Отдых в стиле "Соукоку".

      Когда Одасаку убили, Дазай сказал, что хочет покинуть мафию. Такова была последняя просьба нашего общего друга. Я осталась, потому что так надо. Так будет лучше. Я это чувствовала. Интуиция или здравый смысл, но я продолжала работать на Портовую мафию. А еще, пока мы порознь, мне не придется использовать «Порчу». Дазай не умеет успокаивать, но только от его присутствия становилось легче.       Когда он начал работать в ВДА, Вооруженном Детективном Агентстве, я пришла (будем честны, завалилась без стука) к ним (даже желтый сарафанчик одела, чтобы я непроизвольно ассоциировалась с чем-то светлым), слегка закашливаясь кровью.       Полностью кашель спадать на нет не хотел, как бы я не дышала, потому пришлось пилить на работу к бывшему напарнику.       Лестницу я возненавидела еще до того, как успела перескочить через три ступеньки разом. А как только я попала в просторное помещение, красиво и уютно обставленное, хочу заметить, но слегка отдающее запахом дыма (заметив этот факт, я, вероятно, побледнела) на меня уставился Великий Детектив всея Йокогамы. У него красивые зеленые глазки. Как у моего братика, с его лисиным прищуром.       Ранпо уныло махнул рукой в сторону, на что я тепло улыбнулась и кивнула, одновременно с этим потихоньку плетясь в указанном направлении. Кашель выжимал все соки, а лестница добила итак истощенный организм.       Доктор Есано, завидя потенциальную пациентку, оживилась и отложила пилочку для ногтей, а я одними губами прошептала имя Осаму. Она меня поняла (ровно как и причину нашего кашля), поэтому слегка расстроилась, но до своего коллеги довела.       Дазай был холодным, но когда я привычным жестом уткнулась ему носом куда-то в ключицы, глубоко вдохнул и чуть подтянул меня, потому что я добиралась сюда чуть ли не пешком (пробки я возненавидела гораздо сильнее лестниц, не вовремя сломавшийся мотоцикл пришлось бросить прямо на трассе), а когда раздирающий горло кашель отступил, меня потянуло в сон (спасибо Мори и документации, которые бессовестно отбирали мой отдых и свободное время на протяжении дней четырех).       Я почти уснула, но настойчивые взгляды (это точно не Есано, она пилила ногти пилочкой, а не глазами мой затылок), головная боль и разрядившийся плеер меня жестоко обломали.       – Если это не что-то серьезное, я за себя не ручаюсь. – Поднимаю взгляд на Куникиду, нехотя отлипая от уже теплого Дазая. Такой нелепый блеф использовать не хотелось, но слегка заплетающийся язык был категорически против пафосных речей.       – Юная леди, объясните мне, пожалуйста, кто вы и что вы тут делаете. – Мне он не нравится. На моего учителя математики похож (особенно в те моменты, когда к нам в класс заваливались без спроса старшики, прям один в один). Интуиция кольнула затылок.       – Да что вы такой злющий-то, как математик какой-то, лицо попроще, я вашего коллегу и, так понимаю, напарника от смерти спасаю. – Дазай кивнул порядка пяти раз. Доппо реально агрессивный, реально математик, реально напарник Осаму, и последний благодарит за то, что я вытащила его из лап костлявой.       Мне за что, в принципе, это было выгодно обеим сторонам. Хотя мне, несомненно, до сих пор больно. Да, прошло уже, сколько? Два или три года, но для человека, который несмотря на всю свою общительность дружит за жизнь только с двумя-тремя людьми максимум… В общем, сколько слез было пролито, настолько я ненавидела, когда меня оставляют. Я умела отпускать, но лучше себя от этого не чувствовала.       – Осаму, ты как? – мумия послушно сел, но, видно, не надышался или опять тактильность мучает, потому притянул меня обратно. Я не сопротивлялась, воспринимая это как обыденную необходимость, потому как самой очень не хватало этого тактильного маньяка.       – Могло быть лучше. Что пошло не так? – я посмотрела на вымазанную в крови тряпку, какой стал платок после моего забега по Йокогаме (как меня задолбала невозможность воспользоваться способностью на грани Порчи, вы бы знали).       – Расстаться нам в этой жизни обстоятельства не позволят. Я при первых симптомах ринулась к тебе, Акутагава на меня наорал, кстати, что я совсем себя не берегу, также сказал что-то вроде «Я знал, что того периода не хватит навсегда», так что есть вероятность, что все не так просто. И да, я опять сломала телефон, мне даже почти стыдно, дай я с твоего отпишусь, мм? – его показательное ощупывание карманов прервалось тем, что я открыла эту несчастную раскладушку (у него вроде сенсорный был, и куда только дел его?) и набрала знакомый номер. Я все еще благодарила его за науку ловких рук.       – Сестренка Кое, тут такое дело, я опять чуть кровью не захлебнулась, – далее идет длинная отповедь, какая я плохая, что она за меня волнуется (Мори, что ли, рядом сидит?), а я тварь неблагодарная звоню ей с незнакомого номера и говорю такие вещи.       – Эту отповедь благородного человека могли и отложить, на самом деле, я вообще-то чуть не умерла!.. Опять, конечно, уже не так страшно, но сам факт! И я в ВДА чуть побуду, да и надо договориться за условия, жить хочется… А, окей, я предложу такой вариант, хорошо, – в общем, все уладилось, есть вариант за договор.       – Мне прилетело откровение свыше о том, что все мы должны жить в мире и согласии и я обязательно любить друг друга и не обижать, – ну, по факту сказано было иначе, но кто меня за это упрекнет? Я всего лишь посыльный. Да и подозрительно часто Мори начал кашлять, да и запах его усилился (противный, медикаментозный, он меня с некоторых пор бесил)… В общем, симптомы на лицо.       – Думаю, Фукудзава-сама согласится, что это будет удобно? Все таки, даже я могу прикинуть пару очевидных плюсов и как избавиться от большинства известных мне минусов, главное, чтобы Мори-сама этого не узнал, а то припашет, а я итак уже зашиваюсь, – изображаю тяжелый вздох человека, который уже прикинул, где купить веревку. Для Дазая это звучит «могли бы и раньше раскрыть о своем близком общении, а так лишь помучили».       И Осаму молчит. В этом молчании так много неловкой вины, что мне кажется, что он скоро и без самоубийства загнется. Может, он, конечно, и чувствует, что мне до сих пор плохо, но я же выкарабкиваюсь потихоньку из этой зависимости. Да и что я могу сделать? Мне правда стало легче, даже с учетом, что никто не отлынивает от работы, что мне не нужно готовить на двоих, что фото закатов теперь без каштановой макушки, что на рассвете я пью чай под сочувствующими взглядами, что теперь двух одеял мне отчаянно мало, что дюжина подушек теперь заменяет тепло живого человека…       Я привыкла.       Человек вообще легко приспосабливается к новым условиям. Вот и я приспособилась.