***
Девон продолжала ерошить собственную копну волос, даже не поднимая головы. Новомодная чёлка пропускалась меж пальцев с завидной скоростью; казалось, что они были готовы выдрать из неё абсолютно все короткие пряди, спадающие на глаза. Тишина окружающей её комнаты была совсем неестественной — помимо неё, там находились ещё два человека. Половицы пола скрипели от каждого мало-мальского покачивания находящегося на нём стула. Девон постукивала по деревянной спинке ногтями, так и не решаясь сказать что-то. — Это происходило и раньше, но сейчас это перешло все границы, — Девон тяжело вздохнула, таки заставив себя выдать хоть что-то. Её губы подрагивали, а брови то хмурились, то быстро приобретали жалостливый и непонимающий вид. Она приподняла подбородок, переглядываясь с Рейчел и Кесси попеременно. Те сидели на своих кроватях, примерно с таким же недоумевающим или задумчивым выражением лица, что и Девон. Кесси сидела по-турецки, пока периодически и монотонно похлопывала то по своим коленям, что были обтянуты джинсами, то по пёстрому покрывалу поверх самой постели. Рейчел выглядела слегка неряшливее обеих находившихся в комнате. Её длинные волосы где-то спутались, собираясь в небольшие колтуны, а красный лак на отросших ногтях уже где-то успел потрескаться. Но это не мешало ей выглядеть наиболее свежо меж своих подруг. Кесси была в абсолютно чистой и опрятной одежде, но выглядела помято, тогда как Девон полностью погрузилась в не самые лучшие мысли, что были связаны с огромным недоразумением в пятницу, когда Дилан вышел из себя и едва ли не подверг девушку опасности, оставив её чуть ли не под колёсами автомобиля. Именно эта тема и стала на повестке девичьего дня, когда с данного события прошла неделя, но между ними повисла гробовая тишина. Девон не встречалась с подобным впервые, ибо за четыре года Дилана можно было попробовать изучить с головой. Но подобное недельное молчание оставалось разве что в памяти позабытым тёмным пятном их первого полугодия дружбы. Тогда Дилан относился к ней осторожно, будто ждал подвоха и летящих в него стрел с надписями «неудачник» и «фрик». Конечно, всё было не просто так, ибо причина крылась больше в зависти, нежели ненависти и гневе. Девон видела нескрываемую боль и попытку смирения в глазах Дилана, когда она выбиралась с Заком куда-то в конце своего девятого класса. Именно тогда и закрутилась неведомая юла, состоящая из любви, радости и отчаяния. И каждый из её участников невольно ощущал воздействие всех этих эмоций на себе. Адамс всегда видела, как нелегко было Дилану с его трудностями в отношениях с противоположным полом. Вернее, как бы она сама сказала, ему было трудно с отсутствием любых контактов с девушками. Увы, огромной помощи она ему не дала. Советовала, вынюхивала обстановку, пыталась следить за объектами симпатий, что менялись чаще, чем этого следовало бы ожидать, также старалась выяснить определенные черты и образ поведения, отдавая нужный отчёт в руки Дилану. А он в последний момент давал заднюю: не приходил, отнекивался, придумывал нелепые отмазки в стиле «зуб загноился», да и в принципе особого рвения не выражал. И стоило бы забыть об этих всех раскатах грома и странных приливах прибрежных волн, что бушевали у него в голове и нередко выплескивались на других, хотел он того или нет. Девон не была бы Девон, если бы просто так сдавалась. Если решительности не было у кого занимать, так это у неё. За каждым шагом назад следовал увесистый толчок в спину, чтобы двинуть смущенного коня с места и не получить при этом брыкательства в ответ. Нрав у Дилана был разный. Спокойный, игривый, незаинтересованный, порой жутко эмоциональный. Даже не все его друзья, с которыми он был знаком точно больше, чем с Девон, могли распознать то состояние, к которому необходимо подстраиваться. Одно неверное движение или слово — готовится взрыв. Либо гнева, либо слёз, либо полной апатии и нескрываемого презрения. Девон могла исправить кого-то, чаще всего Зака или Брукса, что особо не прислушивались к звоночкам Клиболда о его настроении, но в подобных направлениях сама двигалась без труда и очень уверенно. Сама же не смогла сдержаться, когда обвинила его четыре года назад в чём-то, о чём и сама не помнит. Просто начала активно жестикулировать, не давала вставить и слова, смотрела проницательно в глаза, чего Дилан не любил, поскольку почти постоянно нервно отворачивался, а после назвала его не самыми приятными словами, из-за чего он просто развернулся и ушёл. Без выпадов в ответ. Без наездов и попыток оправдаться. Тогда это разозлило Девон ещё больше. Но спустя несколько мгновений весь пыл поубавился, уступив место раздирающей пустоте. Попытки помириться заканчивались открытым недовольным хмыканьем и ретированием с места нахождения Адамс. «Ну и пускай. Заслужила», — думала она, пока неделя перед их дружеским воссоединением мучительно тянулась и чуть ли не обрывалась вечерними слезами из-за того, как сильно она жалела о случившемся. Тогда Дилан просто подошёл к ней, поздоровался без всякой злобы в голосе, да и вёл себя так, будто ничего не произошло. Если бы Девон спросили, что она чувствовала в