***
Очередной рассвет Кларк встретила, погруженная в мысли. Ночь больше не была для неё пристанью, свободой от ответственности и реалий нынешнего бытия, ведь только в это время она могла подумать о том, что делать дальше. Может, она давно всё для себя решила, только признать не могла. Не могла облачить все свои мысли в слова, не могла признаться себе, что может пойти на такой шаг. Только вот, оказывается, может. Только вот в последнее время, всё, что делала Кларк, только на это и было нацелено. Зачем она рисовала карту, зачем пыталась хотя бы мало-мальски смягчить секторанцам и без того тяжёлую жизнь? Зачем разузнавала всё о секторах и пыталась помочь Трине вылечиться, если смысла в этом не было? Только вот смысл был. Признать этот смысл оказалось заданием наитруднейшим. Осознать, что это будет значить для неё и её семьи казалось ещё более непосильным. Только вот впервые за четыре месяца Кларк может позволить себе об этом подумать. Она хочет восстания. Эта мысль приносит за собой такую волну облегчения, что Кларк понятия не имела, насколько тяжело ей было носить в себе неопределенность. Кларк всё это время буквально физически ощущала, как это решение прорывается сквозь плотный слой самозащиты, что она создала внутри себя. Сквозь плотный слой воспитания и всего, что постепенно, шаг за шагом, внушалось в её детское сознание. С возрастом влияние Новых Людей не усиливалось, но менялось, и это преподносилось настолько естественно, что и мысли о том, что что-то не так, не проскакивало. Теперь, когда её разум хотя бы немного, но очистился, Кларк понимает, насколько всё было до мелочей продумано так, чтобы как можно больше места в голове занимали не собственные мысли, а чужие, представленные как собственные. Её глаза устремляются на горизонт, где лучи солнца вовсю продолжают рассеивать ночную тьму. Секторанцы, в такую рань уже направляющиеся за завтраком перед работой, выглядят ещё более измученными, чем вчера, позавчера, или ещё двумя днями ранее. Возможно, сквозь собственную призму осознания всего в полной мере теперь Кларк видит их по-другому. Они заслуживают свободы, достойной жизни, и возможности строить своё будущее так, как им хочется. Восстание — это не просто слово, это акт смелости, акт надежды на лучшее будущее, акт, который может изменить всё. Теперь ощущение обтянутости тела формой не кажется таким кощунством — если избавиться от последних предрассудков, намертво поселившихся в голове, чувство вины можно ненадолго успокоить. Теперь Кларк чётко понимает, по какую сторону баррикад находится, только вот за этим пониманием стоит огромная стена, длинной в тысячи миль, состоящая из сотен людей, через которых придётся переступить, тысяч смертей, которых предстоит увидеть, и из, возможно, новых друзей, которых, Кларк очень надеется, ей удастся обрести. Сейчас она не чувствует такого же страха, который чувствовала при одной только закрадывающейся в голове мысли об этом. Что-то нужно менять. Не только что-то, думает теперь Кларк, накидывая поверх формы куртку. Режим нужно менять. Теперь она готова идти вперёд. Сквозь прохладный утренниий воздух в легкие проникает решимость, и Кларк чувствует, что она готова сделать всё, чтобы достичь своей цели. Сердце теперь бьется сильнее, а взгляд наполняется решимостью. Улицы кишат людьми, только вот пропитаны они тишиной и тяжестью. Надрывный кашель раздаётся где-то в нескольких метрах сзади и Кларк не успевает обернуться, как глухой стук прерывает всякий поток мыслей. Кто-то вскрикивает от неожиданности, когда немолодой мужчина внезапно валится с ног, ударяясь головой о небольших размеров камень. Она сразу же направляется к нему, несмотря на то, что сердце бьется еще быстрее и пульс шумно отбивается в ушах. Кровь стекает с головы на пол, но прежде чем Кларк успевает задуматься о возможном компрессе, рядом падает небольшой кусок ткани, который Кларк мгновенно подбирает. Мужчина дышит хрипло, да настолько, что практически захлебывается. Взгляд не сосредоточен ни на чем, а зрачки неконтролируемо бегают. — Заключённый… — Кларк на секунду запинается, в поисках накладки с его номером, — 01-68-09. С вами говорит офицер Гриффин. Вы понимаете, что сейчас произошло? Кларк продолжает удерживать компресс на голове мужчины, чтобы остановить кровотечение, и когда сбоку кто-то останавливается, раздаётся