***
Под изумрудным косогором притаилась юркая речушка, веселой капелью несущаяся вдоль по склону, минуя пороги и далёкие деревянные мостки вампирьих жилищ, разбросанных по всей долине, словно перчинке на дне миске супа. Вроде их и нет, а заблудишься, обязательно набредешь на какой-нибудь скит, где и дорогу подскажут и на постой пригласят, да так, что потребность в пути отпадёт сама собой. А ежели у вашего благодетеля под верхней губой найдётся пара клыков… что ж не спешите давиться чесноком, дабы отвадить «нечистого» от вашей персоны. В этих местах довольно плотное воздушное движение, глядишь и гроб какой оседлаете… Но, а коли домовина вам не по нраву, прислушайтесь к рассказчику, авось сумерки застанут вас не в чьем-то желудке и не под облаками в компании язвительного покойничка. Шутки ради, али проделке какой загляните под сказок покров, где Ведьма и рыцарь, да гном с девкой шальной, в лес потянулись за ходом часов… Pow: Сара Я блаженно раскинула руки, стоя на одном из пригорков осинового бора и великодушно подставив дымчатому рассвету свои мысли. Впрочем мало кто позариться на такое «добро»… Мшистая тропка еле виднеющаяся из-под колючего покрывала осинового опада, неприятно чавкала под четырьмя парами сапог, наводя на тревожные мысли о скрытых родниковых ловушках, коварно притаившихся под лесным ковром нечистых угодий. Разноцветная кайма вокруг черных подсыхающих луж взрывалась сотнями истомленных жарой мотыльков, раскручивалась ввысь вихрем трепещущих крыльев. Ленивые лучики зори неторопливо скользили по раскинутым рукам усталой путницы, но в полудреме не удержались и поддавшись озорным напевам ветра, скатились со склона, побежав по извилистым дорогам утреннего тумана. Так что же заставило одну зело коварную чародейку, божественную вестницу, да плутоватого гнома с доблестным рыцарем наведаться по утренней росе в обитель вурдалаков, кикимор и всего того, что любой ребёнок отыщет под собственной кроватью…? Что ж если вы вдруг решили, что речь пойдёт вновь об прибежище засаленных типов — харчевне, али каком ещё ретивом заведении, то тут вы ошиблись, ибо нет никого страшнее в вампирье долине, чем её местный сыскной орден! А поскольку кровопийцы — «люд» весьма впечатлительный и к летающим гробам несколько не приученный, к чему бы не подастся в лес, глядишь найдётся и логово душегуба?.. За спинами сыскной компании, браво выдвинувшийся на поиски лежбища «фантома», удивленно распивала кукушка, предусмотрительно улизнув в кустистые ветви знакомого малинника, где давеча мне и повезло повстречать одного косолапого «товарища», милостиво разделившего со мной веселую прогулку, в заключении которой от «товарища» осталась лишь сиротливо лежащая шкура… Что ж спрос на мишкину бурку оказался весьма велик, потому уже сегодня утром проснувшись в россыпи цветов и приятно удивившись неожиданно свалившейся на голову романтике, я долго не могла понять, чего от меня хочет склонившаяся над ароматными бутонами простоволосая вампирша в ночной рубашке и белых тапочках, и опрометчиво заявила: «мол, делайте со мной, что хотите, но я не встану!» Джарет, как обычно оказавшийся поблизости и очевидно страдающий бессонницей, заговорщицки поинтересовался, так ли все разрешается сделать или же клумба не располагает к такому виду времяпрепровождения?.. Увы я не смогла догнать нахала, ибо тот с поистине злодейским кличем унёсся под облака во гробу, на прощание оставив костлявую длань в руках приунывшей вампирки. Позже выяснилось, кому принадлежала оная конечность, да самого владельца отыскать не удалось, как и медвежий трофей пропавший накануне гульбищ, чем и было вызвано мое столь неблагоприятное пробуждение. Кому из нечистиков понадобилась цельная шуба, если и зимы-то в долине порой и вовсе без снега обходятся али кровопийцы пускают дичь на иные нужды? Что ж быть может, печально известный скелет умыкнул ценную находку? Да как-то не вяжутся рассекающие небеса гробы, исчезающие шубы, появляющиеся скелеты, а ну как сам душегуб расстарался, дабы замедлить ход следствия и увезти нас по ложному следу… Но постойте, а есть ли вообще искомый преступный элемент? Ведь бездыханных пропавших не обнаружилось, а раз нет тела, то нет и дела, да только не вяжется одна деталь. Все пропавшие, шли они по делам, али просто мимо проходили, дальше осиновой чащобы, зеленой каймой тянущейся вокруг долины, так и не продвинулись… А ну как неспроста это, и душегубец наш в лесочке не токмо за ульями бродит? Есть или нет похитителя, а для спокойствия все-таки надо проверить что за «медведи» такие, шкуры свои, словно вторую одежу сбрасывают… Коли окажется, что обознались, мол и впрямь медведь от увиденной в потёмках девицы полысел, тогда извиняйте, но если мои догадки окажутся верны и в погоне за холостой жизнью, я повстречала переодетого преступника, то ничего личного, косолапого под суд, а шкуру так уж и быть куда-нибудь да пристроим. Я многообещающе ухмыльнулась, мысленно прикинув поимку такого «медведя» и была вынуждена «сжать» злорадный смешок в кулак, ибо даже заройся мы под землю, а уберечь щепетильных кровопийц от нежданных потрясений не удастся… Но что, если найдя тайное логово, а после обезвредив косолапого злодей, похищенных жертв при нем не окажется? Допрашивать? Пытать? Или может сразу рыть землю в поисках давно сгинувших несчастных? Этого не знал никто из нас, да только местные вампиры быстро смекнули куда сбывать мужей- пьянчуг, надоедливых соседей и всякого рода дураков, потому уже на утро после разудалых гульбищ, в доме скромной вампирки Цетры обнаружились представители всего вышеперечисленного сброда… Каждый, кто мог членораздельно излагать мысль, с пеной у рта уверял заспанную домовладелицу, мол именно он «за так бедный народ испоганил, да на лютую смертушку и пусти-иил!», остальные же лишь смущенно протягивали криво нацарапанные клочки бересты, с похожим письменным содержанием. Отличился лишь один скромно дремлющий в сенях дайн, что скитавшись от «погрязших в пороке смердов», где-то левой ногой в правой бадейке услыхал про «благочестивых вурдалаков» и окатив всех банных собратов истинно святым кипятком (отчего освещённые указали ему верную дорогу…), отправился на поиски «Божьего чуда»! Его пояснительная рукопись увы не дошла до следственного отдела (жаль, а я бы послушала), но одна из пожелавших обратиться в веру вампирок, тщательно описала сей процесс: «…он помолясь на меня и полез! Долго карабкался, два раза сползал, видать, ссильничать хотел… Ну мне рази жалко?! Взяла сдуру да и приобняла его в чуйствах… Грех на мне, видать, пережала мужика… Вона она, что вера с гражданами делает!» Было решено до выяснение обстоятельств, и до полного вампирьего протрезвления, запереть всю «убийственно-святую» компанию в затхлом порубе, а самим нагрянуть с проверкой в осиновую