тот миг, то точно страх. Многие обрадовались точно бы, но Девон подобное спокойствие напугало. Впрочем, если всё закончилось вполне хорошо, то нужно ли думать о страхах в первую очередь? — Дай ему ещё времени. Я знаю причину, — Рейчел выдохнула, откинулась назад и опёрлась руками о кровать. — Не думаю, что он хотел причинить тебе зла. — Что за причина? Что-то случилось с Марлой? — Девон почесала щеку, пока Рейчел нахмурила тонкие брови и непонимающе взглянула. — Кто? — Ну... Ты разве не знаешь? — Рейчел отрицательно покачала головой, на что Девон вздохнула и приготовилась к рассказу того, что она успела узнать за вчерашнюю среду. Прямо и косвенно. — Это девушка, что ему нравится. Вообще, — она почесала затылок, — они уже типа встречаются. — Да? — одновременно удивились Рейчел и Кесси, на миг переглянувшись. Девон кивнула, и улыбка невольно расцвела на её лице. — Поздравляю! — Кесси сцепила руки в замок и также улыбнулась. — Надеюсь, у них всё сложится хорошо. Я, конечно, не особо в курсе всех похождений, о чём знаете вы, но вы так тепло о нём отзываетесь, что он кажется мне таким милым. — Так и есть. Ну, почти, — Адамс взглянула на Рейчел, а та кивнула подруге. Кесси заправила блондинистую прядь за ухо, после чего прикрыла глаза. — Вы похожи. Даже очень. У вас было такое же восприятие мира, я думаю. Если бы вы встретились, то разобщались. Бывают у него состояния, что за сердце порой хватаешься, но это же у всех так бывает! Я сама его прекрасно понимаю, — Рейчел окончательно плюхнулась на постель, повернув голову к Кесси. — Я когда-то попробую рассказать о нём больше, чтобы ты тоже имела представление, кто же он такой. — Но сперва, хотя бы мне нужно с ним наладить общение. Мне тоскливо без него, честно, — призналась Девон, опустив голову вниз в который раз. Рейчел угукнула и снова поднялась с кровати, подходя к девушке. Кесси помедлила, но также последовала за Скотт, теперь уже с другой стороны обходя Девон. Две пары женских рук обвили едва-едва подрагивающее тело Адамс, которая старалась всеми силами подавить начинающий формироваться ком в горле и спрятать влагу в уголках глаз. — Я тебя уверяю, что всё будет в полном порядке, — Рейчел опустила подбородок на макушку Девон, поглаживая её по спине и периодически соприкасаясь с руками Кесси. — Я в ответе за его состояние, что делает... это. — Ты? — нерешительно пробубнила Девон, взглянув наверх влажными глазами. — Да. Это будет то, о чём я никогда не забуду, и что я никогда не прощу, если не помогу ему справиться, — Рейчел прикусила губу на секунду, но затем просто прижалась покрепче, стараясь не думать о том, что могло сдавливать их всех втроём куда хуже, чем они делают это с помощью объятий сейчас.***
Возьми трубку! Ох, я реально разозлюсь. Два пропущенных текстовых сообщения и пять звонков. Это не смешно!
Рейчел закинула ногу на ногу, покачивая нервно лодыжкой, пока экран собственного телефона настойчиво не хотел показывать уведомление о чём-то новом от контакта с именем Дилан. В её голове даже успела проскользнуть мысль о чём-то ужасном, что могло навалиться на него в один миг. Но это точно не могло затмить непонимание и обиду за состояние подруги. Да, у всех бывают трудные моменты, но это не повод подвергать близких людей опасности собственным равнодушием. Святая истина. Рейчел была уверена, что Дилан точно не хотел навредить кому бы то ни было. Разве что себе... И если что-то пошло не так, то это что-то уже проявилось.Пожалуйста.
Она неотрывно смотрела то по сторонам собственной комнаты, то вновь на телефон. Ничего не происходило. Всё такая же тьма погасшего экрана, ни единого звука или вибрации. Надежда понемногу исчезала вместе со здравым смыслом, что пытался в какой-то мере пробраться по невидимым путям соединения в голову к Дилану и узнать причину необъяснимого игнора. Этот здравый смысл также хотел в кои-то веке расплющить ему голову и ударить повисшую на сухожилиях челюсть ещё пару-тройку раз, но такое развитие событий смогло хорошенько так хлопнуть лишь Рейчел — она крупно вздрогнула и едва ли не вскрикнула от такого эмоционального всплеска. Пальцы затряслись в треморе, а нижняя губа вздрагивала не хуже. Телефон выпал из рук, приземлившись прямо на живот, отчего Скотт сдавленно промычала. Она потерла лицо ладонями, стараясь унять внезапные странные мысли, что успели просочиться в мозг, начиная нешуточно дёргать за ниточки-извилины и переиначивать их в совершенно другой манере. Кесси и Девон ушли, оставляя Рейчел одну в своих размышлениях. Вся ситуация, происходящая вокруг, пробиралась через и мимо неё, также стараясь разрушать стабильность вокруг. И Рейчел могла сопротивляться. Ей ничего не стоило просто выставить руки вперёд или же вовсе схватить назойливые паутины и порвать их. Оборвать все липкие канатики, что заматывали её в кокон без права дышать полной грудью, разве что позволяя изредка приподнять подбородок. Но если и существовала эта паутина, то появилась она не из воздуха по чьему-то велению. Паутину мог плести только паук. Жирный, с пушистым брюхом, с шипами на лапах, с заинтересованными и голодными глазами. И даже если разрывать белёсые