Затворник

      Любить себя входило в привычку — мать пусть и настороженно, зато молча пускала его гулять где и с кем угодно, Бретт, который чаще всего и вытаскивал на прогулки, закидывал комплиментами, порой всё более и более откровенными, а на математике с ним сидел, привлекая внимание всего класса, Гейб.       Жизнь налаживалась. И думать об этом было непозволительно страшно.       Правда, не думать, позволяя бесконтрольному взять верх, было ещё страшнее, и потому Нолан всё держался особняком: поддерживая разговоры со всё новыми ребятами, обсуждая что-нибудь с уже «устаканившейся» компанией или рассказывая о делах родителям и психотерапевту. До сих пор только Талбот позволял быть при нём настоящим, потому что сам был прост, как три копейки.       Но время шло, их с ребятами знакомству подходила уже пятая неделя. И в меню вновь была пицца. Лиам пригласил всех с ночёвкой, буквально матерясь на условие звать и Рейкена тоже, но при этом сопротивлялся не сильно, услышав, что Тео согласен спать в машине.       Нолан, словившись на этой фразе, снова подумал, какой же этот парень удивительный и пугающий — ради компании он и впрямь разбивался в лепёшку, только бы вписаться хоть на полцента, и в ответ получал только «ну посмотрим», «может быть» и «если» — и довольствовался этим. Как Гейб с ним подружился?       — Этого не знаю, но могу рассказать, как Лиам с ним поссорился, — прихлебнув колы, счастливо поделился Мейсон.       — Я сказал что-то вслух?       — Спросил, как Гейб мог подружиться с этим, — подбородком указав на Рейкена, ответил Мейсон. — К слову, я тоже каждый раз удивляюсь данному факту, но зато знаю, почему он не может подружиться с моим лучшим другом. Правда, это не бесплатно…       Алкоголь? Наркотики? Компромат на Бретта?       Мейсон выглядел действительно заинтересованным: светил своими глазами, улыбался краем губ и многозначительно перебирал по стакану пальцами.       То ли их беседу Кори слышал изначально, то ли просто подыгрывал, но пока Нолан соображал, нужна ли ему информация и что он готов отдать за неё, тот заговорщически двинул бровями и спросил «сколько».       — Услуга за услугу — я рассказываю вам грязные секретики этих двух, — на этом этапе до Нолана наконец дошло, что Хьюитт шутил, — а вы мне чистите мандарин. Два.       — Эм-м, по рукам? — В доме Данбаров никаких мандаринов не было.       Вместо обещанного полушуточного рассказа Мейсон вывел его на веранду и, смотря в глаза, спросил:       — Помнишь Ромеро? Ту, с испанского, которая тебя доставала.       Забыть её было трудно.       — Так вот, она была девушкой Лиама около года назад, а потом в школу перевёлся Тео, и она ушла от него, ну, ты понимаешь…       — Хейден со мной не встречалась, — заметил из темноты Тео. Нолан дёрнулся в его сторону, совершенно не ожидавший такого внезапного появления, и увидел в полумраке похожую на оскал улыбку. Рейкен, очевидно, над ним насмехался, несмотря на то, что перебирать начинали его бельё.       — Тем не менее, она бросила Лиама именно из-за тебя!       — Она бросила Лиама потому, что он эгоистичный мудак, который не проявлял ко мне должного внимания.       — Как это вообще?!..       Нолан в них запутался. Какое к нему имела отношение Хейден? Потому ли она спрашивала, как он умудрился не получить от них обоих? К чему эта разборка сейчас, в пятничный вечер в гостях у Лиама? Почему все такие сложные?!       Больше никого узнавать не хотелось.       — …шо. Но я, так и быть, сделаю вид, что ты не говорил никому об этом. — Улыбка Рейкена мелькнула в темноте ещё раз. У него отбеливающий порошок?       — Если моя интуиция меня не подводит, то тебе самому стоит кое-что рассказать Лиаму. Уверен, он удивится и даже, вероятно, набьёт тебе рожу, но кто знает! — уже собравшемуся в дом Тео заявил Мейсон.       Но Нолан опередил их всех, рванув с веранды, как ошалелый, — только вдаваться в чьи-то там отношения ему не хватало. Изначально ведь всё должно было походить на историю о том, как кто-то на кого-то оборонил поднос в младшей школе, и понеслась… Правда, в маминых любимых фильмах с подобным сюжетом всё заканчивалось поцелуем… В любом случае Нолан не хотел погружаться в подробности.       А вот чего он, пожалуй, хотел, так это тишины, спокойствия и какой-нибудь вкусной пиццы. Интересно, осталась ли грибная?

