Burn me & her

      — Выше, — Шестнадцатая мягко берёт согнутый локоть сестры и приподнимает его. — Локоть должен быть выше плеча.       Дейзи сконцентрирована, она смотрит прямо перед собой в сооруженную Лексой мишень, но рука то и дело соскальзывает с намеченной позиции.       — Не пытайся сразу попасть в цель, — Лекса делает шаг назад, чтобы оценить её позицию. — Можешь чуть согнуть колени.       Она видит, как сильно старается Дейзи, и это не может не радовать. Жить с целью проще, особенно, если занимаешься чем-то, что нравится.       Лекса снова подходит к начинающей подрагивать от напряжения в мышцах сестре. Пройдёт немало лет, прежде чем всё это дойдёт до полного автоматизма.       — Запястье, — она снова ставит его в правильное положение, так, чтобы ладонь была позади рукоятки. — Устала?       Дейзи только машет головой, а Лекса коротко выдыхает, замечая капельки пота, стекающие по лбу её сестры.       — Опускай лук.       Сестра сразу тянется ко лбу, чтобы вытереть неприятную влагу. Солнце уже заходит, но на улице всё ещё держится высокая температура.       — Если хочешь быть хорошей охотницей, нельзя отрицать усталость, медвежонок, — говорит она сестре, дышащей быстро и поверхностно.       Они занимаются только двадцать минут, но Лекса ещё никогда не видела её настолько воодушевлённой. Дейзи ждала этого дня целую неделю. Необходимо было, чтобы ожоги старшей немного сошли и она смогла потренировать сестру.       Лекса же в это время пыталась соорудить более менее достойный лук. Ну, пока что она просто сделала его из дерева, а вместо тетивы натянула тонкий провод, но Дейзи была рада увидеть даже настолько простое устройство.       — Уверена, что это не ты её утомляешь? — вставляет сидящая на ступенях девушка, затачивая ещё несколько стрел для тренировки.       Лекса только закатывает глаза, когда Дейзи начинает хихикать после слов Ниссы.       — Это не я почти третьи сутки живу в чужом доме и надоедаю своим присутствием всем окружающим, — парирует она, складывая руки на груди и усмехаясь.       — О, заткнись, — шипит в ответ Нисса, не скрывая широкую улыбку на губах. Она поднимает один из обработанных прутьев вверх, обращая внимание на него, — я, вообще-то, помогаю.       Дейзи только смеётся, прикрывая глаза, и Лекса не может перестать смотреть на свою сестру. Её смех такой озорной, чистый и такой невинный, что все мысли невольно улетучиваются, и Лекса вновь улыбается, потрёпывая её по голове и заправляя мешающие волосы за уши.       Нисса снова погружается в своё дело, прячась в тени дома, но краем глаза поглядывая на сестёр.       — Попробуй ещё раз, — говорит Лекса, и Дейзи снова берёт лук в руки.       Она натягивает тетиву и подносит руку прямо к подбородку — изменения с прошлого раза, во время которого рука была возле уголка рта.       — Нельзя менять положение, в котором стреляешь. Выбери, как тебе удобнее расположить ладонь с натянутой тетивой, — она подходит к Дейзи, пододвигая лук так, чтобы пальцы на тетиве оказались рядом с уголками губ, — так, — Лекса двигает руку теперь уже к подбородку, — или так?       Дейзи меняет положение и снова натягивает тетиву, но теперь уже к щеке.       — Локоть, — снова повторяет Лекса, касаясь указательным пальцем её руки. — Ты же не хочешь получить растяжение.       — Даже не знала, что ты такая зануда.       Лексе даже не надо поворачиваться, чтобы понять, кто сказал эти слова. Дейзи только на секунду обращает взгляд в сторону пришедшей, но после сразу возвращает всю концентрацию к мишени и луку.       — Ты бы вспомнила себя, — отвечает Лекса, просовывая ногу между ступней сестры, чтобы развести их чуть подальше. — Растряси руки немного и снова принимай стойку.       — Я была лучшим учителем, — женщина складывает руки на груди и делает несколько шагов назад, когда один из патрулирующих солдат поднимает в её сторону свой автомат.       — Нас четверо, — говорит Нисса, складывая прутья в стопку и перекладывая их на деревянный стол у стены. — Это уже вечеринка.       Изо рта Дейзи вырывается смешок, и Лекса снова поднимает ладонью её все время падающий локоть.       — Как они вообще отмеряют два метра между нами? — спрашивает Дейзи, вытирая вспотевшую ладонь о жесткую ткань штанов.       — По настроению, — отвечает ей Анья, подставляя лицо последним на сегодня согревающим лучам солнца.       Их участок остаётся чистым, все патрульные уходят, и она садится рядом с Ниссой.       — Дурацкое правило, — говорит Дейзи, снова натягивая тетиву и выпуская стрелу прямо в мишень.       Она резко поворачивается к Лексе, приоткрывая рот и через пару секунд уже широко улыбаясь.       — У меня получилось, — радостно говорит девочка, чуть ли не прыгая на месте от счастья.       Лекса снова треплет её волосы, улыбаясь и притягивая к себе.       — Твоя сестра только с тридцать седьмого раза смогла ровно выпустить стрелу, — произносит Анья, бросая хитрый взгляд Лексе, но её лицо при этом всё так же остаётся нечитаемым.       Лекса делает максимально невозмутимое лицо, складывая руки за спиной и выпрямляясь.       — Клевета, — строго отвечает она, краем глаза поглядывая на непоколебимое выражение лица Аньи.       Только рядом с Дейзи она позволяла себе быть чуть более улыбчивой и чуть менее серьёзной. Анья не так уж и часто говорила о своём прошлом.       Будучи младше, Лекса временами даже ревновала, когда женщина вела себя с Дейзи раскованнее и свободнее, чем с ней, но потом она поняла.       Дейзи такой ребёнок, с которым невозможно вести себя иначе. Она освещает всё вокруг себя, и даже такую мрачную и молчаливую Анью эта её особенность не обходит стороной.       Но Лекса всегда знала, что занимает в сердце Аньи особое место. Она была её первой и лучшей ученицей, но, даже если бы не преуспела в охоте, женщина всё равно бы по-особенному заботилась о ней.       Даже несмотря на то, что любила вот так вот её задирать. Впрочем, между ними никогда не было места для милых слов. Только однажды Лекса услышала похвалу от Аньи, и это было спустя много лет тренировок, сбитых в кровь ног и стертых до мозолей ладоней.       Своим детским задором она часто напоминала Лексе Ника. Он всегда казался беззаботным и ничем не обременённым. Свободным от всех этих мирских проблем и ограничений.       — Не знаю, как так получилось, — бормочет Дейзи после ещё нескольких неудачных попыток попасть по дереву, и Лекса подходит к ней, проверяя, не растянулась ли тетива.       — Кажется, через неделю, после того, как я взяла Лексу в ученицы, в моей голове были те же мысли, — снова говорит Анья, и Нисса вдруг начинает хохотать. Они хлопают друг друга по ладоням, пока Лекса складывает руки на груди, вопросительно подняв бровь и смотря на обеих девушек.       — Насмешка — не признак великого ума, Анья, — передразнивает её давние слова она, разматывая лук. Ехидная улыбка появляется на губах, когда Лекса вопросительно смотрит на бывшую наставницу. Но она гаснет практически сразу, когда в голову врывается ещё одно воспоминание о человеке, который однажды сказал ей те же слова. Через несколько секунд она уже переводит взгляд на улыбающуюся Дейзи. — Ты сегодня отлично постаралась.       Она неспешно, под пытливым взглядом сестры засовывает руку в карман, чтобы достать маленькую шоколадную конфету в блестящей красной обёртке.       Дейзи протягивает руки и принимает сладость так, будто это самое ценное, что у неё есть, и от этого замирает сердце. Она смотрит прямо в глаза Лексы, двигая подбородком в сторону сжатых ладоней, взглядом спрашивая, может ли она её съесть. Шестнадцатая кивает в ответ и Дейзи медленно её разворачивает.       Девочка протягивает конфету сестре, чтобы та тоже откусила, но она только машет головой, чуть улыбаясь.       Сердце всё ещё не возобновляет свои удары, когда сестра бежит к Анье и Ниссе, чтобы дать кусочек и им. Все ожидаемо отказываются, и только тогда Дейзи отгрызает уголочек сладости, прикрывая глаза от удовольствия.       Она бормочет благодарности, подходя к Лексе и, падая в её объятия, прижимает к груди подтаявший шоколад.       — Я оставлю на завтра, — шепчет Дейзи, пока Лекса оставляет на её лбу полный любви и несправедливости поцелуй.       — Возьми вёдра, сходим за водой, — шепчет сестре в макушку она, поглаживая её по плечам.       Лекса смотрит в спину своей сестре, сглатывая горькие слёзы понимания того, насколько легко можно сделать счастливым ребёнка из сектора.       Дейзи выходит из дома с двумя вёдрами в руках и протягивает одно их них Лексе. Нисса и Анья уже не обращают на них внимания, тихо переговариваясь о чём-то между собой.       Лекса протягивает руку сестре и они сцепляют свои ладони вместе. На лице девочки довольная улыбка, а в глазах мерцает вдохновение и восхищение, и это — самый красивый вид, который Лексе приходилось когда-либо наблюдать.       Сначала они идут молча, наслаждаясь тишиной вечернего поселения, встречая редких прохожих, бредущих домой после тяжелого рабочего дня. Все жители уже либо спят, либо просто сидят дома, не рискуя так поздно выходить наружу.       До комендантского часа ещё около сорока минут, но они отлично успевают набрать воды на завтра.       Краем глаза Лекса замечает блондинку, которая пять дней назад принесла ей мази для ожогов. Они оказались очень хорошими, но девушка не позволяет мыслям о том, что надо бы поблагодарить солдата, наполнить голову.       Дейзи тихо напевает какую-то смутно знакомую песенку себе под нос, шумно трещат сверчки в траве, где-то недалеко журчит ручей. В воздухе витает запах сырости и лекарственных трав.       Шагов людей уже не слышно, только тихие голоса в рациях дают им понять, что вокруг кто-то есть.       Кто-то из поселенцев до сих пор косит траву, и этот звук завлекает в далёкие воспоминания, в тот день, когда на свет появилась её младшая сестра.       — В ночь, когда ты родилась, — тихо говорит Лекса, на что Дейзи поворачивает голову в её сторону, чтобы слышать всё, что та хочет сказать, — я убежала из дома. Испугалась, наверное, я уже не помню, — она пожимает плечами, но сёстры не останавливаются, а продолжают путь к колодцу в центре городка.       