Burn me & her

      Как только все они закрывают за собой дверь в западный корпус, волна облегчения омывает Лексу одним большим потоком и непрошеные слёзы вновь собираются в уголках глаз. Тёплые руки Дейзи и Трины согревают влажные ладони, а сердце продолжает шумно отбиваться в ушах. Кто-то включает поначалу мерцающие лампы и резкий свет режет глаза, когда через несколько секунд они стабилизируются.       Трина всё ещё время от времени всхлипывает, постепенно успокаиваясь после надрывных слёз, должно быть, и от страха, и от радости, что теперь не находится с незнакомыми ей людьми.       Адрия с Трис стоят в углу, прижимая к себе растерянных детей и Лекса приветливо им улыбается.       — Они сейчас отведут вас в комнату отдыха, там можно поесть, принять душ и поспать, если нужно, — говорит она и Джонс подходит к женщинам, указывая им рукой на коридор, — спасибо, что присмотрела за ними, — чуть тише добавляет она и Адрия только пожимает плечами, с поджатыми губами улыбаясь ей в ответ.       Они уходят через несколько секунд, оставляя Лексу наедине с Триной, Дейзи и ещё несколькими солдатами, среди которых Мюллер. Он внимательно наблюдает за ними, но ничего не говорит — возможно, в его голове сейчас происходит война между тем, что он от жителей сектора ожидал, и что получил; может, раздумывает над словами Лексы о том, почему он считает, что выбрал заведомо проигравшую сторону. Но его глаза всё же освещаются, когда Дейзи жмётся к Лексе и она неряшливо потрёпывает её по голове.       — У меня есть для вас сюрприз, — тихо говорит Лекса прижимающейся к ней сестре, что продолжает осматриваться по сторонам, хмурясь от количества солдат, что их окружает. Её хватка на руке усиливается, пока Трина устало зевает.       Даже эти слова не дарят ей спокойствия, но её распахнутые глаза всё же бросают обнадёженный взгляд в сторону Лексы. Лекса хмурится, пытается не застонать от пронзившей плечо боли, когда хватает Трину на руки. Жар пронзает предплечье, когда Трина доверчиво льнёт к её груди и тихое, но ровное биение её сердца наполняет каждую клеточку тела теплом.       — Какой? — тихо спрашивает Дейзи, послушно следуя за Лексой по пустынным коридорам и шорох её штанов растворяется в умиротворяющей сейчас тишине. Лекса только заговорчески улыбается, но не отвечает, пока они продолжают шагать по холодным сырым коридорам.       Острая боль вновь пронзает плечо, поэтому Лекса всё же перекладывает Трину в другую руку, чтобы облегчить давление на теперь вновь кровоточащую рану, и Дейзи переходит на вторую сторону, чтобы не отрываться от ладони сестры. Солдат, что стоит у дверей медотсека, открывает им дверь и яркий свет вновь режет привыкшие к тусклости глаза, но несколько секунд хватает, чтобы Дейзи увидела лежащую на кровати Ниссу.              — Только будь аккуратна, — говорит Лекса, отпуская её руку, и подталкивает её внутрь.       — Нисса! — радостно вскрикивает Дейзи, подбегая к ней едва за секунду, и запрыгивает на свободное место у койки. Нисса устало улыбается; лицо слегка помятое, видимо, после полудрёмы, но как только её рассеянный взгляд касается сияющей Дейзи, она лучезарно улыбается. Трина вздрагивает в лексиных руках от резкого звука и распахивает глаза, тут же протягивая руки к стоящей у Ниссы Рут.       Рут подбегает к ней, осторожно забирая из лексиных рук, и прижимает её к себе с таким трепетом, что сердце на миг замирает. Всхлипывает теперь не Трина — Рут.       Лекса отходит, чтобы дать им момент уединения, и подходит к схватившей руку Ниссы Дейзи. Грудь, разогретая от тепла тела Трины, касается похолодавшего теперь воздуха. Пахнет медикаментами и спиртом.       — Как ты? — тихо спрашивает Дейзи, пытливо вглядываясь во всё ещё искажённое болью лицо Ниссы, но та всё равно продолжает улыбаться, сжимая подрагивающей рукой ладонь Дейзи.       Скарлетт опускает взгляд на пропитанную кровью повязку Лексы и кивает ей на табуретку возле коробки с медикаментами, и Лекса садится.       — Уже лучше, — шепчет Нисса, стреляя обеспокоенными глазами в сторону Лексы, но, чтобы не привлекать внимание Дейзи к её незначительному ранению, вновь поворачивает голову к ней. Они тихо о чём-то разговаривают; Дейзи расспрашивает, каково было в пятом секторе и почему она вернулась, пока Рут обнимает Трину и осматривает её на наличие каких-либо повреждений.       Скарлетт берёт влажную тряпку, чтобы смягчить слегка затвердевшую повязку на предплечье, и осторожно разматывает ткань до того момента, пока Лекса не сморщится. Теперь она молчаливо и задумчиво промокает повязку.       — Кларк и Рейвен вернулись? — тихо спрашивает Лекса, вновь скривившись от неприятного ощущения, когда повязка отрывается от раны.       — Ещё нет, — качает головой она, сосредоточенно поджимая губы, и осматривает её порез. — Рана неглубокая, поэтому зашивать не нужно, но воздержись от резких движений рукой хотя бы сегодня, пока кровь не свернётся.       От её слов жар, почему-то, приливает к щекам, поэтому Лекса слегка стыдливо опускает взгляд, кусая внутреннюю сторону щеки. Мысли, которые лезут в голову, совсем не помогают избавиться от этого минутного наваждения, поэтому Лекса возвращает взгляд к радостной Дейзи и осторожно обнимающей её Ниссе, пока Скарлетт заново перебинтовывает слегка пульсирующее предплечье.       Сердцебиение всё же ускоряется, но Лекса не позволяет себе волноваться за Кларк — она совсем скоро вернётся, совсем скоро вновь будет рядом и они, рука об руку, освободят своих людей. Дверь распахивается, когда Скарлетт, отряхивая руки, отходит.       — А вот и мы, — жизнерадостно вскрикивает Рейвен, открывая дверь с ноги — и как это у неё получилось? — и Кларк медленно заплывает внутрь за ней, лихорадочно блуждая по комнате глазами. Сначала её взгляд останавливается на Лексе, слегка ей улыбнувшейся, а потом переходит к Дейзи, что вновь вскакивает с кровати.       