Отдых в стиле "Соукоку".

На сердце тяжело. Кажется, будто в грудной клетке ворочается что-то темное, злое. Мы, как в старые добрые, сидели на крыше. Вино на двоих, вот-вот закат. Уже классика. Только находиться здесь не хочется. Хочется в свою квартиру, где пахнет чем-то похожим на чайную церемонию, где моя любовь встретит меня с улыбкой, где... где отголоски прошлого заменились привычками настоящего. Мне обещали объятия по возвращению и я хотела бы получить их как можно только скорее. — Откуда у тебя этот запах? — от меня теперь несет озоном, воздухом после грозы. Связь разорвана, Осаму, больше нет смысла в этих встречах, нас связывает только работа, и то не слишком сильно. Ты ведь сам старался над заменой нам, соукоку, не так ли? Осознал, что Мори привязал нас к друг другу насильно, тонкими манипуляциями, и сбежал. Не объяснил ничерта, ни слова не сказал по поводу своего ухода, поджег мою машину, чтобы я не смогла пуститься в погоню, украл мотоцикл и сбежал. Две недели я злилась и раз за разом прокручивала твой уход в голове, анализировала все сказанное, а потом ты пришел ко мне на квартиру, сделал вид, что ничего не произошло, простебался и ушел снова, оставив меня наедине со своим презрением. Так поступает человек, что был привязан сильнее каната? Ненавидеть я не смогла бы. Не тот характер. Но чужим человеком ты стал. Тебе повезло, что я не склонна ненавидеть, потому что Чуя уже предлагала мне помочь с твоим убийством. Я нашла человека, с которым хочу прожить жизнь, а ты? — Мне его подарила новая жизнь. Надеюсь, ты найдёшь свою, — я не смотрю на закат в компании Дазая. До него еще около часа, если пойти по крышам, то на своем балконе окажусь прямо на границе дня и ночи. Я шагаю с крыши только чтобы воспарить. Темноты я всё ещё не боюсь, что скрываться в ней может? Разве что одиночество. Зыбкое, жестокое. Оно разрывает грудную клетку и достает из нее сердце. Чтобы не болело. Чтобы не чувствовать. Мне повезло, что я не одинока. Моя любовь меня не оставит... Пока что. В голове попеременно звучат два голоса. Один вбит на подкорку, настолько знаком. Другой одним своим звучанием успокаивает. Один иногда звучит на моих устах, настолько въелись чужие интонации. Другой всё еще раскрывается интонациями во всей своей красе. Коньячная радужка, некогда любимая, теплая, невероятно скоро приобретает гетерохромию, отдает зеленью. Моя любовь из прошлой жизни всё ещё краше всех на свете в моих глазах. Я встречаю свой свет случайно (тщательно выверенный план летит к черту из-за нечаянной встречи), но глаз оторвать не могу. Сердце, разорванное о безмолвный уход, замирает лишь на секунду, чтобы забиться быстрее. Моя любовь прямо передо мной, со своей теплой улыбкой, со своими веснушками, с понимающими глазами. Времени много прошло, но я знаю, что в этот раз его у нас будет больше. Я снова смогу нежиться в чужих объятиях. Я снова смогу смотреть в эти глаза. И чистый коньяк не заменяет больше отблески заката. Я смогла найти покой в других глазах. Я с трудом подавляю на первых порах свое желание расцеловать мое Солнце. Я с трудом заставляю себя отрывать взгляд от родного лица. Я обнимаю свой свет крепко-крепко, долго, нехотя отпуская. Я жить без своей главной отрады не могу. Делюсь с Чуей своим счастьем и с доброй улыбкой наблюдаю, как ее рука переплетается с ее жизнью. На сердце легко-легко. На душе цветет весна. Гроза стихла, пахнет озоном.