[I wake up every day To find myself in the same place Surrounded by this life Trapped inside this space and time]
Пару дней к ряду ночь не дарила желанной смены обстановки, а сон был настолько поверхностным, что не дарил ни расслабления, ни восстанавливал силы. Синяки росли так же быстро, как волнение Маттиаса о скором аресте. Пока у него есть еще свободное время, парень нашел небольшую папку с рецептами от врачей. Антидепрессанты, что-то от гастрита, головных болей. «Кажется, этому парню повезло со здоровьем», — подумал Харальдссон. Наконец, в его руках оказался нужный рецепт. Снотворное. Маттиас облегченно выдохнул, а на его губах впервые за все время растянулась легкая улыбка предвкушения. Возможно, именно они спасут его и станут своеобразным ключом к свободе? Стоит ли говорить, что он не помнил ни один из выписанных рецептов и походов ко врачам? Маттиас вернулся домой и прижался спиной к стене. Наконец в его руках были заветные таблетки. Медлить нельзя. Это позволит ему не только воссоединиться с любимым, но и спастись от срока. Несмотря на то, что на часах было 18:14, Маттиас потерял счет времени. Он хотел спать всегда, но никак не мог. И теперь, сжимая в ладони заветные пару круглых таблеток, он отчаянно верил в их силу. Подумать только, в этих небольших кругляшках содержится едва ли не весь смысл жизни! В них заключается такая мощь и такой важный смысл, словно икона для верующего. Черт знает, что происходило с головой Харальдссона, но убежать из этого мира нужно было как можно скорее. У парня промелькнула в голове мысль устроить прощание с этим миром, но не было ни единой силы терпеть. Брюнет настолько был охвачен идеей своего спасения благодаря снотворному, что не допускал мысли о возможном провале идеи. Может, так себя чувствует наркоман, держа в ладони пакетик? Этот волнительный трепет и преддверие удовольствия? Маттиас запил их водой и от спешки не с первого раза смог их проглотить. Почти размякшие таблетки одарили язык горьким привкусом, который сразу же смыл второй стакан. Парень прошел к кровати и лег на нее, укрываясь одеялом. В его голове царила мысль о прощании с этим миром. Будет ли он скучать? Абсолютно нет. Эта мысль грела сердце и вызывала глупую улыбку на губах Маттиаса. Сейчас она делала его невероятно счастливым, как будто мальчик засыпает в Рождественскую ночь, чтобы на утро увидеть подарки.[I want to leave this world behind And travel like a spaceman I want to walk the stars at night I want to be the spaceman]
И Господин Сон украдкой пробрался в его квартиру. Он присел на край кровати, осторожно провел рукой по волосам Маттиаса и прижался невесомым поцелуем ко лбу. Объятий руками Сна, парень провалился в дрему, которая наконец смогла утянуть за собой его сознание. В настоящий глубокий сон. Он видел перед глазами чудесные картины, воплощение своих мечтаний. Уставший мозг смог отпустить попытки держать все под контролем и просто отдаться под равномерное течение сна. Но мозг до этого не зря судорожно думал о полиции. Именно она стала виновницей пробуждения Маттиаса. Парень резко раскрыл глаза под трель дверного звонка и вдохнул. Сигаретный дым, который был особенностью его квартиры. Перед глазами все явственнее становилось серое окружение и одиночество. Черт, он снова здесь. Настойчивый стук в дверь наращивал сердцебиение Маттиаса. Он суетливым жестом прихватил халат и прошел к входной двери, по пути сонно потирая глаза. За дверью стоял все тот же детектив из отдела полиции Андран Сигюргейрссон в светлом пальто и азартом на лице. Вместе с ним было еще пару людей в форме, которых Маттиас не видел раньше. Бежать нет смысла — он чист (чист ли?). Они о чем-то переговаривались, напряженно смотря на дверь. Кажется, один из них заметил активность в квартире. — Здравствуйте, — протянул заспанным голосом Маттиас и прокашлялся, заправляя на себе теплый халат. — Чем могу быть полезен? — Доброе утро. Мы из отдела полиции. Маттиас Харальдссон, пройдемте с нами в участок, — попросил спокойным тоном Андреан, хотя по дрожащим нотам голоса слышно, как его переполняет энергия и он пытался это скрыть. – Вы