Шестнадцатая всё ещё молчит и Дейзи нетерпеливо сжимает её руку, показывая, что ей интересно, зачем она начала этот рассказ.       — Я нашла небольшое поле цветов. Даже не знала их названия, но была настолько очарована, что провела там не один час, — Лекса снова делает паузу, чтобы остановиться и повернуться к сестре. Она приседает на корточки, чтобы лучше видеть её лицо. — Я не видела ничего в жизни прекраснее. Розовые, красные, белые — они были такими красивыми, что я не смогла удержаться и сорвала парочку, чтобы принести маме. Когда я вернулась, она уже держала тебя на руках и пыталась укачать, а ты никак не могла перестать плакать. Потом я дала ей свой букет, она широко улыбнулась и сказала: «Маргаритки*». В ту ночь я почти не спала, держала тебя на руках и повторяла твоё имя снова и снова, чтобы не забыть его до утра и рассказать о нём маме.       Дэйзи улыбается и Лекса вытирает большим пальцем одинокую слезу на её щеке.       — Я ошибалась, — добавляет она чуть тише, снова притягивая к себе сестру для короткого объятия. — Ты — самое прекрасное, что есть в этом мире, Дейзи.       Её глаза снова блестят от слёз, но на губах сияет улыбка.       «Не позволяй никому сделать тебя другой», — хочет сказать Лекса, но молчит.       В горле стоит противный ком, пока она поглаживает большим пальцем нежную бархатистую щеку сестры. Она не говорит, что когда вернулась на то же самое место, солдаты уже всё уничтожили. Лекса помнит себя в этом же возрасте. Она тоже считала, что всё изменится, тоже думала, что всё будет по-другому, что они смогут обрести мир и счастье, что не будет больше этих вечных наказаний и казней. Но она ошибалась.       Больше всего на свете Лекса не хочет, чтобы что-то смогло оставить на Дейзи отпечаток этого мира. Отпечаток той жизни, которую ей предстоит прожить здесь.       Лекса бережно прижимает к себе её хрупкое тельце и улыбается, как только они отстраняются друг от друга.       — Мне повезло родиться твоей сестрой, Лекса, — шепчет Дейзи и снова лучисто улыбается. В её глазах нет ни капли тени, в отличие от зелёных глаз Лексы. Они возобновляют свой путь и очень скоро подходят к колодцу.       Ожоги Лексы уже менее болезненны, чем раньше, но когда она поднимает два полных ведра, боль всё равно отзывается в спине и рёбрах. В этот раз заживление проходит намного быстрее, во многом благодаря Кларк. Солдату Сдерживающих Войск Нового Мира Кларк Гриффин, если быть точнее.       Они возвращаются домой за десять минут до начала комендантского часа, за что Нисса почти прикрикивает на них.       Лекса высматривает на лице подруги обиду на свои недавние слова о чужом доме, но ничего не находит. Хорошо, что та не восприняла это всерьёз, ведь Лекса просто пошутила.       Нисса снова мажет спину девушки мазями, но уже не перематывает бинтом. В некоторых местах начинает проступать розоватая молодая кожа, что не может не радовать.       Они разговаривают о чём-то неважном, пока Дейзи споласкивает подносы от ужина, чтобы отнести их обратно завтра.       Лекса перематывает ногу подруги, которая всё еще продолжает чуть заметно хромать, но дела, кажется, обстоят намного лучше, чем раньше.       Дейзи в который раз уже зевает, и, как только Лекса заканчивает с ногой Ниссы, старшая встаёт, чтобы уложить сестру спать.       Она поднимает тонкое хлопковое одеяло, позволяя ей шустро юркнуть под него.       — Устала? — тихо спрашивает Лекса, присаживаясь рядом на поскрипывающую от тяжести её тела кровать. Дейзи пытается скрыть рвущийся наружу зевок, пока сестра чуть улыбается. Девочка отрицательно машет головой, пока Лекса мягко проводит пальцами по светлым волосам у висков.       — Спокойной ночи, — шепчет она, позволяя себе оставить ещё один короткий поцелуй на лбу уже засыпающей сестры. Дейзи бормочет что-то в ответ и почти тут же проваливается в сон.       Сегодня она проснулась даже раньше, чем обычно, поэтому неудивительно, что так быстро уснула. Лекса сидит с сестрой ещё несколько минут, прежде чем слышит три тихих стука в дверь.       Она выходит из спальни и поглядывает на дремлющую Ниссу, которая, кажется, не проснулась от вторжения незваного гостя.       Сначала девушка пытается выглянуть в окно так, чтобы остаться незамеченной для второй стороны, но с такого ракурса видна только половина руки незваного гостя. Однако не заметить форму солдат сложно, значит, это кто-то из них. Где-то в потаенных уголках души Лекса догадывается, кто это может быть, и это далеко не самый худший вариант.       Впрочем, в прошлый раз, когда к ней пришёл один из солдат, — если быть точнее, полковник, — всё закончилось почти полноценной перестрелкой на главной площади. Сейчас же Лекса надеется, что это и правда просто Гриффин.       Она медленно открывает дверь, просовывая голову в образовавшуюся щель.       — Комендантский час, — говорит Лекса, пытаясь понизить голос, чтобы никого не разбудить. Она не знает, почему решила, что может позволить себе говорить с ней в таком тоне, но это получается само собой. Девушка только кивает в ответ и указывает подбородком на крыльцо, чтобы Лекса вышла.       