Её тихое «Кларк!» ласкает уши приятной вибрацией и она так же, как и Лекса несколько часов назад, рьяно её обнимает. Кларк позволяет себе прикрыть на несколько секунд глаза, прижать к себе Дейзи, а потом тёплым взглядом обжечь лексину скромную улыбку. Они тихо о чём-то шепчутся пока Рейвен тискает теперь надувшую щёки, но всё же заливисто смеющуюся Дейзи и Кларк на несколько секунд к ней присоединяется. Этот звук заставляет сердце оттаять — вдвое уменьшиться в размерах, на время опустить металлическую броню, растворить шипы, его окружающие, и Лекса замирает от до того непривычной картины. Улыбка вновь располагается на губах, словно у себя дома, пока Лекса наслаждается их звонкой трелью такого редкого здесь смеха. Сердце теперь вновь ускоряется, когда их глаза с Кларк встречаются.       Немой вопрос так и остаётся незаданным — пока дети здесь, обсудить всё открыто они не могут — Дейзи, всё же, вряд ли понимает, что на самом деле здесь происходит, а Трина и подавно — сопит теперь на руках матери, совсем позабыв о своей истерике.       — Уже поздно, — тихо говорит Лекса, подойдя к ним, но лицо её не становится от этого серьёзным — глаза всё ещё излучает тепло, к которому, как мотылёк к огню, тянется Дейзи, обхватывая своей ручкой её ладонь, и хмурится.       — Я не хочу уходить, — говорит она, крепче сжимая лексины пальцы своими, и Лекса наклоняет к ней голову, слегка улыбаясь.       — Я знаю, медвежонок, — кивает она, — но сейчас вам с Триной нужно немного поспать.       Дейзи упирается ещё несколько минут, пытаясь придумать причины, чтобы остаться, но все они разбиваются о непоколебимость Лексы. Уже почти десять — к этому времени Дейзи обычно уже давно в кровати — а сейчас, когда она переполнена волнением, нужно наполниться сил. Что их ждёт завтра — неизвестно, но быть нерасторопными ситуация не позволяет. Дейзи соглашается уйти в комнату только под условием того, что Лекса посидит с ней несколько минут — это и не обсуждалось даже, поэтому они выходят из медотсека.       Комната, которую для них выбрала Кларк, соседняя с её собственной — Лекса всё же поджимает губы, чтобы не улыбнуться слишком широко, когда они проходят мимо двери, за которой только недавно их тела переплелись в полнейшем забвении. Дейзи зевает, а Трина на руках у Рут продолжает сладко посапывать. Тишина окружает их теперь не колючим тяжелым одеялом — бархатным приятным пледом ложится на плечи, укрывает от беспокойств и тревог, особенно когда ладошка Дейзи нагревается в тёплых пальцах Лексы. В комнате шесть кроватей, книжная полка и небольшой холодильник с едой, пахнет пылью и старыми книгами, а от аккуратно устеленных на кроватях покрывал веет запахом Кларк. Это она подготовила им комнату или же Лексе это просто чудится?       Дейзи быстро укутывается в покрывало, и, как только её голова касается подушки, вновь зевает. Лекса продолжает невесомо поглаживать её волосы, вглядываясь в её спокойное лицо. Бледные щёки теперь румяны, носик слегка подёргивается, пока она погружается в сон и брови нахмурены.       Она хмурилась во сне с самого рождения — для Лексы это всегда было забавным — настолько серьёзной она была спящей, но спустя время брови всё же расслаблялись и складочка между ними постепенно разглаживалась. Она всегда Лексе казалась настолько прекрасной, что с самого детства Лекса оберегала её сон и засыпала только после неё. Мира всегда говорила, что Дейзи это подарок свыше и Лекса свято в это верила. До сих пор верит. Всегда будет верить.       Тепло разливается по венам вместе с кровью, пока она сидит на кровати, с улыбкой на губах рассматривая лицо сестры, внимательно следя за её ровным дыханием. Сны Дейзи с самого детства были яркими и красочными, иногда пугающими, и, когда была маленькой, она часто задерживала дыхание во сне, что когда-то очень напугало маленькую десятилетнюю Лексу. Дейзи тогда была совсем крохой, но почти не плакала, только любопытно смотрела на Лексу своими огромными синими глазищами; а в тот раз она всего лишь на несколько секунд перестала дышать. Лекса тогда сразу её разбудила — Мира была в лаборатории, — но с Дейзи всё было в порядке. Такое случалось ещё несколько раз, даже в более взрослом возрасте, но привыкнуть к этому Лекса всё же не смогла.       Крепко поцеловав её в горячий ото сна лоб, Лекса ещё раз гладит её нежную щёчку и осторожно, на цыпочках, выходит из комнаты, и взгляда не отпустив в сторону Рут — только на мирно спящую Трину.       В коридоре довольно прохладно — кожа покрывается мурашками, когда поток холода касается ног. Рут выходит за ней.       — Спасибо, Лекса, — тихо шепчет она, поджав губы, и сцепляет руки в замок перед собой. Лекса сглатывает; иголки в сердце вновь колятся.       Она тихо хмыкает, приподнимая бровь.       — Нет, я их бросила, — колко произносит Лекса, складывая руки на груди.       Рут горько усмехается в ответ, не находя в себе слов для ответа.       — Я не должна была это говорить, — немного погодя добавляет она слегка охрипшим голосом, но должного удовлетворения это Лексе не приносит. В каком-то смысле она была права.       Нет, не в том, что Лекса их бросила — она так не считает. Но всё же идти за сердцем для неё в новинку — будь это кто-либо другой, не Кларк, она никогда бы не оставила их одних, даже с Адрией, охотницей, которую знает с детства.       — Я просто не думала, что ты сможешь сделать это ради Кларк, — говорит Рут и Лекса рассеянно ведёт плечом, — ты никогда не делала ничего подобного ради меня.       Лекса молчит в ответ. Глаза Рут вновь наполняются слезами, которые она быстро сглатывает, и она делает глубокий вдох.       — Когда я предполагала о ваших отношениях, я не думала, что это правда. Я сделала это, чтобы тебя задеть, но теперь я всё и сама вижу, — она тяжело вздыхает, прежде чем продолжить, — ты никогда не любила меня достаточно, чтобы сделать этот выбор и пойти против чувств Ника.       