***
Ведьмы стояли у подножья горы и, едва увидев Первородных, не спеша идущих к ним, переглянулись. Давина в волнении теребила кончик своих каштановых волос и не сводила взгляда с младшего Первородного, за которого ее юное девичье сердце уже успело испугаться. Она бы не хотела, чтобы Кол умер. И пусть ведьмочка Клэр прекрасно знала, что Майклсонов нельзя убить, это ничуть не успокоило ее в тот момент, когда потолок пещеры окончательно обвалился, а Первородных все еще не было. Давина даже не сразу заметила ношу Клауса. И, как только она увидела беловолосую девушку, покоящуюся в руках Никлауса Майклсона, то все еще существо будто вздрогнуло. Ведьмочка Клэр резко опустила взор вниз. Моника же, наоборот, во все глаза смотрела на ту, кого попросила отыскать Эстер. На лицо светловолосой наконец-то вернулись краски, и к щекам прилил легкий румянец. На вид ей было не больше двадцати лет, но глаза выдавали ее. Там словно была скоплена вся мудрость тысячелетия, которое она вынуждена была провести во льдах, проклятая Древней ведьмой. Моника растянула губы в улыбке, обнажив еще больше морщин на старом лице. Старуха искренне радовалась освобождению девушки, но также чувствовала, что ее время на исходе. Об этом кричали осевшая недалеко стайка скворцов, шептал ветер долины, и это четко читалось в глубине голубых глаз вызволенной девушки, которые говорили ей: «скоро пробьет твой час». Ее час действительно был близок, но это не случится здесь, в долине. Она успеет вернуться домой… Что же будет теперь с этой белокурой ведьмой, которая, по словам Эстер, сможет одолеть Далию? Согласится ли она помочь Майклсонам? Научится ли жить в новом мире, о котором ничего не знает? Что было с ней все эти века? Как действовало ее проклятие? Почему оно как-то связано с Давиной? У старухи было слишком много вопросов, все ответы на которые она явно не успеет получить до своей смерти. Близкой смерти. Ведь ее магия медленно бурлила в дряхлых уже костях и жилах, заставляя старую ведьму глубоко вздохнуть от осознания, что скоро ее тело будет лишено этой энергии. Совсем скоро ее существование закончится, и она хочет, чтобы ее вернули туда, откуда она прибыла в Новый Орлеан по просьбе Кола. Моника хотела домой. Как можно скорее. Чтобы вдохнуть воздух родной Земли, как бы не был прекрасен воздух долины. Чтобы ступить на священную землю ее предков, чтобы успеть отдать дань уважения ее прародителям. Чтобы успеть попрощаться с этим миром, в котором она проволочила несколько веков своего существования. И чтобы приготовиться встретиться с другим. Обретет ли она покой? Моника знала, что ее история заканчивается, и чувствовала, что спасенная ведьмочка тоже знает это. Ее голубые глаза были направлены четко на старуху, хоть она и покоилась сейчас на руках Первородного гибрида, который пожирал взглядом девушку. Она даже не взглянула на него, и, очевидно, почувствовав, что к ней наконец-то вернулись силы, одним точным движением вырвалась из его цепкой хватки. Это произошло за долю секунду, и оба брата опешили, прежде чем поняли, что не могут сдвинуться с места. Сильная магия удерживала их, пригвождала к земле, не позволяя двинуться. Клаус сжал пухлые губы в тонкую линию и вперился взглядом в спину белокурой девчонки перед ним, что даже не обратила внимания ни на одного из них. Моника лишь снова улыбнулась, наблюдая за ловкостью и силой белокурой ведьмы. В конце концов, она успеет поговорить с ней до того, как ее время выйдет.***
О, боже! Наконец-то! Она ждала этого чертовых… неизвестно сколько точно, но это того стоило! Свежий воздух ее родной долины, ее Земли словно наэлектризовался, когда она сделала первый вздох. Она здесь! Дома. Ее проклятие снято! Она может дышать, и говорить, и ходить, и… жить. Ее глаза снова видят все это великолепие, а не только то, что осталось в ее памяти, когда ее заковали. Теперь она может снова бегать по зеленой траве, и слышать пение птиц, и видеть, как солнце уступает место на небосводе луне. Она может кричать во весь голос, или наоборот, быть тише воды. Она может наконец вернуться в их поселение, и, судя по прекрасным пейзажам долины, еще есть время до Самайна, на который она тоже обязана пойти. Быть может, взять маску с предыдущего праздника, или вдруг, ей подкинут несколько новых? Мысли клубились в светлой голове, пока сердце не ухнуло куда-то вниз от еще одной. Сколько времени прошло? Где Эстер? Что сделала с ней Далия? И где она сама? И, наконец, кто же спас ее? В чьих руках она сейчас? Ее глаза привыкли к яркому свету после мрака пещеры, и снова видеть перед собой родные пейзажи дорогого стоило. Но она не увидела на соседней возвышенности маленького домика, напоминающего лачужку, с широкой