Home for Christmas (Дом на Рождество)

      «Давайте сохраним Рождество прекрасным, не думая о жадности, чтобы Рождество могло жить вечно, чтобы удовлетворить каждую нашу нужду, чтобы это был не просто день, а длилось целую жизнь, чудо Рождества, которое приближает Бога к вам». Анн Шульц       Нью-Хейвен, Кентукки       Декабрь 1990       Дин Винчестер очень сожалел о том, что научил своего младшего брата песне «Колокольчики». Если он услышит извращенное исполнение еще раз во время долгого пути обратно на ферму в Нью-Хейвене, ему, возможно, придется задушить шестилетнего ребенка своим шарфом. Хуже всего было то, что пастор Джим присоединился к пению. Было ужасно слушать как старик выкрикивал эти бессмысленные слова.       Должно быть, Дин застонал, потому что пастор отвел глаза от дороги и кинул на него веселый взгляд.       — Дин, мой мальчик, тебе не нравится наша песня?       — Это не песня, а завывание, — Дин уселся дальше на пассажирском сиденье древнего Тахо Бобби. Пастор одолжил машину из-за полного привода и дополнительного места, необходимого для их груза. Как и у большинства машин Сингера, у Тахо не хватало удобств. Печки не работала, и Дин был благодарен, Джим настоял, чтобы он одел старую лыжную куртку, доставшуюся ему в наследство от Дэмиена. Дин посмотрел на зимнюю сцену снаружи. Снег падал сильнее, мельтеша перед фарами большими жирными хлопьями.       — Я, между прочим, одна из ярких звезд нашего хора. — Джим снова посмотрел на узкую извилистую дорогу, которая петляла, словно извивающаяся гирлянда, вокруг горы. Пастор воспользовался своим собственным советом и одел теплое пальто, сапоги, красный шарф и подходящую шапку, и теперь выглядел как Санта-фермер. Что было уместно, учитывая задачу, которую они взяли на себя.       — Разве собрание должно позволять своему пастору петь? — Дин не чувствовал себя особенно милосердным в этом году. — Кроме того, не думаю, что эта мелодия войдет в любую из твоих сборников гимнов.       — В Библии говорится: «Радуйся, Господь».       Казалось, ничто не могло уменьшить хорошее настроение Джима, ни плохое настроение Дина, ни то, что снежная буря, намеченная на канун Рождества, началась раньше, чем ожидалось.       — Думаю Богу все равно, что мы поем, если послание идет из нашего сердца.       — Сэм, очевидно, согласен с тобой. — Дин бросил взгляд на заднее сиденье, где сидел его отвратительный брат, уставившись на темные небеса за окном. Дин не знал, смотрел ли Сэм на снег или искал в звездном небе следы саней Санты, хотя до Рождества был целый день. — Ты можешь сэкономить рождественскую пропаганду, Джим. Он не слушает.       Джим барабанил пальцами по рулю в такт музыке.       — Я не думаю, что в этом сезоне Сэмюэль нуждается в небольшом повышении духа Рождества.       — Вот почему ты утащил меня с фермы в эту миссионерскую поездку?       Пастор разбудил их на рассвете, чтобы они помогли ему доставить обувные коробки, которые приготовила церковь для нуждающихся семей в этом районе. Дин даже не подозревал, что это уведет их в отдаленные горы соседнего Теннесси, и они будут в дороге весь день.       — Ничто так не говорит о Рождестве, как возможность посещения кучки деревенских козлят.       — Я не нахожу в этом ничего смешного, Дин. — Джим кинул в него еще один взгляд, уже не такой веселый. Его голубые глаза на мгновение стали ледяными, словно кристаллы, которые продолжали образовываться на лобовом стекле из-за неисправной печки в машине Бобби.       — И Санта-Клаус тоже, — сказал Сэм с заднего сиденья, доказывая, что он может одновременно подслушивать и петь. — Он знает все.       — Тогда толстый парень знает, что я не очень беспокоюсь о том, чтобы произвести на него впечатление, Сэм. — Дин бросил на брата предупреждающий взгляд. Он сам был виноват в том, что увековечил этот миф для своего брата. Иногда было соблазнительно сказать правду.       — Семьям, которым мы помогли сегодня, не так повезло, как нашей, — продолжил Джим, его голос звучал знакомым тоном, который Дин много раз слышал с кафедры. — Рождество — это время, чтобы вернуть любовь, которую мы принимали в течение всего года. Приносить дары тем, у кого ничего нет — не только подарок для получателя, но и для того, кто достаточно благословлен, чтобы дарить.       — Извини, но я не чувствую себя действительно счастливым в этом году.       Дин не собирался признаваться, что был тронут тем, как семьи тепло приветвовали их, с какой благодарностью принимали дары. На какое-то время он забыл о своих собственных неприятностях, которые в его одиннадцатилетнем уме были первостепенными. Многие из семей пригласили их на ужин, предлагая гостеприимство, которое стоило им гордости. Их дома были похожи на хижины, и были гораздо хуже, чем любая из свалок, которые арендовал Джон Винчестер. Единственное, что выделялось в голове Дина, это тот факт, что, пусть эти семьи были большими и бедными, но все равно они все собрались под одной крышей на праздники. Ни один из их отцов не был готов броситься на охоту, и никто не собирался отправиться на тропический остров, чтобы поработать над своим загаром.       — Дин, вероятно, в этом году будет в непослушном списке.       — Заткнись, Сэм.       — Но это так. — Младший мальчик наклонился настолько далеко, насколько позволял его ремень безопасности. — Ты был как Гринч с тех пор, как папа ушел.       — Никто не спрашивал твоего мнения, Синди Лу Ху. — Дин скрестил руки на груди. — Возвращайся к танцующим леденцам и радугам в своей голове и оставь меня в стороне от этой маленькой фантазии.       — Он вернется ко времени сочельника, Дин. — Сэм был уверен в возвращении отца на праздник. Дин прекрасно знал, что этого не случится, но держал эмоции под контролем. — Бьюсь об заклад, праздники в этом году будут даже лучше, чем в прошлое Рождество.       — Надеюсь на это, учитывая, что в прошлом году нас похитил сумасшедший Гриффин Портер, и я чуть не умер от воспаления легких, — Дин воздерживался от ругательства.       Вздох Джима был громким и тяжелым.       — Я скорее надеялся, что свежий горный воздух может улучшить твое настроение. — Пастор снова посмотрел на него. — Такое поведение нехарактерно для тебя, мой мальчик.       — Рождество — отстой. Я просто хочу, чтобы оно поскорее закончилось, — Дин поднес руку в перчатке к своему окну, где нарисовал кривое изображение рождественской елки, прежде чем поставить над ней большой крестик. — Чем скорее, тем лучше.       — А я бы хотел, чтобы Рождество длилось в течение всего года, — предложил Сэм. — Это мое любимое время года.       — Потому что ты получаешь подарки, — фыркнул Дин. Список его брата был длиной в милю. Дин смог приготовить пару подарков, на случай, если Мак и Джим не успеют ничего купить. Он не хотел, чтобы Сэм был сильно разочарован в Санте.       — Нет, потому что в это время все счастливы. — Сэм снова откинулся на спинку сиденья. — Даже папа.       — Благодаря специальному рецепту гоголь-моголя Джима, — проворчал Дин, полностью уничтожив морозное дерево на окне одним жестким движением перчатки.       — Дин. — Джим снял руку с рулевого колеса, потянулся через сиденье скамьи, и сильно сжал колено Дина. Одиннадцатилетний не был уверен, должно ли это быть заверением, что все будет хорошо, или выговором. Зная пастора, это может быть и то, и другое. — Я знаю, что ты расстроен, из-за того, что все вышло не так, как ты планировал, но достаточно.       Дин был достаточно умен, чтобы понять пределы терпения Хранителя. Джим мог быть снисходительным, но он не терпел неуважения.       — Простите, сэр.       — Мне нравится горячий шоколад Джима больше, чем гоголь-моголь, — сказал Сэм, и невинным замечанием снимая напряжение. — В нем есть зефир.       — Я полностью согласен, мой мальчик. — Джим еще раз сжал колено Дина, а затем вернул руку на руль. — Я считаю, что сейчас было бы идеальное время, чтобы достать термос, который я наполнил для экстренных целей. Возможно, в корзине, которую мы упаковали, осталось печенье.       Дин закатил глаза.       — Ты уверен, что мы не должны оставить это на случай реальной чрезвычайной ситуации? — ему не нравилось, как погода ухудшалась или тот факт, что в горах темнело быстрее, чем в долине. Машина двигалась не более тридцати миль за последний час. С такой скоростью Рождество наступит прежде, чем они достигнут фермы. — Вряд ли мы успеем доехать домой сегодня вечером.       — Мы не приедем домой сегодня вечером, Джим? — Сэм выпрямился. — А как насчет Аттикуса и лошадей? Кто их покормит? И утром нужно срезать елку.       — Твой брат дразнит тебя, Сэмюэль, — Джим изогнул бровь в направлении Дина.— Возможно, ты мог бы использовать часть этой накопленной энергии, чтобы найти корзину для пикника.       — Она была здесь с обувными коробками. — Сэм потянулся к ремню безопасности, но ему мешали громоздкие рукавицы.       — Ни за что, Сэмми. Сиди на месте, — Дин расстегнул свой ремень безопасности и повернулся лицом к брату. — Оставайся на месте. Я достану термос.       Дин не дал пастору Джиму времени сделать выговор за то, что он наклонился над спинкой сиденья, отодвинув в сторону брошенную упаковочную бумагу и пустые коробки, когда-то заполненные свежими фруктами и бутербродами с индейкой.       Дин заметил плетеную корзину, что выглядывала из-под пальто, которое Джим не успел пожертвовать. То, что пальто было почти новое, размера и стиля его отца не ускользнуло от Дина. Джим мог утверждать, что будет позором, если Джон Винчестер не возьмет его для себя, но Дин знал правду. Но пастор настаивал, что это была не благотворительность, если пальто все равно собиралось отправиться в мусорное ведро.       — Нашел. — Пальцы Дина только коснулись ручки корзины, когда Сэм закричал:       — Аттикус!       Дин почувствовал рывок Тахо, когда шины заскользили словно по замерзшему пруду на ферме. Он обернулся, позабыв про корзину. За ветровым стеклом в свете фар мелькнула большая желтая собака, похожая на Аттикуса. Благодаря огромным белым хлопьям, что кружились с неба, собака была словно статуя, застывшая в гигантском снежном шаре.       — Дин! — Джим протянул к мальчику руку, одновременно повернув руль вправо.       Собака метнулась влево и исчезла из виду в лесу. Джим только успел вздохнуть с облегчением, как они слетели с дороги. В любую другую погоду он успел бы затормозить. Но благодаря слякоти и снегу машину повело в сторону.       И теперь Дин был словно персонаж в снежном шаре. Его трясло, когда Тахо врезался в заграждение, он увидел овраг и массивные сосны сквозь белый вихрь. Желудок Дина взбунтовался как на американских горках, прежде чем взрыв света и ослепительная боль милостиво пощадили его. Он так и не увидел конец поездки.