— Привет, Лекси, — из соседней комнаты не слишком громко кричит Рейвен, натягивая форму. Лекса закатывает глаза на это обращение и смешок вырывается из Кларк, пока она приветственно кивает проскользнувшей в дом Шестнадцатой.
На улице всё ещё темно; солнце встанет совсем не скоро, а завтрак начнётся через час. Холод осенней ночи прокрадывается вслед за тяжело от быстрого шага дышащей Лексой, но растворяется быстро, стоит ей плотно закрыть за собой дверь. Морозный влажный воздух оседает на стенах и коже неприятной липкостью, и в ноздри поступает приятный запах зимы.
Лекса ступает осторожно, тихо, подходя ближе к Кларк, чтобы укрыться от выдающего их местоположение окна. Внутри разливается неведомое спокойствие, что и эта ночь прошла спокойно и Лекса в безопасности. Относительной, но всё-же безопасности.
Круги под её глазами свидетельствуют об очередной бессонной ночи, и Кларк думает, когда в последний раз Лекса могла спокойно поспать. Могла ли хоть когда-нибудь вообще? Кларк приветствующе, но скомканно, улыбается, заправляя прядь волос за ухо.
— Рейвен у тебя ночевала? — спрашивает вдруг Лекса, одним движениям скидывая со лба тёмный капюшон, и расстёгивает пуговицу на накидке. Кларк молча кивает, закатывая глаза, когда из соседней комнаты раздаётся тихое насвистывание неизвестной ей песни.
— Она невыносима, — выдыхает Кларк сквозь улыбку, что так и не уходит с лица. Сердцебиение гулом стоит в ушах. Волнение медленно зарождается где-то в солнечном сплетении.
— Ты тоже не подарок, — голос Рейвен раздаётся уже ближе, и Кларк поворачивается. Она на ходу застёгивает пуговицы пиджака, держа в зубах резинку для волос. — Я не хотела прокрадываться сюда посреди ночи, поэтому пусть лучше солдаты думают, что у нас тут веселье, — она подмигивает Кларк и ловко, одним движением руки заплетает хвост.
Лекса молча кивает, скидывая с себя плащ, и складывает его на стоящую у двери табуретку. Её глаза нечитаемы, и Кларк не может понять, что она думает по поводу их тайного собрания. Волнуется ли она так же, как Кларк, хотя бы немного, или для неё это дело будничное, посредственное, выскальзывать из дома в три часа ночи?
Вряд ли, думает Кларк, но Лекса так и не подходит ближе. Её спина натянута, как струна, а руки ровно висят по швам, точно она ожидает атаки, прищурившись, но когда Рейвен становится рядом, её лицо немного расслабляется.
— Как ты? — тихо шепчет Рейвен и тянется к Лексе, обхватывая руками её талию. Воспоминания о её тихом сердцебиении в ушах и тепле её тела отдаётся где-то в затылке, когда Кларк отворачивается, чтобы закрыть дверь на замок.
Лекса быстро обнимает её в ответ.
— Нормально, — отвечает она, ведя плечом, — не смогла уснуть ночью.
— Аналогично, — хмыкает Рейвен с издевательско-мерзкой ухмылкой на губах, — эта красотка не давала мне уснуть.
Кларк вновь закатывает глаза, мысленно хлопая себя по лбу, когда подходит к ним и толкает Рейвен локтём в рёбра. Какая же идиотка. Лекса вопросительно поднимает брови и её глаза увеличиваются в размере примерно в дважды.
— Слишком громко думала, — уточняет она, развеивая любые предположения, которые могла построить в голове Лекса, и Кларк громко цокает языком, — Дейзи с Ниссой?
Лекса кивает, переводя взгляд на Кларк, которая только неловко поджимает губы. Если для Кларк так непривычно видеть Лексу в окружении Рейвен, то каково должно быть самой Лексе, которая знает Рейес уже не первый год? Должно быть, странно вдвойне.
— Я взяла с собой карту, — говорит Лекса тихо, доставая из-под пояса штанов лист, что когда-то отдала ей Кларк. Жар приливает к щекам, когда она вспоминает, что ещё в тот день увидела Лекса. Собственный портрет.
— А ты времени зря не теряла, — присвистывает Рейвен, когда Лекса протягивает ей карту, и отпускает изумлённый взгляд на Кларк, — ты поэтому меня часами расспрашивала, — не спрашивает, утверждает она, с уважением хмыкая. Кларк пожимает плечами, усмехаясь.
— Нам нужна ещё детальная карта сектора, ты сможешь сделать такую? — спрашивает она, отойдя немного дальше, вглубь комнаты, и опускается на пол.
