***
– Дазай, а мы реально поедем в Россию? – Это было чисто для справки, потому что мы на полном серьезе уже полчаса собирали вещи, и даже если он никуда не собирался, то увидев, как у меня загорелись глаза, его планы немного сменили курс в сторону упомянутой страны. – Да, ты же хотела туда, разве нет? – Задумчивость Осаму меня ничуть не удивляла, и, даже больше, мне она нравилась, потому что он говорит все прямо только в таком состоянии. То есть, мне не нужно включать активную мозговую деятельность, чтобы понять на что он намекает в кратчайшие сроки, значит, и голова у меня болит не так сильно, а плеер разряжается не так быстро (еще с прошлой жизни знаю, что когда слушаешь музыку, голова болит значительно слабее). Правда, даже в таком состоянии он время от времени на что-то намекает. То есть, задавая этот вопрос, он спрашивал не об этом, а о цели данной поездки. Открываю маршруты в картах на телефоне и немного офигеваю от количества пересадок, которые нам предстоят. А когда показываю невольному попутчику, он спокойно говорит, что предполагал, что нам придется долго колесить, на что мне остается только улыбнуться. Осаму такой Осаму.***
Когда мы пересаживались на последний автобус (нам очень повезло, что мы добрались сюда в пятницу – в субботу и воскресенье он ходит только утром), я невольно залюбовалась родными видами. Шанс того, что я встречусь со своей прошлой родней, возрос, потому что все было почти так же, как я помнила. По-крайней мере, все выглядело очень знакомо, да и улицы те же, и дома… Я была рада уже тому, что я все это вижу. – Будет очень жаль, если мы не сможем встретиться с моими родителями. А еще с бабушкой, она просто чудо. – Когда я это говорила, я учла все – и то, что не было людей, за исключением нас и водителя, и то, что у автобуса двигатель трактора (иначе такую громкую его работу не объяснить, если только далеко не лучшим качеством дорог). – Ты же сказала, что все то же самое? – Мне просто не хотелось обнадеживать себя, о чем тут же сообщила напарнику, на что он понимающе кивнул. Мы вышли на последней остановке, а я перед этим по привычке поблагодарила водителя автобуса. Назвав его дядей Степой (я была тогда (еще в прошлой жизни) в очень хорошем настроении, а дяденька показался мне очень добрым, вот я и завела разговор, а сейчас это сыграло со мной злую шутку, но в принципе это было даже хорошо, потому что это был он, а не кто-то левый). – Откуда вы знаете, как меня зовут? – Я зашипела и вжала голову в плечи, как будто дали подзатыльник. Медленно повернулась, заламывая руки и экстренно придумывая этому оправдание. Не сказать же, что с прошлой жизни помню, для него-то нашего разговора не было. – Мне ваш сын рассказал, мы с ним в одной школе учимся. – В этой истории было много белых пятен. Прям, очень много. Но мне поверили. Почему мне так легко верят, я не догоняю? Дазай ничего не понимал (а я говорила, давай ты русский подучишь, но нет же), а я была ему безумно благодарна, что он молчал. Потому что японца-друга не так легко объяснить. В общем, дошли мы до моего дома за три минуты (я как раз объяснилась за ситуацию с водителем), которые ощущались минимум на пять. Дней. Месяцев. Лет. И это если не веков или тысячелетий. Я всегда порывалась убежать вперед, потому что я уже видела, что дом стоит, а этот факт означал, что да, моя семья тут есть! Этот дом построили мои папа, мама, брат, я наконец, и друзья семьи нам в этом здорово помогали! Я тащила Осаму чуть ли не силком, он шел как на каторгу, серьезно! Как Дазай с его-то ногами умудрялся идти так медленно, будет задачей тысячелетия, так как мы не останавливались, и шагал он своими нормальными широченными шагами, за которыми я обычно не угонялась. Эх, и все-таки я себя обнадежила. Иначе объяснить мое взбудораженное поведение не сможет никто. Но это было не безосновательно, так что мне можно. Когда мы, наконец, звонили в дверь (честно, если бы не мое знание, что звонок там был, мы бы его не заметили), я уже не думала ни о чем. А когда она открылась я и вообще чуть не рассмеялась. Открыла я. В буквальном смысле. Русые волосы (только сейчас они были по лопатки, а я их отращивала), очки, низкий рост, прекрасная фигура (способность жрать и не толстеть перешла в мое нынешнее тело, поэтому