чащу. Впрочем пожалуй там же надо было оставить и рыцаря с гномом… — Уважаемые коллеги, — подал голос вышеупомянутый кольчужный субъект, — Ни в коем разе не хочу усомниться в Вашем профессионализме в сём вопросе, но коли нам предстоит битва с «фантомом», дюже опасным и зверским душегубом, я считаю моим долгом напомнить Вам о методах его убиения! — вдохновенно воскликнул тот, потрясая увесистым трактом, чьё жизнеутверждающе название так и хлестало кровищей с потрёпанных страниц. «Житие Святой Тролебузины»* Восприняв наши немигающе взгляды, в которых явно застыл немой вопрос: «а все ли с вами в порядке, мужчина?» за добрый знак, Сен-Жермен гнусаво прокашлялся, поправил чуть сползшие стальные штаны и начал проповедь. Поняв, что сладостная тишина мне с такой компанией на грозит, я устало подперла одну из осинок, чему последовали и остальные члены сыскной экспедиции. Рыцарский сказ кишел разномастным клыкастым, когтистым, рогатым, хвостатым и прочим нелицеприятном описанием «лесных гадов». Чувствовалось, что в жизни святой не было ни дня без продуху, а наглядная натура так и лезла изо всех щелей, только успевай каждую морду описывать! — «…как гласят народные поверья, любой контакт с потусторонним миром может иметь дурные последствия, и его следует по возможности избегать! Гномы при встрече с умертвием считают, что нужно тут же раздеться догола. К голому человеку они теряют всякий интерес…» Чуть похрапывающий здесь же наёмник, мигом распахнул сонные глаза, изумленно выгнул бровь и как-то неуверенно воскликнул: — Чавось?.. Сен-Жермен преисполненный решимости наставить нас на путь истинный, лишь злобно цокнул языком, оглядел притихшую публику смеренным взглядом великомученика и хищно сощурив глаза, продолжил завывать: — «Так же по мнению самих ведьмаков, фантомы — существа хрупкие и уязвимые, а вампирьи — уникальны! За сим, не лишним будет постучать по дереву, дабы отвадить, но не тронуть нечистый дух!» Шутки ради, Эль последовала рыцарскому совету, на пробу стукнув по стволу ближайшей осинки, тонкой и стройной, как черенок помела и на голову суеверному оратору тут же с визгом свалился юркий бурундук, мигом шмыгнувший за шиворот «проповедника». Нещадно отмахиваясь легендарной «Тролебузиной» от «исчадия ада», бравый вояка впрочем не горел желанием повторять ведьменскую шалость, боясь потревожить остальное семейство, проживающее за занавесом осиновой кущи. Тут-то на помощь и пришёл гном!.. — У-тю-тю какой миленький дикообразик! И наверно очень вкусненький… Иди к папочке! От такого смелого заявления недоуменно вытаращил глаза даже бурундук, а доселе дремлющий у меня на груди подарочек трикстера, мигом учуял сладковатый дурман скорой потехи, ознаменовав забаву до боли знакомым, злорадным хихиканьем. Мигнул лиловый пламень и удивлённо замершего зверька закружило в голубоватом хороводе искр, отчего тот пискнув, мгновенно затерялся в облаке дикой магии. Когда сиреневые зарницы растаяли в утреней росе травы, первыми из магической завесы показались… сотни острых игл, ненавязчиво направленных в сторону беспрестанно крестящегося горе-лыцаря. Тельце и мордочка зверька остались прежними, лишь приобретённые на спине иголки — милостивый дар амулета, указывали на чародейское вмешательство. Когда «осчастливленный» бурундук уже затерялся в смородиновых кустах, чёрным жемчугом разбросанным по холму, Сен-Жермен затравленно оглядел все осины, сверился с «Тролебузиной» и выдав сокровенное: «Это знак!» ринулся вслед за «благим знамением». Припомнив же, что весь съестной паёк (как и хмельной…) был опрометчиво отдан в латы одному «проповеднику», я досадно сплюснув, лихо нырнула за травяной покров. Гном же, лишенный по воле следствия хотя бы скромного завтрака и отказавшийся от кушаний, собранных в дорогу моей доброжелательной домохозяйкой, обозвав их «моровой похлебкой», не терял надежду на экстравагантный полдник, смело кинувшись в гущу погони с заранее заготовленным на это дело мечом. Где-то за извилистыми тенями великанов вампирьей чащобы, сверкнула хитрая пара янтарных глаз, впрочем тут же с недовольным шелестом листвы, затерявшаяся меж задорных плясок света, когда на ветку бурундучьего местожительства, элегантно спланировала белокрылая сипуха, насмешливо подмигнувшая задержавшейся на холме Ведьме. Этого хватило, чтобы та криво отсалютовав в ответ, вошла в смородиновую завесу… И тут же с визгом покатилась кувырком со ската холма, следом за остальной сыскной шайкой, весело несущейся за знаковым бурундуком! А кто и за вкусненькимдикообразиком…***
Когда голодный вой гнома затерялся за камышами скрытой мельничной запруды, знакомый игольчатый зверёк опасливо выглянув за подушки молочной лилии, чуть потряс новообритенным чародейским чудом и облегченно выдохнув, глянул в чернеющий зев водного колеса, давно заброшенной мельницы. А может и нет… Оказавшись посередь подозрительного вида прорехи в осиновом «склепе» и вытряхнув её большую часть из-за шиворота, я внимательно вгляделась в изумрудные волны камыша под ногами, к счастью не обнаружив и следа аппетитного знамения в лазурной пучине. А вот рыжебородый наёмник не быль столь рад пропаже экстравагантного обеда и даже не потрудившись стянуть роголистные «серьги» с ушей, вновь приготовился к заплыву. Как откуда-то из травянистой гряды показалось… унылого вида нижнее бельё, со слегка подпаленными сердцами и многочисленными «боевыми ранениями» на причинном месте… Чинно проплыв мимо окаменевшего гнома, уже вытянувшего руки и подставившего несколько удивленному светилу свой неоднократно заштопанный задок, объект так же молча скрылся за ветреными балками мельничного колеса. Чуть погодя в неглубокой запруде нашёлся и кольчужный обладатель вышеупомянутого важнейшего предмета любого гардероба, что впрочем окончательно отбило охоту у гнома к увлекательнейшему погружению, в сей кишащей всяким рыцарем водоём… Артистично постанывая в кружащем ореоле мошкары, Сен-Жермен укрывшись под необъятными знаниями святого трактата, жалостливо прохрипел: — Напомните мне, госпожа Ведьма, спрашивал ли я Вас о чудодейственном средстве от головы? Эль флегматично вытряхнув из сапога парочку мокрых фей, каким-то лешим угодивших в чародейскую обувку, так же невозмутимо ответила: — Да господин рыцарь и я повторюсь, что чудодейственнее топора, средства Вам в Андеграунде не сыскать… Волшебные создания мигом стерев с мерцающих мыльными пузырями крыльев былое пребывание в сапоге, гневно запищали на чародейку, тем самым попав под голодный взгляд наёмника… Пока гном откопав в походной сумке сачек (видно взятый на случай если «медведь» окажет сопротивление…) ринулся, грозно потрясая сим орудием в погоню за диетическими изысками, а Ведьма с видом бывалого гробовщика принялась мерить шагами лежачего рыцаря, я озорно прищёлкнув пальцами, заглянула в