Идентификация

Вы когда-нибудь просыпались где-то впервые, но с ощущением, что это место родное, словно прожили в нем немало лет? Точно такое же чувство было у меня, когда от боли я застонал и открыл глаза. Я лежал на кровати — на мягкой кровати — укрытый легким одеялом и чувствовал себя в полной безопасности. Надо мной был необычный потолок, украшенный маленькими звездочками, что едва светились теплым желтым светом. Левая рука, в которую при побеге что-то попало, оказалась жестко фиксирована в локте и забинтована, и именно она причиняла мне такую нестерпимую боль. На мне были только легкие штаны под одеялом. Кто-то раздел меня. С помощью правой руки я привстал и осторожно сел, баюкая и прижимая к животу раненую конечность. Теперь я мог оглядеть новое помещение, в котором очутился. Все здесь мне казалось одновременно знакомым и увиденным в первый раз: и немного покосившийся шкаф в углу, и письменный стол у окна, на котором в определенном порядке стояли книги. И камин, в котором потрескивали поленья от огня. Прислоненная рядом кочерга заставила меня поморщиться. Рядом с постелью стояло кресло, в котором сейчас дремала накрытая пледом девушка, подобрав ноги под себя и скрючившись. Также рядом небольшой был туалетный столик, на котором я с удивлением увидел пару рамок с фотографиями: маленького ребенка в забавной пижаме с золотыми шариками на одной и уже взрослого подростка с метлой в руке и в зеленом платье, разрезанном по центру и надетом поверх костюма, на другой. И на обоих этих фото я видел... себя? Это я? Девушка в кресле зашевелилась, а я невольно замер, не зная, чего от нее ожидать. Открыв глаза и увидев меня, она сонно потянулась и поправила плед, намереваясь, видимо, продолжить спать дальше, а потом тоже замерла и во все глаза уставилась на меня. — Ты очнулся! — словно сама не веря в свои слова, сказала она. Я даже не пошевелился, глядя с подозрением. — Мерлин! Драко. Ты нас так напугал, — она выпрямилась и улыбнулась. — Мы уже думали, что ты не проснешься. Ты потерял столько крови и выглядишь хуже моей двоюродной бабушки Титл. А ты помнишь, какая она в свои сто с хвостиком лет. Я по-прежнему не отвечал, но ее это не смущало. — Как хорошо, что ты теперь здесь. После того, как ты пропал, твоя мать чуть не обезумела от горя. Но! Благодаря мне и Забини ты здесь! Ох, Мерлин! Ты же был без сознания целых два дня, наверное, голоден, как волк. Я сейчас сбегаю, позову кого-нибудь. Она вскочила на ноги и отложила плед в кресло. — Не пугай нас так больше, — подошла к постели и попыталась погладить меня по голове, но я отодвинулся. — Теперь ты дома. В безопасности, — все еще улыбаясь, она опустила руку, развернулась на каблуках и покинула комнату. Оставшись в одиночестве, я потянулся к фотографии взрослого мальчика и перевернул рамку — «Драко. Второй курс в Хогвартсе. 1992 год». Это был я. Но я не помнил себя. И никакой Хогвартс... Нет. Ничего. — Есть пожелания, молодой мастер? — спросили справа, и я вздрогнул, резко повернувшись в ту сторону, и завыл от боли. — Ну что же вы, мастер, не бережете себя. Прямо в воздухе зависло маленькое вислоухое существо, чем-то напоминающее человека. На нем была надета странная ткань, подпоясанная на талии шнурком. Большие выпученные глаза выделялись на лице. Оно заботливо подоткнуло одеяло со всех сторон, не касаясь пола и свободно перемещаясь по воздуху. Затем достало большую бутыль из-за спины, поболтало перед собой, рассматривая содержимое. Открыло пробку и, понюхав, отпрянуло и кивнуло само себе. — Хозяйка обязала Марти дать зелье мастеру, — также из воздуха появилась большая ложка, замершая перед существом. Бутыль наклонилась, и фиолетовое, уже знакомое, зелье полилось в ложку. — Как только он проснется. Наконец-то мастер вернулся, и хозяйка больше не будет... Внезапно существо ударило