подозреваемый в похищении Клеменса Ханнигана. Мы просто снимем показания, ничего более. — Но я же вам вчера все рассказал, — непонимающе протянул Маттиас и нахмурился. По босым ступням потянула неприятная прохлада, заставляющая его переминаться с ноги на ногу. Служащие переглянулись. Встреча была явно не вчера, а неделю назад. Это можно принять за нарушение восприятия реальности. «1 балл на счет подозрительности», — отметил Андреан и блеснул глазами. — Нам нужно более глубинное интервью, — улыбнулся Андреан, решив не акцентировать внимание на этой странной детали , чтобы не спугнуть парня. — Простой разговор. Маттиас помедлил. Он хотел было сказать, что никуда не пойдет, потому что невиновен. Однако такое поведение наоборот наводит еще более сильные подозрения. Парень обвел собравшихся служащих перед его квартирой и молча кивнул. Давать заднюю сейчас бесполезно. Нужно сказать им всю правду, чтобы доказать свою невиновность! Он попросил пару минут, чтобы собраться. После щелчка замка двери Маттиас перевел дыхание и суетливой походкой прошел до одежды, которая лежала привычным комом на стуле. Сложно было продумать свою тактику защиты, когда за дверью стояла полиция. Наверняка это увидели все соседи, что бросали косые, полные подозрительности взгляды. Спешка и суетливость сделали свое дело — разные носки и надетый задом наперед свитер, который душил своей горловиной. Но времени особо не было. Отросшие волосы начинали виться и неопрятно лежали на голове. Впрочем, по образу Маттиаса заметно, что того не особо волновал внешний вид. Первое путешествие в машине полиции не забывается. Парень сонным взглядом смотрел на низкие дома, в который только-только пробуждалась жизнь, на людей с собаками в парке, детей, что неохотно плелись в школу. Он и сам себя ощущал усталым ребенком, которого везли в неугодное ему место под веской причиной «потому что надо». Как же хотелось открыть дверцу и выпрыгнуть на дорогу, а после просто бежать ото всех и от всего. Бежать до боли в пятках, икрах и коленях. Бежать без оглядки и никогда не возвращаться обратно.***
Маттиаса в сопровождении полицейских завели в небольшую комнату с одиноким столом. Напротив него сел Андреан и сцепил руки замком. В этом помещении было одно тусклое окно, которое вовсе упиралось в соседнее здание. Здесь веяло холодом от стен, а их темно-зеленый цвет казался болезненным и давящим. Маттиас ощущал дискомфорт и слегка нервничал. В такой обстановке даже самый святоша засомневается в себе и признается во всех грехах. Маттиасу дали стакан воды, который уже до начала беседы был осушен почти на две трети. Парень осторожно крутил его между ладонями и безучастным взглядом смотрел, как дрожит гладь воды. Он давил свое беспокойство любой моторикой рук и думал о чем-то своем, пока голос Андреана не вырвал его из размышлений. — Вы наверняка уже слышали, что мы нашли с камер видеонаблюдения момент похищения, верно? — начал сдержанно Андреан, водя кончиком карандаша по контуру нижней губы. Его взгляд был прикован к фигуре парня напротив, словно специально выводя того из зоны комфорта. Перед ним был включенный диктофон и раскрытый ежедневник с мелкими плотными строчками. Маттиас молча кивнул. — И он похож на Вас. К тому же, к нам поступил звонок от лица, который сообщил, что распознал в том мужчине Вас, господин Харальдссон. Маттиас поднял непонимающий взгляд на офицера. Кто же это мог быть? — Мы не говорим, что это Вы виновны, не беспокойтесь. Мы лишь хотим проверить, — развел руками он и посмотрел на глаза Маттиаса, чьи ресницы снова нервозно запрыгали. «Вот ты и попался. 