мельничное оконце, так удачно расположенное для нужд любопытных работников сыска. Убранство скрипучих жерновов вполне располагало для укрытия косолапого «фантома», а подсобные помещения и винтовая лестница в глубь таинственного строения подходило и для удержания невинных жертв преступного террора. Но кому сдалась заброшенная мельница в глухой чаще вампирьей долины? Неужели когда-то до полного запустения, один романтически настроенные мельник не нашёл места несколько поближе к жилищам потенциальных покупателей? А может он и не искал, проникнувшись аурой сего уединенного местечка. За время моего краткого, но весьма эпичного (все мы помним бабкин посмертный кров) путешествия от шумного Града Гоблинов до далекой вампирьей заставы, я повстречала не мало разношерстных и разноживучих обитателей зловонных топей, суеверных селений, русалочьих лагун и разнообразных кладбищ с их весьма ретивыми собеседниками… И не один из нечистиков не поделился со мной историей легендарной вампирьей выпечки! Хотя возможно просто собеседники попадались уже не первой свежести, а может заморские купцы не жалуют упыриного хлебца и потому бедным кровопийцам приходиться контрабандой перепродавать свои товары?.. Вдруг удивлённо присвистнувший чародейский артефакт застал меня за весьма прибыльными размышлениями, о возрождении мельничного бизнеса и дальнейшей наживы на вампирьих хлебах, потому мне пришлись отложить заманчивую затею в дальний угол чердака разума и разузнать; что же кроме очередной проделки, могло заинтересовать эту неугомонную трикстерскую побрякушку? Плутовато оглянувшись по сторонам и не найдя иных наблюдателей, я удовлетворенно хмыкнула и просунув голову в оконце, быстро пробежалась взглядом по затертым рунам на мельничных балках, пыльному колесу, да чехарде зарниц на скрипучих ступеньках. В некогда навеки замерших в «клепсидре времени» шестернях хлебного чертога, вдруг озорно захихикало, и я сперва подозрительно покосившись на подвеску, к своему удивлению, будто бы почувствовала разгорающееся любопытство в глубине злорадной каменюки, впрочем недавнее хихиканье принадлежал явно не ей… Не задумываясь, я перемахнула через свой наблюдательный пункт и сделала шаг к механизму, отчего тут же трухлявые доски мучного логова подло заскрипели, а над мельничными балками вновь раздался знакомый смешок. Я глянула наверх и так и не обнаружив лихой макушки шутника, вдруг замерла. Руны!.. криво нацарапанные, будто выведенные шальной рукой вездесущей ребятни, но стертые насмешливой хозяйкой — временем. Они исчезли, растворились в спертом полумраке мельничной запруды за тот миг, что я успела моргнуть… Вопросы, проснулся ли чародейственный авангардист в том загадочном мельнике, промышляющем вдалеке от шумной торговли или в деятельном «медведе», известным большой любовью к местным кровопийцам, не успели закрасться на мой пыльный чердак, когда вдруг под мельничным колпаком в воздухе завертелась сладкозвучная свирель. Ловко заплясав в хороводе пыльных искр зори, та мелодичным соловьем привычно легла в руки перламутровой фейри. Эх если бы коварный монарх просветил меня заранее об отличиях этого крылатого народца от кусачих жительниц троп Лабиринта… Но быть может стоило припомнить наставительные указы взрослых про… постойте, а они что-то говорили про случаи нападения сказочных диетических деликатесов на сумасшедших тётенек-сыщиков?! Не припомнив подобных наставлений и от одного знакомого советника, я зачарованно глядела за плясками своенравного веретена времени в руках лукавой чаровницы, что будто насмешливой крысолов из сказки, вела часы, минуты и секунды за мелодией магии. Вот сонно завертелись шестерни забытой мельницы и все ещё позевывая покорно отмерли жернова, а следом за ними и скрипучее колесо медленно пошло, будто ведомое невидимой лошадью. Мучные тюки неспешно побрели по винтовой лестнице, иногда словно бурча меж собой и поглядывая в мою сторону. Но тут задорно разметав снопы колосьев и несколько потрепав дружные хлебные ряды, в манящий водоворот волшебных плясок с улюлюканьем ворвался ветер, и легкомысленно рассмеявшись, мигом юркнул в одну из дыр в мельничной макушке, проказливо расшевелив доселе дремлющие крылья основного стержня печного дела. Фейри лишь укоризненно погрозила тому вслед кулачком, впрочем не без удовольствия отметив явный успех ворожбы! Но, как было сказано одним лихим бардом прогуливающимся в ночи вдоль покосившихся крестов, да чуть приоткрытых склепов, в поисках вдохновения, где я была отнюдь не с той же целью: «Песню в трактире как-то завёл— в могиле её и окончил…» Умолчим о том, что экстравагантный певец напоследок отсалютовал мне лютней, ошибочно принятой мной в сумрачной дымке, за голову, и я с визгом запетляв вдоль кладбищенской околице от удивленного менестреля, буквально запрыгнула на плечи перепуганному возничему, доселе мирно дремлющему под звёздным огнём неба. В последствии мы повстречали романтика в трактире… Однако миниатюрная чаровница пожалуй не была знакома с сим высказыванием, потому лишь любопытно примолкла, когда оголодавший наёмник с диким воем ворвавшись на мельничные гульбища за повизгивающим то ли от страха, то ли в протест быть съеденным бурундуком, воинствующе нацелил сачек на всех разом. Даже меня не обошла стороной сия участь… Кудесница же лишь заливисто рассмеялась стылой расой полей, да выдав насмешливый полутон свирелью, шаловливо помахал ножками, сидя на одной из мельничных балок «медвежьего» логова. Тут же последовав мелодичному наказу, ближайшим к гном мучной мешок загнул левой кончик, будто подставив подножку наемнику и тот не заметив подлого манёвра, чертыхаясь, начал заваливаться на меня!.. Прикинув, что пожалуй гном будет не столь тяжелой ношей, я добродушно раскрыла объятия, но несколько польстив своей весовой категории, не удержалась и безвольным мешком полетела куда-то в незримую пустоту, отчего-то сильнее прижав к себя наёмника. А рыжебородый ловец не пожелал остаться голодным и таки подцепив игольчатого зверька за хвост, радостно воскликнул: — Поймал! От такого возгласа, дикообразик попытался было использовать недавно обретённые шипы по назначению, но вдруг вокруг нашей троицы замелькали лестничные пролеты, а винтовая лестница, в кой зев мы так некстати угодили, вытянулась, разрослась множеством спиралей и юрким вьюнком заскользила вдаль невидимых троп?.. Не успела я, и понять куда опять занесло меня собственное или чужое любопытство, как вертлявые побеги, знакомой дымкой иллюзии, травянистым хороводом заплясали меж нас, на глазах расцветая пурпурными, алыми, золотистыми головками сказочных цветов, чьи имена давно затерялись в туннелях временных дорог. Но коридоры иллюзий, в один из которых кажется нам «посчастливилось» провалиться никогда и не знали грань между явью и фантазией. Они жаждут