***
Начнём с того, что Деменция, в очередной раз внося хаос и смуту, нарушила планы одного робкого учёного. А как нам известно, в кипенно-белых стенах лаборатории всё должно было подчиниться порядку…***
До слуха долетела череда малоприятных звуков: истошный ор, звон разбитого стекла, глухой удар и как вишенка на торте — животный визг, будто тупым ножом вспороли чьё-то мягкое брюхо. Учёный нахмурился, снова погружаясь в свои размышления. Он не любил, когда его отвлекали. Шла первая неделя разработки нового проекта. В перспективе — самостоятельно развивающийся образец с искусственным интеллектом; на деле — идеальный приспешник. Многие бездарные злодеи выживали лишь благодаря помощникам. И пора было бы вывести их на новый уровень «благодетели», создавая потенциальную угрозу в тени истинного зла. Старые наработки, полученные из экспериментов с живыми существами, должны будут лечь в основу проекта, чтобы создать нечто кардинально новое, — независимое, но легко управляемое и нерушимо верное. Доктор умилялся задумке, реализованной пока что только на бумаге. Методично постукивая карандашом, периодически делая заметки в блокноте, он вдохновенно вспоминал, в первую очередь конечно, кем для него был 5.0.5. и по-тихому улыбался своим мыслям. Идея нравилась. Трепетно питал надежды, что это оценит и босс, который как и всегда ожидал не иначе как нечто грандиозное и ужасающее. Смертельно ужасающее. Но выйдет, похоже, как обычно — нелепо и до ужаса мило. Впереди предстояла непростая работа. К тому же, никто текущие дела не отменял. Как обычно ничего не успевал, а ему требовалось глубокое погружение в работу — полное отрешение. Без еды, воды и сна выдерживал. Хотя истощённое астеничное тело, как и мозг, изнасилованный новыми идеями, уже кричали об усталости. А он упорно, по привычке, продолжал игнорировать своё состояние. И постепенно, незримо для себя, как подбитый военный Эмбраэр, что теряет обшивку, — устремлялся к самой земле. Для нервного срыва ожидался лишь триггер. ______________ От мощного удара дверь в лабораторию с грохотом распахнулась. — Флаг! Фла-а-аг! — требовательно затянул тонкий девичий голос с хрипотцой портового моряка, начиная обижаться, — Ну Флааагии! Почему никто не хочет мне помочь?! Не найдя ответа, нарушитель спокойствия направился к сгорбленной фигуре за рабочим столом, волочя за собой ногу. — Прекрати шуметь, Деменция. Мне нужно сосредоточиться. Флаг нервно сглотнул, продолжая неотрывно дырявить взглядом собственные чертежи, сопоставляя их с записями. Игнорирование — единственное оружие в его арсенале против хаоса. — А мне нужно избавиться от ЭТОГО! Нога, занесённая над столом, обрушилась на плоскость. Фонтаном брызнула кровь, пачкая всё вокруг, лишь лицо, скрытое бумажным пакетом, осталось чистым. — Какого чёрта! Ты что делаешь?! — он поднял голову, протирая защитные очки. Полная картина начинала вырисовываться возвращая его из мира научной фантастики в реальность. Перед ним возвышалась потрёпанная, грязная, вся в липкой крови, девушка. Из её ноги торчал внушительный стержень арматуры, насквозь пронзивший плоть. Она сама будто не замечала ужаса открытой раны и, как ни в чем не бывало, с вызовом смотрела на него, безумно скалясь: — Привлекаю твое внимание! Заперся тут, хрен найдешь… Сделай уже что-нибудь! Мешает! Со стены соскальзываю… Это всё так неудобно, я пыталась отгрызть… Дальше он не слушал. Вниманием Флага овладело нечто иное: от входа, поперёк всего помещения, тянулись отвратительные кроваво-грязные следы, — они так сильно контрастировали на зеркальном полу, нарушая баланс идеального и чистого, что у хозяина лаборатории задёргался левый глаз. Слышал, как в тумане, голос, обращённый к нему, продолжая безотрывно пялиться на пол. — Ты вообще меня слушаешь? … «Личное пространство» не входило в словарный запас Деменции, и она упорно пыталась обломать прут голыми руками прямо на столе, продолжая ныть: — Флаг, ну пожалуйста. Ты же можешь. Чего тебе стоит? Она раздражала, неимоверно вынося мозг, что к дергающемуся глазу присоединились трясущиеся от гнева руки. Не знал, за что браться: то ли продолжать игнорировать, возвращаясь к работе, невыполнение которой грозит лишением жизни; то ли бросаться оттирать мерзкие пятна крови; то ли бросаться на помощь, пока благодаря врождённой регенерации плоть не обросла вокруг куска металла, поглощая его, — тогда пришлось бы вырезать инородный объект, для чего бы потребовалось поймать и жёстко зафиксировать бестию… «О, нееет!» — мысленно застонал, отдаваясь