Сборник драбблов

605 слов, "о ней" Placebo & Chris Corner – heaven is inside you Подоконник манит, будто сильнейший электромагнит. Вообще, она давно ощущает вокруг себя странные волны – от эмоций, вещей, предметов. Это кажется ненормальным, но нет времени думать о такой чуши. Сесть, закинув неизящные ступни в черных носках на пластиковую белизну, задумчиво царапать ногтем тонкий слой инея по краям ледяного стекла, дуть на краснеющие пальцы – и все равно рисовать мелкие узорчики поверх стрелок льдинок. За окном – чернота небесного пространства, и сереют куски мыльного снега, неохотно сваливаются с этих бескрайних чернил, пропивших где-то звезды и облака. А еще час назад шел дождь, кто бы подумал… Зима всегда приходит неожиданно. И жалкие тряпки листьев на дереве под самым окном смотрятся уже сгнившими. Ветвь мертво тянется к стеклу, к медитирующей девушке, пытается задеть, отвлечь, может, испугать, но она забралась слишком глубоко в саму себя. Где-то в комнате, далеко-далеко за спиной, умиротворяющее шуршат кулера, и миг назад потух экран. Без его искусственно-лживых отблесков даже лучше – она не видит собственного отражения, не видит так и не смывшейся подводки, не видит царапин на плече, недавно заживших, не видит ничего, кроме сонно валящих пушистых облачков. И выцарапывает на тонкой снежной пленке свою жизнь. В душе давно поселилось гнетущее чувство одиночества. Вроде она и не одна - друзья, знакомые, сестра… Но пусто под рядами ребер, и в пальцах пульсирует не кровь, а какой-то водянистый раствор красноватого железа. Сестра… Думать о ней одновременно сладко до нежности и больно до согревающейся кромки лезвий. Одна мимолетная мысль – и тело сводит в податливо-теплой судороге, а пальцы вцепляются в первое, что попадется. Такая близкая, такая благородная, такая умная сестра. Ей не будет противно, она поймет и примет… и даже не удивится, наверно. Девушка сжимает-разжимает кулак, чтобы согреть окоченевшие пальцы, притягивает колени к груди и все так же смотрит наружу; ей просто холодно, но уйти отсюда – выше ее сил. В этом холоде есть что-то очень родное. Далеко-далеко от ее раздумий спит ее близнец. Она так вымоталась, что без лишних слов рухнула в сестринскую постель, почти как в детстве. У нее, конечно же, есть своя комната, но иногда она приходит, ожесточенно растирая глаза, и заползает под одеяло, грея озябшую кожу касаниями. То, что раньше было ненужным, сейчас почему-то требуется все чаще и чаще. В голове снова возникает воспоминание этого никому не нужного бала, на котором девушка чувствовала себя совсем лишней. И один танец, один медленный вальс, растянувшийся на бесконечные часы, вальс, от которого сердце упало и тяжело билось где-то в низу живота. Когда все равно, что подумают другие. Ты просто держишь чужую руку и стараешься, чтобы своя не дрожала; идешь в такт мелодии, боясь сбиться и испортить очарование момента; невесомо ласкаешь пальцами четко очерченные тканью лопатки… Она сжимается еще сильнее, боясь прервать такую неровную линию почти реальных мыслей. Под пальцами снова гладкое темное платье, и ладонь в руке, и легкое дыхание, аккуратно щекочущее непередаваемым теплом губы. И в душу мерной некрепкой пустотой капает понимание – рай существует только в ее голове. - Сестра? – касается волос тихое слово, и ладонь оглаживают плечо. То самое, с царапинами. Задерживается на них, и совсем осторожно, едва касаясь, ведет дальше, до предплечья, - Скажи мне, что все нормально. - Нормально? Что может быть нормальнее? – девушка откидывается на холодную белую штукатурку, выпрямляет ноги, но – медленно, чтобы ни на миллиметр не отодвинулись пальцы от замерзшей кожи. Они совершенно одни в квартире, в полной темноте и полном беззвучии – ноутбук уже заснул. Никто не увидит… - Иди спать, сестра, - девушка протягивает руку, чтобы сделать очередную бессмысленную полоску на белом инее. - Одной – неуютно, - отвечают ей, и мнутся пару секунд, - и холодно. - Хорошо, - близнец ласково усмехается, ерошит короткие пряди, наслаждаясь ощущением пушистой колкости на затылке, и пропускает тот момент, когда к ее губам прижимаются чужие, почти идентичные. И не от начавшейся зимы холодно им обеим.