Только ты

      Если настоящее имеет для нас неповторимый вкус, то лишь потому, что будущее служит для него некой приправой.       Хулио Кортасар «Выигрыши»       То, что в доме в Тупике Прядильщиков жить невозможно, стало понятно достаточно быстро: то ли дом устал от чар, то ли, наоборот, пытался соответствовать тому образу, который на него навесил Северус, но с каждым днем он действительно все больше и больше напоминал развалюху. А возможно, просто сказывались годы, отсутствие ремонта и соседство реки — сырость еще ни одному дому на пользу не шла. Единственным местом, в котором Северусу было комфортно, оставалась лаборатория. И пусть именно там он и проводил почти все время, все-таки ему требовалось где-то есть и спать, но из крана в кухне все чаще текла какая-то ржавая жижа, а не вода, кровать скрипела так, что, казалось, в одну не самую прекрасную ночь развалится на части, продукты портились — хоть в холодильнике, хоть под чарами, — вещи терялись, доводя Северуса до бешенства. Он попытался привести дом в порядок заклинаниями, но они отскакивали и от мебели, и от труб, и от стен: через мгновение после брошенного заклинания все возвращалось в исходное, если не в худшее, состояние. Дому требовался ремонт, но Северусу казалось, что легче все снести и построить что-то новое, а для этого требовалось как минимум желание, которого у него не наблюдалось.       После одной маетной ночи, когда пружина из матраса пробила обивку и чуть не рассекла ему ногу, Северус сдался и решил хотя бы узнать цены на недвижимость. Он отправился в местную библиотеку, засел за компьютер и стал просматривать объявления о продаже домов. Ему не нужна была шикарная вилла, да и место расположения могло быть почти любым. Через час он начал злиться: найти жилье, которое соответствовало бы его скромным запросам и было бы ему по карману, оказалось не так-то просто. Он не обольщался и был готов продать свой дом (хотя кому он нужен, но вдруг?), работать сколько надо и даже пойти на то, чтобы использовать магию и добыть нужную сумму, например, на скачках. Он опять вспомнил Иветту, тот самый день на ипподроме. Он никогда особо не углублялся в то, как делать ставки, обычно использовал пару несложных заклинаний и в любом случае получал выигрышную комбинацию. Но в тот раз решил пощекотать нервы и обойтись без магии, тем более тот великолепный вороной английский чистокровный скакун стоил того, чтобы рискнуть. Он поставил на него приличную сумму, вернее, они с Иветтой поставили. Иветта… Возбужденная всеобщим весельем, улыбающаяся, прекрасная, приковывающая к себе внимание всех встречных мужчин, но смотрящая только на него, Северуса… Они выиграли тогда без малейшего применения магии! А потом праздновали… — Северус выругался сквозь зубы — не стоило вспоминать Иветту, все это уже в прошлом. Он снова сосредоточился на просмотре предложений.       Фотографию этого дома он пролистал, а потом вернулся только потому, что дом и окружающий его ландшафт показался знакомым. «Остров Уэст-Берра», — пробормотал Северус, пытаясь вспомнить, почему дом кажется ему знакомым. Он видел его, точно видел, чуть ли не с этого ракурса. Северус прикрыл глаза: ветер, берег, за спиной море, только силуэты деревни вдалеке… Он видел этот дом во сне! Северус нахмурился: это в нем его ждала Грейнджер! Интересно... он и не думал, что дом существует на самом деле. Северус прочел описание и удивился еще больше — насколько он мог судить, дом стоил намного меньше рыночной цены, был хоть небольшим, но судя по фотографиям вполне удобным, и главное — стоял на отшибе. Прекрасно: чем дальше от людей — тем лучше. Правда, даже по такой цене Северус не мог купить его сразу, но все же позвонил агенту и договорился о встрече через пару дней.       