отчаянию. Вслух лишь истерично вскрикнул: — Хоть понимаешь, что опять мешаешь мне работать?! — Не больше, чем эта железка моей ноге… Тем временем кровь, растекаясь, впитала в себя чертежи, грифельные карандаши, почти поглотила штангенциркуль и, наконец, добралась до жёлтых резиновых перчаток, не оставляя времени на раздумья. — Нееет!.. — завопил, пытаясь спасти драгоценные наработки. Почему бы не поддаться истерии — просто отрезать ногу и, решить тем самым, разом все проблемы… Но аптечка за стеклом стеллажа попалась на глаза раньше, чем бензопила в кладовой. Резко вдохнув, «взял себя в руки», придвинув стул ближе к Деменции. Похоже расчленёнка, истерия и чистота ещё подождут. Принялся за внеплановую работу: быстро стянул лохмотья с ноги, чуть выше раны затянул тугой жгут, прижимая артерию. — А теперь сиди смирно… Минут 15 хотя бы, — и продолжал бубнить себе под нос: — Вот вечно ты в самое неподходящее время… Укол обезболивающего и скальпель пришлись кстати. Смирно и сосредоточенно это, конечно, не про Деменцию… Её хватило лишь на пять минут. Пока Флаг был занят, она искала, чем себя развлечь. Елозя, взгляд пал на чертежи: — О! Нашему гению пришло в голову создать новую игрушку! Дай посмотрю! — прикусив язык, с видом знатока беглым взглядом изучала проект: зрачки дрожали, позволяя мозгу анализировать информацию с бешеной скоростью. — Опять какую-то ерунду придумал. Что за бред? Не получится ведь! Стол оказался мал для двух смертоносных орудий. Заляпанная цианотичная копия летела в сторону. Вдох. Выдох. Какое-то время он продолжал надеяться, что это всего лишь сон. Но наблюдая, как девушка принялась размазывать красную субстанцию по столу, рисуя злобные рожицы, в реальность пришлось выдавить: — Деменция, что с тобой успело случиться за это утро? — Неудачно упала… Он вышвырнул меня в окно… А ведь я предлагала… Флаг снова не дослушал. Нервных клеток хватало только на решение экстренных проблем: методично выкручивал кусок железа, предварительно сделав глубокий надрез вдоль мышц. Работать со вскрытой плотью приходилось не раз. И каждый раз его бил озноб и тошнило. «Скорей бы закончить со всем этим» и автоматически взглянул на часы. Перебил Деменцию, напомнив: — О, нет! 9:23! Надо ускориться. Через полчаса тебе нужно быть у заказчика. Нужно успеть, иначе оплата не пройдёт. А Босс этого не любит, — вжившись в роль сурового надзирателя, продолжались наставления, — Ты должна чётко следовать распорядку дня. Я же тебя разбудил час назад, а ты ещё не переоделась… Бегаешь тут… полуголая в пижаме. Что ты вообще делала в его кабинете? — …Я там и переодевалась, — нервно хихикнула Деменция, отдаваясь во власть фантазиям. Рядом со злобными рожицами стали появляться и сердечки. — Я же говорю, предлагала… «Игнорируй, игнорируй… Скоро пройдет…» — бормотал себе под нос Флаг. Сжав крепче щепцы, плавным движением, вытянул кусок металла из окровавленного бедра. Девушка поморщилась — не то чтобы от шока и неимоверной боли, — скорей испытывала зудящий дискомфорт, не сочетающийся с чрезмерно активным образом жизни. — Ну теперь понятно. Этого он тоже не любит, — Флаг с пренебрежением закатил глаза. — На что ты всё время надеешься? — На свою чарующую красоту! — она обхватила себя руками в романтичном порыве. Тут уже Флаг не выдержал, отчитывая: — Ты же знала, что он тебя вышвырнет. Лучше бы о себе подумала: всё время так глупо рискуешь. А если бы арматура пробила грудную клетку и сердце разорвало?! Пришлось бы восстанавливать орган целую неделю, а тебя опять вводить в кому! Долговременная память страдает после искусственной комы. В четвертый раз уже нечего будет вспоминать. И некого! — Флаг неунимался, содрогаясь от прошлого опыта: когда Деменция съела экспериментальную пироженку с цианистым калием для Блэк Хэта, польстившись на аромат любимого миндаля. Плазмаферез наложился на дедлайны по заказам. В напоминание от босса — сломанная рука, которая ещё долго заживала. Он потёр ноющую кисть — «Как вспомню, аж передёргивает» — прикрыл устало глаза, пытаясь успокоиться. Имипрамин ждал на третьей полке слева. Глоток воды и заботливый создатель продолжил взывать к пустоте, на месте которой должно быть самосознание: — Ну, вот скажи, где твой инстинкт самосохранения, бестолковая ящерица? — Ну и зануда! Да ещё и грубиян, — обиделась девушка. Она стала передразнивать его визгливым голосом, перейдя в наступление: — Такой весь важный: «Посмотрите на меня, у меня куча работы! Я ничего не успеваю. Нужно срочно порадовать босса». Он пропустил фразу мимо ушей. Всё