принять любой морок, будь то бал устроенный весьма экстравагантным чародеем себе на потеху или же не связанный границами временной тоннель, уходящий в десятилетий и теряющийся в столетиях. Лишь бы были «зрители», чьи эмоция не подаются воображению, не управляемы, а потому искрени. А самый искусный лжец, как известно, падок на вкус правды… А пока я предавалась философским изречениям, цветочные видения приоткрыли бутоны, затаенно поглядывая на незнакомцев, смешно парящих в обнимку над бесконечным прыжком в замочную шёлку сундука тайны. Ароматные макушки проказливо улыбнулись, а стоило знаковому обеду любопытно высунуть мордочку из гномьего сачка, как те тут же со смехом и радужными искрами знакомой мне магии, выскочили из тесных бутонов задорными фейри, к ужасу тут же юркнувшего обратно бурундука. И где-то я видела подобное… не уж-то портал — очередная выходка монарха-затейника?.. Шаловливые чаровницы любопытно окружили наёмника, у которого разбежались глаза при виде сего крылатого пиршества и тот не выдержав, бросился на проказниц, но в невесомости волшебного туннеля лишь неуклюже закружился, на радость девичьему смеху, так знакомо раздавшемуся во след ловцу. Тут- то мне на плечо и спланировала давешняя перламутровая чародейка, предварительно тщательно смахнув с одежды все следы нашего эпичного падения в погоне за рыцарским знамением, и только тогда фейри великодушно кивнув, наконец уселась. Если бы не мелодия, что сопутствовала волшебнице, я бы скинула малявку, а так стоило мне злобно фыркнуть, как вытянув из складок искристого звездным опадом платьица, древесную свирель, та вновь задиристо заплясала с хаосом. Сказочные девицы мигом оторвались от щекотания горе-охотника, что покраснел от натуги словить хоть одну чаровницу, и те с детским восторгом тыча пальцами куда-то под своды радужного тоннеля, засмотрелись на мелодичную иллюзию, навеянную не без участия жемчужной волшебницы. Гном вдруг удивлённо замерший при виде спокойной добычи, на мгновение что-то прикинул в своей косматой голове, удовлетворенно кивнул и приняв неожиданную капитуляцию фейри за смирение покорённого народца, распахнул объятия, дабы великодушно принять «улов» в охапку. Но вместо долгожданного обеда (, а может и ужина?) в руки наёмника угодил… гроб, с язвительным свистом подхвативший пойманного ловца! Когда летательный аппарат лихо унёсся ввысь, крышка легендарной домовины со скрипом приоткрылась и оттуда царственно показалось…нечто… По-военному отдав честь гному серебристым копытом, загадочный морок гордо подставил лицо магическим всполохам, явив нам довольную харю Сен-Жермена?! Разразившись конским ржание фантом играючи спрыгнул с дубовой махины, на лету будто сбросив восковую маску, сменив смазливый лик на лошадиную морду и под победный клич, затерявшись в радужной дымке грёз. А скинутая рыцарская маска приобретя очертания знакомой черепушки, весело покатилась вслед призрачной кобылице, зловеще стуча челюстями в такт гномьим зубам… Это была всего лишь сумбурность мыслей в наших головах. Невнятные видения, воспоминания и даже нереализованные фантазии. Выходит, магическая флейта способно пробуждать их? Когда дружный смех (за исключением разумеется самого наёмника) заливистым ручейком затих в коридоре грёз, я ловко подхватила одну из песчинок забавного видения, в чьём отражении ещё виднелось былое веселье и подкинув на ладони, лукаво подмигнула крылатой братии. Коль морок столь хорош, а иных озабоченных колдунов поблизости не наблюдается, да и к тому же, кто знает сколь ещё мы бесцельно пробудем в царстве грез, так отчего бы не пофантазировать по-своему? Песчинка заискрила, вплетая в себя мелодию фейри, да счастливо раздувая «щеки» под натиском моего воображения и вот предвкушающе прикрыв глаза, я довольно осклабилась, когда над головами изумленно перешёптывающейся оравы раздался… пугливый визг?! — За песчаной косой лопоухий косой пал под острой косой косой бабы с косой!* — испуганно пролепетал на одном дыхании гном, выпучив глаза и на всякий случай прикрыв мордочку зверька от сего дивного зрелища — А? — я приоткрыла один глаз и глянула на сотворенное мной видение, куда не отрываясь осоловело таращились и остальные собравшиеся. Морок гордо парил вокруг нас, послушно подставляя чешуйчатые бока тут же удивлённо отскакивающим искрам таинственного портала. Сие жуткое творение не походило ни на одно из живых существ, а на задумавшегося ранее дракона тем более. Большую часть фантомьей хари покрывала серебристая рыбья чешуя с редким вкраплением толстых щетинок. В основании длинного узкого рыла сидели на стебельках два рачьих глаза, отчего-то подозрительно смахивающих на хитрые монаршьи очи, ко все прочему снабженные длинными густыми ресницами оперной дивы. Между глазами росли ветвистые козьи рога ярко-лилового цвета. Из угла пасти свисал оранжевый раздвоенный язык, а бесчисленные клыки изгибались в разные стороны, так что непонятно было, как ими вообще можно жевать. — Абстракционистка…! — донеслось восхищенное откуда-то снизу и я приподняла бровь, смущенно покосившись на вдруг проснувшийся амулет, — Какая редкостная гадость! — Старалась, — пробормотала я, между тем больше удивленная разговорчивостью трикстерской подвески, нежели сотворённого моей же безумной головой кошмарика… Но тот не долго смел пугать силой девичьей фантазии сказочные умы, мигом осыпавшись звёздным дождем с одного дуновения флейты перламутровой волшебницы и закружившись под её благозвучной волей, стал игриво носиться по коридорам сновидений, прислушиваясь к шепоткам самых потаенных грёз. Будто озорно подмигнув чаровницам, коварно захихикавшим под этим «взглядом», точно румяные девицы на выданье, звёздный вихрь взмыл под своды бесконечного тоннеля и довольно зашипев искрами фейерверка, вспыхнул задорным пламенем. Однако, загадочно переглянувшись, фейри быстро словили пышущие угольки былого светопреставления и моргнув один раз, задули последние крохи баловства… Я изумленно закрутила головой, глядя как стремительно таяла магия в заключительных переливах волшебной свирели, а крылатые огоньки отчего-то попрежнему смеясь, ускользают в домики цветочных тычинок, маковок, и уютных бутонов, тут же теряющихся в бесконечных переходах коридора иллюзий. Плющ, доселе цепко опутывающий радужный мост, будто бдительный страж стерегущий время, вдруг ускорял ход часов, став медленно увядать, теряя былую стойкость и на прощание не оставив и иссохнувших ветвей, золотыми крупицами опав в вечность, тем самы лишь уверив зрителей в обманчивости, пускай сказочно прекрасного морока. В завершение истекающего видения утихла и мелодия, когда перламутровая чародейка легко взмыла с моего плеча и элегантно поклонившись, осыпалась лиловыми искрами, тут же приняв образ… стеклянного шара?! Леший бы его побрал! При всей