***
Смешаться с толпой танцующих людей не составило никакого труда, впрочем, как и найти в этой же толпе Итори, пьяно крутящейся вместе со своим дружком-человеком. И чего на с ним возится? Пора бы уже кончать этого парня. Хотя… Он – брат Чие-тян. Нет, его лучше оставить. Без одной лишней карты игра уже не так интересна. Если он вычеркнет Тамаки-куна – это сильно пошатнет психику его маленького человечка. И игра оборвется, а Ута не привык так быстро сбрасывать карты. Проскользнув к подруге, гуль легко коснулся ее острого локтя и отсалютовал, ловя довольную улыбку. Но, прежде чем барменша успела что-то ему сказать, его подхватило и слегка отнесло в сторону, аккурат к барной стойке, рядом с которой теснился уже прилично подвыпивший народ. Внимательный взгляд скользнул по девушкам и парням, быстро теряя интерес, а после высмотрел недалеко от себя нужного человека. Его Змейка кружилась у самого края барной стойки, весело болтая с каким-то юнцом, да отпивая из высокого стакана какой-то коктейль, подвыпивши скалясь. Не заметившая еще, как к ней скользнула тень, вскрикнувшая, когда холодные руки залезли под майку, оглаживая плоский живот. Вся завертелась, когда ухо обдали горячим дыханием и прикусили мочку, скользя языком по серьге. – Давно тебя не было, – выдыхает Аяко ему в губы, когда развернулась в крепких объятиях, чтобы заглянуть в пугающие глаза, – я соскучилась. – Да? А я не заметил, – уворачивается от ее губ мужчина, заглядывая за ее голову и взглядом прогоняя того самого зеленого парнишку. – Я люблю внимание, ты же знаешь, – шепчет ему в ухо брюнетка, пальцами забираясь под майку и скользя по кубикам рельефного пресса, заставляя молодого человека втянуть носом воздух. – Змея, – улыбаясь, он проходится языком по ее острой линии челюсти и дразнится, не позволяя поймать его рот, и лишь пропуская меж зубов язык, блестя сережкой. – Ты хочешь, чтобы я тебя прямо здесь завалила? – шипит ему в ответ Кондо и спускает одну руку к паху, тут же сжимая полувставший член через ткань штанов. – Я не против, но это тебе потом здесь работать, не мне, – пожимает плечами парень, хотя сам уже тяжело дышит, прикрывая наливающиеся желанием глаза. Японка мелодично смеется ему в ухо и кусает за хрящ, после чего переплетает пальцы и тянет его в сторону уборных. Здесь не так много мест для полноценного секса, и туалеты для них – сейчас самое ближнее. Брюнет усмехается и краем глаза мажет по сцене, где подготавливают какую-то аппаратуру и ставят микрофон на штатив. Выглядит весьма интересно, ведь он никогда не видел здесь на постоянной основе певцов и певиц, лишь кто-то, приходящий на одну или две ночи, без штативов, лишь с проводами да с собственной уверенностью. – О, скоро наша звездочка будет петь, – заметив легкий интерес парня, заговаривает его спутница, продолжая тянуть на себя поддающееся тело. – Надеюсь, она интересная, – тянет Ута, заваливаясь в одну из кабинок и тут же закрывая ее изнутри. – Ох, поверь, – руки девушки тут же цепляются за края его майки и тянут наверх, – она очень интересная. Гуль хмыкает и послушно помогает стянуть с себя вещь, после чего накрашенные губы припадают к его коже, оставляя темные, липкие следы. Змея целует жадно, изголодавшись, фыркая и мурча, будто настоящая кошка. Она поднимается от живота к груди, целуя солнце, черными лучами расплывшееся на его груди слева, и обводит языком сосок, после чего ведет носом выше, останавливаясь на ключице и сильно прикусывая, оставляя метку. Да, гули сильнее и крепче, но их кожа также нежна и чувствительна, и никто не мешает оставлять на ней засосы. Поцеловав выступающее адамово яблоко, Аяко