Кларк кивает и возвращается в комнату, чтобы достать из ящика письменного стола свой скетчбук, и сразу же возвращается.
— У меня есть наброски, но, думаю, с твоей помощью это сделать будет теперь легче, — прочистив горло говорит Кларк, опускаясь с ней рядом и протягивая скетчбук с примерной не слишком детализированной картой сектора.
Рейвен складывает руки на колени, тщательно всматриваясь в самодельную карту, пока Лекса садится между ними. Доски под её шагами неприятно скрипят, но это настроение совсем не портит. Решительность, которую Кларк собирала целых полгода, поглощает с головой. Эта решимость не просто отражает ее готовность к действию, но и глубокое стремление изменить тот мир, в котором они вынуждены существовать.
— Начнём с самого простого, — тихо говорит Рейвен, доставая из сумки ещё несколько согнутых вдвое листков, и раскладывает их посередине, рядом с картой, — что мы знаем о Сдерживающих в первом секторе?
— Шестьсот единиц личностного состава, из них пятьсот семьдесят четыре младших офицеров, двадцать четыре старших, Макрири и Дийоза, — монотонно говорит Кларк месяцы назад изученную наизусть информацию, и Лекса всматривается в данные, написанные на листе. — Раз в неделю проводится распределение, патрулируют в команде из двух-четырех человек.
— Что с оружием? — спрашивает Лекса, поёжившись, и потирает сжатые в кулак пальцы. Небольшой ветерок запускает стаю мурашек по её руках и Кларк сама вздрагивает, ощущая поток холодного воздуха.
— Стандартный арсенал: автоматы, снайперские винтовки, гранаты. Они обучены применять газы и другие средства ограниченного поражения. На что-то более серьезное я не натыкалась в отчетах, — дополняет Рейвен, склонившись над картой, и нервозность внутри накаляется, — у каждого солдата при себе по автомату, в хранилище в Главном Корпусе ещё около тысячи, двести снайперских винтовок, больше четырехсот слезоточивых шашок и примерно столько же гранат.
По мере перечисления Рейвен плечи Лексы опускаются всё больше, а взгляд сосредотачивается, когда между бровями появляется небольшая складка. Она вновь поеживается, обнимая себя руками.
— Замёрзла? — тихо спрашивает Кларк, слегка к ней пододвигаясь, и пытается не отвлечь внимательно читающую распечатанные отчёты по технике в секторе Рейвен. Лекса слегка поворачивается, облизывая губы, и в её глазах мелькает безысходность, которую она тутже отодвигает на задний план. Взгляд её всё же потухший.
Она кивает, протирая глаза ребром ладони.
— Чай? — чуть громче спрашивает Кларк, чтобы Рейвен тоже услышала предложение, но та только отрицательно кивает головой, продолжая вглядываться в до ужаса огромные цифры, а Лекса вновь кивает.
— И ещё десятки техники, — говорит она обречённым голосом, вновь поворачиваясь к Рейвен. Кларк резво поднимается.
В голове гудит от бессонной ночи, но признавать, что за все эти часы она не смогла ничего придумать, не хотелось. Она снова и снова перебирала возможные варианты развития событий, но без оружия шансов никаких, а его достать — миссия невозможная.
Чтобы спуститься на четвёртый уровень, нужно было пройти пять солдатов, предоставить разрешение от Макрири, Дийозы или старшего офицера — хоть с этим проблем нет — и у каждого оставить свои данные, имя, фамилию, с отпечатками пальцев и сканом сетчатки глаза.
Было бы намного проще, если бы эти пять солдатов были у них в союзниках, но настолько рисковать пока что нельзя. Ситуация кажется совсем безвыходной.
Кларк ставит на плиту чайник, хватает плед из спальни и возвращается. Она накидывает его Лексе на плечи осторожно, только лишь мимолётно коснувших её оголенных рук, ужаснувшись, насколько холодна её кожа. Лекса укутывается в плед, с благодарностью посмотрев Кларк в глаза, и та возвращается на кухню вместе со своим внезапно разбушевавшимся сердцем.
— В Главном Корпусе находится по пятнадцать единиц БТР и БМП, пять танков и около двадцати роверов, — слышит Кларк слегка притихший голос Рейвен, когда достаёт из тумбочки два пакетика зелёного чая.
— Не забывай о дронах, — говорит она, заливая кипятком чай. — Они отправили в Полис запрос на ещё пять штук, — добавляет Кларк, взяв в руки банку с сахаром и добавив себе одну ложку.