Агент, длинноногая и шумная Джин, болтала без умолку, пока везла его из аэропорта Самборо(1)до коттеджа. Ехать было около часа, за это время Северус узнал кучу ненужный информации. Пришлось проявить настойчивость, чтобы заставить Джин говорить о деле.       — Почему дом стоит так подозрительно дешево? И почему, несмотря на цену, все еще не продан? — спросил он ее прямо.       — Знаете, — Джин внезапно потеряла все красноречие, — там умерли люди, супружеская пара. Говорят, они так любили друг друга! Понимаете, — Джин замялась, — расследование длилось долго и… вроде как самоубийство, но… Но где только люди не умирают, правда же? И вы же не из пугливых?       Он только кивнул. Джин открыла ему дверь и предоставила возможность изучать все самому, сославшись на необходимость сделать важный звонок.       Он прошелся по дому, осмотрел все, попутно проверяя на магию — ничего, ни следа. Ну и отлично. Дом был хоть и небольшим, но удачно спроектированным: на первом этаже всего три комнаты, одна достаточно просторная, чтобы отвести ее под лабораторию, кухня — даже больше, чем надо и с видом на океан, спальня, рядом с ней санузел и пара кладовок. Узкая лестница вела на второй этаж в комнату со скошенным потолком — здесь можно было разместить библиотеку. Северус осматривал дом, пытаясь найти какую-нибудь особенность, которая ему не понравится. Да, здесь умерли люди, ну и что? Простые люди, не маги. Он не знал их и не испытывал по поводу их кончины никаких эмоций: если обходить стороной все дома, где кто-то умер, то почти всем придется жить на улице. Да, дом был подходящим — уединенное место, маглам так просто и не добраться, но при этом деревенька почти под боком, удалена ровно настолько, чтобы соседи не заглядывали в окна. Отлично! Возможно, самым правильным решением было бы найти вот такое место еще двенадцать лет назад? Северус вздохнул и встал у окна, у которого во сне стояла Грейнджер. Только в этой комнате не было мебели, что наводило на определенные мысли: наверное, тут хозяева и умерли.       И все же, хотя он проверил дом дважды, что-то не давало ему покоя. Словно кто-то смотрел за ним, хотя это было полностью исключено. Он еще раз проверил дом на магию: нет, тут не было ни следа волшебства: ни артефактов, ни привидений — ничего подобного, и все же что-то тревожило, вызывало смутное непонятное волнение...       Северус попросил Джин подбросить его до деревни Пейпил, уверив, что сам как-нибудь доберется до аэропорта, пообещал подумать и перезвонить. Он прошел по главной улице, зашел в небольшой паб и не успел сделать заказ, как бармен стал расспрашивать его, кто он и откуда. Северус честно признался, что приехал смотреть коттедж на берегу и тут же получил от бармена бокал-чертополох с пенистым темно-коричневым шотландским элем(2)и рассказ о бывших жильцах, которые были художниками, но на самом-то деле все в деревне знали, что никакие они не художники! Сектанты, сатанисты или того хуже — колдуны!       — Вы верите в колдовство? — спросил Северус, пробуя эль.       — Верю или нет, какая разница! Можно подумать, от моей веры что-то изменится! — сказал бармен, понижая голос и облокачиваясь о стойку. — А дом-то уже два года, а то и больше, стоит пустой, сколько времени продается, да не купит его никто!       — Как знать, — ухмыльнулся Северус, — как знать.       Он вернулся к дому пешком, открыл дверь при помощи магии, еще раз прошел по всем комнатам, повесил пару-тройку отпугивающих заклинаний — вдруг бойкая Джин притащит сюда кого-то еще? Нет уж, он твердо решил, что хочет получить этот дом, несмотря на все эти жуткие истории и ощущение, что с домом действительно не все так просто.       