нитки каждый раз, будут появляться новые. Потому что главная проблема не будет устранена. А отдаться порыву обстоятельств, что так резко изменились, было непоправимым решением. Рейчел лежала не двигаясь несколько минут. За эти прошедшее время по ней табунами ощутимо шевелились членистоногие паразиты, пытаясь обратить на себя внимание. Но она знала, что все они — плод фантазии. Ненастоящие дикари, что могут только в мыслях казаться опасностью. У страха глаза велики, а у страха Рейчел их восемь. И если и стоило как-то взаимодействовать с пауками, то только решительно их топча и сбрасывая в огромный зажжённый костёр, подливая бензин непрерывно. Пускай языки пламени охватили бы их тушки полностью, не позволяли им выбраться, слоняться по бескрайним широтам Аризонской пустыни, пробираться через дороги и шоссе, касаться девичьих запястий и ползти по рукам и ткани футболки... Оглушительный писк совпал аккурат с готовящимся ядовитым укусом чёрной вдовы, что отпугнул опасную кроху, вынудив её распасться на сотни наночастиц больного воображения. Рейчел открыла глаза и мельком увидела пожелтевший экран мобильника. Практически проделанные укусы заполнились жгучим чувством, но не от яда, а от незримого желания поскорее наконец поквитаться со всеми трудностями, что камнями, обмотанными паутиной, наседали на позвоночник, не давая распрямиться. я здесь я просто общался со своими родными и не мог тебе ответить извини На клавишах оставались мелкие отклеившиеся кусочки красного лака, микроскопическими зазубринами цепляясь за рельефные кнопки, пока сама Рейчел выбивала сообщение практически в гневе и не глядя.Ты просто лютейший провокатор моих чувств в мире! Я думала, что ты сделал что-то, о чём пожалел бы! Дилан!
меня вчера спровоцировали на чувства о чём ты говоришь обсудим?Это должно было быть моё изначальное предложение. У меня есть идея. Встретимся около твоей квартиры. Можешь даже не выходить.
какой это будет раз когда брукс застанет нас вместе как удалить сообщение подожди оно звучало слишком странноЯ немного не об этом. Сможешь через десять минут?
да хоть сейчас Последнее сообщение осталось без ответа, поскольку Скотт уже сорвалась с кровати, впопыхах пытаясь одеться в наиболее удобный наряд. Она не планировала красоваться, не хотела привлекать внимания: в её голове созрел совершенно иной план, что требовал максимальной практичности. Кроссовки, какие-то модные брюки-карго, купленные на распродаже в прошлом году, а также жёлтая фланелевая рубашка, любезно украденная у Крейга Скотта ещё три месяца назад во время их семейной поездки к ней в Аризону. Она была удобная как раз по двум причинам: большой размер и ощущение близости с родным человеком. Сколько стирок она пережила, но всё ещё продолжала хранить слабо уловимый запах хвойного геля для душа вперемешку с одеколоном — когда-то адски противным из-за своей приторности и почти моментального въедания во всё живое поблизости, теперь же, тогда и сейчас, казавшийся самой лучшей вещью на свете. Наверное, сам Крейг до сих пор думал, что его рубашка всё же когда-то вернётся к нему в руки, но нет, всё попавшее в руки Рейчел уже не возвращается. Если разве что хорошенько попросить. Рейчел окинула взглядом застеленную кровать Кесси и беспорядок на своей. Почему-то хотелось оставить комнату именно в таком виде, пускай её внутренний перфекционизм настаивал на повторении картины слева на кровати справа. Чтобы сочеталось и красиво было. Но бунтарская сущность, что позволила одному концу рубашки свободно свисать поверх брюк, тогда как второй был заправлен вовнутрь, просто вынудил Рейчел улыбнуться и махнуть рукой. Главное было не это. Главное было то, что находилось под подушкой. Пробравшись до мягкой белой наволочки, она вздёрнула её вместе с пуховым квадратом, добираясь до небольшой плеера с проводными наушниками, вставленными в него же. Немного помедлив, она решительно вытащила штекер и оставила их бесхребетными червячками лежать на месте, пока сам проигрыватель уже оказался в одном из передних карманов штанов. Вот это удобство! В последний, перед выходом, раз Рейчел обвела комнату скорее удручающим взглядом, нежели обыденным. На её кровати, среди мешанины покрывала и простыни, где-то точно затесались стаи маленькой и большой чёрной и разноцветной пакости, что своим шипением и движениями лапок пытались заманить её обратно, в объятия уютной тёплой кровати. Но Скотт на эти игры фантазии помотала головой, будто в комнате действительно кто-то присутствовал, и вышла из неё, запирая на ключ. Карие глаза с неким восторгом взглянули на табличку на двери с номером комнаты, словно увидели её впервые. Не совсем привлекающая цифра неудач и сплошных несчастий маячила все два года её учёбы и пребывания в университете. Тринадцать. Её лоб уткнулся в деревянную панель, а рука снова дёрнула за ручку, чтобы проверить состояние комнаты. Закрыто. Вместе с беспорядком, отодвинутым стулом и пауками на кровати. Разгоряченный воздух позднего вечера проникал под чуть болтающийся воротник рубашки, прокатываясь по выступающим ключицам, пока сама Рейчел пыталась примерно обустроить своё поведение, собственную реакцию