себя по губам и замолкло, испуганно смотря на меня. А я даже не понимал, чего оно так испугалось. — Мастер готов принять зелье? — спросило оно спустя минуту молчания, убрав длинные тонкие пальцы от лица. Ложка подлетела ко мне, и я послушно открыл рот, принимая зелье и проглатывая его. На вкус оказалось то же самое, что давала мне Гермиона. — Хозяйка велела накрыть вам здесь. Подать ужин? В желудке от слова ужин заурчало. Но существо ожидало моего ответа. — Да, — нетерпеливо сказал я, и оно щелкнуло пальцами — на моих коленях появился низкий столик. Ожидая вновь увидеть белую мучную слизь, я неверяще смотрел на тарелки с едой: дымящееся мясное жаркое с картофелем пахло так восхитительно, что я почти сомневался в его существовании. А еще был пудинг — небольшой треугольничек рядом с чашкой чая на блюдце. Я был готов обнять это существо, если бы позволяла рука. Видимо, мои начинающиеся слезы оно приняло на свой счет и заволновалось: — Марти принес что-то не то? Мастер недоволен ужином? — Все в порядке, — прохрипел я, быстрее хватаясь за приборы и запихивая в рот побольше еды. Языку было больно, нёбо всё обожгло, и еще чуть-чуть — пар бы повалил из ушей, но я не унимался и пихал за щеки еду, боясь, что ее отнимут. Существо Марти смотрело на меня с недоверием, а потом внезапно заплакало. — Мастер никогда не ел с таким аппетитом, — завыло оно, утирая крупные слезы надетой на себя тряпкой. Я же не обращал на него внимания, наконец-то жуя нормальную еду, проглатывая кусками и запихивая в рот чем больше, тем лучше. Тарелка моими стараниями опустела очень быстро. Я с удовольствием взял пальцами пудинг, чувствуя, как он сминается в руках, и засунул в рот, уже наслаждаясь больше вкусом. И все это под завывания существа. Когда чай тоже благополучно оказался во мне, я с тяжким вздохом улегся на подушки, поглаживая сытый живот под одеялом. — Марти благодарит мастера за то, что он все съел, и интересуется, хватило ли? Нужно добавки? — спросило существо, перестав рыдать. — Думаю, для начала с него хватит. Пошел прочь, — мелодичный женский голос раздался со стороны двери, и в комнату вошла женщина среднего роста. Ее белокурые волосы были собраны в пучок на голове, одета она была в темно-зеленое бархатное платье с пышной юбкой. — Да, хозяйка, — существо поклонилось женщине и испарилось со щелчком вместе с подносом. — Драко, — ее голос смягчился, она подошла к моей постели и села рядом, поправляя незначительные складки на одеяле. — Ну как ты, родной? Я смотрел в ее голубые глаза, что мягко взирали на меня. Морщинки угадывались на лбу и в уголках глаз. — Вы... кхе-хка... моя мать? — с хрипом спросил я. Выражение ее лица не поменялось, но она словно застыла на мгновение. — Да, — все же ответила через некоторое время, потянувшись к моей руке и погладив ее нерешительно. — Да, я твоя мать, Драко. Нарцисса Малфой. А ты — мой сын. Драко Люциус Малфой. Она ожидала моей реакции, и я кивнул. Ее теплые пальцы согревали мою ладонь. — Я знаю, что я — Драко. — Можно... — внезапно ее голос сорвался и она сглотнула. — Можно я дотронусь до тебя? Я снова кивнул. Она, не медля, провела по моей щеке, вискам и лбу, коснулась спутанных волос, словно раздумывая, что с ними поделать. А потом поднялась и обняла меня за шею, стараясь сильно не прижиматься к раненой руке. Когда я обнял ее в ответ, неуклюже забросив здоровую руку на ее спину, в моих глазах появились слезы. Она поцеловала меня в макушку, отстранилась и вновь посмотрела в мои глаза. — Сыночек мой, — вытерла подушечками пальцев мои слезы, и я увидел, что она сама плачет. Беззвучно. Без содроганий и всхлипов. Слезы текли по ее щекам. И от этого мне было больно. Она не должна плакать. Никогда. — Так, — вздохнула она, вновь садясь рядом, и, с невозмутимым видом смахнув слезы, улыбнулась мне. — Ты дома, дорогой. Ты в безопасности, и я бы хотела узнать, что с тобой произошло. — Я...