равно вразумительного ответа не последовало. Целый флакон антисептика был залит в рану. Жидкость пенилась и угрожающе шипела, вступая в реакцию. — …сидит тут взаперти, рисует бестолковые картинки, умник нашёлся… …Но не эту. Покушение на святое. — Я лишь делаю свою работу. Между прочим, благодаря этим «картинкам» ты сейчас и живёшь. Но вот у тебя в голове одна беспечность! Стоит хоть немного себя ценить. Принимая слова создателя за вызов, Деменция парировала: — Ограничения для слабаков!.. — и это подтверждал её облик: в растрёпанных волосах токсично-зелёного цвета, до сих пор торчали сухие ветки — хотя там мог поместиться и целый куст; из правого виска сочилась кровь, от чего розовая чёлка прилипла к лицу; спина испещрена, будто иглами, мелкими осколками стекла, которые отливали рубиновым цветом под ярким светом неоновых ламп — всё это придавало её образу ещё больше безумия. Безумие, не знающее слабости. И ограничений. Кроме шприцов с транквилизатором Доктора. — Слабаки довольствуются тем, что дают. Жизнь в ограничениях не имеет смысла! Флаг недоумевал… Принимая слова слишком близко. В ответ продолжал быть предельно логичным: — Нет смысла? Ты путаешь благоразумие с трусостью. — Если не добиваться того, что хочешь — жизнь не имеет смысла! Это и есть трусость! — скрестив руки на груди, она самодовольно демонстрировала отчаянный характер, граничащий между безмерной силой воли и слабоумием. В голове Доктора пронеслась чудовищная мысль: «Я не трус». Что-то надломилось и треснуло. Земля начала приближаться с бешеной скоростью. Деменция, видя замешательство оппонента, добавила, злорадно прищурившись: — Тогда объясни мне, для тебя благоразумие — это сидеть взаперти и страдать?.. А-Ха-Ха!.. Как жалкое насекомое?.. Приборы отказали, катастрофы не избежать: хирургическая игла угрожающе блестнула в напряжённой руке, эмоции нахлынули, дыхание сбилось — истерия победила: — О, глупое существо с геномом ящерицы, ты не человек даже — лишь жалкое подобие, существующее благодаря научному прогрессу. По факту, — не признавая надменность, Флаг переходил на визг, — ты — никто! И ты еще рассуждаешь о смысле жизни?! Не смей мне указывать! — не замечая, он с силой сжал её щиколотку, продолжая зашивать ногу. На последнем стежке игла вошла слишком глубоко. Деменция вздрогнула: — Прекрати! — рывок в сторону. В ответ на непослушание его пальцы побелели, усиливая хватку. Оцепенение настигло её. Подчинение злу было заложено уже в эпифизе. Её тело подсказывало правильное поведение — не дёргаться. — Нет, ты меня дослушаешь! Ты ничего не можешь понимать в жизни! Смысл твоей жизни — выполнять приказы, а не добиваться признания и любви! Ты просто не можешь любить. И ты ещё называешь мою жизнь бессмысленной? Но ошибаешься, — руки доктора вторили словам: скобы стали сцеплять края плоти, не давая шву расходиться, а мысли сцеплялись с эмоциями, не давая потоку слов умолкнуть — а я тебе объясню почему: смысл жизни в следовании возвышенным идеалам, а не в низменных желаниях. Только разумный человек намеренно следует выбранной цели, и не бежит за соблазнами мира. Это не трусость, а рациональный подход, который тебе просто не понять. Ты просто ограничена. — Белоснежный бинт почти полностью закрыл шов. — Глупо на что-то надеяться. Ты никогда не добьешься того, чего хочешь! Ты для него никто. Мы все для него просто мусор, — холодным взглядом Флаг посмотрел ей прямо в глаза. — Оставь жалкие попытки завоевать его внимание. Или, хотя бы, сделай одолжение — не называй их смыслом жизни… Я не для этого тебя создавал. Пауза на узел. Доктор машинально разжал руки, отводя взгляд: — Я закончил. Секунда как вечность. Выйдя из ступора, Деменция в раздражении пнула здоровой ногой учёного. — «ты. ты… ты», — она снова передразнивала, — всё упрекаешь меня. Сам на свою жизнь посмотри! Ты просто замкнутый на себе псих! Флаг безвольно отдалился, соглашаясь. Соскочив со стола, на четвереньках отряхнулась как собака, скидывая остатки разбитого стекла со спины. Осмотрела ногу: та была прекрасно обработана, а марлевый бинт туго прилегал к коже. Уже ничего не мешало — тело регенерировало полностью. Приглаживая волосы, Деменция подняла взгляд полный слёз боли и презрения: — Жизнь труса в клетке тебе подходит. Высунутый язык означал завершение диалога. Хлопнула дверь. Девушка самолично ушла сдаваться в аренду на два дня. Флаг устало выдохнул. Он остался один. Всё снова затихло. Лишь грязные пятна нарушали чистоту помещения и его помыслов. Горький привкус вины осел на корне языка.