Она сердито выдыхает, прежде чем осторожно прикрыть дверь в дом и сделать несколько шагов к солдату.       Садится на ступень, распрямляя ноги и чувствуя, как ткань спальной рубашки неприятно прилипает ко все ещё влажной от кремов спине. Лекса не отводит взгляда от Кларк, не позволяя себе расслабиться в её присутствии. Даже если она помогла ей и умолчала о Дейзи, она всё ещё остаётся одной из них. А от солдат можно ожидать чего угодно, несмотря на то, что их действия в основном достаточно примитивны и однообразны.       Они обе продолжают молчать. Лекса думает, что, должно быть, уже позволила себе слишком много, заговорив первой, поэтому не слишком терпеливо ждёт, пока Гриффин наконец скажет, зачем сюда пришла.       Может, она просто хочет, чтобы Лекса выразила ей благодарность? Чтобы она проявила уважение, раз уж Кларк рискнула своим положением? Однако офицер может и вовсе не хотеть, чтобы подчинённая напоминала ей об этой странной ситуации, но она так и продолжает молчать, а Лекса всё бьётся в догадках о том, что же именно ей нужно.       — Расскажи мне об этом секторе всё, что знаешь, — будто и не приказ, но и просьбой тоже не назвать. Её голос звучит уверенно и непоколебимо, даже несмотря на то, что вопрос означает неосведомлённость.       Офицер будто проверяет заключённую 01-48-16 на верность, однако что-то ей подсказывает, что это не так.       — С чего бы мне это делать?       — Потому что я не стала доносить на твою сестру, — сразу находит, что ответить, Кларк, на что Лекса хмыкает.       Другим солдатам всегда нравилось, когда она играла страх. Когда делала вид, что боится наказания или боли, что боится их. Это, наверное, льстило, особенно новеньким, только-только прибывшим после такого тёплого Полиса.       Но Лекса их не боялась, только злилась. Ненавидела. Презирала.       — Справедливо, — признаёт она, складывая руки на груди, чтобы хоть как-то укрыться от прохладного порыва ветра. — Хорошо, что ты хочешь знать?       Гриффин спускается на несколько ступенек вниз, чтобы стать перед Лексой, но продолжает хранить дистанцию между ними.       А Лекса, в свою очередь, сомневается, нужно ли ей вообще разговаривать с солдатом. Конечно, если она откажется, последствия могут быть самые разные, начиная от обычного наказания и заканчивая казнью. Но ей почему-то кажется, что Гриффин так не поступит.       Раз уж она ничего не сделала Дейзи, которая нарушила запрет на имя, может, она и сама сомневается в Новом Мире? Это, конечно, слишком маловероятно, и Лекса не позволяет надежде прорасти в собственных мыслях, но такой вариант событий никак нельзя отрицать.       — Всё, что знаешь ты. Количество секторов, население, род деятельности заключённых.       Лекса на секунду замолкает, думая, к чему это всё может привести. Может, это очередная проверка на верность и послушность. А может, они проверяют, будет ли она что-то скрывать. Последний год обстановка в секторах необычайно накалилась, и «верхние», должно быть, обеспокоены возможностью восстаний.       Возможно, они проверяют каждую семью, чтобы просто очистить сектор от тех, кто агрессивно настроен к солдатам. Теперь Лекса думает о своем недавнем импульсивном поступке, когда один из них спросил её имя, и надеется, что на Дейзи это никак не скажется.       — По слухам, секторов всего двенадцать, около ста тысяч населения, — она начинает говорить, прочистив горло, — наш сектор — лесной, потому что бόльшая часть территории — леса…       — Леса? — удивлённо переспрашивает блондинка, перебивая, и Лекса думает, что это очень странно — удивляться такому. Она раздражённо кивает, и Кларк снова меняется в лице, приобретая такой же безразличный взгляд, как раньше.       — Мы охотимся, некоторые люди работают на фермах, часть — в шахтах и в море, другие занимаются строительством и швейным делом. Я точно знаю, что есть ещё полевой сектор, морской, ледяной и речной. Это всё, больше мне ничего не известно.       Кларк кивает, поправляя свою чёрную куртку, и вытягивает руки.       — Я не видела никого старше пятидесяти, почему?       Лекса напрягает челюсть, поднимаясь со своего места. Это что, шутка такая? Она сейчас будет расспрашивать у неё обо всех смертях, наказаниях и казнях? Для того, чтобы дать ей понять, насколько сильно они зависят от Нового Мира? Или же она действительно ничего не знает?       — Угадай, — отвечает Лекса, пытаясь казаться не такой агрессивной, какой есть на самом деле. — Это всё?       Кларк кивает и отворачивается, пока девушка поднимается к двери.       — Спасибо.       Лекса резко останавливается и поворачивается к ней лицом. Во взгляде солдата нет ни капли высокомерия либо презрения, её лицо практически нечитаемо, как и раньше.       — Нет, офицер Гриффин, — шипит она в ответ, сжимая кулаки и чувствуя, как ногти впиваются в небольшие не до конца затянувшиеся царапины. — Я рассказала тебе это не потому, что ты попросила, — она делает шаг к девушке, которая уверенно стоит на месте. — Я рассказала, потому что, не сделай я этого, кто знает, что случилось бы со мной и с моей сестрой.       