я ей сочувствую). Передо мной стояла я. И я позвала ее гулять. На японском. Проверила теорию, называется. Честно, могла не проверять, потому что на Дазая она отреагировала весьма красноречиво. Матом. Русским. А он отомстил (он до сих пор ничего по-русски не понимал, но по интонации-то все было прекрасно понятно, будем честны), обняв меня за талию и положив голову мне на плечо. – Кать, Чуя меня не любит, пойдем отсюда. – И я рассмеялась. Голос у него был таким несчастным-несчастным, а я решила воспользоваться его незнанием русского (чувствую себя Дьяволом, честно). – Сам виноват, что она так реагирует, только я могу тебя терпеть, а простые обыватели тебя ненавидят не просто так. – Теперь смеялись мы с Накахарой вместе (вы бы видели лицо Дазая, он не мог понять, кого я сейчас оправдываю), а я заметила, как Чуя потеплела по отношению ко мне. Ага, ближайший день я буду троллить Осаму, отлично. И тут вундеркинд понял, что его ждет. Отошел от меня на шаг, выпустив из объятий, и начался театр одного актера, который мы женской половиной благополучно проигнорировали, обсуждая, как нам жилось в телах друг друга. Чуя, кстати, на улицу вышла, крикнув, что сейчас вернется, вглубь дома. А потом я ляпнула, что очень хочу встретиться с семьей. И Чуя тут же повела нас в дом, сказав, что будем импровизировать (вот так жизнь в России на людей влияет), а на крайняк объясним, как есть. А потом обеим в голову ударило, а почему бы и нет. Это не мы такие, это жизнь такая. Когда Чуя хотела представлять незнакомцев моим (или уже нашим, как посмотреть) родителям, она кинула короткий взгляд в сторону нашего дуэта. Ан-нет, в мою сторону. Волнуется за меня. Хорошая баба, я даже не сожалею, что мы с ней поменялись местами. Она заслужила лучшей жизни, чем мафиозная. Эти мысли сопровождались спокойной улыбкой, которая дала ей понять, что я в порядке. Эмпатия, как лучший навык, полученный в мафии. – Ма, па, познакомьтесь, это мои друзья из Японии. – О, а врать-то милочка умеет не очень. Любой достаточно наблюдательный человек (наши родители в их числе) ведь заметит, что врет (конечно, она это специально, но надо же позлорадствовать). – Да, здравствуйте, меня зовут Катя. Белая. А это Дазай Осаму, и он может немного не понимать, что мы говорим, потому что русский, хотя бы стандартное «Здравствуйте-досвидания», не выучил, цитирую: мысли я могу на всех языках читать. – Дазай в подтверждение моим словам довольно улыбнулся и опять меня обнял. Готова поспорить, жутко улыбается. Правда, даже Диму, брата (братана, братишку) моего, это сейчас не напугает, пусть ему двенадцать, но он умный мальчик, понял, что что-то не так далеко не с Осаму, а с девушкой, которая представилась именем его сестры. – Не-е-е, голубчик, ты их своими улыбками не напугаешь, я и пострашнее им гримасы строила, они люди закаленные. – Я добилась того, что моя семья перестала что-либо понимать, дальше дело за Чуей (хотела импровизацию? Импровизируй). Дазай сделал вид, что чем-то недоволен (скривился так, будто лимон съел), а потом был вынужден прятать улыбку в моих волосах (специально для него их распустила, потому что шоу, что нас ждет, еще повеселее будет. Развлекаем друг друга как можем, ага). – Понимаете ли, я не совсем Катя. Меня зовут Чуя Накахара, я, как сказать, в прошлой жизни?.. была Исполнителем Портовой мафии, а еще одной из их сильнейших бойцов. А потом меня во сне застрелил какой-то снайпер, и я очнулась тут. Вы помните, после комы, в пятнадцать, я проснулась и как будто стала другим человеком? Так вот не как будто, а так оно и было. А Катя, она вот она. Мы с ней поменялись местами. И перенеслись во времени, если не ошибаюсь. – Она перевела взгляд на меня, а я только сейчас заметила, что у прошлой меня глаза были другого цвета. Сейчас у нее были прям голубые-голубые, а у меня была смесь синего и какого-то болотного. – Чуя, а какого у тебя цвета глаза в прошлой жизни были? – Закусываю губу, немного хмурю брови… Глаза поменяли цвет из-за того, что мы поменялись местами? – Ну, какие сейчас, а что? – Она не понимает, бедная (как и все в комнате, но это я). – А то, что у меня они были не такими. И сейчас у меня не тот цвет, что был у тебя. – Накахара приближается ко мне, а Дазай поднимает голову. Родители