добралась до подбородка, и мужчина, до этого млеющий от напористых губ, вдруг хватает ее за плечи и разворачивается, опуская крышку унитаза и усаживаясь на него, потянув тело к себе, чтобы брюнетка его оседлала. Она ухватилась за его плечи и опустила глаза к губам, показывая свой язычок. Ему дважды повторять не надо, мужчина открывает рот и двигает призывно языком, дразня ее. Змейка склоняется и вбирает его язык в рот, тут же влажно посасывая и прикусывая кончик, задевая зубами сережку, которая так и норовила больно стукнуть по эмали. Молодой человек прикрывает глаза и наблюдает за ней, рассматривая густо накрашенные ресницы, тонкий нос и уже все стершиеся губы, ощущая на языке вкус ее помады. Девушка причмокивает и придвигается еще ближе, запуская свой язык ему в рот и накрывая губами в жарком, мокром поцелуе. Безликий совсем не возражает, он продолжает рассматривать такое близкое к себе лицо, отвечая на ласки и играясь с чужим языком, в какой-то момент прикусывает пухлую губу до крови и слизывает выступившую сладкую каплю. В кабинке тесно и жарко, они оба начинают потеть, и одежда мешает разгоряченным телам, которые просят больше. Масочник тянется к облегающей майке своей партнерши и спускает с плеч тонкие лямки, чтобы оторваться от губ и оставить мокрый поцелуй на худеньком плече. Скользит носом к ложбинке между грудей и целует, после чего спускает майку до пупка, пальцами находя застежку лифчика без бретелей. Грудь приятно ложится в его уже горячие ладони, и он массирует их, наблюдая, как Кондо медленно закрывает глаза и закусывает губу, шумно втягивает воздух так, что он может видеть, как двигаются мышцы живота. Мастер ухмыляется и вбирает в рот еще мягкий сосок, играясь с ним и чувствуя, как твердеет горошинка под его языком. «Я собираюсь сказать это, мне нужно сбросить эту гору с плеч. Во мне нет злости, нет злых намерений, лишь немного сожаления. Знаю, что никто другой тебе этого не скажет, так что я нашла, что сказать. Бегло опишу, расскажу всему миру, а затем отправлюсь в путь.» Играясь с чужой грудью и постепенно спускаясь поцелуями к животу, гуль вспомнил полузабытый голос, который когда-то не мог узнать, когда Кобаяши ему пела. Она так интересно изменялся, что поначалу для него это казалось чем-то необычным, волшебным, потаенно-скрытым. Только для него. А потом он привык. Звучат гитарные аккорды и приятный голос, и масочник утыкается между грудей, вдыхая запах женского человеческого тела. Он чувствует, насколько сильный жар исходит от Змеи, как сильно она его желает, и улыбается, после чего проникает рукой под нижнее белье, задирая юбку к майке, на уровень живота. Брюнетка вздрагивает в его руках, чувствуя, как сразу два пальца проникают внутрь, растягивая податливые скользкие стенки, и стонет в губы парня, вновь целуя влажно, пошло, оставляя свою слюну на чужих губах. «Я просто рада, что выбралась и не сломалась, убежала чертовски далеко, чтобы ты больше никогда не мог ко мне притронуться.» Безликий вздрагивает от этих строк и хмурится, после чего стягивает штаны вместе с нижним бельем, тут же упираясь налитым кровью членом во влажную промежность, из которой с мокрым хлюпаньем выходят пальцы. Мгновение, другое – и Ута вдалбливается излишне яростно в податливое тело, чувствуя, как стенки влагалища плотно и скользко облегают ствол. Переходя сразу на бешеный темп, не давая привыкнуть, мужчина обхватывает руками тонкую талию и сжимает пальцы, оставляя синяки и заставляя Аяко шипеть, извиваясь от пронзивших тело ощущений. Она лишь рвано вскрикивает, задыхаясь от такого темпа и лишь и успевая, что хвататься за плечи, но тут