Раньше Лекса возмутилась бы её словам. Раньше Лекса разозлилась бы, пришла в ярость, вспоминая, сколько боли принесли ей эти чувства, но сейчас всё по-другому. Наверное, Рут права, только не полностью. Лекса себя не любила достаточно, чтобы поверить, что у неё есть шанс. Себя не считала достойной того, чтобы бороться. Себя не считала важной, чтобы стать своим собственным выбором — только объяснять что-либо больше не хочется.       — Побудь с ними, — тихо шепчет Лекса, — рация на книжной полке.       Рут кратко кивает. Это, должно быть, совсем не то, что она хотела услышать. Впрочем, Лекса не стала бы опровергать её слова — в этом нет никакого смысла. Зачем ей сейчас доказывать, что эта любовь была сильна, если больше её нет? Если больше это не имеет значения? Рут это и сама прекрасно понимает.       Понял бы её Ник? Принял бы эти чувства к Кларк?       По пути в медотсек сердце стучит в ушах чётко, громко, вторит равномерным шагам; внутри продолжает скрестись что-то неприятное, когтистое, вызывает тошноту. Стоит увидеть Кларк, Ниссу и Рейвен, это чувство удаётся приглушить.       — Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает Лекса, сделав несколько шагов к Кларк ближе, чтобы не прерывать тихий разговор Ниссы и Рейвен. В глазах Двадцать первой всё ещё виднеется глубокая печаль — возможно, связанная с тем, что никого с ней по возвращению сюда не было и ей вновь пришлось оставить свою семью, возможно, там она и вовсе не смогла никого найти.       Кларк тихо вздыхает, бросает на Лексу напускной обнадёживающий взгляд, только вот ему Лекса не верит.       — Устала, — всё же честно отвечает Кларк, — и не знаю, какая усталость сильнее — физическая или моральная.       Лекса понимающе кивает в ответ. Синяки на лице Кларк становятся только темнее, багровеют, кажется, с каждой секундой, оттеняют её до невозможности сейчас бледную кожу, к которой всё ещё хочется прикасаться. Разбитые губы вызывают рой мурашек на коже. Если бы только Лекса могла одним махом забрать всю её боль, она бы это, не раздумывая, сделала.       Слова застревают в горле комом — хочется прижать её к себе, настолько хрупкую и съёжившуюся, но она ограничивается лишь тёплым прикосновением к руке Кларк.       — Скоро всё закончится, — говорит Лекса, только вот надежды в себе не находит. Это может затянуться на недели, месяцы, пока Дийоза не убьёт каждого и каждую в секторе, пока не оставит им людей, которых нужно спасать — тогда будет уже поздно что-то делать. Сейчас, однако, шанс на победу, хоть и маленький, но есть.       Кларк по-доброму хмыкает, слегка ей улыбаясь, обхватывает своими тёплыми пальцами продрошгую ладонь Лексы и старая буря внутри вмиг утихает — поднимается новая, только вот она совсем не опасна.       — Миллер подтвердил наши наблюдения — это был подрыв третьего общежития. Количество жертв неизвестно, солдатам вмешиваться не позволяют, а о своих планах Дийоза не распространяется, — вмешивается Рейвен, вздохнув — время перейти к активным действиям, время что-то делать, а единой стратегии у них ещё нет. — Миллер будет передавать оружие доверенным лицам из сектора — Моргану, его соратникам и всем, кому он может доверять, но чтобы сравняться с солдатами в количестве нам нужно вооружить ещё минимум сотню людей, а хранилище открыть, пока что, невозможно. Дийоза намерена идти до конца.       Лекса вздрагивает, то ли от её слов, то ли от мягкого поглаживания ладони большим пальцем Кларк, и они подходят к Ниссе и Рейвен ближе.       — Внутри сектора у нас есть собственная армия, которая будет готова примкнуть к нам, как только появится такая возможность, — говорит Лекса под пытливым взглядом Ниссы, опускающимся на их сцепленные руки, но та кивает.       — Они послушают Лексу, нужно просто передать им от неё сообщение, — поддерживает её Нисса и Рейвен кивает.       — Значит, на следующий созвон ты едешь с нами. Но проблема вооружения всё ещё остаётся открытой.       — Нам нужно время, — вмешивается Кларк, — чтобы ты смогла взломать систему и открыть это чёртово хранилище.       — Любого времени, которое у нас может быть, не хватит, Кларк.       — У нас нет выбора, Рейвен, — мягко, но холодно говорит Кларк, стреляя в ответ в неё глазами. — Они будут продолжать взрывать людей, пока мы не сдадимся, и знаешь, что с нами сделают? Казнь будет самым приятным из этого исходом.       Рейвен играет челюстью, сглатывает, внимательно всматривается в Кларк, что сейчас натянулась под её напряжённым взглядом.       — Я верю в тебя, — смягчается всё же Кларк, усталая улыбка появляется на её губах, — я знаю, что ты сможешь это сделать. Нам просто нужно выиграть время. Поэтому я хочу поговорить с Дийозой.       Лекса сжимает её ладонь крепче, неосознанно перебирает её пальцы между своими, но эти слова никого из них в шок не вводят. Рано или поздно этот диалог должен был состояться, и если сейчас потребность в нём, как минимум, во времени, значит так тому и быть.       — Мы не можем впустить их в наши каналы, — нахмурившись говорит Рейвен, но Кларк её перебивает.       — Я могу связаться с ней через пейждер.       Рейвен определённо точно совсем не рада этому повороту событий, однако, Кларк в этом не переубедить. Ещё не слишком поздно, поэтому она сразу отправляет запрос на разговор на пейджер Дийозы.       Секунды тянутся вечностью. Ладони неприятно потеют, только вот разрывать их сцепленные руки даже под дулом пистолета она не станет. Ободряющая улыбка касается глаз Ниссы, когда их взгляды пересекаются, но внутри всё же собрался комок из нервов, пульсирующий, тянущий, а когда ответный сигнал поступает на пейджер Кларк, она быстро выдыхает, принимая вызов, и нажимает кнопку записи.       — Кларк Гриффин, — недовольно тянет Дийоза, её скрипучий голос, кажется, вызывает даже порыв ветра внутри комнаты, раздаётся гнусным сосанием под ложечкой, — я не веду переговоры с террористами.       