***
За три недели было много изменений. Даже больше, чем хотелось бы, но к сожалению не в проекте. Но на что проект, если есть куда более интересные достижения? — Деменция приобрела апгрейд, а Флаг стал чаще мыться и любить огурцы.________________________
— Пошла вон отсюда!!! — А ты заставь! — Я разрежу тебя на куски! — рука в жёлтой перчатке потянулась к лазеру… Игра в кошки-мышки шла уже второй час и не могла продолжаться более. Где-то наверху послышался ехидный смешок: — Один совсем заскучал, что ли? И какой кусок моего тела возьмёшь: верхний или нижний? Попасть по мишени, хаотично бегающей по потолку, очень затруднительно. Флаг выстрелил почти наугад, знаменуя: — Руку! — Своей уже не справляшь… Потеряв чувствительность, кисть левой руки плавно отсоединилась от предплечья и шмякнулась на пол. Не удержавшись на трёх конечностях, за ней полетела и Деменция. Оказавшись на одной плоскости с девушкой, человек в белом халате подошёл ближе. — Ты что тво… — она запнулась, понимая что сейчас влетит. На удивление, Доктор оказался предельно сдержан. Знала бы она, чего ему это стоило. Ведь неимоверно привлекательно распорядиться чужой беспомощностью. Отыграться, компенсируя внутреннюю боль, на уязвимых подопытных — большой соблазн. — Будет больно. Тончайшая игла проткнула кожу на плече. Деменция оскалилась. Доктор успокаивал: — Не бойся, это всего лишь тримеперидин, — одновременно пытался сдерживать обильное кровотечение гемостатической губкой и латать разрезанную конечность. — Немного отдохнешь. Ползать по стенам пока не сможешь. Это и к лучшему. Так я хотя бы смогу за тобой уследить. 5.0.5. занят ужином и мне не помощник, а заказов от клиентов всё равно пока нет. В руке появился инструмент, а мирный настрой сменился явной угрозой: — А теперь выплюнь. Или я сам открою тебе рот гвоздодером. Деменция высунула язык, бубня: — Ну и повалуйста. В последний момент, в отместку, успела прикусить пальцы Флага. Он резко отдернул руку, поморщившись — ведь знал с кем «играет». Круглая пластинка размером меньше ногтя успешно вернулась к хозяину. Оставалось только тихо оплакать пожёванную микросхему и 17 часов работы улетели в мусорное ведро. — Она похожа на леденец… — Не стоит пихать в рот всё подряд. — А я бы не отказалась запих… — Даже слышать не хочу! — на затылке бестии щелкнула застёжка кожаного намордника. — Гуляй… С рукой поосторожней. Чуть погодя, Флаг выкинул дырявые перчатки и швырнул внутрь морозильной камеры часть руки Деменции. Пальцы в полёте успели сложить незатейливую фигуру, посылая того нахер. И он ушёл заново восстанавливать поврежденную микросхему, самолюбие и покалеченные пальцы.***
Усилилась неврастения. Частые вздрагивания, необоснованная паника, рассеянность стали постоянными спутниками. Заметил, как почерк перестал быть идеально ровным. В личном блокноте с 20-го числа сложно было что-либо разобрать. Дерганные буквы скакали по строчкам. Местами слова и вовсе обрывались. «О чём я здесь писал? Просто невозможно так работать. Нужно собраться. Осталось всего пара недель до презентации», — тревожился Флаг.______________
Ещё три дня ушли на разработку ДНК цепочки… Спал по совокупности четыре часа в сутки, периодически вырубаясь за компьютером. Во сне он летел на стрекозе, сидя внутри как в самолёте, и управляя насекомым через датчики контроля гравитации. Рассекая по марсианской пустыне, он раскидывал просо в расщелины и кратеры, считая, что когда закончит свою миссию, из семян вырастут новые дома для колонистов. Колонистами были огромные мохнатые гусеницы с телевизором вместо головы. Мониторы загорались различными цветами, и Флаг безусловно понимал, какую идею ему транслировали собратья по разуму. Но ростки вросли в почву и разорвали планету стеблями изнутри. Флаг парил в пространстве среди ошметков космической пыли, а потом оказался дома. В своём старом доме. В мягком кресле, что было исцарапанно кошкой. Родители с головами стрекоз неодобрительно жужжали, но он точно понимал, что его осуждают за содеянное. Неожиданно кресло провалилось под землю, и Флаг какое-то время летел в пустоте, совершенно не ощущая страха, пока не упал в лиловое море, где тут же его проглотила огромная безглазая рыба в чёрном цилиндре. Флаг открыл глаза, приходя в себя. Проморгался и поправил очки. Удостоверился в безопасности, ощутив под собой крепкий стул. Ото сна остались смутные образы. Силился вспомнить: «Полёт, рыба, космос… Что творится в моей голове?.. Гусеницы. Говорящие волосатые гусеницы». Неожиданно пришла идея, овладевшая вниманием. Больше его ничего не интересовало. Он ушёл искать материал по способам коммуникаций у насекомых.***