же соскальзывать дрожащими руками к груди, щипая его соски. Гуль яростно насаживает девушку на себя, крепко держа за бока, и рычит куда-то в область шеи, сдерживаясь, чтобы не перекусить нежную кожу в алых метках. Это похоже на изнасилование, если бы не глубокие, сладкие стоны японки, смешанные с хрипами, вырывающимися из узкого горла. «Нет, ты даже не половина того человека, кем ты думаешь, что являешься. И ты не в силах наполнить пустоту внутри деньгами, девочками и тачками.» Его изнутри буквально начинает разрывать злость от строк песни, что приглушенно доносится из зала. И этот голос… Он что, всего от нескольких встреч с забытым прошлом настолько сошел с ума, что теперь Чие ему везде мерещится? Помешательство какое-то. Отрываясь от шеи и прослеживая за скатившейся капле пота, брюнет тянется к приоткрытым, искусанным в наслаждении губам, и целует, врываясь языком и заставляя отвечать ему. Ему чудится, что у губ весьма знакомый вкус, и мастер почти кусает девушку, пытаясь проникнуть еще глубже, заставляя гортанно стонать ему в рот. Перед глазами невинный образ в школьной форме, с добрыми светлыми глазами в обрамлении длинных ресниц. Она протягивает ему свою руку, и он хочет ухватиться за тонкие пальцы, а на деле лишь прижимает чужое тело к себе, почти вдавливая, не слыша вздохов боли, чувствуя, как опасно могут затрещать кости в его руках. Ему даже мерещится в ушах «Ута-кун», и от этого нежного, но чужого шепота, смешанного с голосом из воспоминаний, молодой человек, совершив еще пару яростных толчков, обильно изливается на бедра и влагалище, пачкая ткань сползшей юбки. Ярость, смешанная с желанием, выжимает из него что-то звериное, первобытное, и, закрыв глаза, гуль скалится, желая почувствовать любимую кровь на языке и губах. Но невозможно. Здесь не она, здесь другая, его излюбленная Змея, которая, тяжело дыша, упирается мокрым лбом ему в плечо, вся, содрогаясь в оргазме. – Какой ты сегодня… Агрессивный, – между тяжелыми вдохами шепчет девушка, пытаясь устоять на ногах, опираясь на стенку кабинки и ища затуманенным взглядом бюстгальтер. Ута встает и потягивается, натягивает штаны и оглядывается в поисках майки. Но замирает, слыша ноты гитары. Не обращая на возмущенный возглас партнерши, не задумываясь, как сам сейчас выглядит, Безликий выскакивает из кабинки, а затем из туалета, и тут же мешается с толпой, обтираясь о чужую одежду голым торсом. «Но, если я закрою глаза, он будет выглядеть как ты. Но он не останется со мной: такие, как он, никогда не остаются.» Гуль скользит взглядом по сцене и упирается в знакомое до щекотки под ребрами, до боли где-то в глотки, до такой степени знакомое лицо. Под кожей тут же заходили желваки, а на шее, кажется, вздулись вены, но ему оставалось лишь шумно вдыхать и выдыхать сквозь стиснутые зубы, впиваясь бешеными глазами в тонкий женский силуэт на стуле, играющий на гитаре и поющий в тот злоебучий микрофон на штативе. Кобаяши прямо перед ним, поет эти песни и переворачивает все живое, чувствующее внутри него, заставляя внутренних демонов проснуться и подняться, вырваться из груди. Поясница опасно чешется, руки требуют крови, но Безликий лишь скрипит зубами, поспешно надевая на лицо очередную маску безразличия, отстраненности. Взглядом скользит по роскошно-длинным стрелкам, добавляющим выразительности светлым, ярким глазам, по аккуратному ротику, губы покрыты темной матовой помадой, выцепляет с извращенным для себя удовольствием белую полоску зубов, любуясь небольшой щелью между передними. Ему сейчас до болезненного удовольствия приятно ее видеть, и гуль не может никак понять, почему. Девушка сносит