Пожалуйста-пожалуйста, давайте сломаем мультивселенную?

      — Питер, ты идёшь?       Ах, ну да. Питер смотрит на сияющие глаза Гарри и Рона, услышавших о приезде миссис Уизли. Очевидно, они считают, что его тоже кто-то ждёт.       Упс.       — Да-да, я сейчас, — он, в противовес своим словам, укладывает голову на руки, тихо мурча, — просто ещё слишком рано для меня.       Гарри непонимающе вскидывает бровь. Этот парень, должно быть, шутит. Уже полдень, а Питер встаёт иногда даже раньше, чем начинает светать (что добавляет ему очень много очков к устрашающему образу).       Ну, то есть, разве вас не пугают люди, способные быть продуктивными с утра? А если эти самые люди умудряются быть продуктивными не только с утра, но и до позднего вечера? Это же вообще уже даже не люди. Сверхчеловеки.       — Неужели ты не хочешь встретиться с родителями? Ты ведь даже на Рождество к ним не ездил, — Невилл звучит очень искренне запутавшимся, и Питер даже не может злиться на него.       Потому что, честно? Это он виноват. Он создал у них весьма яркое… впечатление. А что обычно бывает с завышенными ожиданиями?       — К тому же, ты так часто говорил о том, какая у тебя классная семья, — добавляет Дин, валяясь на полу, — не похоже, что они планируют тебя опозорить, и раз уж они приехали, то…       Питер поднимает голову, слегка улыбаясь.       Они рушатся.       — Они не приехали, — мягко сообщает он, заставляя всех резко замолчать, — я спущусь попозже, ладно? Я пытаюсь вспомнить, всё ли я подготовил для испытания. Идите, ладно?       Гарри неловко чешет нос, остальные мальчики выглядят слегка сконфуженными, и Питер вздыхает, преувеличенно сильно махая на них руками.       Нет, ну серьёзно. Он знает, что в последнее время был сам не свой, но его депрессивный эпизод окончен. Всё, хватит.       — Всё окей! Вы не знали, что их нет, и я не расстроен, потому что я знал заранее, что их не будет! Топайте давайте, не заставляйте никого ждать.       Мальчики ретируются, бормоча что-то себе под нос. Питер остаётся в комнате только с Дином и Невиллом, которые смотрят на него очень сложными взглядами. Ах, как же это утомительно, ну.       — Не надо меня жалеть.       Невилл виновато опускает взгляд, а Дин прищуривается.       — Если мы уйдём, ты же не будешь тут реветь?       Питер фыркает. Мерлин упаси, за кого его тут принимают? Он взрослый (дежурное напоминание, что, хоть он и находится в теле четырнадцатилетки, ему самому уже давно все двадцать), самостоятельный человек. И у него закончился депрессивный эпизод.       Да и вообще, ему некогда реветь, у него дела.       — Ага, ага, размечтался. Держи свой кинк на слёзы при себе, — Питер закатывает глаза, опять падая лицом на руки. — У меня третье испытание через пять часов, мне некогда.       Дин с Невиллом раздраженно бубнят что-то про то, что он становится всё более невыносимым из-за общения с профессором Снейпом, но всё-таки оставляют его в покое. Ура!       Питер практически сразу поднимается со своего уютного кресла, доставая рюкзак. Итак, последняя проверка. Костюм — есть. Дозаправка для шутеров — есть. Зелье, лишающее магии, тоже на месте.       (В итоге, от эксперимента на людях решили отказаться. Питер не был уверен в том, получится ли у Гермионы и Драко подсунуть это Лже-Грюму, пока он будет занят в лабиринте, а до начала испытания был велик риск, что всё сорвётся, потому что никому доподлинно не было известно, чем он занимался во время испытания. А после смысла также нет — у них уже будет подопытный кролик, ради которого всё и затевалось.)       ((Предложение Снейпа проверить всё на нём самом тоже было отвергнуто, потому что если бы что-то пошло не так, Питер бы себя не простил.))       Итак, дальше по списку. От дротиков со снотворным Питер также отказался в пользу усыпляющего газа, потому что и действует быстрее и радиус поражения больше, короче сплошные плюсы. Он также увеличил дозировку, чтобы товарищи злые маги провалялись без сознания ровно столько, сколько потребуется аврорам, чтобы вернуться за ними.       