Спустя пару дней Флагу стало сложно отделять реальность от наваждений. Опиаты имеют свойство как стимулировать мозг, так и через некоторое время, притуплять восприятие. Он сам синтезировал морфин не только ради экспериментов, но и ещё для сохранения бодрости духа, которого с каждым днём становилось всё меньше. Этому, конечно, способствовал босс, что любил навести страху для поддержания рабочего настроения.__________________
— Какого дьявола происходит?! — Блэк Хэт проорал прямо в ухо учёному, когда тот корпел над новой микросхемой, материализовавашись за его спиной. Флаг взвизгнул в испуге: — С-с-сир, у меня чуть сердце не остановилось… — он схватился за грудь, пытаясь отдышаться, — О, Боже… — Тем лучше! Я бы скормил его Деменции, и та прекратила бы носиться, пугая клиентов, — демон притянул учёного к себе за ворот и тряся пытался добиться быстрых решений насущих проблем. — Я жду… — Чего? Ни что так не оголяет нервы, как беззащитное положение. Флаг, упираясь, пытался отстраниться от источника угрозы, чтобы его сердце осталось на месте. Распрастертый на собственном столе, ощущал каждым сантиметром тела напряжение вокруг. Когти безжалостно царапали кожу. Слишком близко. Взгляд упёрся в пустоту, а мыслями возвращался в прошлое. Нахлынули болезненные воспоминания. Пальцы нервно теребили края ткани, закрываясь медицинским халатом — будто тот мог создать преграду между злостью и стыдом. — Ответа, Доктор! — заорал демон, разводя гневно руками, — Что это за чудо биоинженерии?! Вы что, думаете, таким изобретением удивить новых покупателей?! — О чём вы? — снова не понял Флаг. В ответ послышалось утробное рычание. Блек Хэт не терпел тупости и решил перейти к наглядному пособию — «работник месяца» вылетел в коридор головой вперёд, собирая ковровую дорожку по складочкам. Бумажный пакет таит в себе полезные свойства — лицо Флага, на этот раз, осталось невредимым… Неожиданно, из глубины коридора, послышались крики. Флаг успел только повернуть голову в направлении шума, как в этот самый момент из-за угла на него вылетел, словно оглашенный, 5.0.5. За ним показалась Зелёная бестия, истошно вопившая: — Стой, синий! Дай я тебя расчешу… — вместо руки у неё красовалась, удачно присобаченная прямо в предплечье, простая вилка. Зубцами вилка целилась медведю в голову, — … И посмотрю что у тебя внутри. … Миша, не замедляя бега, тактично перепрыгнул создателя, лежавшего поперек узкого коридора. — …5.0.5., беги в экспериментальную, — только и успел крикнуть вслед Флаг, — Она не сможет тебя там достать. — БАУ! — Пож… Ай! — Не успеет. Ии-Хи-Хи! — ботинок впечатался в позвоночник. Используя преграду как трамплин, Деменция оттолкнулась от лежавшего на её пути учёного, и в прыжке попыталась нагнать медведя, угрожающе выставив вперёд столовый прибор. — Стой! Не уйдешь! Я должна испытать своё новое орудие! — Деменция! Не трогай его! — Не волнуйся, мы играем в доктора. Вопли 5.0.5. эхом прокатились по высоким стена́м. Нарушители спокойствия скрылись за очередным поворотом. — Я всё исправлю. Помятый и растоптанный Флаг всё же попытался подняться. Трость, попадая по спинальному нерву, пришпилила обратно к полу. — Несомненно. Иначе я с большим удовольствием посмотрю, что представляет из себя ВАШ внутренний мир, — мыском ботинка Блэк Хэт перевернул Флага на спину и провел наконечником трости вдоль грудной клетки и ниже до живота, наглядно демонстрируя, как будет происходить вскрытие. И добавил: — Думаю, вы бы этого не хотели… Доктору хватило секунды, чтобы поверить в намерения босса. Удовлетворившись увиденным страхом, Блэк Хэт, переступая через человека, направился обратно в кабинет. Боль в теле напомнила, кем он является в этом доме. Флаг так и остался лежать с закрытыми глазами, пока вечером потрёпанный 5.0.5. не вернулся за ним, чтобы отнести в кровать.***