свисток. Женщина теперь продолжет идти, бросив полный страха взгляд на Кларк. Мужчина не отвечает, теперь продолжает разрываться в приступе кашля. Прижимать ткань к его ране становится сложнее из-за неконтролируемых содроганий головы, но посмотреть, что же у него за рана, сейчас не выходит. Несколько людей рядом замедляют шаг, когда видят мужчину, и остаётся только предполагать, что они знают, кто это. — Мне нужно два человека, — негромко говорит она, но люди всё же остановились рядом. Поднятой рукой вверх она останавливает свисток. — Офицер Мюллер, запишите заключённым 01-34-46, 01-37-87 и 01-68-09 освобождение от работы, — он не пытается возразить, только кратко кивает, но в его глазах недоумение не заметить невозможно. — Мне нужно осмотреть его рану, — все сразу понимают, что нужно делать, поэтому один из остановившихся мужчин аккуратно придерживает голову лежащего, пока второй держит его плечи. Небольшой, но возможно глубокий порез всё ещё сочится кровью. Скорее всего, понадобятся швы, думает Кларк, вновь прижимая компресс к его макушке, но он продолжает подёргиваться и кашлять. Её руки работают быстро и аккуратно, стараясь остановить кровотечение, чтобы избежать дополнительной потери крови. Рана, возможно, глубже, чем она могла предполагать, и это требует быстрого и профессионального вмешательства. — Помогите мне придерживать его. — Кларк обращается к помощникам, которые удерживают мужчину, чтобы он не двигался слишком активно. Один из помощников отзывается: — Он слишком дергается, офицер. Нам нужно как-то успокоить его. — Попробуйте удержать его голову неподвижной, — Кларк сосредотачивается на задаче и старается как можно точнее оценить повреждение. Здесь у неё нет необходимых медицинских инструментов, чтобы наложить швы. Возможно, они есть у Дейзи. — Попробуйте отвести его домой, — строго говорит Кларк. Это требует срочного внимания, но без нужных инструментов всё может оказаться бесполезным. — Вы знаете, где он живет? — один из них кивает. — Это мой брат, — говорит с одышкой он, пытаясь приподнять мужчину. — С ним всё будет впорядке, — ободрительно улыбается Кларк, только вот компресс уже полностью пропитан кровью. Девятый всё ещё неконтролируемо дрожит, подёргиваясь, но его взгляд становится чуть более осознанным. — Вам нужно достать что-то, чем можно прикрыть рану. — говорит она ему. — Тряпку, ленту, что угодно, чтобы сделать временную повязку и остановить кровь. По возможности, найдите воду и дайте ему немного, чтобы приостановить кашель. Они оба кивают и осторожно поднимают мужчину на ноги. — Мне нужно взять инструменты для шва, потом я вернусь. Дорога до дома Лексы и Дейзи занимает буквально несколько минут, Кларк даже кажется, что секунд. Люди продолжают сновать по улицам, будто ничего не происходит, только вот периодический сдерживаемый кашель продолжает её беспокоить. Только бы дома был хоть кто-то из них. Лекса, скорее всего, уже отправилась на охоту, но всё ещё есть небольшой шанс, что Дейзи всё же там. Кларк заходит с задней двери, тихонько зовя Дейзи по имени в надежде на её здесь присутсвие. Девочка всё же сразу выходит из комнаты, глаза её перепуганы, а волосы до сих пор взъерошены, даже не смотря на аккуратную скромную причёску. — Извини, что так беспокою, но мне срочно нужны бинты, иглы и нити, что я тебе приносила, — быстро говорит Кларк и только сейчас понимает, насколько запыхалась. Сердце продолжает отбивать гулкие удары в ушах, но сейчас нет времени на волнение. Дейзи не задает вопросов, но Кларк отворачивается, чтобы не видеть, откуда Дейзи всё это достаёт. Наличие у них тайника осознать не сложно, учитывая то, сколько всего запрещённого им доставала Кларк, и то, что они ни разу на этом не попались. Дейзи выносит принадлежности через несколько десятков секунд и Кларк прячет их в свои внутренние карманы. — Тебе нужна помощь? — спрашивает тихо она, неспокойным взглядом осматривая окровавленные ладони Кларк. Первым инстинктом является, конечно, отрицание, но если поразмыслить, она бы воспользовалась хотя бы небольшой, но помощью обученного человека. Даже если это ребёнок. — У тебя есть время до работы? — Дейзи кивает, пока Кларк вбивает в пейджере номер заключённого, чтобы узнать его адрес. — Знаешь, где находится пятнадцатый дом на седьмой улице? — Приблизительно, — задумчиво отвечает