Nexus

Табличка «Не входить!» горит красным. Взявшись за ручку двери, Стив кивает дежурному. — Рядовой. Отсалютовав, тот вытягивается по стойке «смирно». — Капитан. Стив поправляет ворот плаща и входит в зал совещаний. Все уже в сборе. Стив усаживается в свое кресло — по правую руку от генерала Росса. Сдержанно кивает полковнику Пирсу, чуть теплее — агенту Романовой, обменивается приветственными взглядами с Говардом, который о чем-то вполголоса, но яростно спорит с Броком Рамлоу. Стив не удивлен перепалке: у этих двоих нет никаких точек соприкосновения, работа в одной команде для обоих — нелегкое испытание. — Господа. — Передав Стиву планшет с данными, Росс откидывается на спинку кресла. — У нас проблемы в Сан-Франциско. Информация поступила менее часа назад. — Он оглядывает каждого поочередно и, выдержав эффектную паузу, добавляет: — У нас очень большие проблемы в Сан-Франциско. — Что произошло? — Стив хмурится, вглядываясь в фотографии и цифры: потери боевых единиц и личного состава не так уж велики, но ситуация все равно неприятная. Он предпочитает не доводить все до точки кипения, ограничиваясь превентивными мерами. Как оказалось, это срабатывает не всегда. — Попытка захвата базы и оружейного склада. — Росс сбрасывает входящий звонок. — Агент Романова, агент Рамлоу, отправляетесь туда через сорок минут. Не исключена необходимость тотальной зачистки, поэтому возьмите с собой Зимнего Солдата. Ему не помешает размяться. — Это точно. — Рамлоу поднимается. — Еще какие-то указания, генерал? Росс вскидывает на него тяжелый взгляд. — Истребите все живое в радиусе километра, включая крыс и пауков. Те, кто организовал этот чертов теракт, должны десять раз подумать прежде, чем решиться повторить свой провал. Рамлоу хищно, азартно улыбается и выходит следом за Наташей. Брок не очень нравится Стиву, но он исполнительный, амбициозный и не дурак ровно настолько, чтобы не пытаться прыгнуть выше головы в надежде отхватить кусок, который ему не по зубам. — Я так понимаю, для меня у вас имеется какое-то особое задание? — уточняет Стив, когда за Броком и Наташей закрывается дверь. — На вас Ваканда, Капитан. — Росс задумчиво постукивает по столу кончиком карандаша. — Нам нужен вибраниум, и если Т’Чалла откажется сотрудничать — вы знаете, что делать. Отправляетесь завтра, сегодня отдыхайте, вы это заслужили. — Спасибо, сэр. — Стив встает. — Я могу идти? — Да, мистер Роджерс. — Росс сухо кивает. — Приятного вечера. Стив отдает честь и, чеканя шаг, выходит из кабинета. Внутри медленно, но верно закипает злость. У него неполные сутки, чтобы разработать план действий, на который, по-хорошему, нужна неделя. Конечно, руководству плевать на то, что исходной информации катастрофически мало. Единственное месторождение вибраниума на Земле, точное местоположение которого не известно никому, кроме крайне несговорчивого и не боящегося боли короля небольшой африканской страны — вот и все. Стиву предстоит практически в одиночку сделать то, для чего нужны силы всей когорты дипломатов Гидры. Переговоры имеют смысл — вопреки мнению Росса, им невыгодно иметь Черную Пантеру в числе врагов. Глубокий вдох и резкий выдох — необходимо сохранять спокойствие. Стив прожигает яростным взглядом дежурного, и тот бледнеет на глазах, несмотря на то, что ему не говорят ни слова. В кармане вибрирует телефон. Стив направляется к лифту, на ходу отвечая на звонок. — Капитан, свободен? — Сэм Уилсон, как всегда, предупредителен. — Говори. — Да я так, с днем рождения поздравить хотел. — Сэм ухмыляется в трубку. — Но что-то, чувствую, настроение у тебя совсем не праздничное, я прав? — Работа, — коротко бросает Стив, замедляя шаг — в конце коридора он видит Тони. — Постараюсь закончить раньше. Вечером созвонимся. — Принято. — В любом случае созвонимся. — Стив приветственно кивает, когда Тони тоже его замечает. — Ты нужен мне на миссии. Вряд ли от кого-то там еще будет толк. — Понял, — отзывается Сэм. — Жажду деталей, Кэп, не представляешь, как. Ни одного приличного задания за два месяца, я так скоро мхом обрасту. — Не обрастешь, я за этим прослежу, — обещает Стив и отключается, полностью занятый уже совершенно другими мыслями. Распрощавшись с главой научного отдела, Тони, ухмыляясь во все тридцать два зуба, направляется к нему. — Привет, Кэп! — Он отвечает уверенно и крепко на аккуратное рукопожатие Стива — ему приходится быть осторожным во всем, что касается тесных физических контактов с людьми, которым он не желает причинить боль — смотрит открыто, чуть лукаво и с таким откровенным обожанием, что Стив, будь он лет на сорок моложе, точно почувствовал бы себя неуютно. Но за почти полвека привык. — Здравствуй, Энтони. — Он