— А ты откуда знаешь? — спрашивает Рейвен.
Кларк на секунду застывает, сомневаясь, стоит ли добавлять сахар Лексе. Она никогда не видела, как она что-то добавляла, только Дейзи, даже когда он у них был, поэтому отставляет банку в сторону. И всё же, как предпочитает свой чай Лекса?
— Я всё ещё получаю все запросы, адресованные в Полис, — отвечает, наконец, Кларк, взяв в руки две чашки. — Они автоматически переадресовываются дальше, но мне до сих пор приходят.
— Понятно, — бормочет Рейвен, — значит, они действительно планируют усилить наблюдение с воздуха.
— А у нас всё ещё нет никакого оружия, — говорит Лекса, вздыхая, когда Кларк выносит из кухни две чашки чая и одну из них подаёт ей. — Спасибо, — тихо шепчет она, когда Кларк усаживается рядом, и теперь в её глазах светится что-то теплое, да настолько, что это самое тепло разливается внутри приятно омывающей внутренности волной.
— Ты же сделала лук для Дейзи, ты можешь сделать ещё, — тихо, но напряжённо говорит Рейвен и её глаза сверкают в темноте янтарным пламенем.
— Стрелы не сравнятся с автоматами, Рейвен, — раздражённо отвечает Лекса, откидываясь к спинке кровати, и, поставив чашку рядом, складывает руки на груди, — к тому же, я сделала его только благодаря тебе. Ты сможешь достать достаточно материалов для сотни таких? — Рейвен отворачивается, наклоняя голову набок, и вызывающе смотрит прямо ей в глаза. Кларк распрямляет спину, пытаясь выровняться, но напряжение не уходит. — Не думаю.
— Нам не нужно много, — решает всё-же вмешаться Кларк, чтобы не довести разговор до ссоры, — мы всё же можем попытаться получить доступ к хранилищу.
— Это невозможно, — отвечает Рейвен, насупившись, и звук шестерёнок, запустившихся в её голове, в комнате практически становится слышен. Лекса шумно выпускает воздух носом, делая небольшой глоток слегка остывшего, но все ещё исходящего паром чая.
— У нас есть люди, которые готовы сражаться, но без оружия мы ничего не сможем изменить, — говорит она и Кларк аккуратно приседает к ним на пол, оставив пейджер разблокированным, чтобы ещё немного света проникло в комнату.
— Дайте мне несколько дней и я подумаю, что можно сделать, — говорит Рейвен, прохрустев пальцами и Лекса кивает, потупив взгляд. Сердце в груди начинает стучать быстрее, когда её глаза стекленеют.
— Значит, у нас нет оружия, нет техники, а к другим секторам добраться невозможно, — размеренным голосом заключает она и, как бы ни хотелось это признавать, так и есть.
— Я этого не говорила, — поднимая брови быстро говорит Рейвен, складывая руки на груди, — я могу сделать рации.
— Ты предлагаешь отправить кого-то из заключённых? — озадаченно спрашивает Кларк, пытаясь проследить за ходом мыслей Рейвен, и та кивает.
— Ты можешь перевести людей в другой сектор, и пока будешь готовить приказ, я сделаю несколько раций.
— В секторе не ходят так просто материалы для них, Рейвен, — прищурившись перебивает её Лекса, сканируя взглядом её усталое лицо, — а если ты попадёшься…
— Может это и стоит того, — Рейвен решительно поднимает голову, с вызовом отражая напористый взгляд Лексы; сцепив зубы, она выдерживает её взор, но с каждой секундой атмосфера накаляется.
— Мы не будем никем жертвовать, — сквозь зубы шипит Лекса, вглядываясь прямо в глаза такой же раздражённой Рейвен, закатывающей глаза.
— Лекса права, — вмешивается Кларк, обращая на себя их воюющие глаза. Между ними всё ещё летают молнии и от этого становится слегка не по себе, но Кларк не позволяет себе съёжиться под их взглядами. — Мы не можем рисковать тобой, но рации нам бы очень пригодились, и у меня есть идея.
Рейвен вопросительно поднимает брови и Лекса вторит её движениям, поворачиваясь к Кларк, и та спустя несколько секунд продолжает:
— Ты ведь также занимаешься починкой электроники, правильно? Вместе с Джаспером и Монти?
— Да, но в основном рациями занимаются они.
— Ты имеешь ввиду Монти, — уточняет Кларк, наклоняя голову, и поджимает ноги под себя, складывая на них ладони, — если он будет занят, скажем, моим пейджером, рации перейдут к Джасперу, который с радостью всю работу отдаст тебе.