она и небольшая складка появляется между бровями в процессе раздумий. Сейчас она, почему-то, напоминает Кларк Лексу. Такая же немногословная. — Значит возле площади на повороте тебя встретит кто-то из заключенных, либо 01-34-46, либо 01-37-87, иди за ним. Дейзи кивает и Кларк в каком-то неизведанном себе порыве мягко сжимает её плечо, с признательной улыбкой на губах кивая. Дорога от их дома до общежития занимает семь минут летящим шагом. Когда она заходит внутрь, несколько человек нервно одёргиваются и встают по струнке, освобождая ей дорогу. Сорок шестой и восемьдесят седьмой смогли, всё-таки посадить девятого на кровать у стены. Кашель практически остановился. — Мне нужно, чтобы кто-то из вас встретил на площади Тринадцатую, полный номер 01-25-13, и привёл её сюда, — второй мужчина, который не брат девятого, сразу вызывается пойти, и как только дверь за ним закрывается, Кларк снова принимается за осмотр пореза. — Я офицер Гриффин, сейчас просто Кларк, — здоровается она с уже пришедшим в себя мужчиной, и теперь, когда его лицо очищено от разводов крови и болезненных гримас, можно определить, что ему около тридцати лет. — Ты помнишь, что случилось на площади? Мужчина медленно кивает, пытаясь собрать свои мысли. Его глаза больше не бегают и выражение лица становится всё более и более осознанным. — Да, я… — он начал, но кашель охватил его снова, и он закашлялся несколько раз, прежде чем смог продолжить. — Я помню, что был на площади, но потом… В глазах просто потемнело. Кларк кивает, продолжая осматривать рану. Возможно, потеря сознания была вызвана истощением, но что же с кашлем? — Ты ударился головой о камень, — объясняет она. — Мы сейчас остановим кровотечение и постараемся зашить рану, но мне нужно знать, чувствуешь ли ты где-то ещё боль или дискомфорт? Головная боль, головокружение, тошнота? — Голова болит, но это, наверное, от удара, — он растерянно оглядывается вокруг, сморщиваясь от собственного движения. — Хорошо, — говорит Кларк, продолжая медленно и аккуратно осматривать рану. Как и предполагалось, она действительно оказалась достаточно глубокой для швов. Не заметить, насколько его кожа горячая, невозможно, но осмотр лучше сделать после их нанесения. Сейчас именно это является приоритетом. Через несколько минут Дейзи с мужчиной возвращаются. Она всё ещё выглядит слегка взъерошенной, но сейчас немного более собранной, и кивает нескольким людям, сгрупировавшихся в углу комнаты. Они периодически продолжают бросать некомфортные взгляды в сторону Кларк, но сейчас на это нет времени. — Прости, но мне может понадобиться твоя помощь, — обращается к Дейзи Кларк, доставая все инструменты. — Вам придётся его держать, — добавляет она мужчинам и те синхронно кивают. — Продезинфицируй, пожалуйста, нить и иголку, как я тебе показывала. Дейзи послушно вставляет нить в иголку практически мгновенно, но только сейчас Кларк замечает, как мелко подрагивают её руки. Её взгляд ищет одобрения в глазах Кларк и она выражает его в подбадривающей улыбке. Дейзи делает иголкой небольшое отверстие в маленькой пластиковой баночке со спиртом и протягивает через него иголку с ниткой. Кларк в это время пытается насухо вытереть кожу вокруг раны. — Без анестезии это будет больно, но не больнее, чем этот удар, — говорит она, натягивая одноразовые перчатки и принимая из рук Дейзи иголку. Кларк кивает остальным, чтобы они придерживали девятого, и тот с силой зажмуривается. — Постарайся не двигать головой, иначе может быть больнее. Дейзи зажмуривается вместе с ним, сжимаясь в комочек, и рваный, но шумный, вздох вырывается из её лёгких. — Откуда у тебя появился кашель? — спрашивает она, сделав первой небольшой стежок. Девятый вздрогнул, но ничего больше. — Кто-то из общежития принёс сюда какую-то заразу, — отвечает он и голос его слегка дрожит, пока Кларк продолжает медленно прошивать рану. Выражение его лица меняется от боли от иглы и ощущения нити, проходящей через кожу, но ничего больше. Это первый раз, когда она накладывает швы в таких условиях, а не в госпитале, в полной санитарии, с опытными помощниками рядом, а не с одиннадцатилетним ребёнком. Всё же, пока что всё идёт хорошо. — Что за зараза? — спрашивает Кларк, сохраняя концентрацию на процессе шитья и пытаясь извлечь как можно больше информации. Хорошее отвлечение для девятого, да и Дейзи