Рейвен тихо хмыкает в ответ, упираясь руками о кровать Ниссы, и качает головой.       — Хорошо, что мы не террористы, — твёрдо отвечает Кларк, сжимая руку Лексы сильнее. — Как раз, наоборот — это же вы взорвали жилое здание с людьми, которые никак не относятся к нашему с вами конфликту.       — Не относятся ли? А ради чего тогда это представление?       — Ты отдала приказ Макрири похитить меня. Думаешь, я так легко с этим смирюсь?       — Ох, Кларк, — вздыхает Дийоза, голос ей наполнен желчью, колкостью, концентрация в нём яда превышает змеиные клыки раз в двадцать, — как думаешь, насколько быстро твою мамулю выпрут из Совета и Полиса, когда Четвёртый узнает, что ты здесь устроила?       — Настолько же быстро, насколько мы уничтожим вас, — отвечает Кларк, собравшая в кулак всю невидимую силу угрозы в своих словах. Лекса чувствует, как её ладони прямо-таки наполняются энергией, и она содрогается от внутреннего напряжения.       Смогла ли Дийоза прикоснуться к той струне, которая натянута больше всего? Может быть. Но не похоже, что это каким-то образом смогло пошатнуть её уверенность в правильности своих действий.       Дийоза смеется — глухим, хриплым смехом, который струится сквозь раздражающий скрип пейджера.       — Ты так уверена в своей силе, Кларк?       — Макрири уже поделился с нами ценной информацией, которая поможет ускорить этот процесс, — Кларк блефует, только вот Дийоза, кажется, этого не понимает — Лекса надеется, что это так, — поэтому только прочищает горло в ответ. — Мы вооружены, вдохновлены и связаны общей целью. Если ты хочешь остаться в живых, самое время сдаться и остановить это бессмысленное кровопролитие.             Рейвен быстро качает головой, кивая в сторону пейджера, чтобы Кларк выключила микрофон.       — Она может вооружить заключённых, — тихо бросает быстрое предположение она, но Лекса в ответ хмурится, пока Кларк вслушиватся в тишину пейджера.              — Она не настолько глупа, чтобы собственноручно дать оружие людям, которые с радостью их убьют. Даже угрожая им, Дийоза никогда не будет уверена в них, — Рейвен наклоняет голову, соглашаясь, и из динамиков вновь доносится голос полковника.       — Значит, Рейвен Рейес удалось взломать хранилище. Это правда? — голос её стихает — она определённо обращается к кому-то другому, и через несколько долгих секунд второй голос подтверждает её слова. Глаза Рейвен тутже расширяются и она в неверии прикрывает рот рукой.       — Монти, — почти беззвучно шепчет она. Зачем он солгал?       Лекса несколько раз слышала от Рейвен его имя, только вот она не слишком часто затрагивала тему своей дружбы с солдатами, что служат здесь, даже если это были механики или техники — Лекса не знала о её друзьях, но знала, как трепетно она относится к этому самому Монти и то ли Джасперу, то ли Джордану. Если это был именно Монти, значило ли это, что он на их стороне?       Кларк кивает Рейвен в сторону двери, одними губами шепча, чтобы она начала взламывать систему, и Рейвен кивает, быстро разворачиваясь.       — Теперь послушай меня, Кларк. Я даю вам шанс спастись, если вы отдадите мне Макрири. Ты и твоя девушка будете неприкосновенны, если вы сдадитесь в течении этих суток. Если же нет — даже с моими людьми внутри мы сравняем вас с землей.       Кларк горько вздыхает, приподнимая брови, и прочищает горло.       — Так это теперь твой путь?       — Мой путь — величие Нового Мира, — немного погодя отвечает Дийоза, ровно, точно гимн отчеканивает, — и если для этого нужно убить несколько тысяч людей, я это сделаю, не сомневайся.       — Но нами ты не ограничишься, своих ведь тоже погубишь.       — Это цена величия, — Дийоза холодно отвечает. — На пути к вершине иногда нужно пожертвовать тем, кто не может идти в ногу.       — Интересно, а сколько твоих солдат знают, что они пожертвованы в этой игре? — спрашивает Кларк, голос её находится в напряжении, но она старается держаться в узде.       — Они служат Новым, — отвечает Дийоза, словно это объясняет все возможные и невозможные жертвы. Словно солдаты должны понимать, что как только они вступили на этот путь — их жизнями будут играться, словно они ничего не стоят. Только они не понимают. И это сыграет на руку. — Приятно было с тобой поболтать, Кларк, — с издёвкой добавляет она, — но у вас есть двадцать четыре часа, чтобы вернуть Макрири. После этого я продолжу бомбардировки. Передай привет остальным своим друзьям.       Она сразу отключается, не дожидаясь ответа, и Кларк сжимает пейджер в руках, плюхаясь на стул.       — Хей, — тихо шепчет Лекса, подойдя к ней ближе, и Кларк поднимает к ней голову, поджав губы, — ты проделала хорошую работу, — говорит Лекса, слегка улыбаясь, встречая растерянные глаза Кларк своим размягченным взглядом. Кларк благодарно улыбается ей в ответ, и бровь её дёргается, но должного облегчения это не добавляет.       — Начните передачу оружия через техническую комнату, инструкции выполнения у Мюллера и Джонса, — говорит Кларк в рацию, слегка отдышавшись после напряженного диалога с Дийозой.       В кои-то веки Лекса взгляда оторвать от неё не может — следит за каждым движением, за каждым подёргиваением брови, все чувства внутри стократ усилились, точно костёр, в который продолжают подбрасывать поленья.       — Вы можете использовать её слова о том, что она готова жертвовать своими солдатами, чтобы переубедить тех, кто у нас, — говорит Нисса и Кларк с ней соглашается, отправляя файл солдатам, которые стоят на страже пленников.       — Чтобы посеять между ними ещё больший хаос, мы можем рассказать, что перестрелки на площади это приказ Макрири. Что всех, кто должен был отправиться домой, по его же приказу убивали.       — Нет, Лекса, — качает головой Кларк, — если мы расскажем об этом, то Макрири или Дийоза точно скажут, что в этом учавствовала ты. Я не могу так сильно рисковать тобой, точно не сейчас, когда они всё ещё доверяют Новым больше, чем нам. Миллер сказал, что сомнения продолжают распространяться среди их рядов, но этого всё ещё недостаточно.       — Но мы не можем ждать, с завтрашнего вечера они продолжать убивать моих людей!       — Я знаю, Лекса, но мы не можем строить план на надежде на то, что Рейвен сможет разблокировать хранилище, нам нужны ещё варианты. Она дала нам время, потому что не может убить всех жителей в секторе — ей всё ещё нужны люди для эксплуатации, это блеф.       — У меня есть идея.       Поспать удаётся совсем недолго — максимум несколько часов. Лекса продолжала ворочаться, гоняемая ненужными мыслями, но мозг переубедить в том, что нужно отдохнуть, так и не смогла. Даже тепло Кларк рядом сейчас не успокаивало — наоборот. Что, если всё это закончится? Что, если больше ей не удастся почувствовать прикосновения её тёплых пальцев, дуновение её опаляющего дыхания? Не будет больше шанса взглянуть в её синие глаза, сияющие в темноте ярче мириадов звёзд?       Что, если всё закончится раньше, чем успело начаться? Сердце в груди начинает вновь кровоточить, когда Лекса переворачивается набок, чтобы взглянуть на подрагивающие во сне ресницы Кларк. Её щёки румяные, грудь вздымается равномерно, спокойно поднимаясь и опускаясь в такт дыхания Лексы. В груди разливается тепло, жар, до этого ей неведомый, когда она, ведомая мимолётным порывом, касается её горячей бархатной щеки. Улыбка появляется на губах, стоит ощутить нежность её кожи пальцами, и Кларк, даже во сне, идёт навстречу этому прикосновению.       В груди становится до невыносимости тесно; все страхи, все желания, все мечты и переживания смешиваются в один огромный клубок, конца и края которому не видно. Тянуть за ниточки, чтобы его распутать, ещё болезненнее, чем оставить его там нетронутым, и во рту появляется привкус горечи. Лекса пододвигается ближе, обхватывая Кларк, вжимая её в своё тело, будто так получится заткнуть дыру внутри, с каждой секундой расширяющуюся. Эта дыра питается ничем иным, как страхами, которыми сейчас, в покрове ночи, Лекса переполнена до краёв. Сердце отбивается в груди с болью, колко, словно тысячи иголок пронзают лёгкие с каждым вздохом, когда она зарывается носом в спутанные волосы.       — Лекса? — неожиданно и тихо шепчет Кларк хриплым голосом и грудью Лекса ощущает, насколько быстро бьётся её сердце. — Ты почему не спишь? — сонно спрашивает она, слегка отодвигаясь, чтобы иметь пространство и поднять голову в попытке словить рассеянный взгляд из-под густых ресниц.       — Не спится, — так же тихо отвечает она, кусая губы, когда этот взгляд голубых глаз вновь пытливо благословляет её. Лекса сдержаться не может — прижимается к её пылающим губам своими холодными, ледяными, на несколько секунд задерживает дыхание, чтобы замедлить сердце, утолить боль внутри.       Когда отстраняется, место её губ занимает расслабленная улыбка.       — Ты хочешь сходить к Дейзи? — шепотом спрашивает Кларк и в глубине её бездонных глаз виднеется капля разочарования, но Лекса всё же кивает, шумно выдыхая.       — Ещё пару минут, — отвечает она, вновь прижимая Кларк к себе в очередной попытке унять эту противную дрожь в желудке. Она вновь опаляет шею своим обжигающим дыханием и сотни мурашек разбегаются по затылку.       Кларк нужно всего лишь несколько секунд, чтобы вновь погрузиться в сон, но эти несколько секунд она прижимает Лексу к себе так крепко, будто она вот-вот растворится в воздухе. Будто ещё немного, и она сможет спрятать её под кожей, там, где она будет в безопасности, и это вызывает такие предательские и такие сейчас ненужные слёзы. Это так глупо. Её руки на спине тёплые, разгорячённые; её нос, вжимающийся в шею, подёргивается, её ноги переплетены с ногами Лексы и если бы это было возможно Лекса схватила бы её, Дейзи и Ниссу и бежала бы куда глаза глядят, лишь бы не стоять на пороге войны, что унесет сотни жизней. Дурацкие слова перекатываются на языке, так и пытаются соскользнуть, пытаются превратиться в реальность, а сердце совсем не помогает, отбиваясь только быстрее, стоит Лексе о них подумать.       Ещё немного, говорит себе Лекса в очередной раз, оставляя поцелуй на виске Кларк. Ещё пару минут. Только оттягивать этот момент больше нельзя.       Выпутаться из водоворота тел сложно, особенно когда делать это совсем не хочется, но Лексе всё же удаётся — даже так, чтобы Кларк не проснулась. Быстро одевшись, она выскальзывает из комнаты, не оглядываясь. Оглянется и точно вновь попадёт под её чары, вновь не сможет выбраться из её пленящих рук, но полежать с Дейзи сейчас тоже жизненно необходимо.       Холод коридоров окутывает разогретое прикосновениями Кларк тело. Только тихое жужжание старых ламп разрывает тишину, что тяжестью ложится на плечи. Комната Дейзи и Трины соседняя, поэтому Лекса не успевает погрузиться в атмосферу безысходности до конца.       Она осторожно открывает дверь, проникая в спальню на цыпочках, и придерживает её, чтобы не создать лишнего шума. В освещении настенной лампы Трина выглядит совсем малышкой, прямо как когда Лекса взяла её на руки в первый день её жизни. Рут сидит на стуле, сложив голову на её кровать, тихо дремлет, укутывая её своими руками. Дейзи, кажется, осталась в той же позе, в которой Лекса её оставила.       — Ты была с ней, — не спрашивает, утверждает Рут тихо, почти беззвучно, но Лекса всё же пугается звука её голоса. Видимо, она всё же не спала. Волна тепла поднимается из желудка к груди, но разбивается о сотни иголок, всё ещё воткнутых в сердце.       Лекса только кивает. Не говорит, что это её не касается, не говорит, что не Рут её осуждать, не говорит, что и вовсе осталась бы с ней. К Рут ненависти она всё же больше не питает. Горечь в её голосе вызывает только прилив жалости, но Лекса просто проскальзывает под одеяло, поворачиваясь набок, чтобы взглянуть на спящую Дейзи.       