и план действий. Спонтанное решение, что нашло своё укромное местечко где-то под гипоталамусом, приноровившись ко внезапным цунами из происшествий. Действовать нужно было решительно, но осторожно; схватить намертво, но не отпугнуть. Две составляющих с двумя дополнительными способами взаимодействия. Наверное, ей стоило больше принимать активного участия на занятиях по логике в старшей школе, когда те проплывали непостоянным семестровым курсом вдоль неё. Если брать в пример поведение тарантулов или другой ядовитой живности, то все они кажутся невероятно опасными. Нет, они таковыми и являются, но это защита, а не нападение. Попытка уберечь себя и потомство. И если что-то вынуждало Дилана нападать, то он именно таким способом защищался. Вопрос обстоял лишь в том, от кого. Она приподнялась на носочках, чтобы достать до дверного звонка. В прошлый раз, когда она сюда пожаловала, ей очень пригодились в пору каблуки, но сейчас же, с её небольшим ростом, это было задачей потруднее. Руки внезапно затряслись вновь, а палец соскользнул с объемной выемки, и так зажав её неприлично надолго. Замявшись, Рейчел отпрянула, позволяя двери раскрыться, из проёма которой высунулся Дилан. — Заходи, — он отодвинулся, приглашая Скотт внутрь, но та помотала головой. — Нет, у меня появился план получше. Давай, выходи, — Рейчел сложила руки в замок перед собой, посмотрев на недоуменного Дилана. Он кивнул и кинул напоследок что-то непонятное, но спустя пару мгновений обулся и вышел, замыкая дверь. — Что такое? Я думал, что мы просто обсудим это у меня дома, — его рука также нервно переместилась на волосы, ероша их. Рейчел заметила этот жест, ведь сама очень часто делала так же. Раньше она теребила подвески на шее или воротники футболок и рубашек, но позже её внимание привлекли именно волосы и отдельные пряди, которые хотелось заправить за ухо. — У тебя есть крыша? Вернее, выход на неё, — Рейчел приблизилась на полшага вперёд, взглянув вверх на Клиболда. Тот приоткрыл рот в готовящемся ответе, но затем просто вновь закивал. — Но там нет одной балки для перехода. Кто-то выломал её, когда пытался сбежать от копов. Ну знаешь, не все любят, когда какие-то странные типы ошиваются на крышах многоэтажек. Суицидники или наркоманы. Или просто специфические романтики. Вот однажды и у нас кто-то решил отрезать путь к бегству через дом, оставляя лишь пожарную лестницу. Отломал балку, бросил её вниз. Полгода прошло, никто так этим и не занялся. Иногда кажется, что жизнь приобретает насыщенные мексиканские краски страсти и криминала, — Дилан усмехнулся, уже успев нажать кнопку вызова лифта. Рейчел опустила руку пониже, касаясь сквозь ткань очертания плеера, а потом зашла в кабинку, опираясь рядом с панелью кнопок. — Именно для этого я и не надевала каблуки, — Рейчел усмехнулась, окидывая мимолётным взглядом белые узоры цветов на красном фоне гавайской рубашки Дилана. Он непонимающе выгнул бровь, пока Рейчел только прикусила нижнюю губу и хитро блеснула глазами. — Рейчел... — Дилан пытался звучать серьёзно, но его явившаяся улыбка не выдала ничего, кроме намёка на удивление. Ему в определенный момент казалось, что энергия в Рейчел не исчезнет никогда. Даже когда она будет находится в самых дебрях, то всегда найдёт место для поддержания всеобщего духа и развития веры в себя и во что-то большее. Именно этим она его поражала и привлекала. Но иногда это восхищение могло превращаться во что-то искренне грязное, нежели чистое и невинное. Это пугало куда больше, чем развязка вчерашних событий. Лифт двигался так медленно, что перед глазами в мельчайших подробностях успел пронестись вчерашний день. Учёба, разговор с Кристин, попытка выследить Марлу, какой-то полуигровой квест, словно его жизнь была заточена в пиксельную игру жанра MMORPG. Общение с жителями, выполнение задач, поиск цели, сражение с монстрами. Как будто Doom, но без крови. И ощущалось всё куда приятнее, пускай и тоже напряженно. По крайней мере, вместо одноглазых какодемонов были знакомые и приятные лица. Особенно сильно радовало лицо находящееся напротив него. С мягкой улыбкой, выразительными глазами и стремлением к неизвестному, но лучшему. Рейчел имела магический талант вселять надежду туда, где она не появлялась последние годы точно. Если бы только она смогла влиться ещё в компанию девушек, что так ловко курировала Девон Адамс. Вернее, они поддерживали тесный контакт сами по себе, но Рейчел явно была не в курсе о Марле, о Кристин, о всех этих непонятных и запутанных путях их столкновений с ним и между собой. Стоило бы поговорить о них и пролить немного света, что сама Скотт несла ему непрерывно эти годы. — Хочешь узнать по поводу Марлы и меня? — голос погряз в шуме открывающегося лифта, что остановился на последнем этаже. Рейчел вышла первой, пока что оставив вопрос без должного внимания. Она обернулась, взглянула на Дилана и взглядом метнулась в противоположную сторону от него. Дилан вздохнул, после чего резво оказался впереди неё. Открыв незапертую железную калитку, что служила неким видом перегородки лестничной площадки от выхода на крышу, Дилан зашёл первым, сразу же натыкаясь на ранее