Луна и Солнце

Поначалу лишь сердитое бормотание выдавало его присутствие. Только у одного человека был такой низкий хриплый голос, так что она, не теряя времени, крадучись обошла колонну, чтобы выяснить, что он делает (потому что он был злым и не заслуживал доверия, и она была уверена, что занят он чем-то ужасным). У неё будет что показать остальным, чтобы доказать, что они не могут доверять принцу и должны найти Аангу нового учителя покорения огня; впрочем, открывшаяся ей картина оказалась несколько иной. Зуко сгорбившись сидел на земле; солнце ласкало его обнаженные грудь и руки, так что его бледная кожа сияла золотыми оттенками огня. Катара была несколько обескуражена, обнаружив его без рубашки: она не знала почему, но немного смущалась от одного лишь вида этого подтянутого мужественного тела. Нахмурившись, она подняла глаза к его лицу, но его голова была опущена, так что черты его лица были наполовину скрыты за вуалью чёрных волос. Впрочем, шрам всё равно было видно: ненавистная красная метка, выжженная слева, была клеймом изгнанного принца. Эта картина напомнила ей о Кристальных Катакомбах, о предательстве, которое едва не стоило им всего. Я думала, ты изменился Я изменился! Катара сжала кулаки и уже была готова подойти к нему и высказать всё, что о нём думает, как вдруг принц едва слышно зашипел от боли. Он выругался себе под нос и пососал свой палец, уставившись на красную ткань, кучей лежащую у него на коленях. До неё не сразу дошло, что красная ткань — это его туника и что палец он сейчас сосёт потому, что уколол его иглой, которую сжимает в другой руке. У неё отвалилась челюсть. Неужели Зуко — тот самый высокомерный придурок, что однажды назвал её простолюдинкой, — пытался шить? Она наблюдала, как покоритель огня, продолжая ворчать себе под нос, склонился над своей туникой и воткнул иглу в ткань, которую затем вытащил с другой стороны, чтобы залатать дыру на рукаве. Катастрофическое состояние шва громче всяких слов говорило о его успехах. — Ты делаешь это неправильно, — заметила Катара, выходя из своего укрытия. Зуко вздрогнул, услышав её голос, и спрятал тунику за спину. — Ч-что? — промямлил он, слегка краснея. Катара подошла к нему вплотную и протянула руку: — Дай-ка мне. Он смерил её настороженным взглядом, словно ожидая, что она в любой момент может кинуться на него с водяным хлыстом. Она продолжила выжидающе смотреть на него, и он просто вздохнул и, не встречаясь с ней взглядом, протянул тунику. Катара осмотрела шов и, не удержавшись, хрюкнула от того, насколько неровными и уродливыми были все стежки. — Не особенно у тебя получается, а? Лицо Зуко залилось краской ещё сильнее, становясь сливовым, он сложил руки и отвернулся. — Не то чтобы я когда-то должен был этому учиться. «Ну ещё бы», — подумала она с кривой усмешкой. У принца Народа Огня, вероятно, была целая куча слуг только для шитья. Только когда Зуко оказался в бегах в Царстве Земли, его одежда выглядела изодранной и грязной. И даже тогда, полагала она, шитьём занимался генерал Айро. — Почему ты просто не пришёл ко мне? — спросила Катара, упирая руку в бок. — Как все остальные. Он уставился на неё пустыми глазами; ему даже не надо было открывать рот, чтобы она знала, о чём он думает. Может, потому что я не как все остальные. Может, потому что ты ясно дала понять, что ненавидишь меня. Катара была вынуждена признать, что не знает, согласилась бы она помочь Зуко, явись он к ней с дыркой на рукаве. Её беспокоило, что он предположил, какой может быть её реакция, и поэтому решил даже не спрашивать; вместо этого он спрятался в нише и изуродовал тонкую ткань своими безобразными неумелыми стежками. Потому что он думал, что она будет вредничать. Потому что она знала, что вредничала. «Он заслужил, — убеждала себя Катара, пытаясь оправдать свои действия. — Он чуть не убил Аанга. Он предал нас. Меня. Я не могу так просто простить это». Впрочем, в душе Катара знала, что Зуко не сделал ничего плохого с тех пор, как присоединился к ним в Западном Храме Воздуха. Раз уж на то пошло, он старался сделать всё, что было в его силах, чтобы помочь группе. Почему-то это тоже её злило. — Просто дай мне нитку с иголкой, — сказала Катара с раздражённым вздохом, стараясь не смотреть на него. — Ты не обязана… — Хочешь, чтобы туника была зашита или нет? — с сердитым взглядом потребовала она. Зуко умолк. Какое-то время он пристально смотрел на неё, казалось, пытаясь увидеть её насквозь, чтобы разобраться в её мотивах. Затем, пожав плечами, он просто протянул ей иголку с ниткой. — Благодарю, — сказала Катара с наигранной вежливостью. Принц промолчал и просто положил локти на колени, наблюдая, как она села рядом с ним и начала распускать шов, чтобы начать всё заново. Она с беспокойством ощущала на себе тяжесть его, казалось, прожигающего взгляда. Она игнорировала его и вскоре с головой ушла в монотонную работу, сосредоточившись на бесконечном движении иглы, соединяя крошечными красными стежками разорванную ткань. — Глядя на тебя, кажется, что это так просто, — наконец сказал Зуко. — Потому что так и есть, — ответила Катара, не отрывая глаз от работы. — Не для всех, — пробормотал он. — У некоторых никогда не получается. Некоторые делают всё только хуже. Например, я. Невысказанные слова повисли в воздухе, настолько беззащитные, что их невозможно было проигнорировать. Она взглянула на него, но он снова опустил голову, так что сквозь чёрные пряди она увидела лишь шрам, сердито проступающий меткой, которую никак не спрятать. Почему-то ей показалось, что он говорил не только о ткани, которую нужно залатать. Вздох сорвался с губ Катары. В этот момент она могла поступить как угодно. Она могла бы припомнить ему прошлое, как ей и хотелось. Она могла бы заставить его увидеть все ошибки, что он совершил, ошибки, что оставили на её сердце трещины глубже Великого водораздела, которые так просто не залатать. Не было для него ни нитей прощения, ни иголки, чтобы направить его неуклюжие попытки доказать ей, что он сожалеет. Она ненавидела его, сомневалась в нём, но она не могла проигнорировать молчаливое огорчение, исходящее от его сгорбленной фигуры. В этот момент он был не принцем Зуко, а просто расстроенным мальчиком. Мальчиком, который думал, что не в силах хоть что-то исправить. Она молча положила ему на колени наполовину заштопанную тунику. Он удивленно уставился на неё чересчур яркими золотистыми глазами. — Я покажу тебе, как правильно заштопать дырку, — сказала Катара, предлагая ему иголку и нитку. — Тогда ты будешь сам знать, как это сделать. Зуко ответил не сразу. Он уставился на неё своими разными глазами, словно этот простой жест обездвижил его и выбил весь воздух из его лёгких. Это было несколько грустно, но потом он взял себя в руки, и она почувствовала, как его пальцы коснулись её ладони, когда он взял швейные принадлежности, удивив её теплотой и осторожностью прикосновения. — Спасибо, Катара, — тихо сказал он. — Было бы здорово.