деревянной дверью, которой не было ни у кого больше в их поселении. Тогда она быстро перевела взгляд вниз, надеясь увидеть родную деревню и копошащихся старух, которые всегда были на небольшой площади, стоило только солнцу подняться на небо. Или робкий дымок, исходивший от жилищ, в которых женщины наверняка готовили в печке обед для своих детей. Ну или хотя бы смеющихся ребятишек, ловко пробегающих между суетящимися старшими. Но… ничего не было. Маленькое поселение в центре долины было, но это был не ее дом. Там не было ничего из того, что она привыкла видеть. Теперь маленькие лачужки и хижины сменились на двухэтажные строения с металлическими прутьями, как показалось ей. Крыши были не прикрыты соломой, а выкрашены в яркие цвета, и, кажется, сделаны тоже из металла. Никакой площади в центре поселения не было, а дорожки между домами теперь были сделаны из камня и соединяли между собой добротные жилища. Все было по-другому. Совсем иначе. И она поняла, что прошло больше времени, чем предполагалось. Какой же сейчас год? Или… век? Сколько она пролежала в этом гробу? Ей даже не хотелось вспоминать о том, как она оказалась в нем. Может быть, когда она немного успокоиться, или когда узнает, что Далия мертва или далеко отсюда. Это имя до сих пор вызывало мелкую дрожь, и об этой ведьме точно не стоило вспоминать. Пусть она просто будет мертва. Но вот ее сестру хотелось видеть живой и невредимой. Вдруг прошло слишком много времени, и тело Эстер уже гниет в земле? Из размышлений вывел приятный бархатистый голос, который был смутно знаком, хотя она никогда его не слышала. Белокурая ведьмочка решила, что она наконец должна встреться лицом к лицу с тем, кто спас ее. Освободил из этой пещеры, разорвав узы проклятья. Но мужчина, которому принадлежал этот голос, обращался явно не к ней. Он говорил со вторым парнем, который, как она поняла, шел чуть позади. Через несколько секунд она услышала недовольное ворчание прямо над своей головой. — Я хочу поскорее вернуться домой. Она чуть нахмурилась, отмечая незнакомый ей акцент, но попыталась вслушаться в разговор. — Сначала нужно поговорить с ведьмами, — возразил еще один голос, и она поняла, что он принадлежит ее второму… спасителю. Так, здесь все еще есть ведьмы, а это должно несказанно радовать, ведь так? Хотя, учитывая то, как они обращались с ней, и лишь из-за того, что их силы различались, рада ли она будет увидеть их? Ведьмы-целительницы всегда сторонились ее, лишь Эстер искренне прониклась к ней, и за это она была безумно благодарна. Потому что… она всегда была лишней. Викинги считали ее бесполезной, ведьмы считали ее бесполезной, и даже она сама иногда задумывалась об этом. Пока не встретила Далию, но вспоминать о ней безусловно не стоило. Девушка уже хотела прикрыть глаза и продолжить делать вид, что все еще приходит в себя, но тут заметила перед собой две фигурки, облаченные в довольно…странное одеяние. По крайней мере, она не видела такого прежде. На одной из них были надеты штаны черного цвета, плотно прилегающие к стройным ножкам. Они были похожи на те, что она видела у викингов, но выглядели в тысячу раз лучше. Тем более в купе с белой кружевной кофточкой, которая, по ее мнению, выглядела несколько экстравагантно, но все же безумно шла обладательнице. Но, все же, почему она никогда не видела такие замечательные штаны на женщинах? Лицо девушки было опущено, но что-то… знакомое было в этом жесте, как и в ней самой. Вторая оказалась уже старушкой, и ее морщинистое лицо с улыбкой приветствовало ее. Она сразу почувствовала, кем является эта старая уже женщина. Вокруг нее клубилась белая энергия, мягкие всполохи которой были и около второй, но не так бросались в глаза. Конечно, не все могли видеть это, но она, благодаря другой природе ее сил, видела. Старушка смотрела на нее, и в ее глазах сквозило понимание, и вдруг, беловолосая поняла кое-что. Магия была вокруг нее, но постепенно исчезала из нее самой. Эта женщина увядала и знала это. И белокурая ведьма возненавидела это понимание в ее глазах, это смирение и эту готовность, потому что когда-то давно именно таким взглядом на нее смотрела ее собственная мать. Которую она не смогла спасти, и которая умерла, как только ее сила впервые пробудилась. Ее тело также покидала живительная энергия, а потом она просто умерла в их маленьком домике. Тихо, не сказав ни слова, лишь обняв на прощание. Ее мать тоже знала, что умрет, но ведь она не была старухой. Она была молода и прекрасна, и девушка ненавидела то, что из-за ее магии пострадал человек, который любил ее всем сердцем. И которого любила она. Она должна попытаться помочь хотя бы этой старушке. Нужно лишь освободиться из лап этих… спасителей. Поэтому, недолго