хмурятся, а Дима потихоньку начинает нам верить. – Я потерял нить разговора, не поясните? – Взглядом, который Чуя кинула на Дазая, можно было убивать. Мучительно так. Осаму тут же отпустил меня, отошел на два шага, поднял руки вверх. – Научи меня так же зыркать, я тоже хочу Дазая пугать! Я тебе все чуть позже объясню, Мумия, честное слово. – Первое предложение было чисто для галочки, а второе уже обращалось к напарнику, чтобы тот не мешал. Он меня понял. – Задайте какой-нибудь вопрос, ответ на который может знать только Катя до комы, до второй, если быть точнее, если не верите. – Когда Накахара закончила с разглядыванием моей радужки и выдала что-то явно нецензурное на, вроде бы, китайском, я обратилась к недоумевающему семейству. Пока родители мялись, Дима все взял в свои цепкие ручки. Обожаю этого придурка. – Что я тебе подарил на четырнадцатый день рождения? – Глаза сощурены, сам улыбается… Узнаю этого лисеныша, что сказать. – Ты про ту шоколадку, которую съел сам? Я, кстати, до сих пор обижена! И, заметь, это спустя двадцать с мелочью лет! Понимаешь, как это обидно? Я взрослый человек, мне, считая обе жизни, уже давно за тридцать, а мне обидно за шоколадку!.. Можешь смеяться, я закончила. – И Димасик засмеялся, я ж его знаю сколько. Улыбаюсь тепло-тепло, а потом щурюсь в его манере. – Если хочешь, хотя кого я спрашиваю, конечно хочешь, можешь меня обнять, я сегодня добрая. – Он довольный, будто выиграл в лотерею, бежит меня обнимать, а потом я его поднимаю. Конечно, он не пушинка, но и я не просто девушка. Опускаю ошеломленного брата и утыкаюсь ему носом в шею. – Всё, иди нафиг, от тебя все еще несет тиной. – И тут уже родители меня признали и пошли обнимать. Да, пара простых фраз, несмешные шутки в моем стиле, это была я. Было так тепло, знакомые запахи кофе с молоком и крепкого черного чая… – Дазай, Чуя, идите к нам! – Чуя даже не задумывалась, тут же подбежала, а Дазай ломался. А, он же… Легко выныриваю и сама его обнимаю, а потом легко тащу в гущу событий. Он подумал, что ему тут не место. Он всегда думал, что он в этом мире лишний, а я, имея подобные мысли, знала, как научиться их не замечать. Мама расплакалась, и пришлось окончить эту акцию объятий. Я рассказывала все, что происходило, записала их телефоны, пообещала звонить, а потом, часов в шесть, мы отправились к моей бабушке. Надо было на соседнюю улицу, а мне приспичило провести нас «коротким путем». Конечно, он был нихрена не коротким, по расстоянию такой же, просто на улице, где жила моя бабушка, было небольшое болотце, поросшее ольхой, а через него можно было пройти прямо к ее дому. Эффектное появление, что сказать. Особенно с учетом того, что мы напугали мою знакомую, Лизу, которая знала про этот ход, но думала, что никто по нему больше не ходит («больше», потому что Накахара про тропинку в этом месте не знала, а ходила по ней только я, так что в историю обо мне и Чуе Лизка поверила быстро). Когда я наконец собиралась стучать в дверь, она открылась, а бабушка, стоящая за ней, меня крепко обняла. Ее я любила. Она добрая. И пахнет уютом, а не бумагой и чернилами. Дальше все было так быстро и так в стиле моей бабушки Люды, что я даже не успела понять, как она уговорила меня и Дазая остаться на ночь. А еще она так радовалась, что у меня наконец появился парень, который меня действительно любит (я же говорила, что мы с Дазаем ведем себя, как парочка?), что у меня язык не повернулся говорить, что это немного не так. Бабушка, веря в мое здравомыслие (так и сказала, я даже была немного в шоке, потому что «серьезно? Нам по шестнадцать»), поселила нас в одну комнату, а мне пришлось предупредить Осаму, что я могу либо скинуть его, либо упасть сама. Смотря кто будет спать у стенки. В итоге я сказала, что предпочитаю спать на краю, и мы лежим «вальтом*», а я пытаюсь не замерзнуть. Мерзлячкой я как была, так и осталась, ровно как и той, кто лучше будет мерзнуть, чем пойдет и возьмет себе еще один плед. А потом в голову ударила идея (честно, они так часто туда бьют, что я не удивлена их абсурдностью). Перекинула подушку на другую сторону дивана, легла спиной к спине Дазая и посильнее укуталась в свой пледик. Стало теплее, и я наконец уснула с явным намерением проспать до часов десяти минимум.