Она распахивает вдруг глаза, отодвигаясь, чтобы освободить побольше места для вздрогнувшей от неожиданности Лексы, и слегка улыбается.       — Хэй, — сонно шепчет она, подкладывая ладонь под щеку. Лекса нерасторопно смахивает прядь волос с её влажного ото сна лба. — Где ты была?       — Захотелось проветриться, — врёт она, закусывая внутреннюю сторону щеки. Они и сами ещё не разобрались в том, что между ними, зачем втягивать в это Дейзи? — А ты чего не спишь?       Дейзи пожимает плечом, исследуя слегка красноватыми глазами лексино спокойное лицо. Небольшая складка рождается между её нахмуренными бровями, когда она прикрывает уставшие веки.       — Просыпаюсь постоянно.       Лекса вздыхает и вытягивает руку, прислушиваясь к её размеренному дыханию.       — Иди сюда, — с улыбкой на губах говорит она и Дейзи послушно укладывается на её плечо. — Тебя что-то беспокоит?       Дейзи вдруг стихает, дыхание её замедляется, будто об этом она говорить совсем не хотела. Её рука на животе Лексы напрягается и она сжимает ладонь в кулак. Лекса не давит, даёт ей время на мысли. Даже если и сердце в груди ускоряется от одной только мысли, что с Дейзи происходит что-то, чем она не может поделиться, и сжимается в грубых цепких тисках. Лекса не хочет давить, но Дейзи не отвечает.       — Я нравлюсь тебе? — сдавленно спрашивает она, сглотнув, и сжимает ткань лексиной майки между пальцами, будто боится услышать ответ. Сердце пропускает удар.       — Медвежонок, — вопрос откровенно застал Лексу врасплох, — я тебя безумно сильно люблю…       — Нет, я знаю, — перебивает Дейзи, — я твоя сестра, поэтому ты меня любишь. Но нравлюсь ли я тебе?       Лекса замолкает, успокоив свою нужду тутже заверить её в этом; Дейзи это сейчас не нужно. Она хочет честного вдумчивого ответа и того простого факта, что они сёстры, здесь недостаточно. Лекса медленно вздыхает и вглядывается в серую стену напротив, перебирая глазами корешки книг с настенной полки. Но почему она вдруг задалась этим вопросом? Неужели она сомневается?       — Когда ты родилась я почувствовала такую любовь, которую не думаю, что смогу почувствовать ещё раз, — Лекса сглатывает, прочистив горло, и поворачивается ко всё ещё напряженной Дейзи. Поцеловав её в волосы, она продолжает, — ты была крошечной, постоянно плакала, а со временем твои капризы исполнять стало только сложнее, — Дейзи хихикает на её слова, крепко прижимаясь к Лексе, — но потом ты заинтересовалась рассказами, которые придумывала мама, и начала рисовать к ним картинки. Однажды ты потратила два часа на рисунок к сказке о говорящем ослике, помнишь?       Дейзи хмурится, но, несколько секунд погодя всё же кивает.       — И в какой-то момент ты решила начать всё заново, совершенно изменив свой изначальный замысел. Я понимала, что на новый рисунок уйдёт столько же времени, поэтому пыталась переубедить тебя, но ты совсем не слушала. Твоё упрямство иногда сводит меня с ума, но в то же время я им восхищаюсь. Ты не боишься повернуть всё вспять, поменять своё решение и признаться в этом не только себе, но и другим, как ты сделала с охотой, Дейзи, и такой смелости мне самой всегда будет не хватать. Ты становишься прекрасной женщиной, медвежонок, и не перестаёшь меня удивлять.       Лекса сглатывает выступившие в уголках глаз слёзы, борясь в ненавистным комом в горле, когда Дейзи вытирает её футболкой свою щеку. Сердце вновь сжимается до невидимых размеров, но она не позволяет себе дать волю эмоциям. Наверное, в своей постоянной гонке за её безопасностью, Лекса совершенно забыла, что Дейзи становится отдельной личностью, которая скоро будет вправе принимать свои собственные решения. Совершенно забыла, что совсем скоро она вырастет и не будет больше нуждаться в её защите. Неужели Лекса сама довела её до таких размышлений?       — Есть ли что-то глубже, что стоит за этим вопросом? — тихонько хрипит она и поджимает губы, чертыхаясь от этой предающей хрипотцы в голосе.       Дейзи пожимает плечами, шмыгая носом, и обхватывает Лексу лежащей на животе рукой. Её ладонь всё ещё разгоряченная ото сна.       — Я просто… чувствую себя трусихой, потому что отсиживаюсь и буду отсиживаться здесь, пока все вы рискуете своими жизнями.       — Солнышко, — Дейзи поднимает голову с лексиного плеча и печальным взглядом смотрит в глаза Лексе. Когти продолжают скрести изнутри, особенно когда она ребром ладони вытирает одинокую слезинку со щеки, — ты не вступаешь в битву только потому, что так нам с Кларк не придётся думать о твоей безопасности. Пока ты здесь, мы будем спокойны и сосредоточены на битве, но если ты будешь с нами… Ни я, ни Кларк не хотим рисковать ни тобой, ни кем-то другим, понимаешь?       — Понимаю. И я не хочу уговаривать тебя взять меня с собой, это просто… наталкивает на размышления. Я не знаю, какая я на самом деле. Что, если я именно трусиха?       — В страхе нет ничего плохого, — кивает Лекса, перебирая между пальцами её светлые волосы, — но ты остаёшься не по этой причине. Ты остаёшься, потому что я тебя об этом прошу. Это говорит о том, что ты заботишься о моих чувствах, Дейзи, а не о том, что ты трусиха. У нас ещё очень много времени, чтобы узнать, какая ты на самом деле. Я уже двенадцать лет знакомлюсь с тобой и ты всегда находишь, чем меня удивить.       Дейзи скованно улыбается и кивает, облизывая губы, и вновь опускает голову Лексе на грудь.       — Теперь тебе лучше?       — Не знаю, — она пожимает плечами сквозь зевок и Лекса медленно проводит рукой по её волосам. — Спать хочется.       — Тогда давай попробуем уснуть, — Лекса оставляет крепкий поцелуй в её макушке, пытаясь успокоить дыхание, и прижимает её к себе за плечи.       