теперь внимательно слушает и больше не дрожит, как осиновый лист. Она бросает полный тревоги взгляд на Кларк и она понимает: он о Трине. — Никто не знает наверняка, — отвечает он, снова зажмуриваясь, когда она протягивает нить через отверстие. — У нас погибло трое. Всё началось с кашля и высокой температуры, а потом… потом они слабели и не могли даже дышать. — страх и тревожность в голосе понятны — смертельная болезнь распространяется среди заключенных, и неизвестно, сколько еще жертв она унесет. От этих слов по коже бегут мурашки. Звучит так, будто надвигается страшнейшая эпидемия, а останавливать её солдаты не собираются. Неужели и маленькая Трина успела подхватить эту болезнь? — Мы пытались изолировать заражённых, но остановить распространение не удалось. — Почему ты решил рассказать об этом мне? — Кларк далеко не глупая. Если солдаты узнают об этой устрашающей болезни, скорее всего, никакой изоляции не будет — им всем просто выпишут смертельный приговор, чтобы «избежать ухудшения ситуации». Никто не будет их лечить. Если только Кларк не придумает что-то, чтобы заставить их поверить, что это будет лучшее их решение. Они все молчат, пока Кларк аккуратно закрепляет нитку. — Потому что только вы вызвались мне помочь, — отвечает он, наконец, облегчённым голосом, только вот боль вернется совсем скоро и, скорее всего, в разы усилится. — И помогли. — Я сделаю всё, что в моих силах. Кларк кивает, и теперь начинает на автомате объяснять, что нужно делать и как ухаживать за раной. Повязки она принесёт либо передаст через кого-то, травы попросит раздобыть Лексу, и они должны будут помочь и с заживлением раны и с возможной пневмонией. Она поспешно выходит, будто ничего не было, и Дейзи послушным хвостиком идёт за ней. — У тебя ведь есть запасной комплект формы? — Кларк пытается скрыть обеспокоенность в голосе, но получается у неё плохо. Если Дейзи заразится, то виновата в этом будет только она. Если Дейзи заразится, Лекса с ума сойдёт от беспокойства. Если Дейзи заразится и с ней что-то случится, Кларк простить себе этого не сможет. Зачем она только потянула с собой ребёнка?.. — Есть, — кивает она в ответ, поджимая губы. Кларк очевидно напугала её своей дёрганостью, но времени нет. — Ты должна сейчас очень тщательно помыть руки, — она слегка приседает перед ней, чтобы их глаза оказались примерно на одном уровне, и продолжает, — после этого снять эту форму и вынести на улицу, после этого ещё раз помыть руки. В доме ничего не трогай и сразу иди в душ, я запишу тебе опоздание, не волнуйся, — предвидя вопрос говорит Кларк, заглядывая Дейзи в глаза, надеясь на понимание. Она кивает. — Если ты вдруг почувствуешь боль в груди, слабость, боль в горле, что угодно, отличающееся от твоего нормального самочувствия, сразу же иди ко мне, договорились? — Дейзи кивает и Кларк облегченно выдыхает. Даже если Дейзи и была сейчас заражена, если болезнь вовремя обнаружить, то шансы на успешное лечение огромны. — И передай это Лексе с Ниссой, постарайтесь пока что сидеть дома и ни с кем не контактировать, если вдруг что — сразу ко мне. Дейзи снова уверенно кивает и улыбается. Она говорит, что Кларк не о чем волноваться и они сделают всё, о чём она только что сказала. Кларк надеется, что им это будет не нужно и эпидемию удастся предотвратить. Только для того, чтобы её предотвратить, нужно сначала обсудить это с Макрири и Дийозой.***
В главном корпусе всё было слишком спокойно, будто бы Кларк только что не едва ли спасла человека от смерти, будто ничего не происходит и по сектору не начинает распространяться какой-то непонятный вирус, который провоцирует тяжелые случаи пневмонии даже у самых здоровых людей. Рейвен продолжала размеренно печатать что-то в своей системе, Монти и Джаспер были увлечены преобразованием пейджеров старого образца, и несколько солдатов стояли в стороне, обсуждая что-то неважное. Кларк рвано выдыхает, пытаясь привести дыхание в порядок, только вот это получается далеко не сразу. Мелкая дрожь продолжает пробивать руки, которые, кажется всё ещё разъедает алая вязкая кровь. — Эй, красотка, ты как? Рейвен поворачивается к Кларк, и Монти с Джаспером замолкают. Все вдруг затихает и от этого мурашки бегут по спине. Она буквально физически чувствует, как напряжение, точно электрический ток, нарастает в позвоночнике, и растерянно пожимает