Они смотрят друг другу в глаза несколько бесконечных секунд, и Лекса замечает во взгляде напротив что-то, смутно напоминающее понимание. Но она сразу отбрасывает подобные мысли, не позволяя себе ещё больше спровоцировать солдата. Девушка разворачивается и уходит в дом, пока Гриффин продолжает стоять на крыльце.       Лекса аккуратно поднимает спящую Ниссу и относит её на вторую кровать в спальне, а сама быстро ложится к мирно спящей Дейзи. Но ещё долго не может уснуть, раздумывая о том, насколько сильно она разозлила командира нового подразделения.       Утром Лекса просыпается от ужасно надоедливого громкого гудка из динамиков, размещённых по всему периметру поселения.       Она снова выходит за завтраком, надеясь, что сегодня уже получит его. Последний раз она полноценно ела три дня назад, когда Анья поняла, что её оставляют без еды. После этого бывшая наставница продолжала тайком приносить Лексе что-то из своего пайка, хоть та и отказывалась.       Сегодня достаточно холодно, и Лекса поплотнее укутывается в лёгкую флисовую куртку.       — Доброе утро, — бодро здоровается с ней Анья, когда они встречаются по пути в импровизированную столовую. Лекса только кивает в ответ, успешно подавляя рвущийся наружу зевок. — Я видела вчера Гриффин у твоего дома… — очень многообещающе начинает та, и Лекса сразу понимает, к чему сейчас будет клонить тридцать вторая.       — Нет, — тихо отвечает ей Лекса, продолжая идти. — Даже не думай.       — Мы могли бы использовать её…       — Тридцать вторая! — перебивает её она, хватая свободной рукой локоть женщины. — Shof op.       Анья послушно замолкает, продолжая сверлить её своим строгим взглядом. Этот язык находится под строжайшим запретом, и, видимо, раз Лекса его использовала, Анья не будет больше продолжать эту тему. Но Шестнадцатая очень ошибается.       — Люди готовы, — шипит она прямо Лексе в лицо, — им нужен лидер. Им нужна ты!       — Ты знаешь…       — Нет, Шестнадцатая, это трусость.       — Поднимешь этот разговор ещё раз — и он станет нашим последним, — Лекса резко отдергивает свою руку, бросив последний, явно завершающий эту перепалку, яростный взгляд, и продолжает свой путь за едой.       Злость продолжает клокотать где-то в горле, и девушке нужно несколько минут, чтобы отдышаться и прийти в себя. Она не позволит мнимой и хрупкой надежде на перемены снова отобрать у неё тех, о ком она заботится. Больше не позволит.

***

      Всю ночь Кларк не могла забыть этот странный разговор с одной из заключённых, если это вообще можно было назвать разговором. Впрочем, Гриффин даже не предполагала такой исход, когда Лекса практически подтвердила её догадки своей вспыльчивый реакцией.       Хотя догадками это назвать было сложно — Кларк не думала, что Новые Люди, заправляющие здесь всем, могли бы отдать такой приказ. Поэтому, вначале неуверенно, но с каждым днём всё больше и больше, она начинала сомневаться в праведности действий Макрири и Дийозы.       Возможно ли, чтобы они скрывали всё то, что здесь происходит, от Четвёртого и Совета? Знает ли её мать, о том, что здесь продолжаются средневековые правила?       Приказ об убийстве всех, кто старше пятидесяти, действительно погрузил её в прострацию, из которой Кларк ещё долго не могла выбраться.       — Брайт, Дэнвер, Миллер и Лауд, направляйтесь в первую секцию, — говорит она, посматривая в сторону Нэйтана, выражающего сильное желание встать на ноги и начать наконец свою службу. — Патрульные уже ждут вас на месте.       Второй же солдат ещё некоторое время не сможет использовать правую руку, поэтому он остаётся в главном здании, чтобы помогать Рейвен и Монти.       — МакКалистер, Тельс, Парнт, Тейлор и Кэрри — третья секция, контроль строительства, — она передаёт им чертежи с новой постройкой, что в будущем станет ещё одним корпусом для солдат. — Мёрфи, Джастин, Питерс, Браун, Уильямс и Джонс — четвёртая секция, патрулирование. Остальные — к полковнику Макрири, ему нужны люди.       Кларк вздыхает, критично осматривая практически каждого второго в её подразделении.       — Все мои приказы в силе. Вдруг что — рация, — она показывает им на устройство, закреплённое у каждого на правом бедре.       Она даже не знает, почему отправила самую безобидную группу именно на участок, где живёт заключенная, с которой они вчера так «мило» поболтали. Догадывается, что сейчас никого из них нет дома, но не может не думать о том, что вчера сказала ей Шестнадцатая. Видимо, солдаты и правда очень жестоко ведут себя с местными жителями. Именно поэтому неведомая до этого момента жалость корректирует её планы.       Кларк залезает в багажник ровера, закрывая его изнутри.       — Готовы, — кричит она водителю, на что тот кивает, заводя двигатель.       На всю следующую неделю её отправляют в пункты осмотра у леса. Кларк даже до конца не понимала, что это такое, пока Лекса не рассказала ей, что они до сих пор охотятся на животных.       