Сердце продолжает колотиться в груди, каждый его стук отдаёт болью между рёбер, но погрязнуть в мыслях сейчас сил нет. Они всё же не отступают. В танцующей тени от зажженной на прикроватной тумбочке свечи Лекса находит странный покой. Мерное сопение Трины и едва слышное потрёскивание сгорающего фитилька навевает сонливость, только вот подрагивающая Дейзи уснуть не даёт. Лекса надеется, что смогла дать ей достаточно исчерпывающий ответ. Надеется, что смогла рассеять эти сомнения в её голове. Надеется, что смогла убедить, что Лекса любит её не только из-за кровного родства. Надеется, что дала понять, что Дейзи больше, чем просто сестра Лексы.       Сердце продолжает щемить, даже когда её дыхание выравнивается. Лекса прикрывает глаза, теперь вслушиваясь в собственный стук сердца.       Невозможность определить время только открыв глаза, почему-то, только усиливает тревогу. Лекса не привыкла к этому. Даже по запаху снаружи читать время казалось проще, чем взглядом постоянно искать часы. Поэтому когда она просыпается, то сначала даже не понимает, сколько поспала и поспала ли вообще. Когда взгляд касается всё же круглых часов на стене, понимает — сейчас восемь. Ещё, наверное, смеркается.       Возле двери пахнет свежестью и грядущими морозами, поэтому Лекса, только сильнее укутавшись в ворота куртки, съёжилась под порывом холодного ветра, ведомая воодушевлённой сестрой. От вчерашнего ночного разговора и следа не осталось — Дейзи живо открывает дверь и Лекса, слегка раздражённая тем фактом, что нужно было подняться с кровати, всё же распахивает воспалённые ярким светом глаза. Это… снег?       Дейзи резво выбегает на площадь перед корпусом и Лекса подаётся за ней, чтобы позвать обратно, только этого не делает. Дейзи кружится, протаптывая небольшую дорожку из снега, видимо, навалившего за ночь, раскинув руки в стороны, и высовывает язык, пытаясь поймать огромные пышные снежинки.       — Чего ты там стоишь? — вскрикивает она, подзывая её к себе ладонью, — иди сюда!       Лекса, на несколько секунд замявшись, всё же слушается, делая несмелый шаг навстречу зиме. Снег приятно хрустит под тяжелой подошвой ботинок, возвращает на мгновение в детство, когда это казалось самой настоящей магией, и попадает на ресницы, тает на щеках и губах. Дейзи раскатисто смеётся, поглощенная ощущением сказки, и вновь подзывает кого-то за спиной Лексы. Она оборачивается, сразу отпуская напряжение — это Кларк. Улыбка касается губ так же невесомо, как и снежинки, гонимые ветром.       Кларк сонная, слегка потирает глаза кулаком, но всё же улыбается в ответ, укрывая себя руками. Делает к ней несколько шагов. Смех Дейзи продолжает ласкать уши.       Стоит Кларк раскрыть глаза, как её рот в восхищении приоткрывается, пока взгляд изучает каждый белоснежный уголок — всё покрыто пушистым размашистым снегом. Её зачарованный взгляд почти магией ощущается, искристой, приятной, теплом и покалыванием расползается по затылку и Кларк протягивает ей свою руку, которую Лекса сразу же хватает.       — Первый снег! — радосто вскрикивает Дейзи, подскакивая на месте, когда Кларк и Лекса подходят к ней ближе. Глаза почти залепило снегопадом, но щёки уже болят от улыбки.       — Он шёл всю ночь, это уже не считается первым снегом, — бормочет Лекса, притягивая очарованную Кларк к себе ближе, и протирает глаза её плечом, чтобы убрать тающий снег с ресниц.       — Но это первый снег, который я увидела в этом году, — возражает Дейзи, хмурясь, и вытягивает ладонь, чтобы поймать ещё несколько больших снежинок, что сразу же превращаются в воду и стекают вниз по её руке.       — Тоже нет, — Лекса качает головой, всё ещё улыбаясь, — прошлая зима была очень снежной.       — Господи, Лекса! — смеётся Кларк. — Это мой первый в жизни снег!       — Правда?! — удивленно спрашивает Дейзи и наклоняется, чтобы собрать небольшой снежок.       — Угу, если у нас шёл снег, он сразу таял и был постоянно грязным.       В глазах Кларк сверкает блеск удивления и такой непосредственной детской радости, когда Дейзи формирует из снега небольшой плотный шар. Её улыбка, словно яркая вспышка света, освещает лицо, и Лекса не может удержаться от того, чтобы не улыбнуться в ответ. Её сердце наполняется теплом от вида, как Кларк наслаждается этим волшебным моментом. Может, у неё и была совершенно другая жизнь в Полисе, но таких маленьких, но ценных моментов она всё же была лишена. Что-то внутри приятно щекочет, когда Лекса думает, что Кларк всё же испытывает что-то впервые в её присутствии. Она могла бы сотни букетов из самых разных цветов ей собрать, лишь бы увидеть такую улыбку на её губах ещё раз.       Дейзи, с улыбкой, подходит к Лексе и Кларк, протягивая им шар. Лекса берет снежок, а Кларк, с удивлением и умиротворением в глазах, разглядывает его в её ладони. Это простой, но для неё новый опыт, и Лекса видит, как игривость просыпается в Кларк, когда Лекса бросает этот же самый снежок прямо в ничего не подозревающую Дейзи.       — Лекса! — возмущённо вскрикивает она, отряхивая куртку от уже подтаивающего снега. — Так нечестно! Я его слепила и сама же им получила!       Кларк только хихикает в ответ, стреляя дьяволятами в сторону Лексы и наклоняется, чтобы сделать такой же шарик.       — Я за тебя отомщу, — воинственно говорит она, пытаясь сформировать что-то, хотя бы отдалённо напоминающее снежок, но он рассыпается ещё до того, как Кларк успевает бросить им в засмеявшуюся Лексу.       — Впечатляет, — игриво надменно хмыкает она, пока Дейзи помогает Кларк разобраться с тем, как это работает. Ответный удар прилетает в её грудь несколько секунд спустя и Кларк с Дейзи воодушевленно дают друг другу пять.       Её гордость от этого никак не страдает, а смотреть на то, как два самых любимых человека в мире так легко ведут себя друг с другом настолько приятно, что Лекса готова саму себя избить снежками, если это вызовет такую радость на их лицах.       Румяные от холода щёки Кларк и её сверкающие глаза отдают приятной щекоткой в животе. Дейзи что-то совершенно точно заговорчески шепчет Кларк на ухо и она резво ей кивает. Они разделяются, но Лекса продолжает следовать взглядом за довольной Кларк.       