***
Я спокойно шла по направлению к своему дому, чтобы прибраться там перед тем, как придет Осаму, и просто подготовить ему спальное место, потому что на диване он не помещается (вот шпала), а кровать я ему не отдам – мне лень переносить все подушки, которые я туда накидала (говорит та, которой не лень стирать такое же количество наволочек, но опустим этот факт). И, честно, я не ожидала, что начну кашлять кровью. Прям самой натуральной, что не удивительно, но народ так испугался, что мне самой стало немного не по себе. Я облокотилась о стену какого-то здания, чтобы не упасть ненароком, и постепенно сползла вниз. Горло першило неимоверно, будто туда насыпали песка, что заставляло кашлять лишь сильнее. Понимая, что так просто я не вылечусь, как с той же простудой, я отправила короткое сообщение Дазаю, чтобы не волновался (ну, вы бы не волновались, если бы вам отправили «я кашляю кровью» и адрес?) и телефон меня покинул. В смысле, отключился. Я его просто немного (почти всмятку, спасибо способности) разбила. Больше ничего предпринимать с его помощью мне и не нужно было, кто-то уже вызвал скорую, и мне оставалось только ждать (Дазай в любом случае приедет в больницу, куда отвезут меня) и, по-возможности, не пугать прохожих своим кашлем(чего они боялись, я же вроде даже не громко кашлять пыталась). Кстати, мне полегчало через пару минут, правда, я к тому времени была на грани обморока, но это не так важно. И отключилась как раз к приезду скорой (услышала сирену).***
Когда я очнулась, запах больницы перебивал только уже знакомый запах крови и пороха, а от кашля не осталось ни следа. Я облокотилась об изголовье больничной койки, когда сидящий рядом Осаму начал шептать хриплым (как прокуренным) голосом и пересел со стула ко мне. – Катя, а ты в курсе, что мы теперь зависим друг от друга? Или тебе придется кашлять кровью, а мне задыхаться твоим дымом. Доктор сказал, что такое бывает редко. Правда, я не понял, он имел в виду специфичность запахов или то, что мы, почти не расставаясь, провели год с мелочью. – Подводя итог его словам, скажу, что это странно. То есть, мы уже второй год знакомы, а до сих пор наши встречи были с промежутком максимум два дня. Конечно, понимаю, общая работа, все дела, но второй год! И шутка засчитана, надо бы продолжить юморок, а то атмосфера не очень. – Осаму, если ты еще щас скажешь, что раньше люди с этой хренью попадали в больницу, спустя неделю с знакомства, я в тебя что-нибудь кину. – Во-первых, я угадала с неделей, во-вторых, Дазай явно ожидал не такой реакции (за обычную неустойчивую к стрессам девушку приравнял, вообще офигевший), и наконец, голос у меня не лучше. – И нет, я не собираюсь как-то психовать и тратить себе нервы, все равно жизнь никак не изменится от этого, только надо Мори предупредить. И я сейчас просто хочу домой. – Вижу немой вопрос, потому что домом я называла три места: его квартиру, свою и дом из прошлой жизни (во время нашего отпуска мы проверили существует ли он тут, опережая события – существует). – Без разницы чей, чей ближе, Говорю же, ничего не поменяется, Осаму, ты чего?***
Нас не хотели отпускать. Я продемонстрировала свой тесак, намекнула, что у меня плохое настроение, сказала, что даже не хочу тратить время на угрозы и улыбнулась, как Осаму, когда он злится. Перехотели, и уже вечером мы как ни в чем не бывало сидели и пили какао у меня на балконе, закутавшись в плед и выпросив у Мори дополнительный день выходного. Нам можно, мы были на грани смерти (выходной мы получили не по этой причине, а потому что Огай очень впечатлился картиной того, как Дазай задыхается дымом, и обеспокоился тем, что может потерять таких хороших бойцов, но нам больше нравилась наша версия, она звучит лучше). Вернемся к этой непонятной болезни (?). Вообще, нам объяснили наш общий недуг весьма расплывчато, да и я не особо вникала (ага, русская душа наплевала на лечение), мне было достаточно того, что я знаю, что нужно делать, чтобы не помереть. Мне нужно не уходить от Дазая надолго и далеко, а ему просто напоминать, чтобы я не отходила. Все гениальное просто, как говорится. Вообще, чтобы ненароком не задохнуться, нам просто нужно дышать запахом другого, то есть, Дазаю нужен (я бы сказала, жизненно необходим!) запах дыма и/или ели, а мне крови и/или пороха. Я кашляла кровью, а когда нечаянно втянула ее запах носом, мне немного полегчало, и, думаю, та же схема может сработать с Осаму и дымом. Короче, когда я обижусь на него (хотя тут скорее «если»), нужно будет проверить теорию. Киваю сама себе, улыбаюсь, отпиваю какао и кидаю взгляд на ухмыляющегося напарника. – Ты же не замышляешь что-то страшное против меня, Катя? – Отрицательно мотаю головой и улыбаюсь шире. Говорить не хочется, несмотря на хорошее настроение, потому что голос до сих пор хрипит, а Дазай может читать мысли (на самом деле угадывать содержание того, что ты хочешь сказать, но, конечно, не дословно). Когда я сделала фото заката (я совершенно не понимаю, как в кадр попал Дазай, прям ни сном, ни духом, что вы), подписав его как «то, ради чего стоит жить» и опубликовав его на страничке, я отлипла от телефона и выдала следующее. – Хочу пойти лечь спать, но жду, когда появятся звезды, ты со мной? – Я планировал умереть от суицида, Катя, не боишься, что я отсюда спрыгну, если ты ненароком уснешь? – На это наглое заявление было несколько ответов: во-первых, он не посмеет оставить меня спать на балконе, потому что боится, что я могу заболеть, во-вторых, он хочет умереть, не доставив никому проблем, а таким образом проблемы появятся у меня (ну, он же грозится прыгать с моего балкона), в-третьих, он-то не знает, что мы зависим от запаха, а не друг от друга (Дазай бы со мной поделился, Осаму ведь не я), и наконец, он сказал «планировал» в прошедшем времени, значит, планы поменялись. Молчание – знак согласия. Причем с обеих сторон. – Знаешь, я слабо верю, что ты отказался от идеи с суицидом. – Если умру я, есть вероятность, что умрешь ты, а таким образом я доставлю много проблем всем, кому ты дорога. – Все-таки догадался про запахи, но в противовес вспомнил «Порчу» и Арахабаки.