своей памяти на хлесткие изречения, я не смогла припомнить ту витиеватую тираду, коей один знакомый рыцарь наградил встреченного на вампирьей ярмарке высокого, излишне худощавого зазывалу, явно гордящегося своей сияющей в лунном свете лысиной. Отчего-то Эль, пребывающая в ту ночь в самом благодушном состоянии, миролюбиво предложила вояке девичью слезливую настоечку, якобы «что б развеять дух сомнений и нечистого спровадить!» «Нечистый» и впрямь завидев, как вмиг покрасневший от гнева рыцарь тянется к карману со святым тряпьём, от греха подальше «спровадился» в переулок, а Ведьма ещё больше повеселев, предложила нам «отметить победу» в близлежащей харчевне, отведав запеченного в яблоках гуся. Предложение было принято единогласно, но история так и утаила от меня тайну рыцарского оберега, впрочем отменный гусак и неугомонная компания сыскного ордена (как окрестили нас клыкастые завсегдатаи того хмельного заведения) не позволила неразгаданной тайне омрачить гулянья. Когда как мой пыльный чердак был пуст, гномий хранил неисчерпаемые кладези подобного знания, чем он и поспешил поделиться с шариком, видно имея на то свои счёты… Ох лучше бы молчал плут! В ответ грянул дружный ржачь невидимых шутников и сверкающий коридор, доселе лениво текущий по водам времени, резко вышел из берегов, будто дикий табун рванувший за волей чудного пастыря и опасным кольцом закрутивший двух с половиной (дикообразика не забываем!) странников в шальной водоворот иллюзий. Пытаясь ухватиться хоть за чью-нибудь лапу, я по-привычке воскликнула: — Это нечестно! — знаю прывычка хуже хмеля и если мы выживем, то руку на отсечение даю, что находчивый народ Подземья и ей найдёт достойное применение в каком-нибудь беличьем кабаке, но, а пока это рука мне ещё пригодится… «Какая досада…» — без капли сожаления прошипел водоворот, прежде чем окончательно погрузить мир вокруг в радужную пучину, а затем и она потухла, лишь где-то вдали мелькнули знакомые разноцветные глаза. В гномьей голове сонно пошевелилась печальная мысль: «А я все ещё девственник…»Какая досада…
***
Pow: Эль Мечтательно пристроившись в камышах за наблюдением рыцарского подвига, то и дело сопровождавшегося отборной руганью «героя» и хлюпаньем мельничной запруды, я глянула на далёкие поля под небосклоном. Заря уже давно отступила туманными дорогами под косогор, лишь где-то в дымке паутин ещё поблескивали капли росы, да жители мшистых топей лениво потягивались на прогретые кочки заводи. В скрытой от глаз назойливых магов норе, с надрывом завывал василиск, то ли отпугивая задремавшую в болоте Ведьму, то ли привлекая сородичей поглазеть на оную нечесаную диковинку… Эй подождите-ка! Какая животинка зазря дерёт глотку, коли в округе оглодавший наёмник рыщет в поисках экстравагантной закуски?! Или же озорницы фейри уже порхают в брюхе рыжебородого ловца?.. Я пригляделась к мшистым топям, многообещающе булькающим за мельничной грядой, со склизким предчувствием поднимаясь с насиженного места, когда чешуйчатый вокалист смекнув, что чародейка не препятствует «концерту», благодарно взвыл и разразившись тоскливой руладой, затянул свою жалостливую партию. Змей старательно выводил гулкие переливы, подражая ветру, запутавшемуся в горлышке пивной бутыли. Я тешила себя надеждой, что, исполнив соло, он замолчит, уступив мелодию послушной помощнице магов — тишине, но его собратья посчитали своим прямым долгом подхватить затихающую ноту, ввести элемент разноголосья и усладить мой слух хоровым напевом. Чем дольше я слушала, тем подозрительнее мне казался их профессионализм. Они ни разу не сорвались на дискантах, не оборвали пианиссимо, не разразились вульгарным шипением. Они пели. Выразительно. Артистично. Как могут петь только… — Вставайте рыцарь! Рассвет уже полощет!*— патетично воскликнула я, в спешке укладывая весь нехитрый провиант в Сарину сумку. Где-то в недрах, заманчиво блеснул краешек свертка, но тот был тут же безжалостно прикрыт остальной поклажей. — Что полощет?..— томно вздохнул Сен-Жермен, оставив попытки когда-либо вернуться в вертикальное положение и для полной обречённости прикрыв васильковые глаза рукой. — Ваши спасительные панталоны, — буркнула я, мысленно сосчитав: 1 2 3 — Где?! — затравленно прохрипел вояка, мигом вскакивая из затхлой лужи и на четвереньках, всматриваясь в мутную жижу. Пиявки потерпевшие поражение с кольчужным задом мужчины, радостно устремились навстречу оголенным ручкам искателя… Я победоносно вытянула руку с рыцарской орясиной, доселе сиротливо лежавшей в камышах и аккуратным бантиком подвязав к ней вышеупомянутую святыню, ринулась в сторону мельничного колеса. Прислушавшись, я торжествующе улыбнулась, уловив тяжкое сопение коллеги за спиной. Ещё на заре, я додумалась, спокойствия ради, повязать всех путников руническим сплетением, дабы если кто-то и окрылённый возможной славой добытчика, пустится в самоличное расследование, затерявшись в коварном множестве троп осинового бора. Теперь же душу грело хоть и хрупкое, но удовлетворение, и я боясь упустить следы пропавших, почавкала прямо по зыбкой тропке дикой осоки, растянувшейся посередь болот, под недовольное кваканье потревоженных обитателей. Неглубокая запруда, да чахлые островки речной тины остались позади, а впереди же на мшистых берегах раскинулась заброшенная мельница, сонно поскрипывая в абсолютной тишине далёких болот. Певучая нечесть умолкла, стоило нам ступить на топкую мель, тут же злорадно чавкнувшую под сапогом. Низкие кривые деревца из последних сил тянулись к солнцу жалкими ошметками осиновых листьев на тонких, изогнутых веточках, запаршивевших от лишайника. Даже на этих доходяг кто-то польстился — ободрал кору длинными полосами, измочалил побеги. Не уж-то василиски зубы точат перед новым дебютом? — Госпожа Ведьма, позвольте полюбопытствовать, что же Вас так заинтересовало в Змеиных Топях? Никак ингредиент какой для декокта поганого, понадобился? — подал голос Сен-Жермен, на всякий случай опасливо заглядывая за спину Я с неприязнью покосилась на предполагаемые ингредиенты, злорадно булькнувшие в ответ на мою кислую мину и не удержавшись, горько сплюнула, отчего жижа издав угрожающее шипение, брызнула мне на новый сапог. — Понадобился и если Вы, господин рыцарь, не заткнетесь, то первый на ком я его испробую, будете Вы! — огрызнулась я, в тщетной попытке смахнуть навеки прилипшую субстанцию. Плюнув, на этот раз мысленно, я с кряхтением нагнулась над пострадавшей обувкой и сорвав первый попавшийся лопух, принялась оттирать зловонную пакость. Словоохотливая торговка, с пеной у рта уверяла скупую Ведьму в надежности и долговечности товара, лучезарно заявив, мол, что после покупки, следущая наша встреча состоится лет эдак через сто. Однако, думаю, поспешить с визитом стоит уже сегодня… То-то она обрадуется. Сен-Жермен