Вернувшись в Коукворт, Северус дошел до ближайшего риэлтерского агентства, чтобы выставить свой дом на продажу. Агент обнадежил: в районе, где жил Снейп, намечалась масштабная реконструкция и дом можно было продать городу по цене выше той, что изначально предполагал получить Северус. Как говорил Люциус, если решение правильное, то все в мире помогает его реализовать.       Прошла еще неделя. Северуса тянуло на остров: работа над отворотным буксовала, и он начал серьезно полагать, что зашел в тупик и придется начинать все с нуля. Он собирался пройтись по пляжу, подумать, заодно проверить, все ли в порядке с охранными заклинаниями и меньше всего ожидал увидеть рядом с домом, который уже считал своим, Грейнджер. Он так удивился, что только чудом успел снять заклинания, и сделать вид, что проверяет дом. Он с какой-то потаенной радостью и гордостью отметил, что Грейнджер попалась: не поняла, что он сделал на самом деле, решила, что ему не хватает мастерства проверить магические ловушки. Самоуверенная дурочка!       То, что этот дом снился и ей тоже, оказалось досадным открытием. Сначала он хотел отвязаться от Грейнджер как можно быстрее, но вместо этого отправился гулять с ней по берегу, стараясь не думать о том, что прогулка вышла… приятной. Это сбивало с толку: иногда ему начинало казаться, что они знакомы — близко знакомы — сто лет, и приходилось напоминать себе, что он совершенно ее не знает. Сны были и оставались только снами, да еще вызванные магией. И все же так забавно и в то же время странно было думать, что в других условиях в какой-то иной реальности они могли бы быть счастливы вместе.       И после их прогулки он не аппарировал, как можно было подумать, а лишь сделал вид. Он остался на острове, вернулся в дом. Грейнджер! Вот же заноза! Умеет пробудить интерес, посеять сомнения и заставить думать совершенно не над тем, над чем следовало бы! Ему бы вернуться в Коукворт да заняться отворотным — время шло неумолимо, а он вместо этого стал думать над ее словами. Неужели она была в чем-то права? И проклятие не просто сработало косо, а что-то изменило? Сны и тревога, которые должны были уйти после снятия проклятия, но отчего-то не ушли… И этот дом, и то, что они одновременно оказались тут, и то, что оба чувствовали, что-то с этим домом не так… Все это было странно, и, судя по всему, Грейнджер не отступится, пока не поймет, в чем дело. Только ему-то какая разница? Разве что… он не хотел, чтобы хоть кто-то знал об этом доме, и опять его настигла именно Грейнджер! Может, помочь ей разобраться во всем в обмен на обещание не появляться здесь? А еще... надо использовать ситуацию в свою пользу: пусть поработает ассистентом при варке зелья — одному некоторые вещи делать сложно, хоть разорвись, а необходимость медленно помешивать зелье три часа без перерыва строго по часовой стрелке, да еще без применения магии, кого угодно доконает.       Он вошел в пустую комнату, остановился и закрыл глаза. Он вспомнил — был еще один сон, давно, когда вся эта история с Грейнджер только начиналась. Что же снилось? Сначала ему вспомнился запах крови и войны, страх, так основательно подзабытый, и… и они, сидящие на полу в углу в ожидании смерти… Что произошло в этом доме и как это связано с ними? Следов магии, которую оставляют волшебники, он не видел, хотя использовал самые мудреные заклинания, значит, дело в другом. Есть над чем поразмыслить и есть о чем расспросить того самого бармена.       Было около пяти вечера, и паб пока еще пустовал, бармен скучал за стойкой в ожидании завсегдатаев.       — Мне бы чаю.       — Что, наш эль не понравился? — чуть обижено спросил бармен.       — Рановато сегодня для эля. У меня еще дела. Лучше чаю. И перекусить.       — Свиные ребрышки! Такие ни в Лондоне, ни в Эдинбурге не попробуешь!       — Пусть будут свиные ребрышки.       Бармен кивнул и ушел на кухню, вернулся и поставил перед Севрусом бокал темно-янтарного эля(3).       — Пей, пей, это легкий, может, только чуть хмельной. Наш, — сказал гордо, — такого нигде больше не найдешь. Я Стивен, а ты? Смотрю, зачастил, дом присматриваешь? Так тут, кроме того проклятого дома, что ты смотрел уже, и не продается ничего. У нас народ оседлый, остров просто так не отпустит, да и не каждого чужака примет!       — Северус, — мужчины обменялись рукопожатиями. — Зато цена у этого дома больно привлекательная.       — Эх, послушай доброго совета — не покупай, — Стивен поставил бокал эля и перед собой. — Когда хозяева померли, желающих много было, одни молодожены из Эдинбурга уже и задаток оставили, и даже уговорили агента, чтобы им разрешили остаться здесь на пару дней, стало быть, выходные хотели провести в новом доме. Они и сюда приезжали, молодые, веселые такие, эль наш нахваливали, обещались частенько захаживать, а потом… Переночевали они, значит, в доме-то, а утром сбежали! Сбежали и, слышал я, даже задаток не потребовали обратно! Вот что я тебе скажу, земля — она все помнит. У нас тут все знают, что на том месте стоял дом ведьмы, давным-давно, конечно… Да-да, не зыркай так! Самой настоящей ведьмы. Сам понимаешь, ведьм никогда особо не любили, ну и сожгли вместе с домом, такие дела… Потом, кто только домом ни владел, да надолго не задерживался никто. Пустовал дом с давних пор, и все шибко удивились, когда туда эти вроде как художники-то заселились. Художники! Говорят, кровищи было там, где их нашли — страсть! Гиблое там место, и дом не для нормального человека, брось ты это дело, брось!       — Интересно, остались ли какие-то документы о старых хозяевах, — пробормотал Северус.       — А сходи в библиотеку, может, и найдут чего. У нас тут народ хороший, помочь завсегда рад. Если что, скажи, что ты от Стивена, хозяина «Пяти сотен».(4)       Свиные ребрышки и правда были восхитительны, Северус оставил щедрые чаевые и ушел, размышляя о том, что неплохо бы заняться делом: отворотное само себя не сварит, опять направился к коттеджу. Может, Стивен и прав и не стоит покупать этот дом, но... чем-то дом не только пугал, но и притягивал. Северус снова наложил охранные заклинания, сдобрил парочкой отпугивающих и только после этого аппарировал. А дома в Коукворте, вместо того, чтобы заняться зельем, засел за книги.       Грейнджер была права: по поводу проклятия, которым воспользовалась Роули, ничего внятного найти не удалось. Да и откуда взяться подобным записям — раньше таких глупых промашек не случалось, и все, на кого проклятие было наслано, быстро и относительно безболезненно умирали. Правда, была парочка счастливчиков, с которых проклятие сняли, но и в таких случаях мертвец, к которому привязывали живого, был настоящим мертвецом.       Северус стал делать теоретические выкладки, чуть ли не физически ощущая, с каким трудом ворочаются мысли в голове. Когда он последний раз разрабатывал заклинания? Так давно, что и не вспомнишь. И начинал он тогда как раз с того, что раскладывал на составные части известные формулы, удивляясь, почему их учат колдовать, но не учат понимать — почему делать все надо именно так, а не каким-нибудь другим способом. Он откопал старый учебник по нумерологии и стал выписывать длинные формулы вероятностей. Выходило, хоть как, что после снятия проклятия больше никаких снов, никаких случайных встреч и прочей мистики не должно было быть. Но они были! И еще этот дом как дополнительная неизвестная!       Северус уселся в старое кресло с высокой спинкой и закрыл глаза. Его тянуло в тот дом на острове Уэст-Берра, он видел, словно воочию, как сидит и смотрит на море, на облака, розоватые от света заходящего солнца…       Гермиона вошла в комнату, поставила прямо на пол бокал с вином. Нет, ее звали как-то иначе, но он не мог вспомнить... Да и разве важно это было?       — Ты сегодня задумчивый, что-то случилось?       — Не знаю, беспричинная тревога. Но теперь ты тут и все опять хорошо.       Она улыбнулась и села к нему на колени, как наездница, верхом.       — Сегодня опять жарко, — она едва повела плечами, и платье поползло вниз.       Он коснулся ее предплечий, заскользил ладонями вверх, по шее, руки легли на затылок. Северус притянул ее к себе.       Поцелуй был спокойный, нежный, глубокий. Так целуются только те, кто знает, что впереди много времени, считай — вечность, и можно не торопиться. Их уже не снедала страсть, и все-таки он не мог оторваться от ее губ.       Она застонала тихонько, заерзав на его коленях.       — Как давно это было, — сказал он, сам не понимая, что имеет в виду. Она же рядом, всегда рядом, они тут вдвоем, были, есть и будут. Тогда откуда такая тоска, такое нетерпение, которое становится все больше и больше, от которого мутится разум.       — Я хочу тебя.       — Я хочу тебя, — ответила она в унисон и легонько оттолкнула его.       Он обиженно посмотрел на нее, но Гермиона лишь улыбнулась и протянула руку.       — Пойдем со мной, на кровати удобнее.       Он испугался: ветер словно стал сильнее и злее, взметнув легкие занавески и подбросив в воздух несколько листов с рисунками.       — Нет, давай тут. За порогом нас ждут чудовища, но сюда им не пробраться.       — Ладно, только сегодня. А завтра ты убьешь всех монстров, и мы будем как нормальные люди…       Договорить он ей не дал, притянул за руку к себе — она чуть не упала, едва успев стянуть с себя трусики.       О, Мерлин и Моргана, и все боги, и все черти в аду, как же хорошо было с ней! Вот откуда все эти сказки про половинки! А как же их не выдумывать, если только в такой момент — момент проникновения — и чувствуешь себя целым. И больше ничего и никого не надо.       Он приник к ее груди, Гермиона прогнулась, побуждая его к более откровенным, более смелым ласкам. Она то поднимала бедра так, что он почти выскальзывал из нее и ощущение потери заставляло его стискивать ее талию сильнее, подаваться ей навстречу, стонать, умолять и требовать… а потом она ускоряла темп, сжимала внутренние мышцы влагалища, и он задыхался от такого восторга, от которого готово было разорваться сердце.       — Ты… сводишь… меня… с ума! — выкрикнул он и кончил.       И тут же проснулся, понимая, что только что кончил во сне. Давненько с ним такого не случалось и совершено не понятно, почему случилось теперь.       Он выругался, стянул с себя джинсы и белье и отправился в душ, который, как и все в доме, работал через пень-колоду. Вода шла то холодная, то горячая и уловить логику смены режима было невозможно. Северус помылся кое-как, переоделся в чистую одежду и злой прошел на кухню варить кофе: ну и что, что уже первый час ночи. Ему надо было подумать, ему надо было очень хорошо подумать, что делать дальше.       1) Аэропорт Самборо (Sumburgh Airport) — главный аэропорт Шетландских островов в Шотландии. Расположен на острове Мейнленд — крупнейшем по площади, «главном» острове Шетландского архипелага. Остров Уэст-Берра соединен с ним несколькими мостами, по которым проходит автодорога «B9074».       2) Шотландский эль — это пиво с мягким солодовым уклоном. Бывает легким — 2,5-3,2% алкоголя, — может быть и крепким — от 6 до 10% алкоголя. Шотландские эли наливают в бокал необычной формы — бокал-чертополох (thistle) — с округлым основанием и слегка расширяющейся кверху высокой горловиной, который действительно напоминает национальный цветок Шотландии — чертополох.       3) Легкие эли характеризуются более светлым цветом от темно-янтарного до темно-медного. Крепкие же имеют цвет от темно-медного до темно-коричневого.       4) По словам Стивена, когда-то в баре было около пятьсот сортов шотландского эля. Никто в это не верит, но вслух сомнениями не делится.