Флаг чувствовал себя почти мертвым внутри. А сторонние наблюдатели могли делать ставки на то, сколько он ещё протянет. Деменция с развитым чутьем рептилии… ставила на среду._______________
События превратились в череду образов, наполненных страданием, что проносились мимо как фонарные столбы вдоль железной дороги. А Флаг мчался, мчался на бронепоезде, втапливая по полной, ожидая, что вот всё это где-то должно закончиться. Раздастся гудок, поезд остановится и перрон встретит единственного пассажира, что сойдёт на каменную брусчатку. Он застынет, ловя дыхание жизни, что зовётся мгновением, и обнаружит долгожданное спокойствие в душе. Желания останутся в прошлом, когда поезд, так и не встретя на своем пути ни одной станции, на полном ходу рухнет с обрыва. Сейчас Флаг ничего не знает об окончании пути. Он даже не знает, что несётся с бешенным ритмом по железной дороге, сидя в самом последнем вагоне поезда. Его захватывают лишь размышления о природе своего существования — идеальное топливо для прожорливого котла огненной гиены. Множество мыслей роилось в его голове, но одна не покидала уже почти месяц… Флаг окончательно понял свою роль. Он — ничтожество. Мелкое, трусливое, безвольное, — каждый может в ярости топнуть ногой, — мокрого места не останется. Он не мог в полной мере противостоять ни боссу, ни Деменции, ни кому-либо другому — как в прошлом, так и в настоящем. Не мог не из-за физических данных, не из-за скромности. Просто не мог… Почему? Уже не имеет значения. Привык довольствоваться тем, что дают. «Я ничего не значу здесь. Никогда ничего не значил. Ни для кого, — думал он, — Эта мысль не даёт мне покоя… Как говорила Деменция? «Жалкое насекомое»? Но ведь Тараканы очень умные. Быстро адаптируются, размножаются, привыкают ко всему — идеальные приспособленцы. К тому же, питаются всем подряд… Кроме огурцов. Но чем огурцы-то плохи? Я их ем с удовольствием. Они насыщенны йодом, а это полезно для почек… Стоп… О, Боже, что я несу. Какие огурцы? Я уже сам себя пытаюсь убедить в пользе своего положения. Кого я обманываю? Всё просто ужасно». Он положил голову на стол, прижимаясь лбом к поверхности. Пакет привычно зашуршал. Тревожное чувство никчёмности мешало закрыть глаза и отдаться покою. Морфин принимать отказался — он всегда знал грань дозволенного. Даже самому себе. Отсутствие расслабления напрягает больше, чем вся интеллектуальная и физическая деятельность. Отвратительно знать, что есть каких-то пару жалких минут, чтобы отдохнуть в удобном мягком кресле. Но нет. Напряжение настолько въедается в мозг, что просачивается и в каждую клетку организма, повышая чувствительность к любому дискомфорту. Обшивку кресла, будто, протыкают железные иглы, царапая кожу, обувь сдавливает ноги, глаза режет даже в отсутствие света. Невозможно сидеть, невозможно стоять, невозможно быть. И нет ничего лучше, как снова уйти в работу. Умышленное доведение до истощения поможет насладиться покоем сознания, когда оно, уже неподвластное контролю, отключится в беспамятстве.***
Вечером ощутил, что нутро стало невыносимо раздирать. Одиннадцать часов к ряду учёный экспериментировал с аминокислотами, создавая белковую структуру. Работа уже не могла справиться с безудержным беспокойством. Он чувствовал как будто тысячи мелких букашек разбегаются по всему телу, выползая откуда-то из груди — кишащего логова дурных чувств… Насекомые перебирали своими малюсенькими лапками, щекотали кожу, взбираясь вверх по позвоночнику, и терялись где-то за затылком. И если бы это было правдой, то пришлось бы содрать кожу, чтобы не сойти с ума… Флаг был ещё вполне адекватен, но каждый раз пытался убедиться, что в волосах никого нет. Бумажный пакет съезжал на глаза от навязчивого растирания шеи. Когда раздражение достигло своего апогея, а перед глазами поплыли черные мошки, он решил наконец закончить работу и найти спасение. Спасался, как мог. Доступными средствами._____________