заметив, что мне не до зельеварения, облегченно выдохнул и и с опасной небрежностью перекинув меч за спину, с первого раза попал в ножны, предварительно отвязав пожёванную тряпицу. Мельком глянув в сторону мельничного оконца, рыцарь в ужасе отпрыгнул на одну из чавкающих кочек, издав душераздирающих хрип и пролепетав: — Свят-свят… — Господин Сен-Жермен, подайте пожалуйста во-от тот листик под вашей ногой, — не глядя, бросила я, с опаской покосившись на медленно набухающий в локте от моего лица болотный пузырь… Впрочем так и не дождавшись рыцарской помощи, я махнула на чистоплотность рукой, решив наконец продолжить прерванные поиски, пока рунная вязь ещё светилась в затхлом мареве топи, однако дальнейшему подъёму помешал неожиданный щелчок в спине… О нет!.. Только радикулита мне не хватало! Стараясь не предаваться нудному голосу задетой гордости, и оставив его на попечение наёмника и рыцаря, я не тревожа занемевшее туловище, любопытно глянула меж ног, всмотревшись в чадящей сумрак болот. Кочка, на которую так неосторожно ступил доблестный воин, начала незаметно погружаться в смрадную жижу, под тяжестью пудовой кольчуги. На хриплые оклики коллеги, Сен-Жермен беззвучно шевеля губами, указал на мерцающую вдалеке мельницу, чуть тронутую облаком тумана. Тут же с хрустом во всем теле, вскочив с болотной тропы и ловко увернувшись от предательски лопнувшего пузыря, я словно оголодавшая коза, затанцевала по кочкам, не отрываясь следя за мерцающим огнём мельницы. Лишь бы успеть… К счастью, а может и нет, но поскользнуться и пасть в трясину к остальным «везунчикам», я не успела, за одно мгновение добравшись до «маяка» посередь Змеиных Топей. Но стоило толкнуть скрипучие створки, как полыхающий доселе пламень, под злорадный гогот неведомых насмешников, угас в глубине винтовой лестницы. Лишь на одной из старых балок сверкнула еле видимая надпись. — Святая Тролебузина…! — донёсся из тумана испуганный визг, — Какого… здесь творится?! (, а какого-такого, разрешается додумать читателям, только не переусердствуйте! Это же все-таки рыцарь…) Пропустив мимо ушей рыцарские возгласы и протестующую брань раскалённых от болотных скачек легких, я удивлённо замерла, взглядываясь в полумрак мучного скита. Бесконечная спешка жизни казалось бы давно покинула обветшалую мельницу, если бы не… — Здесь временная воронка! — предупреждающе крикнула я, выставив руку перед любопытным носом Сен-Жермена, на что тот равнодушно пожав плечами и возведя руки в молитвенном жесте, артистично сделал шаг назад, впрочем от моего цепкого взгляда не укрылось и то, как рыцарь прикрывшись туманной завесой, воровато покосился в мельничное оконце. Однако стоило дымке рассеяться и интерес вояки исчез вместе с ней, вернувшись к мнимомой меланхолии Я тихо хмыкнула и вновь вглядевшись в, будто приплясывающие от волнения руны, сурово продолжила: — Я не знаю где именно воронка, но рисковать и проверять, как это наверное опрометчиво сделали наши коллеги, пожалуй не стану и Вам, господин рыцарь, настоятельно не рекомендую. Один леший разберёт, какой у неё срок! — махнула я рукой, но видя краем глаза, как шея товарища постепенно удлиняется, а сам он и не слыша моей тирады, медленно подтягивается к злополучному окну в предвкушении новой, не менее легендарной байки, как бы между прочим, растерянно добавила, — А ну как из того костреца, устроенного на благо долины, Вы уже выйдите в не столь… ммм жизнерадостном виде, скорее изрядно поджаренном… Пуф! И рыцаря, как не бывало! Однако вновь пуститься в лихие скачки по болотам, мы не успели, неожиданно ничком повалившись на пологий берег мха. Где-то над лесом нервно вспорхнула стайка василисков и с гневным шипением удалилась за косогор, а тем временем, вдруг обезумевшие лопасти мельницы, лишь усилили обороты, лихорадочно припоминая годы былой работы, да стягивая илистые облака в мертвые воды. Временную нору снова озарил яростный пламень, очертив всю хлебную обитель обжигающим кругом древней ворожбы, не дающей никому, как зайти в круг, так и выйти из него. Так называемый «магический капкан», широко используемый некромантами для своих неведомых простому люду «шалостей». В чародейских же кругах ходило ироничное, но весьма емкое объяснение подобного рода нужд: «шебутной покойник спать не даёт». Поговаривали, будто особо мощный «капкан» способен и целый буйный некрополь скрыть от суеверных глаз селян, однако никто так и не удосужился проверить на практике сие заявление. Быть может, под кладбищенские завывания обывателям лучше спится? Впрочем с некрополем ладно, но какому одарённому взбрело в голову запирать в «капкан» само время?! Ведь ударная волна может и целую долину превратить в вампирьей кладбище, а уж куда она отрикошетит после, можно и вовсе гадать… Тут же я похолодела от ужасной догадки… — А ведь «капкану» на хватит сил запереть дыру, а ей вобрать магию удара в себя… Две отдачи мощнейших заклинаний и половине Подземья — каюк! — испуганно прошептала я, в оцеплении глядя как пышущий круг постепенно растёт, подбираясь к бездействующим «следопытам»… Несколько рвано выдохнув и нервно тронув черенок метлы за спиной, я обернулась к Сен-Жермену, преувеличенно бодро возвестив: — Доблестный рыцарь, у меня есть для Вас две новости. Плохая и очень плохая, просто откровенная катастрофа… Напарник по несчастью, задумчиво поднял глаза к небу, очевидно ничего интересного в нем не нашёл и вдруг серьезно посмотрел на меня: — Ммм госпожа Ведьма…— как обычно начал он, но я его перебила, — Раз Смерть нервно курит нам в затылки, давайте на «ты». Эль, — представилась я, обворожительно похлопав ресницами и протянув руку Мой знакомый уважительно смерил конечность взглядом и галантно склонив голову, приложился к ручке: — Матушка звала меня Джузи, — доверительно сообщил приятель, на секунду отлипнув от почему-то уже моего локтя… Момент дружеского уединение прервало болото, что на волне общего апокалипсиса решило исторгнуть из тисков трясины явно мешающий сброд, с гулким бульканьем выплюнув нам на голову, десяти пудовую черепушку… взрослого дракона, видно некогда промышляющего в вампирьих кущах. Мертвой петлей просвистев над болотами, костлявая ловушка с лязгание нехилых клыков захлопнулась, окончательно отрезав нам путь к спасению. Это было странное и страшное ощущение — когда в ушах болезненно пульсирует гробовая тишина костяного капкана, прерываемая тяжелым дыханием, а по всему телу разливается грозная дрожь земли, превозмочь которую ты не в силах. Через глазницы мощного черепа, проливалось тусклое сияние надвигающейся ударной волны и уже под топкими берегами сбежались со всего Андеграунда в единый водоворот магические потоки. — Что будем делать? — рыцарь, как ни в чем не бывало, сел и начал вытряхивать песок из сапога. Я пожала плечами: — Молится? Кстати, а кем