— Ты хочешь, чтобы мы использовали повреждённые рации? — переспрашивает Рейвен, прищурившись, и Кларк кратко кивает в ответ.
— Ты можешь просто списать их, я уверена, что с твоей подачи Джаспер подпишет что угодно, не проверяя, и потом уже их починить, а я тебя подстрахую.
— Ну, — перекинув хвост на другую сторону вздыхает она, — можно попробовать. Я могу попытаться сделать гарнитуру, она будет более незаметна.
— Но это не решает проблему с отсутствием оружия, — добавляет Лекса, — а с рациями нас становится проще обнаружить.
— У нас нет другого выбора, — покусывая губы говорит Кларк, пытаясь избегать взгляда Лексы, но это совсем не получается; её зелёные глаза вездесущи.
— Но мы просто топчемся на месте, — раздражённо бросает Лекса, одним рывком поднимаясь на ноги, — это невозможно, мы не можем просто пойти на солдат с автоматами!
Рейвен поднимается вслед за ней, но сказать ей совершенно нечего — за всё это время они не смогли придумать ничего, что могло бы облегчить эту миссию, а вопросов в голове стало только больше. Даже если они решат вопрос с рациями, это даже не десятая часть всего, что нужно ещё сделать и обдумать.
Лекса выходит на кухню, её шаги тяжелыё, с каждым стуком отбивающие ритм безысходности, но опускать руки сейчас совсем не выход.
— Лекса, — тихо зовёт её Кларк, вставая с остывшего пола, и медленно следуя за ней. Рейвен остаётся позади и собирает все листы в стопку.
— Что? — так же раздражённо откликивается она, упираясь руками о столешницу. Её спина натянута, плечи напряжены и даже сзади Кларк может понять, насколько она в отчаянии. Челюсть напрягается ещё больше, когда Гриффин делает к ней несколько несмелых шагов.
Вокруг неё летают молнии, воздух до невозможности нагревается, но Кларк по какой-то причине сейчас совсем не страшно. Сердце в груди сжимается, когда Лекса поворачивает голову к ней, а в её глазах стоит влага.
— Я знаю, как это тяжело, — тихо шепчет Кларк; в окно начинают пробиваться первые лучши восходящего солнца, отбрасывающего на тёмные распущенные волосы Лексы расплывчатые тени. Она только хмыкает в ответ, играя челюстью, и машет головой.
— Ты не понимаешь, — горько шепчет Лекса, закидывая голову назад.
— Понимаю, — Кларк делает ещё один шаг к ней ближе, и когда между ними остаётся всего лишь несколько жалких десятков сантиметров, дыхание спирает. — Посмотри на меня, — тихо шепчет она, невесомо касаясь её плеча.
Лекса поворачивается и внутри всё вновь замирает. Её разбитый взгляд оставляет внутри след, до таких необъятных масштабов огромный, что дышать становится труднее, но себе Кларк сдаться позволить не может.
— У нас всё ещё есть время, — тихо, но уверенно, говорит она, пока сердце набатом отбивается в ушах, Лекса отводит взгляд вниз, — тебе не придётся выбирать, Лекса.
Стоит этим словам покинуть её рот, Лекса сразу возвращает взгляд в глаза напротив, шумно сглатывая. Кларк знает, что попала. Понимает, что это её самый большой страх. Ощущает, насколько тяжелыми ложатся эти слова ей на плечи.
Как она смогла сохранить в себе эту человечность? Как не стала тем, кем её всё это время пытались сделать солдаты? Дикаркой, преступницей, кровожадной бесчестной убийцей? Как смогла сохранить в своих глазах ценность человеческой жизни?
— Ты не одна, — нежно произносит Кларк. Её рука легко, как перышко, скользит по плечу Лексы, оставляя после себя невидимый след. — Ты не будешь бороться одна.
Лекса молча смотрит в глаза Кларк, в её взгляде теперь отражается не только отчаяние, но и что-то ещё — возможность, искорка надежды, приправленная несоразмерной усталостью.
Лекса ведь не просто так упиралась любой мысли о восстании настолько долго, совсем нет. Она понимала, что стоит начать, пути назад уже не будет. Она понимала, что в такой безысходной ситуации пожертвовать придётся многим и многими, и даже если за эту возможность этого не делать так хотелось ухватиться, рано или поздно это всё равно бы произошло.
Каждый новый вопрос, каждый новый риск, каждая новая ниточка в геометрической прогрессии увеличивала теоретическое количество погибших в этой ещё даже не начавшейся войне, но поддаваться этому чувству сейчас нельзя.