А сегодня утром она просто ещё раз настойчиво поговорила с Пакстоном, который приказал одному из своих подчинённых объяснить ей всю ситуацию.       Гриффин должна будет следить за выполнением плана на месяц, составленного Новыми Людьми для этого сектора. Кларк только предстоит с ним ознакомиться, но эта идея уже не доставляет ей удовольствия.       Также ей не нравится и то, что их продолжают кормить сказками о том, что животных больше не убивают, ведь их осталось и так слишком мало в мире. Командующие продолжают рассказывать о синтезированном белке, и сейчас Кларк вообще сомневается в его существовании.       Однако проблема не в том, что она не хочет употреблять мясо. Всех людей убеждают в том, что они — самое лучшее поколение человечества, которое находится с природой в лучших отношениях, продолжая при этом вырубать леса и истощать почву, добывать уголь и превращать его в давным-давно запрещённое топливо, — вот в чём загвоздка.       Получается, вся политика Нового Мира построена на лжи, ведь, как им всегда говорили, самое главное — восстановить баланс между человечеством и уничтоженной напрочь экологией.       Теперь, когда Кларк знает всю правду, это кажется чьей-то чёрной шуткой. Часть её продолжает отрицать участие Новых Людей в этом, что доходит уже до абсурда.       У неё не будет времени подумать обо всём и постараться упорядочить свои мысли, но решать ей тоже нечего. Кларк не будет противиться. Не сейчас, пока всё ещё настолько свежо в её мозгу.       Впрочем, может же быть и так, что Лекса соврала.       Девушка понимает, что эта надежда тоже кажется дурацкой и туповатой, но она должна решить всё для себя. Собственное умозаключение никак на её верность не повлияет, но она сможет определить, что можно, а что нельзя ожидать от этого мира, совсем не изученного ею. Теперь её реальность такова, как бы горько ни было это признавать.       — Офицер Гриффин, — голос в рации прерывает поток мыслей. — Это солдат Браун, — она быстро сканирует свой мозг, чтобы вспомнить, куда она его направила. В команде с Мёрфи, четвёртая секция. — Код 10-05, приём.       Код 10-05. Кража промышленности.       — Придерживаться инструкций, приём, — мгновенно отвечает Кларк в рацию, не обращая внимания на взгляды, которыми её одаривают все пассажиры. Кажется, если бы водитель не следил за дорогой, он бы тоже повернулся к ней, чтобы уставиться.       — Вас понял, — отвечает ей Браун, прекращая сигнал.       Они выезжают за пределы поселения и девушка возвращает взгляд в окно. Температура заметно понизилась по сравнению со вчерашним днём, небо заволокли зелёноватые тучи. Только сейчас Кларк замечает, что здесь они, всё же, намного более похожи на нормальные, обычные грозовые облака.       Вскоре всё погружается в пыль от песчаных дорог, и разглядеть вид за окнами практически невозможно.       Кларк даже песчинки готова считать, лишь бы не думать о том, о чём она думала раньше. Новый Мир, Новые Люди, заключённые — от всего этого жутко начинала болеть голова.       Однако Гриффин понимает, что любое её решение никак не повлияет на окружающий мир. Может, ей со своими моральными устоями и принципами вообще стоит держаться от всего этого подальше, люди ведь как-то прожили здесь столько времени.       В Новом Мире сейчас проживают чуть больше полутора миллионов человек. Сто лет назад это были просто пятьсот тысяч. Немногим больше, чем в секторах сейчас.       Но почти все люди здесь — просто потомки преступников. Их внуки или правнуки, которые, скорее всего, не сделали ничего, чтобы заслужить такую жизнь. Сестра Лексы ещё совсем ребёнок, она тоже вряд ли сделала что-то такое, чтобы её так бессовестно эксплуатировали. Все эти люди, которых убивают просто потому, что они стареют и не могут принести столько же пользы, сколько и молодые, — разве это нормально? Разве таким она все эти годы представляли себе Новый Мир?       Громкий звук взрыва выводит её из размышлений. Пассажиров, кажется, немного потряхивает от его разрушительной волны, но всё заканчивается так же быстро, как и началось. Слышны приглушённые крики людей, и Кларк успевает заметить летящие на землю окровавленные тела, измазанные в чём-то тёмном, прежде чем водитель закрывает окна.       Шахтёры.       Они погружаются во мрак, и поначалу Кларк хочет сказать, чтобы они остановились. Чтобы помогли всем этим людям. Но вскоре понимает, что, как только она отдаст этот приказ, для неё всё, скорее всего, сразу же закончится. Может, Новый Мир и врал им столько лет о секторах и обо всём, что в них происходит, но насчёт одного все Новые Люди безоговорочно сходились во мнениях: любой противник Нового Мира, любой предатель их идеи будет наказан за своё иномыслие.       Водитель, видимо, был проинструктирован насчёт подобных ситуаций, поэтому, даже глазом не моргнув, просто проехал мимо. Кларк ловит на себе его взгляд, обращённый в зеркало заднего вида, и понимает, что это была и её проверка тоже. Очередная.       