упомянутую отсутствующую балку в деревянной лестнице. Дыра не была столь огромная, но преодолеть её можно было и не смочь, вместо этого провалившись в неё и в лучшем случае застряв. Дилан подал руку Скотт, что охотно сжала его большую тёплую ладонь, взбираясь с помощью своей свободной руки наверх. Пара заноз вонзилось в её кожу, но они были столь незначительные, что обращать на них ценное внимание было свинством. Сейчас дела обстояли иначе. — Давай, — Рейчел присела, подавая и свою ладонь в ответ, но Клиболд отмахнулся, взбираясь самостоятельно буквально в полшага. — Но спасибо, — он толкнул железную дверь наружу, что открылась вполне легко. Он ожидал увидел там целые головоломки цепей после того случая, но, видимо, всё обошлось только выломанным куском древесины. Малой кровью. Вечер потихоньку сменялся ночью. На высоте воздух становился прохладнее, приятно обдувая скрытые и открытые участки тела, позволяя хоть как-то и где-то насладиться отсутствием жары в столь адском регионе. Рейчел улыбнулась Дилану в практически полном мраке, пускай она всё ещё и могла видеть его очертания лица. Она прошла вперёд, уверенно приближаясь к краю крыши, что была отделена также железными поручнями и асфальтированными выступами. Дилан по инерции ломанулся следом, но вскоре убавил шаг, когда убедился, что ничего плохого случиться не должно. — Давай. Я хочу понять, что сделало тебя счастливым, — Рейчел наконец подала голос, между тем пытаясь протащить оставленные кем-то огромные и не очень куски картона. Дилан выгнул бровь, но ничего не сказал по этому поводу. Зато быстро активизировался, едва ли услышал долгожданный ответ. Набрал в грудь побольше воздуха, засунул руки в карманы и подошёл почти впритык. — Она сказала да, — он прикусил губу и уселся рядом на землю, пока Рейчел наконец не притащила сухой кусок оставленного кем-то картона на крыше, садясь на него. Она пожала плечами и просто улыбнулась губами, когда Дилан только хотел открыть рот по поводу такого беспокойства о собственной одежде или комфорте. — Нет, давай по порядку, — Рейчел привстала и легла, опираясь на локти. — Кто «она»? Я хочу знать всё. Потому что у меня есть подозрения, что что-то идёт не так, как всем бы хотелось. Дилан недоуменно глянул и поправил сползшие на кончик носа очки, утыкаясь таким взглядом в неё, что Рейчел поняла: от неё требуются объяснения. — Ты не общаешься с Девон. Уже неделю. Она волнуется, — Рейчел размяла шею, а затем всё же плюхнулась, распластавшись под струями воздуха. Дилан сдавленно выдохнул. — Я собирался подойти к ней завтра. Мне нужно было время, чтобы успокоиться окончательно, — Дилан закинул голову назад, облизав пересохшие губы. — Я... — Её тогда почти что машина не сбила, — дыхание Рейчел спёрлось, а рука снова потянулась к кармашку спереди на штанине. — Ты даже не обернулся. Карий взор пересёкся с голубым, на мгновенье замечая в нём обеспокоенные огоньки непонимания и страха.9 сентября, 1999 год
— Ты точно уверен? — Брукс смотрел прямо на Дилана, что уже собирал некоторые из вещей в рюкзак. Его брови были сведены, а сам он был необычайно сосредоточен, будто задумчив о чём-то особо важном, но тревожащем его в то же время. Дилан молча кивнул, застёгивая рюкзак, после чего вновь взглянул в повешенное на скорую и неаккуратную руку зеркало в комнате, не желая слишком зацикливаться на кардинально изменившейся внешности. И на этом новом синяке также. Было важно только то, что сегодня исполнилось ровно пять месяцев стойкости Дилана Клиболда. И Эрика Харриса также. Кто знал, что бы случилось тут, не будь они такими нерешительными. Возможно, и в этом корпусе кто-то решился бы повторить их минуту славы, уложив при этом пару-тройку сокурсников. — Дил? — пальцы щелкнули перед ним, выводя из транса. Дилан осмотрел Брукса и двинулся на выход из комнаты. — Я всё равно скоро вернусь. Но мне нужно срочно в Литлтон. Родители ждут, — Клиболд положил ладонь на ручку, но сзади послышался обеспокоенный голос: — Что-то с Эриком? Дилан обернулся, потупив взгляд в пол. Набрал воздуха, после чего отрицательно покачал головой. — Эрик всего лишь одна из причин моего возвращения. Мой день рождения куда важнее. — Но меня ты звать не хочешь, — Брукс выгнул бровь, отчего внутри Дилана почему-то начала закипать непрошеная ярость, пожирая остатки хорошего настроения. — С тобой я проведу его здесь. Ты часть моей новой жизни, собственно, именно здесь я и буду её встречать. — А Эрик разве часть старой жизни? — Брукс подошёл поближе, но уже чуть ли не встретился лбом с мгновенно запершейся дверью, что хлопнула прямо у него перед носом. Он и слова сказать не мог, так и оставшись стоять. Но спустя пару секунд его осенило, из-за чего он согнулся, вытаскивая один за другим ящички, пытаясь достать из них что-то дельное, а не исписанные тетрадки и какую-то дополнительную канцелярию. — Забрал... Вот же... — он стукнул кулаком по деревянной тумбе, отчего та многообещающе скрипнула и практически развалилась под таким давлением. Лишь Бог не дал ей пасть окончательно. Единственное, на что Бог ответа дать не мог — что вынудило Дилана забрать с собой дневник? Рюкзак успешно