Так много хочется сейчас ей сказать, так сильно хочется попытаться её поддержать, только вот есть ли в этом смысл? Поддержка Кларк ей вряд ли так жизненно необходима.
— Я не хочу, чтобы ты теряла себя в этой войне, — делится всё же Кларк, вглядываясь в нарочито суровое лицо Лексы, — это только начало. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Сглатывая, она кивает, но Кларк видит,
чувствует, что этого мало. Будут ли её доводы хоть когда-нибудь достаточным для Лексы аргументом?
Вряд-ли.
Лекса снова поворачивается к окну, словно в надежде найти ответы на свои вопросы в кажущемся отсюда бескрайним секторе. Она стоит там молча, словно внутри неё идет буря раздумий. Кларк чувствует, как тонкий переплет их судеб начинает трещать, но она не сдается.
— Мы найдем выход, Лекса. Вместе, — настаивает Кларк, голос её стойкий и решительный, и Лекса медленно кивает, но её лицо остается серьезным, словно она пытается собрать все свои силы, чтобы противостоять неизбежному. Секунды тянутся медленно, как будто время замедлило свой ход.
Рейвен, молча следившая за этой сценой, поднимает стопку бумаг и подходит к ним. Её взгляд скользит между ними, но глаза теперь совсем не раздражённые, нет, — понимающие.
— Трудные решения неизбежны, — тихо говорит Кларк и спина Лексы на несколько секунд распрямляется, вновь натягиваясь, — но принимать их мы будем вместе.
***
Когда Лекса отходит на достаточное расстояние от дома Кларк, и шаг, наконец-то, можно замедлить, в голову вихрём врываются сотни мыслей, мешающих думать о сейчас самом нужном.
Ожидала ли она, что Кларк сможет так точно понять, почему Лекса так неспокойна? Нет. Ожидала ли она, что Кларк удастся эту бурю внутри её утихомирить? Тоже нет. Ожидала ли она, что Кларк не станет давить на неё, а попытается разделить, надвое разорвать то, что на себе всё это время носила Лекса одна?
Абсолютно и точно нет.
Кларк же смогла. Да, может ненадолго, и как только Лекса задумается об этом снова, тревога вновь поселится в груди. Может и вовсе на мимолётное, совсем незаметное для глаз мгновение, но всё внутри бурлить перестало. Сердце разрываться перестало тоже.
Ладони отчего-то подрагивают, когда Лекса заходит в столовую, чтобы забрать завтрак. Точно электрический ток, кажется, они искрятся, стоит коснуться ладоней, и впервые за долгое время ей не кажется, что она должна всё делать в одиночку. Может быть, это глупо.
Может быть ей и вовсе не стоило ввязываться в это всё, позволить Кларк и Рейвен разгребать всё вдвоём, но то, что так долго спало внутри неё вдруг проснулось, зашевелило своими когтями, вцепилось мёртвой хваткой в сердце, и теперь не отпускает. Не отпустит, пока последний из всех, кто причинял им столько боли, не понесёт за это ответственность.
Это желание теперь идёт рука об руку с желанием защитить всех, кто дорог.
Сердце щемит приятной болью, когда Дейзи сквозь улыбку рассказывает что-то увлечённой её волосами Ниссе. Они замечают её не сразу, поглощённые разговором, но когда Лекса ставит поднос на стол, Дейзи первая поворачивается к ней, тут же одёргиваемая руками Двадцать первой. Тепло стремительно разливается по венам.
— Я завтрак принесла, — тихо говорит Лекса, чтобы не развеять атмосферу момента, но стоит Ниссе закончить, Дейзи вскакивает с дивана и подбегает к ней.
— Я такая голодная! — со светящимися глазами вскрикивает она и Лекса крепко прижимает сестру к себе, пока сердце шумно стучит в ушах. Дейзи обнимает её в ответ, утыкаясь тёплым носом в плечо. — Спасибо, — шепчет она в кожу и широко улыбается, как только Лекса её отпускает.
Дейзи с удовольствием уплетает даже эту ненавистную ей кашу, а Лекса садится на диван в ожидании своей очереди, чтобы Нисса заплела её волосы.
Её руки не настолько нежны, как Кларк, но в её прикосновениях всё так же ощущается дом.
— Как всё прошло? — тихо спрашивает она, когда присаживается рядом; Дейзи не должна услышать этот разговор, но она настолько увлечена едой, что совсем не обращает на них внимания.
Лекса рвано пожимает плечами, перебрасывая косу на плечо.