в нем все барьеры и границы, заставляет испытывать такие эмоции, которые, казалось, молодой человек и забыл, как выражать. Она, как чума, как страшная напасть. Появляется внезапно и заставляет себя ненавидеть, желать ее убить, раздавить, расплющить. Полоснуть по ее горлу, чтобы полилась алая кровь, врезать по животу, выпустить кишки наружу, чтобы они мокрыми веревками вывалились из нее, окрашивая пол под ногами в красный. – Залюбовался на нашу звездочку? – его сзади обнимает Аяко, выглядывая из мужской спины и тоже смотря на Чие, – У нее просто волшебный голос. Девушка как раз заканчивает песню, и люди начинают хлопать, очарованные и просящие большего. Улыбается. Она отставляет гитару и устраивается удобнее на стульчике, оглядывая улыбающимся взором всех. Давно ее глаза не лучились такой искренней радостью, теплом. Казалось, на миг, перед ним встала та самая веселая школьница, заботливо поправлявшая обруч в его волосах, но образ рассеивается, стоит их взглядам случайно столкнуться. Голубоглазая округляет глаза, и масочник наблюдает, как сужается ее зрачок. Она бежит по нему взглядом, останавливается на груди, очерчивая острыми иглами солнце, ловя алые цветы меток на коже. Кобаяши поджимает губы и отрывается от него, приподнимает микрофон ближе к лицу и натянуто улыбается, благодаря зрителей и объявляя следующую песню, в то время как на сцену поднимается Кондо и пристраивается у ноутбука, кивая коллеге и включая нужную аранжировку. «Моя обнажённая шея умоляет об удушении. Уже задыхаюсь от гордости, так что бессмысленно из-за этого плакать.» Да она просто напрашивается на то, чтобы Ута свернул ей эту нежную шейку, закрытую высоким воротом темной рубашки. Подушечки пальцев горят, ему хочется прямо сейчас стянуть ее со сцены и, наконец, сломать кости, чтобы она заткнулась, перестала петь так провокационно, нарочито задевая за живое, не смотря при этом в глаза. Чие-тян – его персональная и самая настоящая катастрофа.Глава 6.
29 апреля 2020 г. в 02:26
– У-чан, – обратила на себя внимание Итори, – пойдем сегодня, оттянемся.
– И куда ты собралась? – меланхолично интересуется молодой человек, прошивая финальные швы на второй маске для Ренджи.
Первую он уже гордо вручил в руки хозяина, оставив того на диване рассматривать кропотливо проделанную работу за столь короткий срок, а вторую сейчас дошивал, иногда потирая уставшие глаза, да зевая из-за двух бессонных ночей, проведенных в тканях, нитках и собственном вдохновении.
– Я хочу проведать Змею, – на секунду руки даже замирают над маской, а после чего мастер продолжает, как ни в чем не бывало.
– Вроде сплю с ней я, а интерес проявляешь ты, – безразлично подмечает Безликий, делая аккуратный стежок и затягивая нить.
– Я хотела посоветоваться с ней по поводу света в моем баре, – отвечает хозяйка бара, подсаживаясь к Ворону и забирая у того маску из рук, чтобы тоже рассмотреть поближе работу, – мне кажется, пора менять лампы.
– Удобно, когда в знакомых есть люди самых разных профессий? – со смешком роняет Ута, заканчивая прошивку и аккуратно пряча узелки.
– Конечно, а ты как думал? – посмеялась женщина и откинула волосы за спину, поправляя лямки платья на плечах, – Можно подумать, вам всем не нужен такой прекрасный информатор, как я.
– Я планировал закончить работу и лечь спать, – встав с табуретки, масочник подошел к другу и вручил вторую маску, после чего размял пальцами переносицу и потянулся, хрустя костями и чувствуя, как же сильно затекли мышцы после такой долгой работы без передышек.
– У-у-у, ну ты скучный, – надулась рыжеволосая, склонившись к Йомо и рассматривая вместе с ним вторую маску.