оказался на пассажирском месте, пока Дилан успел пристегнуться и завести свою машину, выезжая с небольшой парковки при общежитии. Перед глазами мелькали кусочки пазла, что собирались в одну большую ужасную картину, не сулившую ничего хорошего. Кровь, насилие, власть, лживое доминирование. Это шло чередом за реальностью: сообщениями, новыми записями в дневнике, что также покоился в основном отделе рюкзака, мыслями, событиями лета. Впереди ждёт последняя фаза, что точно должна была поставить окончательную точку во всём происходящем. Наконец оставить их обоих в покое. Не дать разворотить себя снова, пробираясь ногтями до плоти и костей. Заменить вопли боли на вскрики удивления и радости. И если что-то не сработает, то всё пойдёт по второму кругу. И если один впутается заново, то второй будет неумолимо ждать своей смертоносной очереди. Дилан выехал на трассу, что вела его мимо аризонских пустынь и пейзажей, пока на его пассажирском месте таился самый настоящий миниатюрный ад в разрезе. Ад, что он провозит сквозь настоящее пекло Аризоны из снегов Колорадо. Ад, что только визуально меняет лепестки водосбора на шипы сагуаро, внутри оставаясь абсолютно идентичными. Пустыми и терпеливыми к любой погоде. И если шипы не вонзятся, а лепестки не развеются по ветру, то всё пойдёт по второму кругу. И тогда конец им обоим.***
— Я не знал! Я тогда просто не обращал ни на что внимания! Я услышал сзади скрежет металла, но я подумал, что это какой-то неумёха впечатался в фонарь... А это была... Боже! — он прикрыл лицо ладонями, пока его глаза медленно, но верно, приобретали размеры мяча для бейсбола. — Мне так стыдно теперь перед ней, я почти оставил её умирать в замешательстве. — Поговори с ней завтра, пожалуйста. Хорошо? — Рейчел склонила голову набок, а Дилан угукнул, резко пробравшись рукой в карман и доставая оттуда телефон. — Не сейчас. Она пускай и ждёт этого, но лучше всё обсудить новым днём. Прошу. — Ты права, — он нахмурил брови и спрятал телефон обратно, раздосадованно выдохнув. — Я такой отвратительный, что вообще удивился взаимности на мои чувства. — Кто такая Марла? — Рейчел повторила вопрос, чувствуя пробирающийся табун мурашек по спине. Дилан не спеша повернулся к ней. — Теперь моя девушка. Мы... Я... Познакомились в Колумбайне, она мне нравилась очень сильно, но я не сказал ей об этом, поскольку думал, что тогда скоро мне придёт конец. Оставил на потом, а когда этого «потом» не случилось, то не смог взять ситуацию в свои руки окончательно. Постарался, разочаровался в себе, пообещал сделать всё позже. И только сейчас смог. Два года томления, два года попыток понять, что же случилось и что могло случиться при других обстоятельствах, а вчера я уже держал свой собственно написанный стих, что я посвятил ей, с контрольным вопросом сзади и её ответом. Рейчел, я просто боюсь, что я снова всё испорчу, что и так мог сделать давно! Брукс был прав, все были правы, этого вообще не должно было существовать! Я давно исчез, остаётся только сила, что пытается двигать мою оболочку дальше за счёт не исполнившихся ранее мечт и надежд, но когда и те пройдут, то я погибну окончательно! Все вокруг меня живут нормальной жизнью, но я просто пытаюсь двигаться по инерции, пытаюсь радоваться и вести себя по-нормальному, но порой я так сильно ненавижу себя, что завидую себе-старшекласснику, у которого в голове были другие мысли, да и... Рейч? Это что, рок? — Христианский рок. Рейчел где-то под конец речи Дилана достала плеер, нажала пару кнопок, отчего последние слова Клиболда смешались с инструментальным началом и религиозным текстом на иврите. Ладони Скотт были сложены в молитве, но её губы не шевелились, а брови сошлись у переносицы, явно не выражая душевного спокойствия. — Ты можешь открыться мне настолько, насколько посчитаешь нужным. Нас здесь всего трое. Ты, я и Он. Если ты хочешь доверить что-то Ему, то доверяй и мне. Если хочешь оставить это в себе, то оставь это и для Него также. Что тебя волнует из того, что тебя терзало ранее? — Я не думаю, что так могу разбрасываться этим направо и налево, но раз Брукс говорил тебе это, да и ты знаешь... Я хотел умереть. Очень и очень сильно. Не видел смысла в дальнейшем существовании, что было полно боли и отчаяния, безысходности и откровенной грусти. Я не должен был дожить ни до своего восемнадцатилетия, ни до сегодняшнего дня. Не видел надобности. Это всё сейчас так пугает, будто что-то внутри сидит и требует этого для успокоения. И мне страшно, — дрожащий тембр выдал всё волнение, пока одна песня сменялась другой, — вдруг оно возьмёт верх и закончит начатое? Рейчел поправила воротник рубашки, а затем встала. Отряхнула колени, переложила плеер ближе к середине, после чего подошла к поручням. Обхватила металлические пруты, отчего Дилан заметно занервничал, даже привстал. Рейчел ступила на выступ, всё ещё держась за металл, что холодил кожу и в то же мгновенье становился тёплым от температуры тела. — Я прекрасно тебя понимаю. Я хотела умереть так сильно, как никогда прежде не хотела жить. Тебя окружает семья, важные тебе люди, но какая разница, когда все воспринимают тебя с карикатурной