Палочка — есть, нож тоже. Скорее, кинжал. Очень древний, по уверениям Дамблдора, пропитанный ядом василиска настолько, что Питер не рисковал трогать его без перчаток (ему также дали флакончик со слезами феникса, просто на случай, если он случайно отравится). Питер, так-то, хотел меч Гриффиндора, но Шляпа отказалась им делиться.       Наверное, потому что Питер, всё-таки, не истинный гриффиндорец.       Вообще, эта часть была самой сложной. Не поймите Питера неправильно, он знает, что ему необходимо избавиться от змеи, чтобы всё прошло нормально, но… убить животное?       А ведь Нагайна ещё и разумная и сотню лет назад была человеком… Короче, у него небольшой внутренний кризис. Но он справится. Не то чтобы Питер раньше никогда не убивал своих врагов. Мистерио, например. Или инопланетян.       Он справится.       И, наконец, самое важное. Телефон, чтобы написать сообщения Драко и Гермионе. Их задание на сегодня — сразу перед началом финальной битвы (уже после воскрешения товарища Тёмного Мага, но до того, как Питер вольёт ему «святую водичку» в рот) добежать до тайничка Питера и уничтожить каждый крестраж.       Потому что Питер хочет, чтобы Волан-де-Морт почувствовал это перед своим поражением — как все его надежды на спасение исчезают.       Отнимать надежду иногда бывает также важно, как и давать. И Питер очень хочет, чтобы этот парень осознал свой провал в полной мере.       (Обычно Питер не любит проявлять чрезмерную жестокость: он правда любит людей и считает, что никто не заслуживает страданий. Но эта история… он воспринимает её немного ближе к сердцу, чем ожидал. Волан-де-Морт упивался своими преступлениями, у него не было ни капли раскаяния в сердце, и самое ужасное, что у него всегда был выбор. Выбор не совершать преступления. Так что… немного страданий будут ему на пользу.)       Вообще, сегодняшний день казался нереальным. Во многом потому, что он сильно отличался от того, каким он был в книге — Дамблдор перенёс экзамен в угоду плану, а Рита держалась подальше от Гарри и не выпускала никакой чернухи. А ещё, сегодня… был решающий день, к которому он столько готовился.       Собственно, всё.       Питеру даже немного не верится, что год уже почти прошёл. Что все его планы, куча приключений и бессонных ночей, проведённых в поисках решения, наконец-то, подошли к концу. Ради сегодняшнего дня. Ради эндгейма этой истории. Последнее испытание и, соответственно, последние его дни в мире магии.       Оглядываясь назад, Питер не может сказать, было ли его решение ворваться в этот мир правильным. Мультивселенная огромна и сложна, а люди слишком ограничены во времени и пространстве, чтобы оценить своё влияние на мир. Был ли он прав? Сделал ли он лучше? Эти вопросы, вероятно, останутся без ответа. Он может с уверенностью сказать, что поступил эгоистично, изменяя мир по своему желанию и усмотрению, однако, это не значит, что он сожалеет.       Был бы он сам рад, если бы в его мире появился кто-то, изменив предназначенный ему путь? Или, возможно, в этом и есть суть жизни?       Питер вздрагивает, чувствуя странную вибрацию под боком. Телефон? Странно, Гермиона с Драко, вроде, сейчас не должны делать что-то, требующее его участия. Да и вообще, они предпочитают сообщения.       Ладно, это не так уж и важно.       Питер не глядя проводит по экрану, принимая вызов.       — Не говорите мне, что кто-то успел умереть, пока у меня перерыв, — Мими игриво кусает его за нос, и Питер хихикает. Да, он сейчас недоступен.       К тому же, кулинарное шоу будет позже, так что, он решительно не представляет, чего им от него надо…       — Ой-ой, карапуз важничает.       Подрывается Питер мгновенно, абсолютно игнорируя недовольное шипение Мими.       Что…       — Тони?       Взгляд Питера натыкается на телефон, цепляясь за имя контакта, и это кажется галлюцинацией, потому что…       «Железный папа» — продолжительность звонка уже перевалила за тридцать секунд, и Питер знает, что Тони молчит только потому, что даёт ему время прийти в себя. Что потом, разумеется, будет использовано против него.       — О, признал наконец, — голос Тони посмеивается, и он кажется тёплый даже несмотря на помехи, созданные пространственно-временным континуумом. — Ты ждал кого-то другого? Прости, Кэп немного занят.       — Ты… как ты это вообще делаешь?       В сердце Питера невольно разливается тепло, когда он слышит насмешливое цоканье. Он может видеть, как Тони закатывает глаза, ведя себя как абсолютный засранец.       Боже, как же Питер соскучился.       — Колдун чего-то говорил, но ты же знаешь, терпеть не могу его нудятину, — Питер уверен, что это не так, но ладно, сейчас не об этом, — птичка нашептала, что ты там уже давненько, малыш. Всё в порядке?       Питер усаживается на кровати поудобнее, чувствуя, что его взгляд волшебным образом прикован к телефону и тому, как отсчитываются секунды их разговора.       — Ага. Скоро уже третье испытание и домой, — Питер смотрит за тем, как Мими мягко подкрадывается к телефону, принюхиваясь к динамику, а потом сворачивается рядом с ним комочком, — кажется, моей кошке нравится твой голос.       Тони вздыхает с ласковым раздражением. Ему даже не надо спрашивать, собирается ли Питер притащить её домой, потому что, очевидно, собирается.       Также ему не надо спрашивать, чтобы понять, что ребёнок пытается его обмануть. Вы можете не быть фанатом франшизы, но когда ваше чадо сматывается в волшебный мир, первое, что вы делаете, это узнаёте побольше об этом мире. Тони знает, какой там сегодня день, и он отлично знает своего ребёнка.       В общем-то, он угрожал колдуну, чтобы тот позволил ему созвониться с паучком.       — Сколько прошло с моего ухода дома? — тихо интересуется Питер, пропуская мягкую шёрстку Мими между пальцами, — когда пришла Ванда я понял, что, кажется, у Стефана не получилось сжать время до нескольких часов.       — Полторы недели, — двенадцать дней, шесть часов и сорок четыре минуты, если быть точным, и Тони уже неделю назад начал ворчать, — Пеппер с Морган эти два дня гостят у её мамы, так что я наслаждаюсь жизнью без детского сада под боком.       Питер позволяет себе улыбнуться.       — Ты же не ревёшь сейчас?       — Какие-то помехи, ты что-то сказал? — Тони до абсурдного дурацкий, и Питер обожает это, — Малыш?       Ох, вау. Это больно.       Питеру нужна минутка, чтобы сделать глубокий вдох, и Тони милостиво позволяет ему это сделать.       — Да?       — Мы скучаем по тебе, — странно, наверное, что-то с глазами, потому что цифры на дисплее слегка размываются. Наверное, Питер просто слишком долго на них пялился, — скоро увидимся, да?       Питер судорожно кивает, чувствуя влагу на щеках, а потом дуется, понимая, что Тони его не видит.       Он также дуется, что следующие его слова звучат хрипло, сдавая Тони с потрохами то, что он плачет.       — Я тоже скучаю, — что ж, вот и всё. Он действительно сказал это вслух, пожалуй, впервые за этот год признавая эту простую истину без каких-либо либо отшучиваний, — тут столько всего, и я думал, что будет здорово, и тут здорово, но без вас мне всё равно странно…       Плохо, грустно, одиноко. Тони необязательно слышать эти слова, чтобы знать, что происходит. На какую-то долю секунды он жалеет, что Питеру позвонила не Пеппер. Она лучше в словах, и она явно смогла бы придумать, что сказать, чтобы тихие сдавленные всхлипы с той стороны прекратились. Тони привык, что с Питером ему не нужны слова, они оба с трудом выражают свои чувства, так что они сошлись на прикосновениях, подшучивании и молчаливом присутствии.       Тони знает только один способ успокоить Питера — прижать его к себе и не отпускать, пока тот не расслабится в его руках. Он хорош в этом, даже Пеппер это признаёт. Конечно, он может говорить: он разговаривает с Морган, но успокоить хныкающую из-за завтрака пятилетку — это вообще несравнимо с нынешней ситуацией.       Тем не менее, Пеппер здесь нет. Потому что Пеппер решила, что ему нужно поговорить с ребёнком. Не только ради самого Питера, что бы это ни значило.       — Знаешь, когда ты вернёшься, нам понадобится время, чтобы обсудить твоё путешествие, — заявляет Тони, — скажем, недели две, чтобы ты уж точно не упустил ни одной детали. Хотя, с твоей болтовнёй получится все три.       Питер хихикает, утыкаясь носом в колени. Неужели он звучит настолько жалко, что Тони чувствует необходимость его подбадривать?       — Мама не позволит нам сидеть в мастерской столько времени.       — Вообще-то, это она предложила, — Тони ухмыляется, слыша удивлённый звук со стороны Питера, — они с Морган стаскивали туда кучу подушек на выходных. Лампочка собирается провести тщательный отбор игрушек, которые будут допущены к этим посиделкам.       Питер шмыгает носом.       — Её щенок у меня, она его не потеряла?       — Она сказала, что мистер Гавкинс на важном задании, защищает тебя от плохих штук. Дословная цитата, кстати, — Питер практически уверен, что Тони сочиняет на ходу, но, вообще-то, в этом может быть доля правды.       Морган готовится к его возвращению, а ведь для неё не прошло и двух недель. Это приятно, и Питер легко может представить, что случится, когда он вернётся. Возможно, первые полчаса он будет просто тискать её в объятиях.       Впрочем, он не исключает вероятности того, что его самого будут бесконечно тискать по прибытию. Голос Тони как будто бы… чуть более ласковый, чем он позволяет себе обычно показывать, и в последний раз Питер слышал такой тон после инцидента с Мистерио.       По общему признанию, Тони большой добряк. Никто не рискует говорить ему об этом.       — Нам придётся спать в мастерской, — учитывая, что их мастерская располагается буквально в подвале дома, наверняка, это не необходимость.       Но Питер чувствует, что ему это нужно. Что его каникулы, если их можно так назвать, выдались даже слишком насыщенными. Ему нужно домой.       — Очевидно, это было и так понятно, — Тони соглашается, в его тоне нет ни намёка на иронию, — я не собираюсь делить тебя после возвращения с некой знакомой нам группой лиц. Они, к слову, уже на стенку лезут от безделья. И мне придётся показать твоей кошке, как там её?       — Мими, — кошка заинтересованно дёргает ухом, когда Питер зовёт её по имени, и он ласково глядит её по носу.       — Очаровательно, — Тони хмыкает, звуча абсолютно искренне, — так вот, мне придётся показать Мими всё в мастерской и объяснить ей правила поведения.       Питер снова хихикает. О, он может себе это представить. Однако, в этим плане есть одна загвоздка.       — Вообще-то, она уже всё знает.       — Ты ей что, одну из своих презентаций провёл? — Питер закатывает глаза. Неужели у него настолько плохие презентации, что Тони никак кроме них не может забыть?       — Вроде того. Долгая история, оставим её для тех трёх недель.       — Кажется, они могут перерасти в четыре. Но тогда Романофф устроит нам чёрную.       Мысль о том, чтобы четыре недели безвылазно сидеть в мастерской, никогда ещё не казалась Питеру такой привлекательной.       — Не нам, а тебе.       — Ах, ну да, эти любимчики.       Кажется, он больше не плачет, потому что мир снова постепенно приобретает чёткие очертания. Звонок идёт больше десяти минут, и, если честно, Питеру вообще не хочется прощаться. Наверняка, рано или поздно это должно закончиться, потому что терпение Стефана не бесконечное, однако сейчас…       — У нас ещё есть время? — Питер отползает к подушке, сворачиваясь в клубок рядом с телефоном.       — Пока да, — Тони явно не в восторге, что время может закончиться, но сейчас оно есть, и это самое главное. — А что?       — Можешь повисеть, пока время не закончится? — Питер знает, что это можно было и не спрашивать. Чёрта с два Тони повесит трубку хоть на секунду раньше положенного. — Кажется, ты нужен мне, чтобы настроиться перед важным днём.       Тони ласково фыркает.       — Как мило, — впрочем, Питер слышит возню, как будто Тони поудобнее перекладывает телефон, — конечно, шкет.       — Спасибо, пап.       Да, пожалуй, Пеппер была права. Ему действительно это было нужно.