– Я заебанный, а не скучный, – тихо выдыхает Ута, прикрывая глаза и оглаживая шею прохладными пальцами.
– Так расслабишься, особенно в компании Змейки, – хихикнула девушка, прижимаясь грудью к руке седовласого, игриво поглядывая на того.
– Не сомневаюсь, она знает, как меня расслабить, – хмыкает брюнет, открывая глаза и разглядывая потолок, выискивая там что-то, известное только ему одному, – но, я больше спать хочу.
– Действительно, скучный. Стареешь, У-чан, – снова хихикает женщина и поднимает наманикюренный пальчик вверх, – тогда я Тамаки позову. Уж он-то мне точно компанию обеспечит знатную.
– А о Рен-куне ты совсем забыла? – меланхолично интересуется гуль, снимая затасканную за два дня майку и направляясь к лестнице на второй этаж, завершая тем самым разговор.
– Ты же знаешь, его еще тяжелее выманить, чем тебя, – и Итори ласково смотрит на хмурого друга, – не обижайся, Рен-чан.
– У меня сегодня работа, – коротко бросает он и встает с дивана, тут же убирая маски в внутренние карманы своего плаща, – спасибо за работу.
– Угу, – хмыкнули приглушенно где-то сверху.
– Я тогда тоже пойду, – вскакивает барменша и направляется за Ренджи к выходу, цокая длинными тонкими каблуками по плитке, – хорошо поспать, У-чан.
Гуль прислушивается к тому, как закрывается за друзьями дверь, после чего спускается, чтобы перевернуть табличку на «закрыто» и закрыть дверь. Пройдя босыми ногами по холодному полу, Ута вновь поднялся по лестнице к себе и стянул спортивные брюки и боксеры, оставаясь совершенно голым. Кинув вещи в корзину для белья, мужчина прошел в ванную, снимая на ходу заколку с волос, чтобы позволить загрязнившимся локонам распуститься по плечам, контрастируя с бледной кожей. Встав в кабинку душа и выкрутив краны, он с наслаждением подставил тело горячим струям воды, расслабляясь и чувствуя, как массирует тугая вода его мышцы, снимая усталость и даря приятную негу. Промыв волосы и отмыв от пота тело, Безликий еще пару минут постоял под душем, прикрыв глаза и позволяя практически кипятку биться о его лицо, распарив его, слегка заливаясь в ноздри, из-за чего мастер закашлялся и понял, что слишком увлекся и пора выходить.
Обернув полотенце на бедрах, предварительно вытерев кожу до сухого скрипа, молодой человек направился к кровати и, скинув покрывало с одеялом, рухнул на нее, тут же зарываясь носом в подушку и закрывая глаза. В комнате ужасно тепло, поэтому он отодвигается от солнечной стороны кровати, на которую как раз падали лучи дневного солнца, проскользнувшие из небольшой щели между шторами, продолжая нежиться в прохладе белоснежной простыни, и скидывает полотенце, отправляя его к покрывалу и разваливаясь совершенно голым по собственной кровати, проваливаясь в неспокойный, совсем некрепкий сон.
Белоснежные руки мягко оглаживают его лицо, пока он заглядывает в светлые, лучистые глаза. Они заплаканные, в них виднеется затравленная им же жертва, кошка, готовая выпустить когти и расцарапать ему лицо, вот только парень сильнее, крепче, выносливее. Ута выше по эволюционной системе, гуль чувствует превосходство и усмехается, прижимаясь щекой к стесанной ладони, чувствуя запекшуюся корочку крови вместо нежной кожи. Прищуривается и облизывает ее губы, после чего нагло целует, тут же врываясь в рот и становясь хозяином положения. Брюнетка стонет ему в рот затравленно, тут же сбиваясь в дыхании и задыхаясь в крепких объятиях, ловя глотки кислорода каждый раз, как молодой человек отрывался от нее, чтобы поцеловать мокро в щеку, висок, линию челюсти, подбородок.
– Чие… – выдыхает в горячий рот гуль и улыбается в поцелуй, рукой сжимая мягкую грудь и чувствуя, как бьется бешено сердечко под тонкими ребрами.