стороны? Когда люди тебя сторонятся. Друзья отворачиваются, словно никогда и не знали. И ты остаёшься сам вместе с собой, своими проблемами. Я была хорошим ребёнком, послушным и обаятельным. Но в бурный период подростковой жизни хочется иного. А этого никто не давал. Я думала, что моя жизнь закончится так же, как и тут, — она повернулась, опираясь спиной на прутья. — Я так сильно хотела полететь вниз, чтобы взмыть в итоге вверх, прямо в чьи-то объятия. В мягкие облака, наполненные любовью и пониманием. Я думала, что моя жизнь оборвётся на моём одиннадцатом году обучения. Я бы даже не увидела свой выпускной, Дилан, понимаешь? Не поставила бы свою театральную пьесу. Не прошла сквозь долгожданный путь старшеклассницы. Не поступила. Не нашла крепкой связи с Бруксом, Кесси, Девон, тобой. Не было бы меня. Вот по щелчку пальцев представь, что я уже не здесь, а там, — Рейчел облокотилась назад, запрокинув голову с длинной развевающейся копной на ветру. — Я тебя понимаю. Поэтому и не хочу, чтобы ты сделал то, о чём когда-то ошибочно думал. Ведь меня спасло воспоминание того, что был человек, которому я была нужна. И я остановилась. Что-то меня остановило, откинуло назад и закрыло навсегда двери к этим действиям. И я также хотела запереться в машине, что стояла в гараже, завести двигатель, но никуда не поехать... Задохнуться выхлопами... Захлопнуться. Навсегда. Чтобы никогда не причинять дискомфорта, что мне навязывали, в который я сама уже постепенно начинала верить. Я так боюсь, что проблемная моя часть может напомнить о себе. Я ведь столько всего не сделала. Не стала знаменитой. Не помогла тебе. Ведь сейчас я пекусь о тебе, Дил. О тебе и твоих мыслях. — Ты не должна, это не твоя обязанность, — Дилан стёр предательскую слезу со щеки, чувствуя лишь прилив посильнее. — Ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем дружба со мной может тебе предложить. — Ошибаешься, Дил. Дружба с тобой, откровения под P.O.D и разговоры на крыше — лучшее, что со мной случалось. Я просто хочу тебе счастья, поверь мне! Пускай эта Марла принесет тебе только хорошее, о чём ты мечтал это время. Ты хотел убить себя? Да чушь это! Ты ведь хотел и знал, что всё может оказаться совсем иначе, что ты мог просто жить здесь, быть здесь, вдали от школы, вдали от всего, вдали от Колумбайна! Дилан, прошу тебя, ты сделал правильный выбор, когда отказался от этой затеи, поэтому просто не возвращайся к ней никогда, слышишь? — слёзы непрерывными ручьями текли также по круглым щекам, собираясь на подбородке и губах. — Это не ты думал об этом, я уверена. Три вопросительных знака, что-то, что было точно не тобой! Это оно желало смерти себе и другим, это оно пыталось оборвать все связи с дорогими людьми, и даже продолжает это делать, если тебя это терзает. Но не поддавайся ему. Уничтожь! Сделай это! Я обязательно тебе помогу, слышишь? Чего бы мне не стоило! — Скотт оттолкнулась от края, быстро оказываясь прямо рядом с Диланом. — Представь же, что могло быть твоими последними словами? «Я люблю тебя»? «Извини»? Или сухое «Пока», брошенное в спешке? Как бы среагировали те, кто тебя любят? Они были бы в печали, Дилан, разве ты хотел этого так сильно? — Они были бы в ярости от осознания того, что я хотел сделать. Они бы меня ненавидели, — Дилан сглотнул вязкую слюну, что комом встала в горле, не давая иным словам выйти наружу. — Моя мать стыдилась бы меня и того, кем я стал. — Нет, Дил. Она бы тебя любила. Но не понимала твоего поступка. Корила бы себя днями и ночами, плакала и мучилась от осознания того, что что-то проглядела. Моя бы делала так же. И это тоже как-то меня остановило. Я ведь... тогда поссорилась с ней. А если бы последними словами моего брата ко мне была ссора или нелестный комментарий? Я бы вспоминала его? А если бы он видел меня в последний раз, то корил бы себя? Эти мысли не давали мне покоя, хотелось избавиться и от них в том числе, чтобы не утяжелять жизнь, но на то она и жизнь, что здесь столько всего разного, что нужно просто пройти. Пережить. Мне говорили так же, а я брыкалась, плевалась, говорила им, что они не понимают. А теперь сама понимаю. И да, кем бы ты ни был, самоубийцей или убийцей, тебя бы любили твои родные. Ты для них остался бы тем, кем ты для них был всё это время до этого. Ты общался с ними сегодня, да? Сказал ли ты, что ты их любишь? — Да. Я так давно не слышал никого из них, ни Байрона, ни мамы с папой, даже отдалённое мяуканье на фоне пробило меня на слёзы, как сейчас. Боже, — кожа на запястьях становилась всё более влажной от каждых солёных капель, которые Дилан усердно пытался вытереть. — Я думал тогда совсем о другом. Думал о себе, о том, что чувствую я, чего не чувствуют они. Я был полностью один. Закрыт в себе. С друзьями, но такими фантомными, что мне было привычнее представлять себя одного. Изгнанник. Одиночка. Я хотел показать всем вокруг, что я могу большее, но даже тогда не смог. Тот, кого я тогда считал единственной опорой, отказался от затеи, что могла бы погубить всех, и я подумал, что это знак свыше. Что если кто-то не хочет этого, то он не допустит. И я вспомнил за все записи, что подчеркнул, обозначая