Звезда войны

Глава 4

      — Мм-да, — обратился я к подвывающему от боли обожженному с ног до головы Люпину, когда троица школьников-гриффиндорцев и парочка давних недругов — Сириус и Снейп — оправились от шока, вызванного моим внезапным воскрешением. — Мне-то казалось, что ты достаточно разумен и сможешь понять намеки. Однако на деле оказался таким же тупым, как твой зверь. Хотя не могу не признать — трюк с запасной палочкой застал меня врасплох, — и, злорадно ухмыльнувшись, вернул своему костюмчику дефолтный вид, благодаря чему очень сильно стал походить на Хелу, которой, собственно, и вдохновлялся, когда его создавал для одной богатенькой магессы-аристократки, позднее отказавшейся от своего заказа по откровенно надуманной причине. — И уж точно я не ожидала третье непростительное в исполнении ручного волчонка Дамблдора, которого за несколько минут до этого спасла от участи куда хуже смерти.       Быстро преодолев расстояние до лежащего на грязном полу оборотня, распространявшего специфический запах жареной человечины, я пинком сапога перевернул того на спину и, приставив острие Гунгнира к его горлу, продолжил:        — Вот скажи, Люпин, вервольф ты наш домашний, что мешает мне прямо сейчас тебя убить? Особенно после твоей оригинальной формы благодарности, мм-м?       Ответом на этот вопрос послужил полный боли и лютой, звериной ненависти взгляд оборотня, не распавшегося светящейся золотым светом пылью лишь потому, что выстрел был минимальной мощности и продолжительности, а также повышенному по сравнению с человеком сопротивлению чужой магии.       — Правильно думаешь, ничего. Так что только дернись — тут же отправишься в свое новое большое приключение. Уяснил? — и, не дожидаясь ответа, развернулся к замершему в сомнениях и нерешительности Блэку. — Надеюсь, братец, хотя бы у тебя сохранилось достаточно мозгов, чтобы не устраивать бессмысленных геройств.       — И смотреть, как ты убиваешь моего крестника? — прохрипел тот.       — Ты идиот? — недоумевая от тупости и упрямства Сириуса, прямо спросил я. — Пару минут назад я четко и недвусмысленно заявила, что не собираюсь причинять ему никакого вреда. Это до тебя тоже не дошло, как и все мои предыдущие намеки?       — Да какие еще намеки?! Не было ничего!       После этой фразы «братца» я-таки не удержался и выполнил звучный фейспалм. Это ж надо быть таким тупым! Похоже, болезнь под названием «гриффиндор головного мозга» действительно существует в реальности, а не является простым ругательством. Не зря же негласный девиз ало-золотых звучит как «Слабоумие и Отвага», на что они сильно обижаются, но продолжают в точности ему следовать.       — Какие намеки, спрашиваешь ты? О-о, их было целых три! — язвительно произнес я, трансформируя кровать в троноподобное кресло и усаживаясь в него. — Во-первых, одежда. Ты когда-нибудь замечал за мной любовь к маггловской одежде, да еще такой? Это только ты у нас под байкера всегда косил, а я одевалась так, как подобает настоящей чистокровной волшебнице из древнего и благородного рода Блэк. Во-вторых, кресло. Подумай хорошенько, стала бы я сознательно ограничивать себе свободу маневра, если бы моей целью было нападение? Нет, конечно. Ну, и в-третьих, явись я сюда именно с тем желанием, что вы мне приписываете, то Поттер бы умер сразу же, как вошел в эту комнату. Всего лишь одно мощное режущее в шею или запущенный с большой скоростью острый предмет, — я трансформировал отломанную ножку стула в копье, после чего телекинезом запустил его прямо над головой присевшего от испуга МКВ, — и все, сдох ваш авадоустойчивый мальчик. И никто из вас не смог бы мне помешать. Теперь-то дошло?       — Тогда зачем ты сюда явилась? — выдал кузен после минутного размышления, весь ход которого легко отслеживался по его лицу.       — Зачем? Мне стало интересно, с чего это ты вдруг взял и сбежал из Азкабана. В версию министерства о мести Гарри за «своего Господина» я, естественно, не поверила, так как прекрасно знала имена настоящих виновников гибели Поттеров, да и только идиот верит в официальные версии. В общем, меня обуяло любопытство, и я решила за тобой проследить, тем более что просчитать твои действия было проще простого.       — Вы сказали, что знаете имена… — произнес отошедший от испуга, вызванного моей демонстрацией Поттер.       — Знаю, — подтвердил я, подивившись внимательности «Избранного».       — А вы можете их назвать? — спросил он с ясно различимым желанием узнать правду, надеждой на мой ответ и неплохо скрываемой ненавистью к носителям этих имен.       — Могу, но только при условии, что ты будешь называть меня «тетя Белла», — ответил ему, наблюдая за реакцией присутствующих на мое откровенно не Беллиное поведение, больше соответствующее какому-нибудь подростку, чем матерой Упивающейся и уж тем более — полуторатысячелетнему архимагу.       Шаблонному, ибо в реальности дожившие до такого почтенного возраста маги из числа людей зачастую ведут себя как двух-трехлетние дети или обладают такими тараканами, на фоне которых несерьезное поведение откровенно не замечается. Да и вообще, как хочу, так себя и веду, хотя бы просто потому, что могу себе это позволить. Ну, и кроме того, благодаря такому поведению меня не воспринимают всерьез, что порой бывает весьма полезно. Дамблдор подтвердит.       Присутствующие отреагировали на мою просьбу вполне ожидаемо — выпучив глаза от удивления. Как же, ближайшая и самая верная сторонница Воландеморта просит называть тетей непосредственного виновника исчезновения ее Господина. Прямо-таки слышится треск порванных в который уже раз за этот вечер шаблонов.       Однако долго данное состояние у находящихся в комнате волшебников не продлилось, ибо начали они постепенно привыкать к моим выкрутасам. Первым пришел в себя Поттер, готовый хоть в задницу меня поцеловать, лишь бы узнать имена виновных, не то что тетушкой называть.       — Х-хорошо, тетя Белла, — сказал он, прежде чем Уизли и Грейнджер, ни на йоту не поменявшие своего ко мне отношения, успели его остановить. — Вы назовете имена?       — Конечно, да. В гибели твоих родителей от рук Воландеморта виноваты Питер Петтигрю, Северус Снейп и Альбус Дамблдор.       Несколько секунд тишины, вызванной прозвучавшим в списке виновных именем директора Хогвартса, а затем:       — Это вранье! — возопил чуть ли не с пеной изо рта Рон Уизли. — Гарри, не слушай эту темную тварь! Она все врет!       — Гарри, она хочет настроить тебя против Дамблдора и профессора Снейпа, — вторила тому Грейнджер.       Блэк не сказал ничего, а вот постепенно регенерирующий Люпин попытался было что-то вякнуть, но заткнулся, поймав мой полный «любви и всепрощения» взгляд. Снейп же еще сильнее забился в путах, пытаясь освободиться до того, как впавший в неконтролируемую ярость Поттер банально не свернет ему шею.       — Гарри, нет! — вдруг взвизгнула не удержавшая своего друга гриффиндорка в тщетной попытке остановить его, воззвав к разуму, но, увы — тот совершенно не желал останавливаться. С громким хрустом от сломанного носа нога Поттера встретилась с лицом зельевара, от силы удара завалившегося на спину, после чего началось форменное избиение сальноволосого. Совсем озверевший Гаррик с безумным выражением лица бил его ногами, руками, ломал об него ветхие стулья и прочий оказавшийся мусор.       Остановить разошедшегося не на шутку гриффиндорца пыталась разве что Грейнджер, но и то — только словами. Нет, поначалу она рванула было за ним, однако возникшее на пути острие Гунгнира мгновенно охладило ее пыл. Остальные либо валялись и не отсвечивали, как Люпин, либо сами подумывали присоединиться (Уизли и Блэк). Я же просто наблюдал со своего трона и не вмешивался.       Около полутора минут продолжалось сопровождаемое воплями патлатой магглокровки рихтование беспомощного Сопливуса, а потом Поттер банально выдохся. Однако столь короткого промежутка времени ему все же хватило для того, чтобы довести Снейпа до состояния отбивной, источающей лютую ненависть ко всем окружающим. Если б бросаемыми им взглядами можно было убивать, то все находящиеся в комнате стали бы жмуриками не по одному десятку раз.       — Неплохо, племянничек, очень неплохо, — похвалил я пытающегося отдышаться Поттера. — Хотя можно сделать гораздо лучше. Вот, смотри, — взяв основную палочку Люпина, я направил ее на зельевара и, подражая оригинальной Белле, произнес: — Crucio!       Громко замычавшего Снейпа, несмотря на сковывающие его магические путы, выгнуло дугой — настолько сильным вышло второе непростительное в моем исполнении. Не будь он связан, то орал бы как резаный, катаясь по всему полу. И никакая окклюменция, благодаря которой он выдерживал пытки Реддла, ему бы не помогла.       — Прекратите! — взвизгнула храбрая, но глупая Грейнджер.       — Прекратить? — спросил я, прекращая действие заклинания, дабы не уподобиться младшему Краучу, сведшему с ума бессмысленными пытками чету Лонгботтомов, после того как Белла выбила из тех всю мало-мальски ценную информацию. — Девочка, тебе стало жалко Упиванца, не оказавшегося в Азкабане только лишь потому, что его задницу спас Дамблдор? А может быть, ты влюбилась в этого недо-Бэтмена, который подобно остальным сторонникам Воландеморта своими поступками наработал на пару сотен лет непрерывного расстрела?       Лохматая под презрительными взглядами отодвинувшихся от нее друзей подавилась оставшимися несказанными словами и слегка покраснела. Не сдержавшись, я заглянул одним глазком в ее разум и малость прифигел: Снейп ей действительно нравился, в основном из-за создаваемого им мрачного образа. Теперь понятно, откуда ноги растут у ее романа с Крамом.       — Мм-да. Любовь зла, полюбишь и козла, — задумчиво произнес вслух. — Чтобы ты представляла, каким на самом деле ублюдком является так сильно нравящийся тебе Сопливус, скажу: во время войны он не только зелья варил для Воландеморта и его приспешников, но и в рейды ходил наравне с остальными, в которых пытал, убивал, насиловал женщин, особенно выделяя обладательниц рыжих волос, разбирал людей вне зависимости от пола и возраста на ингредиенты, а перед самым исчезновением своего господина валялся в его ногах, умоляя оставить Лили Поттер в живых, дабы затем сделать из нее послушную секс-рабыню! Ну, как, тебе все еще нравится такой выродок рода человеческого?       — Это правда? — хриплым и дрожащим от едва сдерживаемой злобы голосом спросил Сириус спустя несколько секунд, потраченных им на осмысление мною озвученного.       — Истинная. Могу поклясться.       — Дай мне палочку! — потребовал он. — Я убью тварь!       — Легкая и быстрая смерть будет для него отнюдь не наказанием, — возразил ему. — Гораздо эффективнее будет навечно превратить его в унитаз, при этом сохранив все пять чувств, после чего поставить в мужской туалет. Ну, или в крайнем случае — продать инкубам. Тем абсолютно все равно кого трахать, лишь бы энергия шла.       Последнее заставило всех дружно покраснеть и тут же побледнеть. Видимо представили себе процесс во всех подробностях.       — Откуда тебе такое известно? — осторожно поинтересовался Блэк.       — Книги люблю читать. Особенно те, что до недавнего времени находились в родовом сейфе. В них много чего интересного можно найти, — ответил ему.       Это действительно было так — в родовом сейфе Блэков хранились в основном книги, свитки различной степени древности и артефакты. Денег же там было совсем немного для столь древнего рода — всего-то пара сотен тысяч золотых. И совершенно естественно, что все содержимое хранилища, кроме галеонов, являлось запрещенным на территории маг.Британии и подлежало немедленному уничтожению.       Однако, говоря откровенно, особой чернухи в этих книгах и свитках не было. Большинство вообще представляли собой философские трактаты, содержащие исключительно теоретические сведения, которые при применении на практике угрожают исключительно самому их использующему. Реально опасными были только несколько каким-то невероятным образом сохранившихся до наших дней книг шумерских магов, и то, чтобы воспользоваться их содержимым, книги еще надо перевести на современный язык. Что практически невозможно ввиду отсутствия владеющих сим древним языком людей.       