2 балла». — Дело в том, что «Нежные Грезы» не записывает материалы свиданий в целях конфиденциальности. Как и геолокации. Вы все еще настаиваете на том, что были дома в момент его похищения? — Да, абсолютно точно. — Это может кто-то подтвердить? — Нет, — тише ответил Маттиас. Андреан сделал краткую пометку в виде галочки и со вздохом откинулся на спинку стула. Кажется, все в нем говорит, что он победитель. «3 балла». — В таком случае расскажите, чем вы занимались в этот день? Маттиас задумчиво поджал губы. В голове не было ни единой мысли. Он словно не существовал в тот день — запомнилась только беседа с Клеменсом, а то, как он проснулся и чем был занят днем — ничего. Признать то, что у Маттиаса проблемы с памятью, не самый лучший вариант. — Я проснулся и … все время был дома. Потом вечером присоединился к Клеменсу, — пожал плечами Маттиас. С большой вероятностью он был занят чем-то таким. Андреан задержал внимание на парне и поставил еще одну галочку. Тот не давал никаких деталей, говорил расплывчато. Это может о чем-то говорить. «4 балла». — Вы принимаете какие-либо таблетки или препараты? — спросил он, сложив руки на груди. —Снотворное вчера вечером. — Мучает бессонница? — Да. — Давно принимаете? — Только вчера начал. Андреан потер подбородок. После новостей о своем розыске у парня взыграла тревожность. Учитывая его достаточно нервное поведение сейчас, вырисовывается определенная картина. Робкий парень, который похитил предмет своего вожделения, после испугался последствий и наверняка расчленил несчастного. Теперь его мучает совесть и страх быть пойманным. «5 баллов подозрения из 10». Маттиас упорно делал вид, что все помнит, хотя его достаточно неуверенная позиция только и говорила «этому парню нужна помощь». Но полицейский расценивал это за беспокойство. А разве есть невиновному человеку повод так вести себя? Харальдссон осушил стакан воды, сцепил руки замком и сжал их коленями, сосредоточенно смотря на точку в столе. Андреан облизнул губы. — Нам поступила информация, что Вы употребляете наркотики, — прямо сообщил он спокойным тоном и внимательно проследил за реакцией парня. Маттиас удивленно раскрыл глаза и посмотрел на Андреана. Быть того не может. В его голове сразу возник фрагмент разговора с отцом, который заподозрил его проблемы именно с злоупотреблением веществ. Значит, это отец позвонил в полицию и доложил на сына. Маттиас почувствовал укол предательства, который не мог предвещать чего-то хорошего. — Нет-нет, я абсолютно чист! — заверил он с искренностью в глазах. — Это ошибка. Я никто не пробовал этого, и ни за что не похитил человека! — Все так говорят, — тише добавил полицейский. «6 баллов». — Вы еще и работу не посещаете. Мы выяснили, что Вы уже… почти три недели не приходили на свое рабочее место. Маттиас виновато опустил голову. Стоит ли говорить, что он просто забыл, где работает. И забыл про свое место в этом мире. — Я… Просто так сложилось, — сдался Маттиас на выдохе. Андреан покачал головой. «7 баллов». Харальдссон заметил, как карандаш скользнул по бумаге. Он не знал, о чем именно говорили эти галочки, но явно не в его пользу. — Вам не нужны деньги? Вы достаете их другим способом? Например, продажей людей? — парировал Андреан, уже не скрывая своих подозрений насчет парня напротив. Он наклонился корпусом к столу и постукивал карандашом по столу ритм, который словно подгонял Маттиаса к скорому ответу. — Конечно нужны. Мне папа дает, — соврал Маттиас, понимая, что это не лучшее место для лжи и это только повлечет последствия. Но и говорить «у меня проблемы с памятью» вовсе признать себя виновным. — Я понял, — кивнул Андреан и поднялся из-за стола, захлопнув ежедневник. Конечно, ложь не пройдет мимо опытного следователя. Все признаки на лицо: беспокойное облизывание губ, сухость в горле, нервное морганием и проступившие капли пота на лбу и над губой. «8 баллов». — Сейчас подойдет мой коллега и возьмет Ваши отпечатки пальцев, а после можете быть свободны. Андреан стремительной походкой вышел из кабинета, где его уже поджидал служащий. — Проверь его. Слишком подозрительный тип. Что-то скрывает, —проговорил он сквозь зубы и похлопал его по плечу. После всех процедур Маттиас был словно выжатый лимон. Он ощущал, насколько его позиция шаткая и с каким подозрением на него все смотрят. Ни одного алиби, никаких доказательств и весомых фактов. Он словно сыпался на глазах как вязаный шарф, который потянули за нитку. Парень чувствовал, как взмок под теплым свитером и как глаза в большинстве своем видят темноту век от нервного моргания. Голод скрутил живот, то и дело вызывая урчание. Даже на экзамене парень