думая, она сгруппировалась и выскользнула из рук мужчины. Инстинктивно почувствовала, что тот кинется за ней, поэтому применила магию. На удивление, долгий сон не сказался на ее силах. — Как вас зовут? — она дотронулась ладошкой до затекшей шеи, что неудивительно, учитывая ее неизвестно сколько длящийся сон, и обратилась к двум ведьмам перед ней. Старушка все еще улыбалась, смотря на нее, а младшая из них наконец-то робко подняла голову. Ее лицо показалось беловолосой смутно знакомым. Стоило вглядеться в аккуратненькие черты, как что-то внутри нее сжалось. Она знала эту девушку. И эта девушка, судя по ее растерянному взгляду, тоже знала ее. Они встречались в ее… забытье, если это можно назвать именно так. — Ты… Это ты рассказывала мне все те истории, — вдруг пролепетала маленькая ведьмочка, с долей трепета глядя на нее. Белокурая смутилась. — Меня зовут Кэролайн, — произнесла она, растягивая губы в лучезарной улыбке, — Я тоже помню тебя. Ты была в моих… снах. Теперь настала очередь смутиться шатенке: — Я Давина Клэр. А это Моника, — тоненькая ручка ведьмочки указала на стоящую рядом старушку. Беловолосая приветливо кивнула, но тут же обратилась к старшей ведьме. — Ты уже знаешь Моника, да? — прямо спросила она. — Ты не сможешь помешать этому, милая. Я просто хочу вернуться домой, — проскрежетала Моника, но в ее голосе и взгляде сквозила грусть. Не столько из-за того, что ее время вышло, а из-за того, что совсем скоро ей придется расстаться со всем этим. Кэролайн поняла это. Взгляд Моники был похож на взор ее матери. — Что? — Давина испуганно переводила взгляд с Кэролайн на старуху, — Помешать чему? Моника ласково взглянула на нее: — Это уже не важно, милая. Конечно, Давина прекрасно поняла, что это очень важно. Но сейчас ее беспокоило еще кое-что. — Ты освободишь их? — она указала Кэролайн на вампиров, застывших, словно ледяные статуи. Вот только, вместо того, чтобы покрыться ледяной коркой, их кожа начала сереть. Кэролайн наконец-то посмотрела на них. Оба были чересчур красивые, и черты лица их были слишком правильными и аккуратными. Одежда их тоже была весьма… вычурной, но не это обеспокоило ее. В то время как лицо одного выражало недоумение, когда она заморозила их, то лицо второго… полыхало гневом. Она подошла ближе к нему, и теперь их разделял едва ли шаг. Кристально чистые глаза встретились с застывшими дымчатыми, в глубине которых было столько всего, что это испугало ее, заставив чуть отшатнуться. Он словно презирал ее, но в то же время нуждался в ней. Их лица были в опасной близости друг от друга, и Кэролайн невольно опустила взгляд на его чуть дрожащие от негодования пухлые губы. Это длилось не больше секунды, но ей показалось, что все заметили это. И Моника, и Давина, и даже зрачки этого мужчины, как ей померещилось, немного сузились. Сердце сделало лишний удар, но Кэролайн не захотела придавать этому значения. — Кто они? — спросила она, не разворачиваясь к ведьмам, и все также продолжая изучать застывшего перед ней. Она услышала, как Давина подошла к ней. В ее поведении ощущалась нервозность, и Кэр заметила, что она усилилась, стоило длинной сеточке вен пройти по шее стоящего перед ней мужчины. Весь его вид излучал властность и повелительность, но не внушал Кэролайн ни капли опасения. — Они вампиры, — произнесла Давина над ее ухом, и, начав теребить локон волос, продолжила более быстро, — Я боюсь, что твоя заморозка убьет их. Пожалуйста, освободи их. Прошу, — повторила Клэр, уже смотря прямо на нее. Кэролайн подняла брови, но видя умоляющий взгляд девушки, быстро хлопнула в ладоши, и несколько белых искр поднялись от этого хлопка. Давина облегченно вздохнула и кинулась ко второму парню, а беловолосая так и осталась на месте, наблюдая за тем, как серые вены перестают покрывать тело мужчины перед ней, и как на его лицо возвращается цвет. — Но кто такие… вампиры? — спросила она сама себя, и уже хотела повернуться к Монике, чтобы узнать у нее, но вдруг почувствовала крепкую хватку на своем запястье. Лицо мужчины, стоящего перед ней, изменилось. Теперь в нем не было и намека на ярость, а пухлые губы растянулись в широкой улыбке, обнажив очаровательные ямочки, которые чуть не заставили ее смутиться. Серьезно, какого черта эти вампиры такие… привлекательные? — Я расскажу тебе все, дорогуша, — она вздрогнула от звука его голоса, и приятное тепло разлилось по ее телу. Кэролайн мысленно чуть не взвыла, но постаралась держать себя в руках. Почему его голос такой… Нужно срочно прекратить думать об этом! — Тебе просто нужно пойти со мной, — продолжил тем временем этот вампир, и Кэролайн почувствовала, что ее ждет явно не то, что она себе представляла, когда очнется.