тебе приходится Тролебузина? Коллега смерил меня насмешливым взглядом, но ответить никто из нас так и не успел, когда вдруг раздался неожиданный вопрос: — Да погоди ты помирать. Может, что повеселее придумаем? — донеслось из сумки, позабытой в углу драконьей пасти Мы с товарищем непонимающе переглянулись, а в душный полумрак темницы закрались подозрительные сомнения: «не уж-то взрыва дожидаться не стоит и вездесущая коса уже весит над нами, только голову протяни…». Однако неведомый собеседник самолично изволил предстать пред двумя заложниками, озарив костлявое пристанище лиловым лучом. — Ведьмочка, так колдуем али сперва псалтырь зачитаем по ролям? — между тем нетерпеливо поинтересовался давешний свёрток, виденный мной накануне в сумке Посланницы, но стоило мне удивленно приоткрыть рот для глупого вопроса, как тряпица сама собой истлела, явив нам простой амулет на тонкой серебряной цепочке, мерцающий даже во мраке хауса. Что ж помниться Сара, не пробыв и получаса в ярмарочной таверне, обмолвилась мне «по секрету», что есть у неё одна болтливая подвеска, с потерей которой, мир обречён на гибель. Тогда я не восприняла всерьез сказанные за третьей кружкой браги слова, впрочем в данный момент я готова поверить хоть Сен-Жермену, а это дорогого стоит… Однако легко сказать, «колдуй». С трудом призвав к порядку разбегающиеся мысли, я перебрала свой арсенал. Стало еще страшнее. Показалось, что без конспекта не вспомню и простейшую формулу преобразования энергии. — Не дрожи ты так, Ведьма, сконцентрируйся, энергия повсюду, куда не глянь, а я — твой проводник. Только скорее, иначе застоявшаяся магия, может с непривычки и этого ящера на радостях воскресить. — усмехнулся разговорчивый артефакт, обведя приплясывающим лучом надежные стенки «саркофага» — Ч-что? — взвизгнул вояка, явно не в восторге от скорой встречи с драконьей нежитью. Я на мгновение замерла. Когда разрываешься между поисками собственных коллег и розыском этого разнесчастного «медведя», пропажей летающего гроба, да хохочущего мертвеца (ничего не забыла?), так ли уж важна надежность нежданного благодетеля? Магия бьет ключом у нас под ногами, рыцарь стучит зубами, язвительная подвеска буквально настаивает на помощи, да и умирать я пока не собираюсь… — Что ж наш выбор не богат. — задумчиво протянула я, но неожиданная дрожь болотных берегов, тронувшихся под магическим давлением, словно ледоход в весеннюю пору, так некстати прервала скрежет моих извилин. Грузным мешком привалившись к влажной земле, я в исступлении уставилась в глазницы драконьей пасти, где виднелась мельничная макушка, объятая магическим водоворотом. В это время, болтливый амулет, алым пламенем взвился под своды ловушки, а рыцарь дребезжа амуницией и чертыхаясь святым писанием, с грохотом врезался в потрепанную стенку, мигом пробив оную. Оказавшись на свободе, вояка попытался встать, однако мельком глянув куда-то ввысь мельничного хауса, в ужасе раскрыл рот, так и не сдвинувшись с места. Я не рискнула проследить траекторию его взгляда, заведомо предполагая, что увиденное зрелище придётся мне не по нраву… Кое-как поднявшись и стараясь не обращать внимания на острую боль в ноге, я подхватила подвеску, стремглав рванув к водовороту за внезапной идеей: — Всем слушать меня, какую бы чушь я не несла бы! — грубо скомандовала я, вскочив на один из болотных холмов, выглядывающий сквозь кислотную дымку тумана. Над Змеиными топями угрожающе кружили огненные вихри, будто в насмешку завывая у самого уха, да с шипение вспарывая мертвые воды. Где-то в дымке мелькнул знакомый хвост василиска, но тот тут же исчез за мшистой грядой. Это было похоже на «ночь павших», когда меж скалистых утесов далеких, драконьих пещер на сумеречном горизонте вспыхнет зыбкая тропа, а иные земные дороги заботливо скроет заходящее солнце. Мир сравняется со звездным небом, а по мерцающему каналу поплывут странники вечности. Порой кто-то из павших путников не в силах покинуть дороги и тогда он срывается вниз, безумной кометой скитаясь по небу. Но с утренней росой, таинственные огни теряются в рассвете, а тропа звёздной пылью оседает на драконьей чешуе, зловеще сверкая в ночи баек душных харчевен, да в балладах мечтательных менестрелей. Я потрясла головой, отгоняя розоватую муру далеких воспоминаний и принялась за магическое сплетение. Если до землетрясения и водоворота ещё был какой-то выбор, то сейчас остаётся лишь надеется, что насмешливый артефакт, подкинутый нам под сводами болотного скелета, сможет заглушишь разряд обоих заклинаний, не нарушив временного хода и не сметя отдачей половину Подземья. Сил и времени хватит только на одну попытку и если что-то пойдёт не так… а впрочем все всегда идёт не так! Расценив громкую ругань Сен-Жермена и укоризненное молчание амулета за готовность к действию, я встала в уже привычную боевую позицию. Стянув с руки подвеску, её острый конец стал, будто сам собой вычерчивать на холме линии и руны вслед за моей рукой. Одновременное поглощение и сдерживание мощного разрыва времени, требовало концентрации куда больше, чем можно было добиться просто в уме. Помощь амулета не понадобилась. Формулы всплывали в памяти по мере надобности. И вот когда последний штрих кривоватой руной лёг в центр несуразной карикатуры, подозрительно смахивающей на чью-то зверскую харю, я смогла с некой долей удовлетворения взглянуть на результат. Самые маститые маги пользуются отполированной до блеска доской, загодя расчерченной, с гнездами для свеч. Моя вдохновенная импровизация сдерживающего круга напоминала шаманский обряд в глухой деревеньке. Не хватало только восторженных воплей экзальтированной толпы, да визга черного поросенка на жертвеннике. Опомнившись, я быстро втянула рыцаря в круг и встав напротив него, прикрыла глаза. Чтобы все сработало верно хотя б на вид, необходимо сплести сущность артефакта с душой заклинателя, правда если таковая имеется. Процесс неприятный, но предоставляет хоть краткую возможность контроля над могущественными духами, скрытыми вот в таких-то побрякушках… Прищелкнув пальцами, я торжествующе ухмыльнулась, заметив как ярко разгорелся амулет. Пора. Сила прирастала. Кончики пальцев засветились, время замедлилось, звуки растянулись в невнятный монотонный гул, а все тело превратилось в вибрирующий конденсатор. Не отрываясь от мысленных поисков подходящего момента, я мертвой хваткой вцепилась в руку Сен-Жермена и услыхав в ответ на будущий синяк робкую ругань, тут же углубилась в сей увлекательный процесс. Довольную улыбку я предпочла скрыть под усиленной думой. Где-то в болотном сумраке, рыцарская рука чуть сжала в ответ мою, но тут с треском мигнул защитный круг и яркая вспышка заставила распахнуть глаза. На мгновение мне показалось, что бушующая воронка замерла, будто прислушиваясь к затаенному бульканью