— Вопросов больше, чем ответов, — просто отвечает она, встречая обнадёживающий взгляд Ниссы своими опущенными глазами. Она кратко кивает, сглатывая, и пододвигается ближе.
— Это только начало, — говорит она, ободряюще сжимая плечо Лексы, и та вновь кивает. — Но я хотела бы кое-что обсудить.
Лекса кивает. Значит, сейчас не время для этого разговора, как минимум, не в присутствии Дейзи, поэтому остаётся только дождаться, пока они останутся одни по дороге в лес.
Они присоединяются к Дейзи несколько минут спустя, пока Лекса расслабляет уставшую за сегодня голову на плече у Двадцать первой, но непрошенные мысли выгнать это не помогает.
Каша сегодня такая же отвратительная на вкус, а залежалый огурец вполне себе разваливается и сам по себе, но съесть это приходится, чтобы утолить внезапно появившийся голод.
Они провожают Дейзи к цеху; улицы кишат секторианцами, как не было уже добрых две недели. Карантин закончен, а значит, все возвращаются к работам.
Стоит перешагнуть границу поселения, как дышать становится почему-то проще. Заледенелый воздух приятно охлаждает лёгкие, освобождая голову от всего, что там за сегодняшнее утро накопилось.
— Я знаю, что ты можешь быть против, — говорит вдруг Нисса, подходя к Лексе ближе, так, чтобы их плечи соприкасались, и это такое простое, но облегчающее движение вновь дарит спокойствие. — Но сначала выслушай меня.
Лекса кивает, поджимая губы, и внутри всё напрягается в ожидании, по-видимому, неприятного разговора.
— Я хочу, чтобы Кларк перевела меня в пятый сектор, — выпаливает она, зажмурившись, но Лекса только поджимает губы, не сбавляя шага. Внутри что-то безжалостно кольнуло, но она всегда понимала, что это момент настанет.
Рано или поздно Нисса захочет узнать своих родителей. Как бы эгоистично это не было бы, но всё же хотелось, чтобы поздно.
— У меня не будет больше шанса, — отчаянно шепчет она, — я хочу сделать это до восстания.
— Я понимаю, — тихо отвечает Лекса, пытаясь сглотнуть горькую слюну, — я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я знаю, — быстро произносит Нисса, ритм шагов вторит сердцу в ушах, — я не хочу уезжать в такое время, но никто не знает, чем обернётся это восстание. Я хочу хотя бы попытаться.
Конечно, хочет сказать Лекса. Я с тобой, хочет сказать Лекса. Но она молчит, потому что внутри сжимается что-то большее, чем обычная тревога. Слова застревают в горле, выбраться не могут, будто что-то вязкое и колючее им противостоит. Это нечто глубже, более пронзительное; настал момент, когда нужно отпустить тех, кого любишь, ради их собственного выбора.
— Я никогда не встану у тебя на пути, — говорит она, когда снова собирает свои мысли в кучу, но голос, всё же, дрожит. Теперь, когда эти слова остаются в воздухе, внутри что-то тяжело и болезненно сжимается.
Нисса не может остаться в тени прошлого навсегда, она тоже имеет свои вопросы и тайны, которые нужно раскрыть. Не может позволить себе рисковать жизнью до того, как узнает, кто её родители. Не может пойти на этот шаг, даже не попытавшись добраться туда, откуда родом.
Это неизбежно, но почему-то Лекса не ожидала, что это произойдет так скоро.
***
— Ты могла бы перевести Ниссу в пятый сектор? — тихо спрашивает Лекса, и её голос дрожит, но глаза остаются непроницаемыми, хоть для Кларк, оказывается, совсем не сложно эту броню переступить.
Кларк задаёт встречный вопрос не сразу, вглядываясь в опущенные глаза Лексы, пытаясь найти там причину такой неожиданной просьбы, но не находит ничего, кроме горести.
Дейзи ворочается в спальне; скрип кровати доносится до ушей Кларк, напоминая, что они здесь не одни. Она даже не знает, почему пришла.
Возможно, искала уверенности, возможно, хотела убедиться в том, что Лекса не передумала.
Возможно, этому поступку служат совершенно другие причины, думать о которых сейчас не хочется. Потом не захочется тоже.
Но отрицать тепло, вдруг разлившееся внутри, стоило только кратким взглядом заметить Лексу в окне, невозможно. Взваливать это на чувство вины получается всё меньше.
— Почему? — спрашивает Кларк, мягко касаясь плеча Лексы. Напряжение в её теле перебирается на её руку, но Лекса даже не пытается избежать её пытливого взгляда.