Они наблюдали, засомневается ли Гриффин. Прикажет ли она остановиться. Пытались выявить неповиновение. Опять.       Кларк не позволяет себе показаться солдатам мягкотелой; она сидит с каменным лицом, как и раньше, и никто больше не бросает на неё коротких красноречивых взглядов.       Спустя несколько десятков минут машина останавливается, и солдаты открывают кузов, чтобы выйти.       В лицо сразу бьёт приятный порыв прохладного ветерка, и Кларк впервые за долгое время может вдохнуть полной грудью. Она слышит весёлое щебетание птиц и понимает, что никогда в своей жизни не ощущала ничего прекраснее.       Стоит солдатам лишь ступить на похрустывающие ветки, всё прекращается. Птицы сначала просто замолкают, а через несколько секунд, шумно взмахивая крыльями, улетают.       Запах леса окутывает с ног до головы. Зелень везде, куда ни посмотри, и это выглядит так красиво, что невозможно не затаить дыхание. Кларк позволяет себе ещё секунду побыть очарованной окружающим видом, а после сразу возвращает себе свой привычный холодно-отстранённый вид.       Этот мир кардинально отличается от того, к которому она привыкла. Но чувствовать это отличие приятно.       Деревья кажутся такими высокими и могущественными, что на их фоне невозможно не почувствовать себя незначительным, мизерным. Листья покачиваются в такт ветру, создавая мирный убаюкивающий шелест, который Кларк не раз себе представляла, будучи маленькой.       Мама рассказывала ей истории о мире, в котором никогда не было войн и оружия, а все люди жили в гармонии с собой и природой. Она рассказывала ей о том, как потрясающе пахли деревья и трава, как потрескивали ветки от лазающих по стволам животных и как люди устраивали пикники на пляжах. Кларк всегда мечтала о том, чтобы увидеть всё это своими глазами, но после выброса в воздух радиации в водоёмах купаться было запрещено, леса исчезли, а животные вымерли.       Именно тогда она и приняла решение присоединиться к Новому Миру, чтобы помочь людям вновь почувствовать всё, что было утеряно не одну сотню лет назад. Чтобы восстановить природу, позволить людям и дальше наслаждаться ею. Теперь это всё кажется абсурдным.       Сейчас Кларк думает о своём друге, Джордане, который с детства болел астмой; здесь ему определённо было бы лучше, гораздо лучше.       Здесь, а не в Полисе, где осталось максимум пять деревьев и столько же кустарников.       Она думает о своих соседях, мирной пожилой паре, что живёт напротив. Они мечтали жить где-то в лесу, выращивать свои овощи и фрукты и ухаживать за деревьями.       Она думает о Беллами и Октавии, которые никогда не проявляли особой любви к природе, но которые точно не одобрили бы то, что делает Новый Мир.       Впрочем, может, это совсем не так. Может, все они бы всё поняли, а это только Кларк усложняет всё самой себе.       — Офицер Гриффин, ваш пост — третий, — говорит ей один из солдат её команды на эту неделю. Кларк кивает в ответ и подходит к небольшой стальной будке, тщательно защищённой изнутри и снаружи.       Между её и соседними постами около трёх метров. Они соединены метровым турникетом и огромными электронными весами. Вдоль невысокого забора стоит автоматический сканер для вещей и стол с компьютером.       Она вводит код доступа, чтобы зайти в помещение и просмотреть прогресс по планам прошлых месяцев. Так станет понятно, как она должна будет действовать.       Перед офицером появляется панель со всеми нужными ей данными, и она сосредоточенно принимается их изучать.       Проходит долгих несколько часов, прежде чем Кларк анализирует буквально всё. И её открытие выбивает из колеи.       Все двенадцать секторов производят столько мясного продовольствия, что спрос всего Нового Мира покрывается с головой, и, по планам, должно ещё и оставаться в два раза больше.       Что они делают с таким количеством мяса? В Полисе на человека приходится шестнадцать килограмм в год, что составляет двадцать пять тысяч тонн на всё население Нового Мира. Куда уходят остальные пятьдесят?       Как один только сектор работников может производить семьдесят один и четыре процента от общего их количества, если Лесной сектор с планом в четыре тонны в день составляет всего два процента? Такие результаты без специализированных технологий нереальны, люди не могут выращивать столько скота сами.       Если только там всё еще остались работающие мясные заводы. На территории сектора работников раньше располагались три огромные ветви мясоперерабатывающих комбинатов. Возможно ли, что Новый Мир продолжает их использовать и дальше?       Получается, никто и не пытался синтезировать мясо?       Если к общей сумме добавить ещё и его, остаётся около семидесяти тысяч тонн мясных продуктов вне оборота внутри Нового Мира, что почти в три раза превышает спрос на них.       Если только… Они не ведут торговлю со Старым Миром. В таком случае это кажется более чем логичным, однако в Новом Мире деньги больше не ценятся. Систему персональных аккаунтов и единиц разработали лучшие специалисты Нового Мира ещё девяносто лет назад и с того времени она работала безупречно. Выходит, не так уж и безупречно…       Теперь всё приобретает совершенно новые оттенки; если Новые Люди и вправду поставляют Старому Миру мясо, они не делают это по доброте душевной.       