топей, да далеким песнопениям василисков, как вдруг наши с рыцарем судорожно сжатые руки, разом обжег загоревшийся амулет. Однако даже после колющей боли, мы не успели избавиться от внезапно воспламенившейся подвески, с удивлением уставившись на магические вихри. Стягиваясь над проведённым мной сдерживающем кругом, они словно злобно шипели, скалились, щёлкая клыками над дрожащей парочкой горе-экзорцистов, но не смея удовлетворить свой ненасытный аппетит. В это же время, амулет нестерпимо высасывал из меня последние магические крохи, сливаясь, как и планировалось, в единого магического истребителя, а коллега лишь восхищенно крутил головой, высматривая в хаусе новую, не менее легендарную историю всех вампирьих кабаков, трактиров, харчевенных и иных питейных заведений. Вот в воздухе мелькнула знакомая драконья черепушка и легко вальсируя у нас над головами, торжественно влетела в мельничный водоворот, вновь ускоряя было притихший конец света. Впрочем, нам с амулетом только это и надо было! Уже не в силах сдерживать огонь в душе и руках, я даже не пытаясь прицелиться, лихо зашвырнула подмигнувший на прощание артефакт, куда-то в болотную трясину. Эх, хорошо пошёл! Тщательно изучив весь служебный кодекс за неделю ведьменской работы в вампирьем сыске, я пришла к единственно верному выводу: « Сбитая прицелом удача, хуже найденного в постели упыря!» Лично мне в кое-то веки, проживая в долине, не довелось повстречать ни одного клыкастого захватчика на своих простынях. Однако до сей прибыльной работенки, я промышляла отнюдь не вениками. Всякий раз, в погоне за желанным кладнем в кошелёк и головой какой-нибудь ещё нечистой зверушки, стоило мне выбрать оную тварь и прицелится, как та будто нарочно делала шаг в сторону и вместо обещанного гонорара, я получала деревом промеж глаз. Что ж, хорошо, урок усвоен, перейдём к практике! Небывалым образом миновав сомнительный водоём, подвеска играючи влетела в распахнутые ставни, скрывшись за огненным хороводом. Мельница опасно закачалась, будто в ней что-то явно огромное и неповоротливое, только что проснулось от зимней хандры, а по деревянным балкам, чудом уцелевшим после землетрясения, заискрили лиловые лучи. Сверкнула вспышка и по земле святящимися дорожками потянулась магия, знакомо пульсирую под сапогом. Болотный смог, будто неприятно сощурился, расступаясь перед разноцветными вихрями, втягивающимися в мельничные щели. Но тут вновь вспыхнул давешний круг, что ещё недавно украдкой подбирался к двум непутевым сыщикам, загоняя их в булькающие топи. Да леший с этим! Теперь, он с головой накрыл болотную низину, давно зайдя за косогор! Неужели отдача «капкана» лишь увеличилась после внедрения ещё одного мощного заклинания?.. Яркая вспышка медленно осветила всю мельницу и дойдя до самой макушки, потянулась в небо, белесым лучом устремляясь под облака. Здесь же, магические побеги замерев на долю секунды, резко завиляли по кочкам, сплетаясь над нашими головами в сокрушительную волну, спрятаться от которой уже не удастся. Мысли безумно скакали в голове, впрочем не принося какого-либо успеха, лишь испуганными шепотками затихая при виде надвигающейся гибели. Лишь одна глухо отбивалась о рёбра: «Я опять все испортила» Тяжко вздохнув и в последний раз глядя на своего напарника, я наконец опустил мелко дрожащие руки. Рыцарь даже не подозревал о том, что наши планы вновь «накрылись медным тазом», впрочем судя по неприятной искорке сомнения в его глазах, подозрений у него не было, он просто знал. Смолкли василиски и лишь болото злорадно шипело в гробовом молчании. Наступила тишина. Нехорошая, явно замыслившая какую-то пакость. Прекрасно подходящая для конца. Волна приближалась, внеземным сияниям охватывая весь косогор, а за ним и долину, все ближе подбираясь к злосчастным топям. Под конец, болото печально булькнуло и затихло. Мы внимали разрушительному процессу с благоговейном трепетом, даже Сен-Жермен не посмел осквернить бранью последнюю минуту своей жизни. А жаль, ведь где-то глубоко я надеялась, что став героем, хотя бы для самой себя, наставники, директора и магистры что так легко от меня избавились, во всеуслышанье объявив о моем отчисление, наконец-то задумаются… Каких усилий мне стоило просто смириться, что мир магии, мой мир, когда-то подставивший мне подножку, просто закроет дверь у меня перед носом. Тогда я ещё не знала, что стоит закрыться одной двери, как приоткроется другая. Или же подведёт плутовка-метла, сбросив свою хозяйку прямо в чан к гоблинам, где та и отыщет ключ… А затем дверь рухнет под четырьмя парами сапог. Сияющий вал суровой тенью накрыл небо, ударной волной поставив нас на колени и рухнув вниз. Взвизгнув, я вслепую протянула руки вверх, и в то же мгновение Сен-Жермен прикрыл меня своим телом, до боли сжав в объятиях. Грудь сдавило железным обручем. Я вздохнула в последний раз. «Всё враки! Страшно это, очень страшно!». Сквозь болотный сумрак ко мне потянулись разрозненные лучи света — торжественного, слепящего, сказочного. Они манили к себе, предвещая свободу, покой и блаженство, когда уйдет боль из усталого тела, а легкие перестанут разрываться от нехватки воздуха и я перестану слышать громкий стук своего сердца. И никогда больше не услышу, как рядом раздаётся смех верных друзей, показавших мне новый, неведомый доселе мир. С любвеобильными упырями, летающими гробами, пирующими гоблинами и открытыми для чудес руками. Чтобы погнавшись за ними на метле, а может и в гробу, прихватить лихую компанию с собою и забравшись «на борт» устроить себе ма-аленькое приключеньеце! Это единственное, о чем я жалела в свои последние секунды. Свет заполонил все мое существо. Казалось, я растворяюсь в его сиянии, поднимаюсь вверх, уношусь вдаль, сама становясь светом… «Постойте-ка, — внезапно спохватилась я, — да ведь я его уже где-то видела!» И тут же вспомнила. ЭТО БЫЛО СОЛНЦЕ. Желтое, яркое и по-майскому щекочущее. Оно стояло в зените, и если бы рыцарь не лежал на мне мертвым грузом, я бы смогла разглядеть и облака в голубом небе, и пышущие зеленью осины, и купол далекой Палаты Совета, и остолбеневшего лешего зажавшего в зубах настойчиво протестующий амулет, а также обломки полностью сгоревшей мельницы. Сен-Жермен затравленно поднял голову, из опущенного забрала на меня испуганно таращились почему-то два змеиных глаз. С воплем стянув шлем с головы, вояки еле вытряхнул оттуда давешнего чешуйчатого вокалиста, тут же припустившего по болотным кочкам. Кажется, я слегка перестаралась… Вместо того, чтобы заглушить разряд «капкана» и временной воронки, я и артефакт Посланницы полностью уничтожали оба заклинания, перенеся воронку в другое место, а от «капкана» не оставив ровным счетом ничего… Благоговейный ужас на лицах коллеги, и лешего, был мне высшей наградой. И я со спокойной душой… упала в обморок.