плечами. — Денёк выдался… — отвечает Кларк, запуская пятерню в волосы. Нервы напряжены до предела и такое короткое, но приятное прикосновение, на секунду позволяет расслабиться. Рейвен в ответ кивает, хмыкая, и пододвигается немного ближе к Кларк. — Не уверена, что сильно поможет, но шоколад иногда делает восхитительные вещи с нашим мозгом, — говорит она и из ящика в своём столе достаёт несколько конфет, обернутых в красочные и яркие обёртки. В Полисе уже давно таких было не найти, а если они из настоящего шоколада, а не из соевого, то Кларк уже сейчас готова её расцеловать. Не принять такое у неё не получается, поэтому Кларк резво забирает одну и разворачивает обёртку. — Ты уже прошла саночистку? — Кларк кивает, располагаясь на высоком стуле, и закидывает конфету себе в рот. Она слегка театрально закатывает глаза от вкуса шоколада, но вкус на самом деле настолько потрясающий, что теперь Кларк готова работать за эти конфеты и только. Достаточно для неё единиц. — Я таких даже в Полисе не видела, — делится Кларк, прихрумывая, и Рейвен загадочно улыбается. — Я не из Полиса, — пожимает плечами Рейвен, присоединяясь к Кларк, — у моей подруги небольшое домашнее производство в центральном округе, она мне иногда посылки присылает, — бормочет она, потирая щеку. — Знала бы ты, какие у неё тортики… Кларк в ответ хихикает, ощущая, как напряжение отходит на второй план. Всё-таки, скорее всего, это одно из последних мгновений, которое она сможет провести в относительном спокойствии и мире, сидя здесь с Рейвен, обсуждая шоколадные конфеты, в своём маленьком безопасном пузырике. Интересно, как быстро стала бы Рейвен её ненавидеть, как только бы узнала, что Кларк больше не может поддерживать Новых? Стала бы она одной из первых, кто рассказал Макрири и Четвертому о её неуместном любопытстве и чрезвычайной заинтересованности, стала бы думать о Кларк, как о предательнице? Слишком близки друг другу за эти шесть месяцев они не стали, этому сомнений нет. Только вот как Кларк не хотела бы привязываться здесь к людям, Рейвен стала для неё тем самым лучиком света, который не давал сходить с ума. Не привязаться заданием было не возможным — будучи здесь совершенно одной, Кларк отчаянно нуждалась в общении, которое у неё отобрали. Она бы хотела услышать о её семье и друзьях, о людях, которыми дорожит, только вот здесь этому места нет. Здесь нет теперь места таким мирным разговорам, точно не с Кларк, когда в голове так много мыслей. — У меня только десять минут свободных, — с жалостью в голосе говорит Кларк. Десять минут перед бурей. Рейвен кивает, с сожалением в глазах вновь пододвигаясь к своей установке. В наушнике тутже раздаётся гудок, означающий только одно — настало время поговорить с Макрири и Дийозой. Дорога к лифту кажется настолько короткой, будто Кларк только моргнуть успела — уже стоит у железной бронированной двери. Её пропуск сработал — отправлять запрос наверх для спуска лифта уже не нужно, но это только одноразовая акция. Доступ к любой двери там будет действовать только тридцать минут со звучания гудка, поэтому времени затягивать нет. В наушнике снова раздаётся гудок, но теперь Кларк не знает, что он означает. В пейджере показывается входящее сообщение от Рейвен, только вот сейчас времени, чтобы читать ею отправленный файл, нет. Наверное, она отправила недостающую часть формуляров, что Кларк должна заполнить за предыдущий квартал. Дверцы разъезжаются и Кларк неспешно заходит, бросив последний взгляд на уткнувшуюся в свой экран Рейвен. Расслабление, только-только разгрузившее скованные напряжением плечи, снова сменяется волнением. Температура в лифте накаляется, и когда двери закрываются, Кларк снова остаётся со своими мыслями один на один. Этаж сменяется этажом, лифт движется бесшумно, только собственное дыхание раздаётся раскатистым громом в ушах. Ладони потеют, и Кларк молниеносно вытирает их о штаны, заодно поправив куртку. Сможет ли она доказать им, что меры предосторожности сейчас необходимы? Сможет ли показать им важность сохранения как можно большего количества жизней заключённых? Кларк проходит ещё несколько сканеров в разных комнатах, прежде чем попадает в их кабинет. Дверь распахивается ещё до того, как она кладёт ладонь на ручку, и ей открывается вид на самое ненавистное ей место в главном корпусе. Здесь