конец, поскольку думал, что продолжения никогда не наступит. И мне пришлось быстро адаптироваться, но даже сейчас это кажется таким нереальным, что мне нужен ещё минимум год, чтобы прийти в себя. Что-то пожирает меня изнутри, заставляет моих друзей оказываться в опасности, лишь бы мне было хорошо и безопасно. Я думаю, что не стоило бы продолжать то, что было когда-то закончено, но мой подростковый неокрепший после случившегося мозг подумал, что это воскрешение трупа, а не реинкарнация. И я боюсь, что может быть дальше. Иногда кажется, что я когда-то всё же не доживу до момента, когда всё это закончится. Или же мне придётся чем-то или кем-то пожертвовать. А я так этого не хочу! — на нижней губе от постоянного покусывания проступили капли крови, что активно слизывались каждый раз, но сам Дилан продолжал тараторить с завидной скоростью, пока оба, то и дело, пытались утереть бешеные потоки слёз. Песни из альбома христианской рок-группы не утихали, хотя и грозились начаться по второму кругу. Августовский альбом, вышедший в 99-ом, отлично подходил и под события по прошествию двух лет. — Тебе нужно избавиться от чувства вины и потерянности. Именно это и тянет тебя на дно, вынуждает бегать туда-сюда, а порой и за собой в том числе. Лабиринт без выхода, Дил. И если это так, то что-то пожирает тебя с завидной скоростью. И даже не одну неделю, это точно. Я так скучаю по своим. По сёстрам, братьям, мамам, папам, что это иногда становится невыносимым. Я взрослая и самодостаточная, но просто хочется прижаться к ним так сильно и расплакаться от накопленного внутри, что невозможно терпеть. Я уверена, что ты справишься с тем, с чем почти не справилась я. Ибо у тебя гораздо больше выдержки и поддержки. И скоро твой день рождения. Я хочу, чтобы в этот день случилось что-то, что окончательно поставит точку в твоих неуверенных мыслях и неловких движениях. Просто... подчеркнёт это, не давая продолжить начатое, оставляя только путь начать сначала. С такого начала, на который заслуживаешь ты и только ты. Дилан... — Рейчел желала сказать что-то ещё в перерывах между шмыганьем носом, но вместо этого просто обхватила Клиболда руками, крепко обнимая. Мужские руки обхватили её в ответ, поглаживая по вздрагивающей спине, обтянутой жёлтой тканью. Телефон наконец подал первые признаки жизни, мощно завибрировав, отвлекая обоих от молчаливого обмена невнятного бубнежа вперемешку со слезами. Дилан потянулся в карман, увидев новое сообщение от Брукса: ты где? Не теряя ни секунды, даже не подумав толком, он ответил:на крыше
И только после отправки, когда последовал первый звонок от его друга, Дилан понял, что сильно сглупил. Поджав губы, он продолжил пялиться на мелькающее имя Брауна на экране, не решаясь ответить на звонок. Это только усугубляло общее положение дел, но как-то объясняться хотелось меньше всего. Рейчел протёрла глаза от застилающей их мутной пелены, глядя на размытое очертание знакомых ей букв, после чего просто приняла звонок, практически самостоятельно прислоняя телефон к уху Дилана. Из динамиков незамедлительно послышалось шипение и неразборчивый лепет, поскольку речь Брукса была сложна для понимания из-за таких же ноток волнения и слёз в голосе. — Господи, чувак, не делай этого! Извини меня, бляха, извини меня! Я не хочу, чтобы ты убивал себя! Ты, может, и не подарок, но ты всё ещё мой лучший друг, я просто не переживу подобного, Дилан, не надо! Давай... Давай поговорим просто об этом окончательно, я не буду тебя осуждать! Колумбайн в прошлом, ты не убийца, Дилан, пожалуйста, не думай об этом! У тебя есть я, Рейчел, да даже тот же Эрик, чёрт его подрал! Дилан! Услышь меня, бля-ять! — кряхтение сменялось дрожащим голосом, от которого Дилана больше пробирало на необъяснимый смех, нежели на ответные эмоции. — Всё хорошо, Брукс. Я пережидаю лучшие моменты там, где кому-то было плохо. Наполняюсь энергией, что могу переработать в полезные действия, — Дилан оправил короткий рукав рубашки, не переставая улыбаться. — Это был ещё один лучший звонок за сегодняшний день. Спасибо. Люблю тебя, чувак. — Какой же ты пидрила! — Брукс по ту сторону не унимался, разве что пытался успокоиться, чтобы уже с позиции успокаивающего перекинуться на режим отчитывающего папочки, что застал ребёнка с сигаретой на заднем дворе. — Я знаю, всё хорошо, — Дилан взглянул на Рейчел, что так же слышала разговор и едва сдерживала порывы внезапного смеха. Помедлив ещё с полминуты, Дилан сбросил вызов, широко улыбаясь и томно вздыхая. — Переработать в полезные действия, говоришь, — Рейчел задумчиво прикусила нижнюю губу, вновь склонив голову набок. — Есть одна идея. — Какая? — Клиболд снял очки и протёр стёкла тканью рубашки от попавших на них капель, пока Рейчел уже самостоятельно пыталась покопаться в телефоне и его контактах. Она уверенно щелкала вниз каждый раз, пока наконец не наткнулась на нужное ей имя. Спустя пару манипуляций, она ткнула ему в руки телефон с заготовленным шаблоном для сообщения Марле. — Два года назад ты написал ей письмо. И подчеркнул его. Спустя два года напиши ей смс. И подчеркни только то, что ты хочешь видеть её сильнее, чем когда-либо.