Пациент

В первый же совместный вечер выяснилось, что на счет общих тем Цунаде погорячилась. О Наруто, Саске и Сакуре Ирука знал не больше Хатаке, в остальном их интересы не пересекались. От отчаянья, не иначе, чунин предложил Хатаке послушать материалы для работы учителем. Тот согласился. Не то что бы это казалось увлекательным, но мягкий голос обволакивал теплом и дарил чувство умиротворения. *** Утром Умино ушел, оставив Хатаке наедине с самим собой. Джонин скользил взглядом по комнате и мыслил ни о чем. Вдруг подумал о той девушке. О потерянных близких и друзьях. О команде номер семь и своей бесполезной, развалившейся жизни. Сухая ветвь деревни Листа. Человек, который не сумел передать свои знания молодому поколению, несчастный в работе и несуществующей любви. Сколько времени он потратил впустую? Кажется, все, что у него было. В обед заходил Ирука, провел необходимые процедуры, максимально не затратные благодаря медицинскому прогрессу. Ушел несчастным. Хатаке захотелось треснуться головой об стену, чтобы мозги встали на место, чтобы его новая супер-техника, поселяющая сожаление в глаза сочувствующих, исчезла. Может, действительно к лучшему, что он не может пошевелиться. От сильного порыва ветра ветвь ударилась в окно. Мысль сдвинулась с мертвой точки. Если представить, что больные мысли и есть результат сотрясения, то решение, как сказала Цунаде: – Только покой. *** Прошло несколько дней. Значительных изменений нет, как и мыслей, волнений. Идеи новых техник Хатаке решил отложить до лучших времен. Иногда он в подробностях вспоминал прошедшие задания, думал, что мог сделать лучше. На этом все. Ощущение бессмысленности его жизни не исчезло, но больной заметил, что оно притупляется, сглаживается волной обволакивающего голоса чунина. Хорошо, что тот продолжал чтение по вечерам. Хатаке слушал про свойства личности, сущности и структуре общения, психологической культуре, педагогике. Один раз чтец опоздал и сменил на вечер жанр. До трех утра Хатаке слушал подробности недавних миссий. Удивительно быстро его знания о техниках и бое устаревали. Это не очень-то воодушевляло. *** Ирука больше не приносит отчеты, а Хатаке ловит себя на том, что ждет вечера. Щелчка замка и вежливого: – Я дома. Ирука разувается, долго и тщательно моет руки, затем идет ставить чайник. Покончив с делами, идет в комнату с неизменной дымящейся кружкой. Хатаке следит за каждым движением, и хокку про гибкие и изящные ивовые ветви в лучах заката застревают в горле. Ирука устраивается поудобнее, и слова далекие от Хатаке, превращаются в спокойствие. Теперь джонин закрывает глаза и остается с чистым глубоким голосом, исполняющим гимноподию № 17. Хатаке нравилось придумывать названия звукам, отделять их от неважного содержания. Сегодня мелодия без изысков, с вариациями, в тональности «сложный ученик, к которому Ирука применит новые знания в ближайшее время». По окончании Хатаке чувствует, что его душа стала чуточку легче. Чунин откладывает книгу, выключает свет, зарывается в одеяло и желает доброй ночи. Такой порядок вещей почти устраивает Хатаке. *** В один из вечеров приходит Пятая. Она еще не вошла в комнату, а Хатаке ощущает смутную тревогу. – Ты точно встанешь после операции. В глазах Ируки плещется радость. Какаши хочет смять и выбросить из головы эту новость. У него нет ни какой уверенности в том, что хоть какое-то подобие спокойствия сохраниться, и ему не по себе. После ухода Цунаде Ирука касается его руки в знак поддержки. – Все будет хорошо. Какаши приятно, когда Ирука касается его.