К слову, данное обстоятельство очень сильно играет мне на руку, поскольку все демонстрируемые мной неизвестные для современных волшебников знания и умения можно смело списывать на эти книги. С артефактами дело обстоит сложнее, хотя я не думаю, что кто-то сможет опознать тот же Гунгнир, являющийся в этом мире чуть ли не большей легендой, чем Дары Смерти. Бузинную палочку в руках у Дамблдора никто же не опознал.       Хм-м, а ведь это шикарная идея, как поднасрать Дамбику! Всего-то анонимно сообщить широкой общественности о личности текущего владельца Жезла Смерти, после чего, похрустывая попкорном, наблюдать, как бородатый шмель будет отбиваться от желающих заполучить легендарный артефакт в свое единоличное пользование. А ведь таковых найдется много, поскольку достоверность существования Бузинной палочки была неоднократно подтверждена. Последний раз это сделал Грегорович, у которого ее и спер Гриндевальд, на практике доказавший отсутствие необходимости убийства предыдущего хозяина сего артефакта. Впрочем, о сем моменте неизвестно практически никому, так что Бороду будут ожидать «веселые» деньки.       Возвращаясь же к инкубам, точнее к тому, откуда я знал о их повадках. Об оных поведал мне все тот же Креол, основной специализацией коего как раз-таки была демонология, в ходе разгоревшегося обсуждения темы энергообмена между магами плавно перешедшего на содомитов, ненавидимых ископаемым шумером от всей души. Не помню уже за давностью лет, кто первый начал, но процесс дискуссии был довольно захватывающий и продуктивный. Ведь если рассматривать чистую физиологию, то да, совокупление инкуба и человеческого мужчины — это однозначно ксеносодомия. Но если смотреть чисто на энергетику, то выходит категорический гет, то есть демон играет роль женщины.       Собственно, в энергообмене во время полового акта, а точнее в его последствиях и кроется вся причина столь нетерпимого отношения к содомитам. В классическом варианте, то есть совокупление парочки М/Ж, энергия всегда идет от мужчины к женщине; в случае постельных игр двух и более лесбиянок энергообмена между ними вообще не происходит, ибо женщина всегда оную забирает, но никогда не отдает. А вот у естествующих друг друга мужчин происходит следующее: потоки энергий души сразу после начала процесса с огромной скоростью устремляются навстречу по образующемуся прочнейшему каналу и, в конце концов, сталкиваются, после чего, отразившись аки одноименные полюса двух магнитов, возвращаются назад и бьют непосредственно по оболочкам души, нанося той повреждения, сопровождающиеся мощнейшим взрывом удовольствия у обоих голубков.       Поначалу оные повреждения незначительны, но с течением времени становятся все больше и в определенный момент начинают в различной форме проявляться в реальности. При взгляде с помощью истинного зрения можно легко заметить своеобразную гниль на ауре содомита, а особо чувствительные к энергиям маги начинают чувствовать исходящий от такого человека запах разложения. Не-маги или не обученные умению пользоваться истинным зрением начинают замечать эти изменения только тогда, когда уродство души начинает сказываться на физическом теле или же в случае резких изменений в поведении. Такое тоже бывает, хотя и редко — чаще всего любящие месить глину маги превращаются в нечто Воландемортоподобное.       Однако и эта стадия разрушения души не является конечной, таковой считается Мерзость — ведомая одними инстинктами безумно сильная, трудноуничтожимая тварь, в значительной степени схожая с неразумными порождениями хаоса из вселенной Вархаммера. Один раз мне довелось поучаствовать в охоте на ЭТО, после чего я и стал уничтожать всех маноюзеров-содомитов. Чисто чтобы не допустить появления подобного отродья, долгое время снившегося в ночных кошмарах. Обычных же не-магов-голубков я стараюсь не трогать, так как из них такое чудовище не получится просто потому, что энергий души у них с гулькин хрен, и разрушение оной идет со скоростью коррозии титана, то есть чрезвычайно медленно. Хотя все равно их недолюбливаю, так как не понимаю, что такого они находят в тыканье друг друга своими «колбасками». Не понимаю и не принимаю.