. Сопротивляться смысла не было — не то состояние. Мог бы подергаться, а что дальше? Ползти к выходу, где меня ожидало неизвестно что? Откуда-то я точно знал, что уже был в таком положении. Да и секс, в принципе, особо меня не волновал. Мой насильник тем временем уже раздвинул ягодицы, наслаждаясь открытым видом. Кровать слева от меня прогнулась от веса. — Я не хочу сделать тебе больно, мой хороший, — зашептал он мне прямо в затылок. — Если полежишь смирно, я буду нежен. Ты ведь уже не спишь, да? Не хотелось бы вновь тебя обездвиживать. Когда он наклонился, я почувствовал жар его тела даже сквозь одежду. — Я убью того, кто сделал это с тобой, — он прижался губами к моей шее, к следам удушения. Затем приподнялся, и я услышал, как щелкнула пряжка ремня. Что ж, я был полностью голый перед ним, а он даже не соизволил раздеться. Шорох одежды свидетельствовал об обратном. Он лег на меня — скорее прижался полностью, удерживая себя на локтях, — и снова тяжело выдохнул, замерев. Его тело было горячим, даже слишком. Я чувствовал, как быстро бьется сердце в его грудной клетке. Его член прижался аккурат между моих ягодиц. У него уже встал, это было понятно еще по тому, как он растирал по мне масло. Он прикусил мое плечо и, проскользнув ладонью под грудь, лег вместе со мной на правый бок. — Так будет легче. Возможно. Ведь мне не надо было больше удерживать его вес. Он еще сильнее притерся ко мне сзади, закинул одну ногу на бедро и провел ладонью по животу к груди. — Ты такой... М-м-м... Своим членом он упорно двигался возле моих ягодиц, и я чувствовал, как он пачкал меня своей смазкой, словно ему не терпелось трахнуть меня. И я точно знал — такое уже со мной было. Он отодвинул в сторону мою ногу, приподняв, и направил головку своего члена прямо в мою дырку, мышцы которой отчаянно сопротивлялись. Я замер на мгновение, а потом боль от первого проникновения — легкого движения вперед — заставила меня выгнуться в его руках и тихо завыть. — Чшш... сейчас все будет, — он прикоснулся к моему члену, несколько раз проводя по нему. Его ладонь все еще была маслянистой, и это доставляло удовольствие. — Давай, мой хороший, расслабься. У нас давно ничего не было... Давай. Он продолжал с усердием толкаться внутрь меня, согнув мою ногу в колене, раскрывая меня еще сильнее. — Вот так, — шептал он мне на ухо. От неприятных ощущений я тяжело задышал, и меня бросило в пот. Он уже вспотел и целовал меня куда придется — плечо, шея, щека. — Ты такой узкий и горячий. В тебе так хорошо. Дра-а-ко. Он протяжно застонал и перестал двигаться. Его грудь от тяжелого дыхания потиралась о мою спину, и это возбуждало. Он потеребил мои соски и спустился ладонью вниз, надавливая на синяки на животе одновременно с движением члена из меня, и, не выходя до конца, толкнулся обратно. Я застонал. Уже точно не от боли. И он это знал. Я почувствовал его улыбку в последовавшем поцелуе в висок. — Вот так, — довольно произнес он, вновь толкаясь в меня — уже легче и быстрее. Он отпустил мою ногу и вернулся к члену, потирая его в такт с каждым толчком. Я не мог сдерживаться и то ли стонал, то ли хрипел, отзываясь на каждое его движение. Это было приятно. ЭТО было страсть, как приятно и хорошо. В голове наступила блаженная пустота, лишь кровь стучала в висках, и я подвинул правую ногу вперед — так он мог входить в меня еще сильнее, еще быстрее. — Молодец. — Последовали легкий шлепок по моему бедру и усмешка. — А теперь давай-ка так. Сможешь продержаться? Он с легкостью поставил меня на четвереньки, заставив склонить голову и увидеть, как собственный член, напряженный и уже красный от прилившей крови, призывно торчал дергаясь с каждым толчком вверх-вниз. Я закрыл глаза, опираясь на сложенные локти. Он продолжал входить в меня еще сильнее. — Не тяжело? — Я лишь еще раз застонал. Каждый шлепок бедер о мою задницу казался оглушающим. Ответа он от меня и не ждал. Пальцы сами потянулись вниз — додрочить, чтобы быстрее кончить. — Давай. Он гладил меня свободной рукой по спине, а другой поддерживал за бедра. От ласки я еще больше прогнулся, и от прошившего удовольствия из глаз будто посыпались искры. — О... — почти задохнулся он надо мной, но не остановился, — вот это... запрещенный прием. Я скоро кончу. Он еще тяжелее задышал, а я, усиленно размазывая предъэякулянт по своему члену, дрочил себе в ускоренном темпе. Еще. Давай. Еще. Сильнее... да. Почти. Да. Вот так. Вот... та-а-а-ак. Его ладонь сжала мою шею сзади, и я, вскрикнув, кончил. Обессиленно рухнул на постель. Тело словно растаяло, сознание потонуло во тьме, и я оказался перед белой кирпичной стеной. Прямо на ней я смог увидеть картинки, как кто-то с размытым лицом лежит подо мной и я... Лежу меж его раскинутых ног перед возбужденным членом и с улыбкой смотрю на человека перед собой. — Хочешь, чтобы я тебе отсосал? А, Гарри? «Гарри?» Меня встряхнули, и я открыл глаза. Я уже был на спине и передо мной с испуганным лицом замер Командор. — Повтори! — приказал он, больно сжимая плечи. — Повтори! Но я не знал, что именно он хочет услышать. Командор сел на корточки и взял бутылек с тумбы. Зелье теперь было фиолетовым. Я нарочно сжал губы. Он потряс передо мной бутылочкой и твердо произнес: — Ты выпьешь это. Я покачал головой. — Я не спрашивал. Он зубами выдернул крышку и пальцами закрыл мне нос. Я тут же с силой вцепился в его руку. — Зелье и правда действует, — хмыкнул он. А я не мог больше терпеть и с шумом вдохнул через рот. Противная горькая смесь тут же попала мне на язык. Нос он мне больше не зажимал, а склонился над лицом и слизал остатки с моих сжавшихся губ. — Вот и молодец, — сказал он, а я сглотнул, чувствуя, как жар проникает по пищеводу вниз и остается в груди.