С детства Кларк росла с мыслями о том, что убийства ради наживы закончились, и речь не только о животных. Они все знали, что возьмут от природы ровно столько, сколько нужно, а со временем всё вернут.       Их система работала на доверии друг к другу, на доверии к своему правительству и всем его действиям. Они утверждали, что будут помогать Старому Миру даже безвозмездно, если те отрекутся от своих варварских привычек и присоединятся к ним. Новые Люди пресекали на корню любое проявление рыночных отношений как внутри страны, так и вне, отрицали все материальные ценности и алчность, как такову, пока сами в это время наживались на эксплуатации своего же собственного народа. Впрочем, Кларк не может обвинять их, пока не разберётся в этом вопросе досконально.       Не исключено, что у них есть логичное обоснование подобных действий, совершенно противоположное тому, что себе надумала Гриффин. И этому варианту лучше бы оказаться верным.       Должно быть, Новые доверяют ей настолько, чтобы позволить увидеть все эти данные. Либо же они были уверены в том, что она не засомневается в их решениях и не станет копать глубже. Что ж, может ей и не стоит углубляться в эту тему.       Если население об этом узнает, Новому Миру придёт конец. Люди разочаруются в своих властях, ведь они нарушили главное правило — всё держится на доверии и честности. Снова наступит хаос, из которого будет уже не под силу выбраться самостоятельно.       Её вызывают наружу. Видимо, уже время для контроля охотников.       Это всё ещё кажется довольно диким — всё то, что происходит здесь и сейчас.       Она по очереди тщательно проверяет каждого заключённого, когда боковым зрением замечает знакомое лицо. Заключенная, с которой они разговаривали, и её подруга.       Все стоят в длинной очереди, каждый на расстоянии двух метров друг от друга. Никто не говорит, и только её напарники позволяют себе время от времени отпускать какие-то глупые шутки.       — О, наши любимые, — говорит офицер Майлз, кивая на стоящих чуть дальше девушек, специально повышая голос так, чтобы все услышали его слова. Никто и глазом не моргнул. — Кто у нас сегодня справился лучше?       Он подзывает их к себе, а заключенные даже не могут его ослушаться.       Кларк молча продолжает делать свою работу, исподтишка наблюдая за действиями солдата.       — Сорок четыре, — говорит он и улыбается странной и плотоядной улыбкой, от которой даже у Кларк по спине бегут мурашки. — Сегодня ты отлично поработала, — он поворачивается к Лексе и делает к ней несколько мелких шагов. — Хорошая девочка.       Кларк чувствует, как тошнота подбирается к горлу, пока к ней направляется напарница Шестнадцатой. Майлз не позволяет Лексе отойти от него ни на шаг, и Гриффин замечает, с каким отвращением девушка смотрит на его руки.       Блондинка просит заключённую поднять руки, чтобы осмотреть её одежду, и девушка шумно сглатывает. Нервничает, думает Кларк, прежде чем провести рукой по её ногам.       Она нащупывает что-то мягкое под грудью и теперь понимает, почему девушка волнуется. Гриффин поднимает взгляд прямо в её уверенные глаза и несколько секунд выжидающе смотрит. Девушка снова сглатывает и облизывает губы, прежде чем первой отвести взгляд. Ни один мускул не дрогнул на лице Кларк, когда заключённая поняла, что не смогла скрыть от неё свою маленькую кражу.       Она бы не стала красть птицу, если бы это не было необходимостью, думает Кларк, прежде чем отойти в сторону.       Заключённая ещё несколько секунд пристально на неё смотрит, но сразу разворачивается и уходит, чтобы не создавать большую заминку.       Кларк же просто возвращается на своё место, замечая, что Майлз до сих пор не отпустил Лексу.       — Офицер Майлз, — обращается она к нему, делая свой голос максимально спокойным и уверенным. — Вы обнаружили что-то у заключённой 01-48-16?       Он поднимает к Гриффин полные недовольства глаза и отрицательно машет головой.       — Всё чисто, — говорит он, продолжая стоять на своём месте и Кларк замечает, как его рука ползёт по бедру Лексы. Может, они вместе?       Совсем на это не похоже, учитывая выражение лица заключённой, поэтому Кларк с чистой совестью ему говорит:       — Тогда не задерживайте очередь.       Он отходит обратно, бросив очередной красноречивый взгляд в её сторону, и Лекса буквально подрывается с места.       Кларк никогда в жизни не переносила чего-то подобного, но здесь эти приставания кажутся чем-то совершенно естественным. Видимо, такое поведение офицеров совсем не редкость.       — Увижу ещё раз что-нибудь подобное — поговорю с Макрири. И, будь уверен, мы подумаем над тем, не стоит ли перевести тебя, к примеру, в шахту, — строго говорит Кларк и начинает осмотр нового заключённого, даже не смотря в сторону пылающего от злости Майлза. Через секунду она добавляет уже чуть тише, — или в отставку.