<^·^>

      Если Питеру требуется чуть больше времени, чтобы спуститься в Большой Зал, чем он планировал, никто ничего не говорит.       Так-то, все довольно заняты.       Питер мельком выцепляет знакомые лица из толпы, отмечая всеобщее приподнятое настроение от приближающегося финала турнира. Многие из этих сцен кажутся ему знакомыми. Он даже был их участником, когда ездил на соревнования по Декатлону. Или когда Мэй устраивала большое событие из любой олимпиады, на которую им нужно было ехать куда угодно за пределы школы.       В общем-то, родители и школьные турниры во всех вселенных одинаковые.       — Ты светишься, — тыкает в него Пэнси, когда он падает рядом с ней за стол, приветственно чмокая её и Дафну в макушки, — что, преисполнился перед испытанием?       — Или близнецы Уизли всё-таки споили тебе что-то крепче чая?       Питер фыркает. Он… чувствует себя гораздо лучше, чем за все предыдущие пять месяцев. Он почти полчаса слушал бессмысленное ворчание Тони на какую-то ерунду, и, честно, он скучал по этому чувству. И, несмотря на то, что ему не хочется это признавать, перед сегодняшним испытанием ему действительно была нужна поддержка семьи. Теперь, когда она у него есть, мягко согревая его изнутри, кажется, что и дышать стало легче.       — И не мечтай, — он щёлкает Дафну по носу, — просто хороший день. Где Драко?       Пэнси злорадно фыркает, кивая в сторону гриффиндорского стола. И, что ж, это любопытное зрелище. Потому что Драко, пусть ему и явно очень некомфортно, стоит поблизости от семьи Уизли, и он… он, что, покраснел?       — Рассказывай, что я пропустил?       Обе девочки хихикают, начиная шёпотом пересказывать великолепную сцену, развернувшуюся ранее. Оказывается, миссис Уизли была заранее уведомлена (наверное, Рон или Джинни рассказали в письме), что Гермиона начала встречаться с Драко, поэтому решила не терять времени и, во-первых, связала свой первый слизеринский свитер, а во-вторых, подготовила для Драко череду смущающих вопросов, чтобы убедиться, что такой «жених» подходит её драгоценной Гермионе.       Питеру даже жаль, что он это пропустил, но лицезреть последствия было тоже приятно.       Когда миссис Уизли, наконец, позволяет всем четверым идти заниматься своими делами, Гермиона с абсолютно несчастным Драко оказываются рядом с ними. Гарри и Рон на прощание утешительно хлопают его по спине, прежде чем смыться в поисках Хагрида.       — Кажется, не только у меня сегодня испытание, м? — миленько интересуется Питер, хлопая глазками, и получает ровно ту реакцию, которую ожидал.       Драко шипит на него.       — Забудь об этом навсегда.       — Да, пожалуйста, — Гермиона качает головой, и её щёки до сих пор красные от смущения, — я люблю миссис Уизли, но…       — А, по-моему, это очень мило, — Пэнси очень приторно улыбается Драко, и тот строит ей гримасу.       Гермиона решает, что этот день достаточно долго был сфокусирован на ней, поэтому поворачивается к Питеру, до этого увлечённо наслаждающемуся обедом.       — Тебя так долго не было, я уже думала, что ты решил пропустить обед.       — Или сбежать, — подкидывает идею Пэнси.       Из двух этих вариантов, Питер даже не знает, какой кажется ему более возмутительным.       — Я просто был немного занят. Разговаривал с папой в гостиной, кажется, он стал в семьдесят раз ворчливее из-за завалов на работе, — почти правда. Он ловит взгляды Драко и Гермионы, незаметно кивая, чтобы подтвердить их вопрос, действительно ли это происходило.       Пэнси задумчиво кивает.       — Готов к испытанию? — она склоняет голову набок, и Питер утвердительно мычит. — Хорошо, потому что я поставила на тебя.       — Что ж, в таком случае, у меня нет права на ошибку, — Питер хитро улыбается, и Гермиона с Драко вздыхают.       Да, в этот раз он действительно прав.