Ванная комната находилась в левом крыле здания — его чертог уединения. Это место, куда ходил только Флаг. Деменцию и 5.0.5. чистил в отдельной промывочной из брандсбойта. Под жёсткими струями воды минут 40 мочалкой до красна растирал кожу, пока наконец не почувствовал, что тревога отступила. Воздух стал горячим, а по стенам начали стекать влажные капли конденсата. Разморившись под тёплым душем, почувствовал, как устал. Это была приятная усталость — расслабление наконец-то доступное ему. Человеческое тело имеет прекрасное свойство реагировать на условия, в которых находится, подстраиваясь. После этого конечно будет сложно вновь включиться в работу, но так прибавил ещё несколько дней жизни, не позволяя рассудку покинуть его окончательно. Почти каждый раз доводя себя до изнеможения, успевал остановиться. Видно, что-то было в его природе жизнестойкое, раз мечты о беспамятстве так и не сбывались. Перекинув ногу через бортик душевой, Флаг ступил на коврик. Махровая поверхность впитала в себя остатки влаги. Пар заполнил всю комнату, что даже полотенец на противоположной стене не было видно. Горячий воздух поднимался вверх, создавая небольшие завихрения… Без очков ему казалось, что это маленькие ураганчики несуться навстречу друг другу, и сейчас, объединяясь, превратятся в огромный смерч, что сметёт всё на своём пути, — тогда его в ту же минуту не станет. Но вместо этого, натыкаясь на стены и потолок, они растворялись в воздушном киселе. Постояв немного, потянулся за полотенцем. Он стал размышлять о наполнении структуры генома, когда краем глаза заметил как овальное зеркало, висевшее на стене в паре метров от него, улыбнулось. Флаг вздрогнул. Как заворожённый, наблюдал, как по гладкой поверхности прошлась рябь. Зеркало потемнело и исказилось в пространстве, создавая воронку куда-то вглубь себя… Происходило что-то совершенное ирреальное. На секунду Флаг успел решить, что именно так и сходят с ума — видя в обыденных предметах невообразимые детали, наполненные бредовым смыслом. Он захотел прикоснуться к черноте. Учёного мучил вопрос «на сколько происходящее вообще возможно?». Зеркало развеяло сомнения, отвечая: — Чем вы занимаетесь так долго, доктор? Снова впустую тратите своё время и мои деньги? Флаг смог разглядеть очертания лица и цилиндра. — Как… что вы здесь делаете? — удивление и шок не сходило с его лица. Теперь он отчётливо видел своего босса. — Некоторым безмозглым идиотам приходится напоминать о сроках, — демон исказился в раздражении. — Шевелись, мне нужны результаты к началу месяца. — Но прошло не так много времени… Деменция, сэр, она… Следовать плану невозможно, приходится постоянно вносить коррективы… Свет замелькал и, после недлительных попыток удержаться в своих владениях, окончательно погас. Флаг осёкся, предчувствуя недоброе. Все лампочки разом лопнули, погружая помещение в кромешную темноту. На секунду повисла тишина. В ушах зазвенело. Под мраком ощущалось неестественное движение. Сквозь зеркальную поверхность медленно просачивались длинные паучьи лапы. Они тихо опустились на пол ванной комнаты. С ужасным скрипом зеркало, обрамленное растительным орнаментом, прямо вместе с рамой оторвалось от стены. Посыпалась каменная крошка. Десятки потревоженных многоножек, шебурша, разбежались в разные стороны и спрятались в щелях. Сделав пару шагов вперёд, на только что появившихся ногах, зеркало покачнулась, приближаясь к человеку, и замерло. В темноте, в тумане Флаг видел, как его босс вылез из провала. Почувствовал, как его опять схватили за горло. Блек Хэт держал человека и под его не сильной, но уверенной хваткой, под его пальцами, судорожно бился учащённый пульс. Это хорошо — власть держится на контроле. Коготь очертил контур скулы. Змеиный шёпот сполз с губ демона: — Кажется, я выразился предельно ясно. Настолько ясно, чтобы заткнувшись вы должны были уже кинуться в лабораторию, где пребывая, как жалкий таракан, в полнейшей панике готовиться к отчёту, — напоследок рукой чуть сдавил и огладил сонную артерию. Очень легко сжать пальцы, чтобы больше никогда не