Оторвавшись от рта, парень скользнул по подбородку и шее языком, прикусывая тонкую кожу и тут же целуя, оставляя расцветать алые цветы засосов. Прикусив ключицу и нежно поцеловав место укуса, он скользнул ниже, по упругой груди, ведя носом и вдыхая нежный запах чистого тела. Губы касаются розового ореола, и он втягивает в рот бусину затвердевшего, чувствительного соска, тут же языком играясь с ним, задевая горячей серьгой кожу, и слушая глубокие вздохи, чувствуя, как содрогается под ним девичье тело. Вторая рука мнет грудь, пальцы играются с соском, сжимая, выкручивая, пощипывая. Рваный вскрик, и он отрывается от сосков, чтобы руками скользнусь по впалому животу, вниз, к ее сокровенному месту.
Языком вычерчивая мокрую полосу к пупку, пальцами юноша гладит внутреннюю сторону бедра, чувствуя бегущие под подушечками мурашки, и улыбается, скользя губами ниже, целуя горячую кожу влажно, причмокивая, прикусывая до судорожных всхлипов над головой. Руками раздвигая ее ноги шире, мешая попыткам сжать коленки, парень отстраняется, чтобы полюбоваться открывшимся видом. Жарко, влажно, горячо. Его глаза сверкают алым, и он облизывается, жадно спускаясь к промежности, чтобы самым кончиком игриво очертить половые губы, после чего пройтись по всей возбужденной плоти, собирая ее сок. Пирсинг в языке задевает чувствительный бугорок, и молодой человек слышит сдавленный стон. Кобаяши опять закусила палец, чтобы не стонать так сильно, как ему нравится. Как он обожает.
– Я тебе пальцы отгрызу, – рычит, оторвавшись, Ута, и округляет глаза, чтобы еще больше напугать и без того запуганную девушку.
Она послушно убирает руки и хватается за простыни, мелодично выпуская в комнату глубокий стон, когда его язык скользнул внутрь, облизывая изнутри сжимающие стенки. Ему нравится выбивать из нее громкие ахи и вздохи, от этого рот наполняется еще больше слюной, а член ноет, требуя разрядки. Выпрашивая уже, наконец, войти в податливую плоть, чтобы ощутить сводящую с ума узость, которая идеально обхватит его, а их выделения смешаются, позволяя скользить свободно, правильно, так, как надо.
Кобаяши выгибается в спине, протяжно выстанывая его имя, пока он чувствует, как бешено сокращаются стенки влагалища вокруг языка, и улыбается, отстраняясь и касаясь рукой твердого полового органа. Пару движений рукой – и сквозь плотно сжатые зубы вырывается со свистом воздух, а гуль прикрывает глаза, слизывая с губ ее соки, наслаждаясь вкусом, пропитываясь запахом. Приближается к ее лицу, и девушка, стирая кровь с прокушенной губы, хватается за его плечи, впиваясь ногтями в прочную кожу, подставляя шею для поцелуев и укусов. Чие-тян закидывает ноги ему на бедра, прижимаясь, заглядывая в черные с алым глаза…
Что-то тяжелое прыгает ему на грудь и выбивает из легких воздух. Масочник тут же открывает глаза и хватается за тушу жирного рыжего кота, который до этого пытался устроиться на нем. Тот недовольно мяукает и царапает кожу до проступивших розовых полос, но пушистого засранца бесцеремонно скидывают на пол, после чего мужчина садится на кровати, наблюдая перед глазами быстро рассеивающиеся образы. Блохастая зараза, всего кайфа лишил. Злобно сверкнув глазами в свернувшемся на одеяле клубком кота, он встает, чувствуя, как горит все тело в возбуждении. За окном ночь, на телефоне – двенадцать вечера.
Что же, Итори, ты хотела, чтобы он пришел. Ута придет, ведь теперь ему точно нужно расслабиться, и теперь – не только с помощью сна.