***

      Уже без пяти полночь того же дня они с Бреттом ловили друг друга у какой-то поляны за школой и кидались травой в лицо. Сам Нолан расслабленно улыбался, наконец чувствуя себя если не освобождённым, то не скованным нормами, и иногда прыгал на Талбота со спины.       Несколько раз, совсем ненадолго, он ловил напряжение чужого тела под руками, но после Бретт размякал и заваливался на землю с ним вместе, начиная щекотать.       В очередной раз словив друга, теперь почти железно друга, за странной реакцией, Нолан отстранился прежде, чем тот всё свёл на нет.       — Что у тебя случилось? — Нолан чувствовал, что впервые говорит это.       Всегда он принимал заботу Бретта, слушал его наставления на репите и растворялся в тех благах, которые тот дарил без остатка всем. Простой и идеальный.       И теперь он отчего-то беспокоился, не желая ни словом, ни делом прерывать отдых закипевшего в новых декорациях Нолана. Настала очередь спросить и его?       — У меня?.. — он откликнулся точно эхом. — У меня определённо ничего не случалось. Странно, что ты спросил об этом.       Как давно Бретт покрасился? Конечно, чёрный не зелёный, в глаза не бросается, но это же Бретт, верно?       Стоял, освещённый луной, непривычно тёмный и напряжённый, и вскидывал брови. Точно оборотень, закравшийся в знакомую оболочку.       — Ты подозрительно напрягаешься, когда я начинаю дурачиться.       — А-а. Просто можешь звать меня Тедзука¹, я повредился на тренировке.       — И не сказал.       — К чёрту, один раз живём. Но раз уж ты заговорил о проблемах, — рука Бретта, очевидно, та, что не повреждённая, легла на макушку Нолану. — Расскажи мне, пожалуйста, что ты такое узнал или увидел, что срочно решил уйти от Данбара.       Врать ему было нельзя, но очень хотелось. Он стоял, вроде так же привычно улыбался, до сих пор не подавая виду, что у него есть травма (а Нолан на него прыгал!), и спрашивал о том, где болит. Образ светлого и идеального Бретта не просто возвращался с прежними красками, несмотря на луну и чёрные волосы, а преисполнялся всё более и более неземным. Ему хотелось соврать, чтобы проверить, настолько ли он нереальный, чтобы распознать ложь.       — Думаю, я просто не привык к обстановке.       — А ты уверен? Кого ты любишь?²       Его лицо было так близко, как никогда, кажется, не бывало. Нолан смотрел прямо в его глаза, ловя там отражение, несмотря на позднее время, терялся и всё равно смотрел, боясь моргать. Бретт послушно ждал ответа, разглядывая его душу взамен. Ожидал ли он большего, или в самом деле только фокусировался на мыслях друга?       К щекам прилила кровь.       Некстати вспомнилось всё: и Мейсон с его странными разговорами и подкатами к Бретту, и пугающе улыбающийся Тео, и наставления мамы о том, что Бретт его доведёт… до плохого ли?       Нолан встал на носочки, наверное, чтобы получше рассмотреть себя в чужих глазах, и замер в ощущении чего-то пугающе приятного.       — Кажется, нам пора возвращаться к Данбару, — произнёс Бретт, когда они уже находились на грани поцелуя.       — А кого ты любишь? — его же слова эхом повторил Нолан. Не дразнил — боялся сказать лишнего.       — Расскажу тебе как-нибудь потом. Но до тех пор будь хорошим мальчиком, ладно?       И не дав права на обдумывание, Талбот прикоснулся губами к его носу, отстранившись с лёгкой улыбкой сразу после.       Когда Нолан вернулся в машину, Бретт, словно ничего не бывало, напевал Бруно Марса. От него снова веяло спокойствием и силой — Нолан тоже решил не показывать виду, что взволновался от произошедшего.       — М-м, ты не знаешь слов? — едва они тронулись, спросил Бретт.       — А? Слова? Знаю.       — Тогда почему не подпеваешь? — И теперь стало очевидно, что Бретт не «пел», а очень артистично открывал рот под радио.       — Боюсь, что не так тебя понял… Или ты меня не так понял. Или всё сразу.       Да, Нолан не мог просто всё отпустить. Постарался, зажмурился, посчитал, как сам Бретт и учил, до десяти, но не вышло. И можно ли вообще было забыть, что попытался поцеловать одного из самых крутых парней в Калифорнии? Ему никогда не простят такого.       — Так. — Автомобиль затормозил у обочины. — Я знаю, уверен, что тебя это тревожит. Как тревожит и что-то другое, о чём ты предпочёл промолчать, но, пожалуйста, давай мы сначала разберёмся с твоим самочувствием, а уж потом обсудим наши… отношения? Уверен, с таким не стоит спешить.       Когда-то Бретт рассказывал, что целовался на рейве с первой встречной девчонкой. А потом с её парнем. Едва ли тогда он «не спешил».       Но спорить сейчас Нолан был не в силах, да и разумность слов Талбота его не отпускала — стоило разобраться в себе самом, а потом уже лезть к кому бы то ни было хоть с поцелуями, хоть с разговорами об отношениях.       — Спасибо.