услышать мерзких возражений. Но не в этот раз. Блек Хэт разжал пальцы. — И прикройся, — зеркало попятилось назад, — Не могу видеть это отвратительное лицо. Флаг не думал шевелиться даже после того, когда наваждение пропало. Как ничего и не было. — Да… конечно. Мокрый он стоял около фарфорового умывальника. Нарушение личного пространства дезориентировало до такой степени, что возникало только одно желание — бежать… Ни о чём не думая, кинулся с места. Разгоряченное тело не желало прикасаться к холодному мрамору. Каждый шаг превращался в испытание, сдерживая порыв. На ощупь, по памяти, всё-таки дошел до двери. Тонкие пальцы, нащупав дверь, повернули ручку. Та не поддалась. Дёрнул сильнее. Безрезультатно. Запаниковал ещё больше. «Как так-то? — недоумевал Флаг. — Её не могло заклинить. Неужели Деменция опять поставила подпорки?» Ударил дверь плечом. Закрыто. Словно огромный шкаф придвинут вплотную с той стороны. Кричать? Кому? Всё ещё в замутнённом состоянии, в каком то наваждение, позвал: — Сир… — сам не верил в то, что делает сейчас, — Я не м-м-могу выйти… П-п-прошу, помогите, — дрожал то ли от холода, то ли от страха, то ли от безысходности. Ответом было ничего. «Это несправедливо». Он уселся прямо на пол. «Я же не отказываюсь». — Почему я должен решать чужие проблемы? — дымчатый силуэт появился над человеком. Флаг поднял голову и сказал: — Вы же сами хотели, чтобы материал был подготовлен. — … Больше мне нравится смотреть на страдания. Издевательский смех растворился в клубах дыма. Наказанный Флаг, обмотавшийся полотенцем, ночевал прямо в ванне. «Всё не так уж и плохо. Скоро пройдет» — унимал он бешеное сердцебиение самовнушением.***
Утром следующего дня Флаг проснулся от резкого щелчка — наказание закончилось. Он метнулся в лабораторию — пришлось нагонять упущенное время. Оставался ровно день и одна ночь. Дела не ладились. Прошлый настрой испарился. Работать в давящих условиях было невозможно. Всё это неимоверно истощало, забирая последние силы. Почти перестал верить в удачный результат, но шансы были: если хотя бы не порадовать босса, то справиться с минимальной задачей — предоставить жизнеспособный материал. Проведя в лаборатории без отдыха двенадцать часов подряд, всё-таки решил отложить часть экспериментов на ночное время — тогда и закончить отчёт.***
Каждый человек в момент сильнейшего стресса прибегает к привычному спасению. Для Флага, кроме расслабляющего душа, это были закономерности. Их повторение упорядочивало мысли и придавало нужную жизненную стабильность. Поэтому горячий чай, как ритуал, ждал вечернего часа. И его необходимо исполнить в тишине. _________________ Ради своего и спокойствия окружающих, на один вечер, запер Деменцию, накаченную нейролептиками, в бункере. После долгих манипуляций кисть прижилась обратно — срощенным тканям тоже нужен был покой. Уже на кухне Флаг устало прислонился к дверце открытого холодильника. С пустых полок веяло грустью. «И кто только всё сожрать успевает» — негодовал он… Повешенная мышь сочувственно взирала в ответ, предлагая сесть на диету. На кухню вернулся 5.0.5, закончив уборку в доме. Толстые лампы принялись искусно творить волшебство. Волшебство домашнего уюта, спрятанное в маленький заварочный чайник. Флаг, уснувший до прихода 5.0.5. за барной стойкой, неожиданно вздрогнул в испуге, просыпаясь. — Это ты, дружок… Извини, кажется, я задремал. Миша налил свежего чая. Косматая лапа аккуратно придвинула горячую кружку ближе. Зелёные листья разворачиваясь, манили запахом и спокойствием. Аромат мяты с чабрецом тянулся шлейфом по кухне, придавая уютные нотки вечеру. — Спасибо, 5.0.5., — он сделал глоток и плечи еле заметно опустились, расслабляясь. — БАУ, — миша довольно улыбнулся, радостно жмурясь. — Ты не представляешь, как от всего этого устал. Я бы сам хотел быть чайным листом, — таким спокойным и никому ничего не до́лжным — плыть по течению, не боясь раскрыться. — УРРР-РУ-РУ. — Согласен, фантазии не спасут от всех проблем. Надо что-то делать. Только ты меня понимаешь здесь, дружок. — ВААА! — Спасибо за то, что ты есть… — ВУ? Чай успокоил, а проблемы остались.