пахнет, почему-то, ржавчиной. Холодное освещение выделяет неприглядную комнату, отчего Кларк чувствует себя ещё более изолированной. Вентиляция гудит, словно старые моторы, и её звук наполнял каждый угол, и кажется, будто всё здание вздыхает с каждым её шагом, неприятным эхо отбивающимся от металических стен. — Проходи, Гриффин, — раздаётся строгий голос Дийозы, и когда Кларк делает несколько шагов внутрь, дверь за ней с шумом захлопывается. Только сейчас она может увидеть Шармейн, стоящую к ней спиной, развёрнутую в сторону огромного монитора, транслирующего изображение с нескольких десятков камер, расположенных по всему сектору. Несколько из них сейчас направлены на общежитие, в котором Кларк была несколько минут назад. По затылку пробегает едва заметный холодок, но сейчас она не может позволить себе не выглядеть равнодушной. — Полковник Дийоза, — Кларк приветственно ей кивает, но женщина продолжает стоять к ней спиной. — Ну что ты, что за церемонность, Кларк, для временно исполняющего обязанности Главы Сдерживающих Войск Восточного округа я просто Шармейн. Кларк мысленно хмыкает, но на соревнование властью поддаваться не собирается. — Сейчас я старший офицер Главного корпуса первого сектора, — отвечает она, опустив руки по швам, — с моей стороны такая фривольность неприпустима. Дийоза хмыкает, вторя мыслям Кларк, и подзывает одним движением руки к себе. От холода в комнате хочется съежиться, но сейчас это непозволительно, поэтому Кларк просто подходит, становясь в нескольких шагах от Дийозы, и чувствует, как от напряжения в комнате учащается пульс. — Как тебе будет угодно, — говорит Шармейн, сцепляя руки в замок за спиной. — Скажи, сколько ты уже в Сдерживающих Войсках? — Три года, — кратко отвечает Кларк, внимательно рассматривая изображения на мониторе. Она пытается выглядеть незаинтересованной и отводит взгляд, чтобы не вызывать лишних вопросов. — Хорошо, — Дийоза снова кивает, — и как долго твоя мать состоит в Совете? — Около пятнадцати лет, — также быстро отвечает Кларк, только вот не понимает к чему эти вопросы, ведь в её личном деле, с которым Дийоза уж точно успела не один раз ознакомиться, имелась вся доступная информация о её родословной и их деятельности. — Ты и правда терпеливо выполняешь свои обязанности, — Шармейн при этом отвлекается от монитора и взгляд её встречается с Кларк, словно пытается прочесть что-то в её глазах. Пытается обнаружить мало-мальский признак слабости. Кларк этого не допустит. — Это моя работа, — хладнокровно отвечает она, сохраняя невозмутимость, даже если внутри всё до предела напряжено. — Давай сразу перейдем к делу, — предлагает Дийоза, и на этот раз она поворачивается к монитору, акцентируя внимание на изображениях с камер. — Ты вмешалась, чтобы помочь заключённому номер 01-68-09, — говорит она, — и проигнорировала наши протоколы. — Я дала клятву отдать жизнь ради защиты каждого гражданина и каждой гражданки Нового Мира. Дийоза поворачивается, слегка приподняв бровь, и её взгляд сразу ожесточается. — Неужели вы, старший офицер Гриффин, не видите разницы между гражданами Нового Мира и заключёнными? — её церемонность со званиями могла бы вогнать Кларк в страх и заставить её подумать, что она облажалась, только это не так. — Вижу, полковник Дийоза, — кивает Кларк, не разрывая зрительного контакта, и, боже, как она надеется, что сейчас в её взгляде нет ничего, кроме решимости. — Мои намерения лежат глубже, чем вы предположили. — И в чём же, тогда, заключались твои намерения? — именно в этот момент решает вмешаться Макрири, который выходит из соседнего кабинета. Очевидно, он слышал весь их диалог, и сейчас настроен подозрительнее, чем Дийоза. За последние шесть месяцев Кларк не показывала ничего, кроме повиновения и слепой верности, но у Макрири на этот счёт были какие-то свои мысли, которые прочесть, к сожалению, возможноси не было. — Заключённые какое-то время скрывали факт появления неизвестной болезни, симптомы которой я увидела у ранее упомянутого заключённого, — говорит Кларк уверенно, не опуская взгляд, но напряжение в комнате продолжает расти. Как бы оно не рвануло. — Теперь я располагаю большим количеством информации, которая может быть нам полезна. — И какая именно это информация? — задаёт Макрири вопрос, и его голос звучит осторожно, словно он ведёт собственное расследование внутри