***

      Все отгуляли довольно рано, и Тео даже решили оставить в доме. Правда, на полу, но он не жаловался, и добродушный во всех смыслах Талбот предложил себя в качестве его соседа. За Талботом последовали Гейб и Нолан, будто успевшие сговориться о том, что они спят исключительно втроём.       В качестве экспириенса к ним присоединился и Мейсон. Громко всех обозвавший идиотами Лиам взял в охапку потерявшегося Кори и ушёл спать на кровать.       Но проснулись все в итоге всё равно на полу, одной дружной кучей облепив Тео. Больше всех, как ни странно, обнимал его сам Лиам, лежавший на самом верху «пирамиды» и руками и ногами крепко обвивавший нервно вздыхающего Рейкена прямо через растянувшуюся под ними тушу Гейба.       В этот раз спалось на удивление спокойно (потому что не одиноко), оттого пробуждение и стало ранним.       Кого-то в мешанине уже не хватало. Нолан осторожно выбрался из окруживших его друзей и присмотрелся. Ушёл Мейсон.       По звукам можно было предположить, что он уже хозяйничал на кухне, и потому, выбравшись из-под ещё не проснувшихся тел, Нолан пошёл к нему. Спустился по памяти в коридор и, не успев ещё найти нужной двери, услышал «доброе утро».       С ним говорил голос из арки, и не особо думая, Нолан поздоровался в ответ.       Принадлежал голос отчиму Лиама. Звуки с кухни, собственно, тоже.       — Если вдруг ты искал Мейсона, то он умывается. — Точно, теперь Нолан мог расслышать воду. — Кофе будешь?       — Спасибо, сэр. — Нервная улыбка вернулась на лицо, точно влитая, и на мгновение, видимо, испугала мужчину. Но он вскоре встряхнул плечами, улыбнулся и протянул дымящуюся кружку.       — Это Мейсона, но я сейчас приготовлю вторую. У тебя очаровательные веснушки… парень?       — А-ха… Нолан Холлоуэй. Кажется. Да.       — Мистер Грейер, рад знакомству. — Если подумать, Нолан видел его в больнице Бейкон.       — Взаимно, мистер. Эм, знаете, у меня тоже вроде как есть отчим… — Энни была очаровательной девочкой, но она бы вряд ли увидела свет, не сойдись их общая мать с другим мужчиной ещё до развода. — И я не припомню, чтобы он хотя бы здоровался с моими друзьями?       Мистер Грейер замолчал. Звук воды тоже прекратился.       Нолан обречённо вздохнул, понимая, что с собой ему разбираться ещё очень и очень долго — кто угодно успеет состариться, прежде чем он хотя бы научится выбирать темы для разговора.       — Возможно, — повторно вернув себя в диалог, отозвался отчим Лиама, — именно потому, что я пытаюсь общаться с его друзьями, Лиам не называет меня «отчим».