кха... не могу много... — Для этого у меня есть вот это, — из верхнего ящика столика рядом она достала склянку с очередным зельем. — Чтобы в горле не першило. В детстве ты готов был часами читать книжки, лишь бы не пить лекарство. А потом смешно хрипел и чихал постоянно... Она помогла мне выпрямиться на подушках и выпить зелье. В горле действительно перестало першить. Еще раз поправив одеяло, она осмотрела мою повязку и заправила мои торчащие волосы за ухо. — Все в порядке, мам, — остановил ее я, вынуждая присесть обратно. Теперь я не отпускал ее теплой руки. И голос у меня по-прежнему был хриплым, но уже более твердым. — Ты ведь знаешь, дорогой, что я... — Ты уверена, что я — Драко? — перебил я, она утвердительно кивнула. — В свете последних событий и того, что это могло быть ловушкой Аврората, я взяла немного твоей крови с руки. И да, ты действительно мой сын Драко. — Где мы? — А ты не знаешь? Мы у себя дома — в Малфой-меноре. В той части, которую не опечатало наше любезное Министерство Магии с обязательством выплатить многогаллеонный долг на благо британского сообщества магов. Места совсем немного, но много нам и не надо. — Мам, — прошептал я. — Я ничего не помню. Ничего и никого. Ни тебя, ни себя. Помню только начиная с момента, как очнулся в заброшенной комнате весь в бинтах в том месте, откуда вы меня спасли. Я не помню детства, я не помню школу... этот Хогвартис... Ничего. В моей голове одна белая кирпичная стена. И я боюсь узнать, что за ней. — Значит, мой мальчик, ты все-таки решился на это, — выслушав, заключила она. — На что? — На проклятье Запечатывания Воспоминаний. Если волшебнику надо забыть что-то страшное или болезненные печальные вещи, есть два способа это сделать — Обливиейт и это проклятье. Первое можно снять, и человек частично вспомнит. Второе — маг накладывает его сам на себя. И, в твоем случае за надежной кирпичной стеной, запирает все страшные болезненные воспоминания. Но есть риск. Как с тобой и случилось — ты забыл полностью, кто ты сам. Ведь ты и есть твоя прожитая жизнь. Поэтому это проклятье не используется уже очень давно. Это древняя темная магия. На нее нужно время и достаточно сил. Зато ты надежно защищен от Империуса. Она замолчала, глядя на меня и давая мне время на осознание. Я проклял сам себя? Но зачем? Что в моей жизни могло произойти такого, что я пошел на это? — Его можно снять? Это проклятье? — с надеждой спросил я. Ведь не должно было быть все так плохо? С любой ситуацией можно справиться. Ведь с любой? — Я не знаю, дорогой, — покачала Нарцисса головой. — Вполне возможно, что пока ты находишься в знакомой обстановке, делаешь вещи, которые делал раньше, — это поспособствует разрушению стены. Память очень сложна в обращении, даже для волшебника... а до этого момента я могу рассказать тебе все, что знаю. Часть воспоминаний вернется, как, например, полет на метле. Твое тело уже знает, как действовать. Это вопрос времени. — А не проще будет вспомнить именно то, что я так пытался забыть? — А ты знаешь, что это? — усмехнулась мама. — То-то же. Вообще, тебе бы отдохнуть и помыться. Твоя борода меня забавляет, но лучше убрать ее поскорее, — она ущипнула меня за подбородок и тепло улыбнулась. — И подстричься! Ни один аристократ не позволяет себе... — Мам. — Ну ладно. Ты поел, теперь отдыхай. Не буду утомлять тебя расспросами, — Нарцисса поднялась на ноги. — Если что-то понадобится, позови Марти. Он приставлен, чтобы ухаживать за тобой. В случае чего, свяжется со мной. В большинстве своем, чем здоровее волшебник, тем проще все вспомнить, но многие события будут утеряны навсегда. Я люблю тебя, дорогой. — Я... — запнулся я, не в силах соврать ей. Я чувствовал ее заботу и тепло, но любовь в ответ — нет. Я вообще