этой комнаты. Она, до сих пор почему-то, главная здесь допрашиваемая. Едва заметный мелькнувший между Макрири и Дийозой взгляд пускает очередную волну холодка по затылку. — Многие заключённые не проявляют симптомов болезни до определённого момента, — начинает она, — и это делает её очень трудно выявляемой. Они боятся сообщить о своём состоянии, потому что боятся быть изолированными. Мы уже потеряли нескольких заключённых, и я уверена, что это только начало. Она делает небольшую паузу, чтобы дать им время усвоить информацию. — Смертность в секторе выросла и это привело к недостаточному количеству рабочей силы, — продолжает Кларк, делая глубокий вдох. — Кроме того, в последнее время наблюдается снижение производительности примерно на двадцать семь процентов. Это не только угрожает стабильности, но и может повлиять на общее благосостояние Нового Мира. Макрири делает несколько шагов вперёд, чтобы встать рядом с невозмутимой до невозможности Дийозой, и складывает руки на груди. — Но моя главная забота — солдаты, — добавляет Кларк, глядя прямо в глаза смотрящему на неё с вызовом Макрири, и потом вновь возвращает взгляд на Шармейн. — Мы не можем себе позволить рисковать жизнями солдат в условиях, когда наша безопасность под угрозой. Имея более детальные данные о болезни, мы сможем разработать эффективные меры предосторожности, чтобы защитить наших солдат. Моя помощь одному из заключенных была попыткой выяснить больше информации о происходящем. Это вопрос безопасности всех нас. Они некоторое время хранят молчание, но Кларк не поддаётся желанию заполнить всепоглощающую тишину. — И это твоя единственная мотивация? — подаёт голос теперь уже Шармейн. Её лицо всё ещё нечитаемо — понять, смогла ли Кларк убедить её в своей позиции, не выходит. — Да, — непреклонно отвечает она, — моя преданность Новому Миру и верность Сдерживающим Войскам никогда не вызывала сомнений. — Это так, — Дийоза улыбается, но это улыбка, которая не касается её глаз. — Не скажу, что не облегчена тем, как ты об этом рассуждаешь. Такой человек, как ты, в нашей команде необходим, но если ты считаешь, что это достойно нашего внимания, то ты, как старший офицер, уполномочена предпринимать те действия, которые считаешь нужным. Волна облегчения накатывает, когда Дийоза подтверждает её право на действия, но расслабляться ещё рано. Количество работы, в том числе и документальной, которую ей предстоит сделать, чтобы начать процесс борьбы с надвигающейся эпидемией, сейчас кажется вопросом совсем неважным. Сейчас Кларк, почему-то, подумалось о Лексе, и о том, как она бы отреагировала, узнав, что ей удалось сейчас сделать. — Спасибо, полковник Дийоза, — говорит она с уважением, кивая. — Я готова предоставить все собранные данные и организовать команду специалистов для расследования. Дийоза кивает, а Макрири продолжает изучать Кларк взглядом. Кажется, он всё ещё не полностью удовлетворён её ответами. — Мы дадим тебе эту возможность, Гриффин, — говорит Макрири, — но помни, что доверие можно потерять быстрее, чем заработать. Кларк кивает, мысленно закатывая глаза на его слова, но не позволяет себе проявить какую-либо эмоцию, отличающуюся от уважения и в каком-то роде почтения. — Ты получишь приказ завтра утром, — говорит Дийоза, теперь отвернувшись к своему столу, переполненному большим количеством толстых папок. Кларк кивает. — Теперь можешь идти.***
Как только в поле зрения начинает попадать дом Лексы и Дейзи, уверенность где-то рассеивается. Шлейфом остаётся за спиной, оседая на каменной кладке, словно пыль, которую теперь остаётся только стряхнуть. Ощущение тревоги ей всё ещё непривычно, но здесь сталкиваться с ним приходится практически ежедневно, а значит в конце-концов и Кларк придётся научиться с ним уживаться. Она слегка замедляет шаг, глубоко вдыхая свежий осенний воздух. Даже тёплая куртка не спасает от холодящей прохлады, но это сейчас только в плюс. Взволнованность от только что полученной такой маленькой, но победы, уходит на второй план, а руки всё ещё потряхивает от только что прошедшего такого насыщенного разговора. В горле пересохло от её монолога. Поверили ли они её верности и непоколебимости, Кларк узнать никак не может. Это может показать только время, однако даже то, что Дийоза дала согласие на начало медицинской деятельности в секторе уже становится