Она замахивается рукой со снежком и Лекса разворачивается, чтобы избежать удара прямо в лицо, но тут её застаёт новая порция снега, что прилетает как раз таки именно в нос. Дейзи смеётся, пока Лекса очищает лицо и Кларк подскакивает к ней с виноватыми и обеспокоенными глазами.       — Прости, прости, — быстро шепчет она, смахивая снег с её щёк своими ледяными пальцами и любое недовольство, которое Лекса могла испытывать от этого дискомфорта, улетучивается. — Больно?       Лекса только с глупой улыбкой на лице качает головой, позволив теперь Кларк исправить последствия своего сговора с Дейзи. Её ресницы трепыхают от завывающего ветра, а снежные хлопья продолжают ложиться на волосы. Улыбка так и не покидает её счастливое лицо и она внимательно следит за своими пальцами, порхающими по влажной коже Лексы. Время замедляется. Кларк, сосредоточенно удаляя снег, мягко проводит кончиками пальцев по её лицу. Её прикосновения, несмотря на холод, кажутся нежными и заботливыми. Лекса не может оторвать взгляд от сияющих чистым светом глаз Кларк.       — Ну что, теперь лучше? — спрашивает Кларк, завершив процесс, и осторожно убирает руки от её лица. Она смеётся — жар расползается по щекам и Лекса, потупив взгляд, понимает, что от разочарования проскулила вслух, но всё же кивает.       — Меня от вас тошнит, — высунув язык показывается Дейзи, только вот глаза её говорят о другом. — Поцелуйтесь вы уже!       Лекса поджимает губы, чтобы не засмеяться вслух, когда боковым зрением замечает побагровевшую Кларк, что теперь уставилась на снег под ногами.       — Ты смущаешь Кларк, — говорит Лекса, пока та толкает её локтем в ребра, и Лекса разводит руками, — а что? Правда же, ты покраснела.       — О господи, — Дейзи закатывает глаза, прикрывая лицо ладонью под звонкий смех Лексы. Тепло внутри даже несмотря на холод распространяется и продолжает греть слегка зардевшиеся щёки.       — Дейз, ты всегда такая наглая? — спрашивает Кларк, прикрываясь руками, чтобы скрыть свою краску. Её голос звучит бодро, и Лекса видит, как она пытается сохранить непоколебимость, несмотря на свою заметную реакцию.       Дейзи снова смеётся, не снимая ладонь с лица, и шутливо отвечает:       — Наглость — моё второе имя!       Кларк улыбается и сердце в груди продолжает трепыхать и это так глупо, только Лекса в этом находит такой нехарактерный для себя покой. Каждый её неловкий момент, каждая улыбка, каждое мгновение создают в ней невероятное чувство, которое невозможно удержать.       — Я всё равно считаю, что вы должны поцеловаться. Это как закон природы или что-то в этом роде, — невозмутимо настаивает Дейзи, всё ещё скрываясь от смеха, но пускает в них хитрый взгляд. Они обе смеются, словно подростки, сговорившиеся на какую-то шалость.       — Да ладно вам, — отвечает Кларк, укрывает щёки руками, видимо, чтобы успокоить своё смущение.       Лекса, весело улыбаясь, кладёт руку на плечо Кларк и нежно приподнимает её лицо, чтобы взглянуть в глаза. Снежные вихри пляшут вокруг, создавая иллюзию волшебства.       — Кажется, Дейзи настаивает, — шепчет Лекса, наклоняясь ближе к Кларк.       — Лекса, это… — начинает Кларк, но её слова обрываются, когда губы Лексы касаются её. В первое мгновение ветер и холод забываются, оставляя место теплу и сладкому волнению. Это мгновение, на фоне снежной зимы и радостного смеха, становится ещё одним волшебным в их истории и ложится где-то в сердце, приятно согревает его возникшим из ниоткуда жаром. Их губы прижаты друг к другу всего несколько секунд, но за них внутри Лексы вихрь успевает образоваться, разрастись и успокоиться.       — Вот это я называю отличным днём, — шепчет Кларк, отстранившись, и прижимается к Лексе. Её глаза светятся и у Лексы перехватывает дыхание от одного только этого вида. Как она могла так долго не замечать, что с ней делают эти глаза?       — Каждый день с тобой — отличный день, — отвечает Лекса, слегка смутившись от неожиданно нахлынувшей откровенности, и прячет лицо в её заснеженных волосах. Дейзи тяжко вздыхает в ответ, вызывая своей реакцией очередной смешок.       — Прошу прощения, что испортила ваш первый поцелуй своим присутствием, — поигрывая бровями вмешивается Дейзи и Лекса ухмыляется, тихонько хмыкая, но это не остаётся незамеченным этой любопытной задницей, — о боже, это не ваш первый поцелуй!       — Дейзи! — смеясь, возражает Кларк, а Лекса лишь пожимает плечами, с улыбкой наблюдая за этой дружеской перепалкой.       — По крайней мере, не последний, — мгновенно отвечает Дейзи, подмигивая, и тут же убегает прочь, чтобы уклониться от предстоящей атаки снежками.       Лекса рысью бросается за ней, приговаривая, что от любопытства она раньше состарится, и хватает её под руки, бросая прямо в небольшой сугроб. Лёгкость внутри подстёгивается её заливистым звонким смехом и щёки уже начинают болеть от постоянной широкой улыбки на губах. Дейзи отряхивается от снега с напускным недовольством, что выражается в её нахмуренных бровях, но, как только Лекса подходит к ней, чёртики вновь появляются в её ясных синих глазах.       Лекса обнимает её крепко, оставляет сотню поцелуев в её волосах, пока Дейзи заливисто смеётся и её смех эхом разносится по пустующей площади.       — Ты знаешь, я всё равно тебя люблю, — весело говорит Лекса, поглаживая её горячую щеку большим пальцем и Дейзи кивает; коварная улыбка вновь прокрадается на её губы.       — А Кларк? — Лекса вновь закатывает глаза на её игривость и смеется, вновь затеряв поцелуй на её волосах.       Она поворачивается, чтобы позвать Кларк и вместе надрать задницу этой вредине, но краем глаза замечает стоящую на крыльце Рейвен, кутающуюся в ворота куртки. Магия момента разрушается и реальность вновь обваливается на плечи, когда она громко говорит:       — Я это сделала. Хранилище наше.