мало что чувствовал. — Все в порядке. Я понимаю. Она едва кивнула и покинула комнату. Я остался один и лег на правый бок, подтянув руку к груди. Я пытался что-то забыть, отчего лишился памяти совсем. Любой может мне рассказать все, что угодно, и я поверю ему. Потому что точно не знаю всего. С той стороны меня лечили, но не слишком усердно. С этой — меня любят, но я все равно не знаю их. Зачем? Зачем требовалось все забыть? ЗАЧЕМ? Я с силой зажмурился, но как ни старался, белой стены перед собой так увидеть и не смог. — Драко, ты спишь? — прошептали рядом, и я заметил перед кроватью уже знакомую девушку — ту, что сидела недавно в кресле. У нее были каштановые волосы, вздернутый нос и тусклые зеленые глаза. Одета она была в простую водолазку с горлом и юбку. Заметив, что я не сплю, а разглядываю ее, она... как и раньше... забралась ко мне на постель и легла рядом, подперев руками голову. Мы оказались совсем близко, но не настолько, чтобы она могла навредить моей руке. — Ты правда ничего не помнишь? — тихо спросила она, глядя на меня внимательно. Я кивнул. — Вот и хорошо. Тебе и не надо помнить, что эта мразь сделала с тобой. Главное, сейчас ты здесь. С нами. И мы тебя ему больше не отдадим. — Кому? — Ты знае... Ох. Ну... ты должен был с ним встретиться, раз тебя держали в том месте. Сейчас он зовется Командором, — усмехнулась она, — а на самом деле он тот же Потти-слизняк, что был в школе. Только наград больше и высокомерие зашкаливает. Он же Глава Аврората. Может себе позволить... — хмыкнула, — развлекаться. — Ты считаешь развлечением держать людей взаперти и... — я не стал продолжать. — Вот такой вот он. И он ищет тебя, Драко. И его люди тоже. Грязнокровка с кривыми зубами и Рыжий Ублюдок — любитель грязнокровок, — произнесла она, словно выплюнула. — Я с ними с обоими встречался. Гермиона и Рыжий Ублюдок Рон, — рассмеялся я тому, что наши мысли совпали. — Одна меня лечила, а второй калечил. — А Пот... Командор в смысле? Я не ответил, а она не стала допытываться дальше. — Он, кстати, был здесь. Пытался что-то доказать на Право Принадлежности и обыскать менор, но твоя мать не дала. Официально ты ведь умер. Еще тогда я знала, что что-то будет, когда с Асторией... — она тяжело вздохнула. — Ее так и не нашли. — Почему именно я? — спросил я. Кто такая пропавшая Астория? Почему я считаюсь мертвым? Где я был до воспоминаний в клетке? И главное... — Почему именно я нужен этому Командору? Что во мне такого? — Сам скажи. Ах да. Как удобно. Ты не помнишь. Ее улыбка неожиданно стала раздражать. Захотелось стукнуть ее — пусть даже и шутливо, но стукнуть. — Я не знаю, Драко. Он помешался на тебе. Еще после школы. Я и так считала его психом, но на деле он оказался еще хуже. После всего, что между вами произошло, ты выжег свою метку. И мог бы до сих пор быть там. В том доме. Без памяти. Так что ты мне скажи, — она положила мне свою ладонь на щеку, погладив. — Что произошло? Ты ведь был так счастлив с Гринграсс. У вас должен был быть ребеночек. — Я не знаю, — закрыл я глаза. — Не знаю, Пэнс. — Ты назвал меня по имени. — Что? Я открыл глаза, а она радостно улыбнулась мне. — Пэнс. Ты звал меня так только в школе. Ты вспоминаешь, Драко. Впрочем, надеюсь, дерьмовые моменты так и останутся забытыми. — А зовут тебя как? — зевнул я. — Панси Паркинсон, — видимо, вопросы утомили не только меня — она тоже зевнула. — Ты еще скажи, что Блейза не помнишь. — Не-а. — Именно он вытащил тебя от Поттера. — Он жив? — Поттер? Что-то знакомое... — Что ему будет после прыжка с третьего этажа? Здесь он, сможешь завтра с ним увидеться. Только-о-о, — снова зевнула она, вернув свою ладонь под голову, намереваясь видимо спать рядом со мной, — про Рыжего не говори ничего. Если Командор помешался на тебе, то Блейз помешался на Рыжем. Еще устанешь от его вопросов.