крошечной, но такой сейчас нужной революцией. Её плечи всё ещё опущены, но глаза внушают напускную уверенность, которую Кларк так отчаянно желает почувствовать в ногах и на кончиках пальцев. Лекса не терпит сомнений, это она уже поняла. С каждым шагом приближающийся вид деревянного домика заставляет ещё раз подумать, зачем она пришла. Ещё раз проверить Дейзи, спросить насчёт трав и сможет ли Лекса достать больше. Господи, даже разговор с Дийозой не вызывал у неё столько разнообразных мыслей и волнения, как сейчас, и это непонятно. Возможно, это вызвано страхом за Дейзи, ведь её состояние теперь нужно мониторить на постоянной основе, а, может быть, и чем-то другим, пока что для неё неизведанным. Кларк стучится; дверь сама не открывает — теперь это делать кажется слишком фамильярным, личным, сейчас же Кларк — офицер, и никаких больше подтекстов нет. Дверь распахивается и она сразу заходит, чтобы не задерживаться на улице дольше положенного. Гриффин не успевает даже обвести комнату взглядом, как в неё врезается что-то с такой силой, что на ногах устоять сложно. Это Дейзи и она вцепилась в Кларк так, что дышать тяжело теперь не только от смешанных чувств. Её руки обхватывают талию так крепко, что даже удивительно, что у одиннадцатилетней девочки есть так много силы. Кларк, ошарашенная внезапным появлением Дейзи и её крепким объятием, вначале не знает, как реагировать. Шумный стук сердца отбивается в ушах, смешиваясь с быстрым дыханием тринадцатой. Она медленно опускает руки на плечи девочки и улыбается, пытаясь успокоить её. — Дейзи, — мягким голосом говорит она, пытаясь обратить внимания на себя, — все в порядке. Я здесь, чтобы убедиться, что ты в порядке. Как ты себя чувствуешь? Дейзи поднимает голову и её глаза полны беспокойства, смешиваемого теперь с облегчением. Кларк не спешит задавать вопросы, хотя узнать, в чём дело, всё же хочется. — Я переживала, — тихо говорит она, не отнимая головы от груди Кларк, сильнее к ней прижимаясь. Для Кларк такое проявление чувств со стороны Дейзи в новинку, она и понятия не имела, что может заставить её волноваться и по какой причине. — Я боялась, что с тобой что-то случилось, после… Кларк обнимает Дейзи чуть крепче и слегка гладит её по спине. Девочка слегка подрагивает, пытаясь продолжить то, что хотела сказать, но слова больше не нужны. Она боялась, что солдаты могут что-то с ней сделать, после того, как она помогла одному из заключённых. Она переживала, что они могут её казнить. — Я в полном порядке, — улыбается Кларк, слегка отстраняясь, чтобы присесть на корточки. Глаза Дейзи настолько переполнены тревогой, что даже её собственная отходит на второй план, и Кларк берёт её руки в свои. — Мне тоже очень важно, чтобы ты была в безопасности, Дейзи. Но сейчас самое главное — твоё здоровье. Как ты сейчас себя чувствуешь? — Хорошо, — быстро отвечает она, кивая, — никаких симптомов, только за Трину переживаю. — Я думала, ей стало лучше, — обеспокоенно говорит Кларк и теперь замечает Лексу, расположившуюся возле дивана. Она стоит, облокотившись о спинку, и руки её сцеплены в замок перед собой. — Ей и правда лучше, — говорит теперь Лекса отстранённым голосом, а её глаза всё ещё нечитаемы, — Дейзи взволнована после ситуации с девятым. Кларк наблюдает за Лексой с тщательным вниманием, чувствуя, как напряжение в комнате возрастает. Дейзи в это время продолжает сжимать руки Кларк в своих маленьких ладонях, словно это последняя уцелевшая связь с миром, полным опасностей. Только вот она не знает, что для Кларк это проявление эмоций даже важнее, чем для Дейзи. Её детская привязанность только подогревает и так воспалённое желание всё здесь перевернуть вспять. Её взгляд скользит между Лексой и Кларк и останавливается на последней. Решив, что сейчас не время для волнений, она снова мягко улыбается и гладит её щеку. — С Триной всё будет хорошо, Дейзи, теперь волноваться не о чем. Самое страшное позади, — говорить о том, что это может быть не так, совсем не хочется. Если эпидемию не остановить, то ближайшее время, которое потребуется для её устранения, хорошим называть не придётся. Сейчас же ей вряд ли нужны разговоры об этом. Дейзи за руку подводит Кларк к столу, приглашая присесть, только вот ноги в секунду становятся ватными и кровь отливает от лица. На столе одиноко лежит яркий наляпистый фантик.