*       Незаметно тряхнув головой для остальных, я вырвался из навеянных воспоминаний в настоящее, где с момента моего ответа Сириусу прошло не больше нескольких секунд, и, собравшись с мыслями, произнес, громко хлопнув рукой по подлокотнику кресла-трона:       — Так. Со Снейпом разберемся позже, а сейчас, мой дорогой кузен, тебе пора бы сделать то, ради чего ты и сбежал из Азкабана.       — Тогда дай мне палочку! — потребовал он.       — Держи, — и кинул ему палочку Люпина, которой до этого машинально похлопывал себя по бедру. Привычка, передавшаяся-таки мне от оригинальной Беллы.       Блэк, поймав обязательный для каждого волшебника инструмент, вопреки некоторым имевшимся у меня опасениям не уподобился своему дружку-идиоту с пушистой проблемой, а сразу же направился к шестому Уизли, в чьих руках до сих пор находился парализованный крыс-Петтигрю.       — Дай мне крысу! — приказал он, нависнув над рыжиком.       — А что вы с ней сделаете? — спросил тот слегка дрожащим голосом.       — Заставлю принять истинный облик. Если это действительно крыса, никакого вреда ей не будет. Хотя я точно уверен, что это малыш Питер, — последнее было сказано таким предвкушающим скорую расправу тоном, что Рональд непроизвольно подался назад, не обращая внимания на боль в травмированной ноге.       Получив вожделенную крысу, Сириус положил ее на пол в центре комнаты, а затем направил на нее волшебную палочку и произнес заклинание, предназначенное для принудительного возврата анимагов в человеческое обличье.       Сверкнула яркая вспышка, после которой глазам присутствующих предстало достаточно неаппетитное зрелище превращения крысы в человека. Вначале стала быстро расти голова, за ней с небольшим отставанием последовали конечности, и лишь потом настала очередь туловища. Секунд пять-семь продолжалось данное действо, по завершению коего на месте Скрабберза лежал низенький толстый человечек с ясно различимыми крысиными чертами лица. Миг — и в него, замершего в неподвижности, один за другим влетели два заклинания моего авторства: первое сняло ранее наложенный паралич, а второе связало подобно Снейпу, но, в отличие от того, оставило возможность говорить.       — Ну, здравствуй, Питер, — с неприятной ухмылкой произнес Блэк. — Давненько не виделись.       Крысюк зыркнул по сторонам своими водянистыми глазками, а потом громко завопил:       — Сириус, мой старый друг. Спаси меня от нее! — и указал своими буркалами на меня.       — Спасти? — с лающим смешком спросил он. — Нет, Питер, такого мерзкого, вонючего, как мои сапоги, предателя я спасать ни за что не стану. Хотя кое-чем помочь могу. Смекаешь?       После этой реплики Сириуса я не сдержался и заржал аки конь — уж очень похоже было на Джека Воробья.       — Сириус! Гарри! — завопил Петтигрю. — Это все она! — и снова стрельнул в меня глазами. — Она пытала меня! Я ничего не мог сделать!       — Ври больше, жалкая крыса! — выкрикнул Блэк, вскидывая палочку. — Хранитель Фиделиуса может выдать тайну только добровольно!       — Ты не представляешь, на что способна Темная Магия! — в отчаянии возопил стремящийся спасти свою шкуру крыс.       — Ха-ха-ха! — рассмеялся кузен. — Ты говоришь это мне, наследнику самого темного рода Магической Британии?!       — Позволь поправить, братец, — вмешался я. — Во-первых, ты не наследник; во-вторых, Блэки — не самый темный род.       — Что? — удивленно спросил Сириус, из которого словно выпустили весь воздух.       — То! — ухмыльнулся я. — Боюсь, только что озвученное тобой столь почетное в определенных кругах звание принадлежит твоему крестнику. Потомок Певереллов, усыновленный Блэком! Куда уж темнее!       — Простите, — спросил Поттер после небольшой паузы. — А кто такие Певереллы?       — Певереллы? — с наигранным удивлением переспросил я. — Это возникший во времена расцвета Римской Империи род потомственных артефакторов, боевиков и некромагов, по неподтвержденным сведениям имевший покровительство самой Смерти, от которой получил три Дара, описанных в сказках барда Бидля: Бузинную палочку — самую сильную волшебную палочку во всем мире; Воскрешающий камень — артефакт, способный призывать ушедшие за Грань души; и Мантию, способную укрыть своего хозяина от взора самой Смерти. Правда это или нет, неизвестно, однако в роду Поттеров из поколения в поколения передается одна и та же мантия-невидимка, сейчас лежащая вон там, — указал я на порог, где лежала брошенная Снейпом серебристая мантия. — Впрочем, об этом мы можем поговорить и позже, а сейчас у нас с кузеном несколько иная цель.       — Мордред и Моргана! Не думал, что я это скажу, но сейчас я полностью с тобой согласен, сестрица! — эмоционально высказался предвкушающий расправу над предателем Блэк.       — Однако детям видеть не стоит, — сказал я, одновременно с этим создавая зеркальное измерение. — Слишком многое выпало сегодня на их долю.       — Куда катится мир! Кузина Беллатрикс заботится о моральном здоровье детей! — картинно заломив руки, воскликнул Сириус.       — Меньше слов — больше дела!       — Слушаюсь и повинуюсь, о, моя госпожа, — шутливо высказал этот… клоун. — Прощай, Питер. Avada Kedavra!       Полыхнула зеленая вспышка, на миг возникло ощущение, что рядом со мной пронеслось что-то невидимое и громадное, после чего бездыханное тело Питера Петтигрю медленно рухнуло на грязный пол, а через секунду подчиняющееся моей воле измерение разрушилось.       Наше появление в реальном мире сопровождалось криками и вздохами — все-таки исчезновение и последующее появление трех человек — событие крайне неординарное. А уж когда они увидели, что Петтигрю мертв, вот воплей-то было! Особенно от «правозащитницы» Грейнджер.       Меня подобное совершенно не задевало — сказалось бытие в куда более худших из миров, а потому, не обратив на нее внимания, я проследовал ко все еще силящемуся пересилить магические путы Снейпу.       — Знаешь, Сопливус, — обратился к нему. — Мне дико хотелось бы наказать тебя гораздо болезненней, но, к сожалению, мое время крайне ограниченно. Поэтому — сгинь во Тьме!       Стены самой большой комнаты Визжащей Хижины осветила яркая золотистая вспышка, и тело преподавателя зельеварения школы Чародейства и Волшебства Хогвартс мгновенно распалось яркими, быстро затухающими искрами. Пара секунд — и уже ничто не напоминало о существовании в этом мире некого Северуса Снейпа.       — Тц! Лафей сопротивлялся куда дольше, — разочарованно произнес я, после чего, обернувшись к ошарашенным расправой над зельеваром подросткам, наложил на них «Венец молчания» — довольно-таки хитроумное заклятие, долженствующее не позволить бородатому пидарасу узнать о произошедшем в хижине, и сдобрил его хорошеньким «Конфундусом», заставившем детишек убраться из ветхого здания.       — Это было обязательно? — поинтересовался Блэк, смотря в спины скрывающихся в проходе гриффиндорцев.       — А ты предпочитаешь, чтобы «добрый дедушка», — изобразил я кавычки, — вывернул им мозги наизнанку?       — Не верю.       — Он спокойно засадил тебя, своего сторонника, в Азкабан, а Снейпа, Упивающегося Смертью, спас от заслуженной им участи. Еще вопросы имеются?       — Да. Какие цели ты преследуешь? Ни в раз не поверю, что подобная тебе когда-то склониться к альтруизму.       — Ты прав. Моя цель — это благополучие рода Блэк, наследником коего является твой приемный сын. И точка.       — Ближайшая слуга Воландеморта заботится о благополучии его врагов! — язвительно высказался Сириус.       — Достал! — раздраженно произнес я и с помощью животворящего пенделя направил кузена к выходу из Визжащей Хижины, до которого без приключений добраться не удалось. Внезапно сквозь щели пробился свет полной Луны, и в туже секунду из глубины строения послышался жуткий вой преображающегося оборотня.       — С дороги! — рявкнул я, беря наизготовку Гунгнир, на острие которого мгновение позже насадился бросившийся на нас огромный волчина светло-коричневой масти.       — Ремус! — со слезами на глазах воскликнул-прошептал Блэк. — Как же так?!       — Живее! — скомандовал я и потащил несопротивляющегося мужчину в сторону Хогсмида, где заканчивалось действие стабилизирующих пространство чар, дабы вместе с ним уйти порталом в дом на площади Гриммо. _______________       Прим. автора:       * Дополнение к сказанному ГГ в первой главе про магов-содомитов, а также обоснуй его нелюбви к оным.