— Она сказала мне, — начинает Лекса, словно слова проглатываются, становятся преградой в горле, и сердце пропускает несколько ударов. — Хочет найти родителей.
Кларк медленно кивает, теперь понимая сложность этой ситуации. Но что-то в её сердце вновь сжимается, ощущая необъятную тоску Лексы.
— Ты не хочешь, чтобы она ушла, верно? — спрашивает Кларк тихо, поддерживая Лексу легким давлением руки.
— Она заслуживает знать, — пожимая плечами, тихо говорит она и опускает взгляд в пол. Лекса поджимает ноги под себя, съёживается, точно от внутреннего заледенения, — я обещала быть рядом.
Кларк сглатывает; лёгкие наполняются тяжёлым, вязким воздухом от осознания, насколько для Лексы это болезненно. Её силуэт теперь кажется до невозможности хрупким.
— Но не можешь, — обречённость вырывается из Кларк молотом, что, как по наковальне, бьёт по затылку. Лекса молча кивает.
— Это так эгоистично хотеть, чтобы Рейвен делала свои рации подольше, — выдыхает она, запуская пальцы в волосы, и стягивает с них тугую резинку. Кларк хмыкает в ответ, позволяя небольшой улыбке появиться на губах, и качает головой.
— Ты её любишь, — говорит она, и Лекса отвечает на эти слова тихим взглядом, — это не эгоистично. Это человечно.
Лекса опускает руки на колени, взгляд уходит в далёкое окно. Она выглядит такой крошечной, снедаемой невидимой тягостью, неуловимой тяжестью сложного выбора, пониманием, что её готовность отпустить Ниссу ни на что не влияет.
Её желание найти утешение в разговоре с Кларк оседает приятной дымкой в затылке; в эгоистичности Кларк готова посоревноваться.
— Она не будет там одной, — прочистив горло говорит она, сцепляя в руки замок, — физически, может, и да, — уточняет Кларк, — но у неё будет способ связаться с нами. С тобой.
Лекса заторможенно кивает; Кларк понимает, что это, скорее всего, должного удовлетворения не приносит, но в этой ситуации его не принесёт ничего — что можно сказать, чтобы облегчить переживая человека, который разлучается с семьёй? Даже Кларк, в Полисе, в тепличных условиях, где не было ни единой угрозы для жизни или благополучия, было сложно уезжать в военную школу, что уж говорить о тех, кого за каждым углом подстерегает опасность?
— Расскажи что-нибудь, — говорит вдруг Лекса, откидывая голову на спинку дивана и прикрывая глаза. От такой уязвимости в горле пересыхает — могла ли Кларк подумать, что Лекса когда-либо сможет чувствовать себя в безопасности рядом с Кларк настолько, чтобы вести себя
так?
По всем канонам, из головы вылетает абсолютно всё, что Кларк когда-либо знала и изучала, читала или видела, всё, что могла бы рассказать, но найти это что-нибудь всё же хочется, раз Лексе нужно отвлечься.
В голове же ни одной стоящей мысли не пробегает.
— Что ты хочешь знать? — спрашивает Кларк, упираясь локтем о спинку дивана и укладывая голову на руку. Взгляд бегает по умиротворённому лицу Лексы, изучает; её длинные слегка волнистые от косы волосы разбросаны на плечах, и тень от ресниц падает на бледные щёки.
— Не знаю, — отвечает она, пожимая плечами, и открывает глаза, слегка поворачивая голову к Кларк. Уголки её губ опущены, а взгляд всё ещё тусклый. — Расскажи мне о Полисе. Каково было жить
там?
Кларк на секунду мнётся, пытаясь собрать все мысли в кучу. Она ожидала чего угодно, но не такой просьбы. О Полисе. Улыбка могла бы пробиться на её лицо, только вот срок годности у этого рефлекса истёк полгода назад.
Кларк нарочито медленно пожимает плечами, вытягивая ноги перед собой, пытаясь скрыться от пытливого взгляда Лексы, но так, когда они сидят так близко друг к другу, это не получается.
— Когда-то я восхищалась им, — тихо говорит Кларк, постепенно погружаясь в, казалось, давно забытые воспоминания, только они всё так же лежат на поверхности. — Там никогда не было места для злости, ненависти или насилия. У всех было своё место место в обществе, все были заняты чем-то, что тогда казалось архиважным…
Глаза Лексы светятся тусклым блеском, пока она слушает Кларк, которая всё ещё не может собраться с силами, чтобы встретить её взгляд.