складывает руки за спиной. — Как твой доклад? — Отлично, что ему будет? — Тони наливает воду из кулера и в несколько глотков осушает целый стакан. — Все равно никто, кроме меня и отца толком нихрена не понимает. Для кого распинаемся — непонятно. С тем же самым успехом я мог остаться дома, точнее, если бы я остался дома, пользы было бы куда больше. Ну да ладно. — Он сминает пластиковый стаканчик и бросает его в урну. — Тебе это все равно неинтересно. — Почему же? — Вообще-то, Стиву интересно все, чем занимается, что говорит и о чем думает Тони. — С удовольствием послушаю, как ты вновь загнал в тупик весь наш научно-исследовательский отдел. Скрестив руки на груди, он насмешливо улыбается. Тони всего восемнадцать, но вот уже два года как он с завидным постоянством едва ли не каждым своим докладом укладывает на лопатки целую ораву научников Гидры — а это, на минуточку, не рядовые лаборанты. И всякий раз Стив испытывает такое удовлетворение, словно делает это сам. Он не знает, можно ли назвать это иначе, кроме как отцовской гордостью — Тони практически вырос у него на руках, так что Стив имеет полное право на такие чувства. Иногда ему кажется, что Тони взял гораздо больше от него, чем от родного отца, и, говоря начистоту, это очень похоже на правду — Стиву в отличие от Говарда, не в тягость возиться с парнем. Никогда не было — ни когда он под стол пешком ходил, ни, тем более, сейчас. — Можешь меня поздравить. — Тони прислоняется спиной к стене, смотрит неожиданно лукаво, почти игриво. — Я сегодня поставил рекорд. Эти олухи открыли рты на сороковой секунде, стоило мне заговорить о том, что холодный ядерный синтез — уже почти реальность. — Поздравляю, — серьезно говорит Стив. — И требую подробностей. — Только если меня здесь накормят! Ваши недоделанные эксперты выжали из меня все соки. — Боюсь представить, чем вы там занимались. — Стив не может удержаться от двусмысленной подколки. — Извращениями, — сделав страшные глаза, вполголоса отвечает Тони. Он всегда с азартом подхватывает любую предложенную и достаточно интересную игру. — Трахались с термоядерной энергетикой и физикой элементарных частиц, как тебе? — Сомнительно, на мой вкус. — Стив легко подталкивает его в спину и направляется в сторону лифтов. — Ты просто ничего не понимаешь! — снисходительно резюмирует Тони. — Ну так расскажи. — На этот раз Стив вполне серьезен. Эксперименты на грани хороши, но не для этого места и времени. Немногое в жизни доставляет ему истинное удовольствие. К примеру, наблюдать за тем, как у Тони загораются глаза, когда кто-то проявляет искренний интерес к его работе. Потому, пока Тони, воодушевленно размахивая руками, тараторит о том, что палладий оказался лучшим из возможных катализаторов, а оксид трития идеально подходит для электролиза, то обгоняя его и шагая спиной вперед, то застывая позади, озаренный какой-то новой гениальной догадкой, Стив весь обращается в слух — несмотря на то, что половину из того, что ему говорят, в принципе не способен понять. Не суть. Ему хочется сделать Тони приятное, потому что критики и ценных советов тот сегодня уже наслушался вдоволь. — Конечно, все, кто со мной спорил, заткнулись, когда я продемонстрировал прототип. — Тони останавливается внезапно, разворачивается, и Стив не врезается в него только благодаря безупречной реакции. Но дистанция между ними все равно недопустимо мала. Стив укоризненно смотрит на взбудораженного, раскрасневшегося Тони сверху вниз, получая в ответ чуть виноватый — исключительно в пределах необходимого — взгляд. — Он работает, Стив! — Тони вскидывается, улыбается сумасшедше, счастливо, и, мотнув головой, отбрасывает со лба лезущие в глаза вьющиеся темные пряди. — Реактор! Он работает, понимаешь? Да, пока только в черновом варианте, но максимум пара лет — и я добью этот чертов проект! — Ты молодец, Тони. — Стив отступает на шаг, но все равно отчетливо чувствует свежий резковатый аромат его парфюма — Тони до сих пор пользуется тем, который они выбирали вместе перед празднованием его шестнадцатилетия — и не может отделаться от ощущения, что сейчас в его личное пространство вторглись намеренно. Впрочем, Тони не особо морочится такой ерундой, как приватность, а Стив не считает это минусом. Тони самодовольно улыбается: — Я знаю. Гениальность — семейная черта Старков, — и, подмигнув Стиву, тянет его за локоть к лифту. Проходящие мимо рядовые наблюдают за этой сценой со смесью ужаса и благоговения. — Пошли, я просто зверски голоден. Кстати, что там с твоим днем рождения? Приглашаешь? Я сегодня вечером свободен, и вообще. — Как будто тебе когда-то было нужно особое приглашение. — Стив аккуратно высвобождает руку и идет за