— Он казался мне таким величественным, красивым, справедливым. Всё там всегда упиралось в дисциплину и порядок, в важность безопасности каждого и каждой, — она вздыхает, когда сердце покалывает приятной ностальгией по временам, когда всё не было так сложно, — все были причастны к чему-то большему, чем просто выживанию, и это всегда завораживало.
Лекса однобоко усмехается, вслушиваясь в размеренный голос Кларк, но она останавливается.
— Что? — спрашивает она, кивая на улыбку Лексы.
— Вот откуда родом твоё обострённое чувство справедливости, — говорит она и Кларк улыбается ей в ответ, кусая губы, но кивает.
— Такой меня растили, — поясняет она.
Такими же растили и всех остальных солдат здесь, только вот они по какой-то неведомой ей причине этим чувством не отличаются. Об этом Кларк не говорит, но в глазах Лексы прочитать подобные мысли может.
— Я всегда думала, что это лучшее, что могло случиться с человечеством, — отрешенно делится Кларк, облизывая губы. В горле мгновенно пересыхает; слова становятся тяжелыми от тоски и осознания, насколько это было ложью.
Она теперь сочится отовсюду, из каждой щели, из каждой вывески, из каждого дома. Вязкой неприятной липкостью сидит в лёгких, мешает дышать и спать по ночам.
— Жить там было легко, — продолжает она, — мы никогда не думали о завтрашнем дне и о том, что он может не настать.
— Должно быть, это подкупает.
Кларк кивает; в этом никогда не было сомнений — а кого не подкупает спокойная и размеренная жизнь?
— Это… лишает ясности. Когда ты так живешь, то перестаёшь думать о том, что не может всё быть настолько хорошо.
Лекса вновь хмыкает, кивая, но глаза её теперь ясные, переполненные чем-то таким, от чего спирает дыхание. Кларк могла бы забыть делать вдох, если бы этот взгляд был направлен на неё.
— Думаешь, у нас может быть так же? — задумчиво спрашивает Лекса, возвращая свой взгляд в окно.
— Да, — кратко отвечает Кларк, не позволяя себе ни секунды для раздумий. Если они попытаются сделать этот мир лучше, другого выхода нет.
— Полис, должно быть, красивый, — шепчет Лекса, вновь облизывая губы.
— Очень, — с тоскливой улыбкой на губах говорит Кларк, и прежде чем подумать, добавляет, — я уверена, что ты сможешь его увидеть.
Лекса хмыкает в ответ, но этот звук переполнен сомнениями — в прочем, Кларк и сама об этом никогда не думала, но представить Лексу, гуляющую с ней по улицам Полиса кажется делом совсем не сложным. По какой-то причине, это представить даже легче, чем саму себя рядом с ней.
Лекса молчит, не говорит ничего, но Кларк видит, как её взгляд становится более настороженным, как будто в её голове происходит борьба с какими-то неведомыми чувствами. Внезапно Лекса вздрагивает, словно её что-то резко прервало, и возвращается к реальности.
— Да, возможно, — произносит она, пытаясь придать своему голосу лёгкость, но что-то в нём все ещё звучит неуверенно.
— Твоя очередь, — неожиданно даже для самой себя говорит Кларк в глупой попытке сменить тему, поджимая губы, когда Лекса поворачивается к ней, приподнимая брови.
— Мне и рассказывать нечего, — шепчет она слегка хриплым голосом и Кларк хмыкает в ответ, качая головой. Это совсем неправда.
Лекса внимательно смотрит на неё широко открытыми глазами, играя пальцами, стряхивая с них невидимую пыль. Её дыхание становится медленнее, как будто она снова внутри себя, в своём собственном мире.
— Я даже не знаю, сколько сахара ты добавляешь в чай, — тихо бормочет Кларк, пряча подбородок в воротнике формы, а Лекса поднимает глаза, переполненные смехом, и кусает губу, когда смешок всё же вырывается из её рта. Улыбка на её лице появляется за мгновение, когда Кларк, потупив взгляд, слегка отворачивается, застигнутая такой реакцией врасплох. К щекам вновь приливает жар, когда Лекса внимательно исследует своим смеющимся взглядом её лицо.
— И это сейчас для тебя важно? — посмеиваясь спрашивает она, сглатывая, и смех в её глазах зажигает их таким ярким огнём, которого Кларк раньше не видела никогда. Она не отвечает на этот глупый вопрос, но Лекса опережает её попытку отмахнуться от этой темы, — я сейчас тебя удивлю, но без сахара, Кларк.
— Не удивила, — с такой же улыбкой на губах отвечает она.
Лекса улыбается, но на этот раз её взгляд остается на Кларк.