ним. — Откуда я знаю, может, у тебя планы. — Тони подчеркивает последнее слово, и Стив ухмыляется, замечая плещущуюся в глубине его глаз жгучую жадную ревность. Еще бы. Такие, как Тони, привыкли, что все самое лучшее достается им. Эмоции хлещут из него ручьем, он в принципе не слишком хорошо умеет скрывать свои чувства, а сейчас даже не пытается. — Конечно, у меня планы, Энтони. — Стив вслед за ним входит в кабину. Жмет кнопку и, пока они неспешно поднимаются на двадцать четвертый этаж, с едва заметной самодовольной улыбкой рассматривает Тони, ощетинившегося на его последние слова, как еж. Сейчас он вряд ли, конечно, может адекватно оценить свою реакцию — ему всего восемнадцать, кого в таком возрасте заботит, что о нем подумают окружающие? — Вообще-то я думал, как обычно, приехать к вам, — когда лифт проезжает половину пути, наконец вскользь говорит Стив. Долго мучить парня не стоит, и действительно, Тони мгновенно оттаивает, расслабляется, и эта перемена настолько разительна, что Стив едва сдерживает смех. — Но через пару дней, потому что завтра меня отправляют на задание, и к нему еще нужно подготовиться. — Отец будет рад. — Тони засовывает руки в карманы брюк. — У нас сто лет не было гостей. Ну, — он скептически машет в воздухе рукой, — приятных ему гостей. — Говард любит преувеличить. Тони неопределенно пожимает плечами и приваливается спиной к стене. На нем строгий черный костюм, в нем он кажется старше своих лет, особенно с этой прической, — настолько идиотской, что Стиву хочется растрепать зализанные назад волосы. Именно это он и делает: протягивает руку и запускает пальцы в густую шевелюру. Тони недовольно дергает щекой, но не отстраняется, пока Стив ерошит его волосы, взлохмачивая их так, как ему нравится. Это, конечно, рискованно, но пока он может позволить себе такое обращение — на правах крестного отца и друга семьи. — Сколько раз тебе говорить, что тебе не идут такие прически? — со вздохом спрашивает он. Тони морщится: — Отец настоял. Ему не нравится, что я выгляжу, как — он рисует в воздухе «кавычки», — «чертов оборванец». Когда-нибудь я выкину из дома все гели для волос и деловые костюмы, честное слово. — Насчет костюмов ты зря. — Стив кивает ему на дверь, когда лифт, звякнув, оповещает их о прибытии на нужный этаж. — Они тебе как раз идут. — Кстати, я понятия не имею, что тебе подарить. У Стива есть как минимум два варианта того, что Тони мог бы подарить ему, не сходя с места. Попадающиеся на пути к офицерской столовой рядовые и агенты, салютуя Стиву, косятся на Тони. Его здесь знают все до единого — надежда нации, юный гений, которому уже сейчас прочат ни много, ни мало кресло директора Стратегического научного резерва Гидры. Не без вмешательства Стива — его знаменитое чутье на настоящих лидеров еще ни разу не подводило. Тем более, немного найдется тех, кто осмелится ему возражать. Тони садится за стол у окна — напротив Стива, как обычно, им не приходится договариваться о таких мелочах. Чем старше Тони становится, тем лучше они понимают друг друга. С отцом у него такого не было и никогда не будет. Правда, в отличие от Говарда, Стив порой смотрит на Тони вовсе не по-отечески. И всякий раз удивляется тому, насколько все гении зациклены на себе и проблемах собственной головы, — Тони не замечает ничего дальше своего носа. Тем более неожиданным и приятным будет осознание, что в своих желаниях он не одинок. Порой Стив задается вопросом — что мешает ему взять ситуацию в свои руки и поставить точку над одной-единственной, но определяющей «i»? Возражений он точно ни от кого не встретит, Говарду всегда было плевать на традиционные семейные ценности, сам Тони и вовсе давно извелся на нет, а мнение всех остальных Стива интересует мало. Но что-то останавливает. Нежелание давить, спортивный интерес, возможность вдоволь насладиться процессом, напоминающим то охоту, то игру, то почти театр абсурда, когда Тони просто катастрофически тупит, не замечая очевидных намеков, — все предыдущие пассии лишали Стива этого восхитительного ощущения недосказанности, предвкушения, азарта, прыгая к нему в постель, но никогда не задерживаясь там надолго. Ему все это надоело настолько, что сейчас спешить не хочется. Наблюдать за душевными терзаниями Тони и тем, как он пытается сохранить лицо, не понимая, что так все ревностно скрываемые чувства еще больше выпячиваются и буквально кричат о своем наличии — удовольствие особого рода. Ему некуда спешить. Впереди целая жизнь, в его случае, скорее всего, даже не одна, и эксперименты на живых людях — единственное, чем он еще способен развлечься. Правда, опыты, пускаемые на самотек, обычно заканчиваются взрывом — но именно этого он и ждет.