не переживал настолько сильно. Да и был ли экзамен?... После снятия все данных, в сопровождении с полицейскими Маттиаса повели к выходу. В его голове была мысль полного провала. Но было легкое чувство облегчения, что на сегодня все закончено и он может затянуться сигаретой, своей последней радостью в этой жизни. И тут случилось то, что парень хотел бы забыть всеми силами. То, что вызвало резкое желание потери слуха. В полицейском участке достаточно шумно, но одна фраза была озвучена неосторожно громко и явно не предполагалась для посторонних, гражданских, ушей. — Найдена голова мужчины на берегу Баккатьёдна. Предположительно блондин, — объявил незнакомый басистый встревоженный голос. Такие страшные происшествия довольно редки; в ближайшее время никто не терялся, никто не был объявлен без вести пропавшим. Блондин. Маттиас обернулся на полицейских и хотел спросить что-то уточняющее, но слов просто не подобралось. Хотелось убедить себя, что ему послышалось или это кто-то другой. По своей привычке парень просто замер, ошеломленно смотря в сторону работников. Кто именно это сказал — он не знал. Может, этого вовсе не было? Но логика неумолимо твердила — да, это он. Маттиас почувствовал, как его словно бросили в бассейн: удар, потеря слуха и внезапная дезориентация. Сотрудник, который сопровождал Маттиаса, заметил этот тревожный взгляд и ошибку слишком громкого объявления своего коллеги. Он потянул парня за собой к выходу, недовольно цокнув языком. Никто не должен был услышать эти рабочие моменты. Но уже было поздно. Эта фраза въелась в память, вонзая острые лезвия в сердце. Богатое воображение рисовало ужасающие картины убийства и этой предполагаемой головы. Маттиас даже не запомнил, как вышел на остановку и сел в автобус. Он прижался виском к прохладному окну автобуса. Он ощущал нарастающую в нем пустоту с убийством Клеменса. Единственное что давало ему стимул к жизни, исчезло. Так жестоко, так зверски и не справедливо. Маттиас любил тот образ парня, который был в его голове. Того светлого улыбчивого парня, который понимал его с полуслова и всегда мог успокоить одним только взглядом. Рядом с ним он ощущал себя в безопасности. Те светлые глаза, что смотрели с таким теплом, навечно застыли. Маттиас вышел на нужной остановке и побрел в сторону уже родного «Vínbúðin» за крепким алкоголем. Его голова мрачно опустилась вниз, а невидящие глаза едва сдерживали слезы. Руки, сжатые в кулак от переполняющей злости и досады, грелись в карманах одежды, но едва ли его беспокоил озноб. На улице шел мерзкий моросящий дождь вместе с прохладным ветром. Алкоголь весьма не из дешевых. На все последние средства он закупился виски и водкой. Это не лучший способ заглушить боль, но Маттиас ощущал скорый арест и скорое окончательное осознание потери любимого, а значит и потерю последнего стимула жизни. Каждого посетителя этого магазина можно было разделить на подгруппы: веселые, покупающие звонкие бутылки на компанию или для себя, и огорченные, для которых это было последней радостью. Маттиас едва мог припомнить случай, когда относился бы к первой группе. Если только на том домашнем свидании с … Клеменсом? Закрыв за собой дверь квартиры, брюнет прижался к ней спиной и обессиленно съехал на пол. Тошнота подбиралась к горлу, а слезы сдавливали горло. Он до скрипа стиснул зубы и вздрогнул всем телом. Те светлые образы последнего свидания, его улыбка, виртуальный поцелуй в щеку. Все это было живо в памяти, словно было вчера. Маттиас ни за что на свете не смог бы поднять руку и тем более причинить вред такому светлому человеку. Его улыбка навечно застыла, и мир не услышит этого сладкого голоска. Он не мог поделиться своим горем, услышать хоть одно поддерживающее слово. Слезы душили, но парень отчаянно пытался их сдержать, потому что после хоть одной пророненной слезы невозможно будет остановиться. Но едва ли можно держать эмоции под контролем. Воображение вновь нарисовало ту безобразную картину, и уже ничто не смогло бы остановить Маттиаса. Он накрыл глаза ладонями и мечтал их вырвать. Маттиас поднялся на ноги и прошел на кухню. Он откупорил одну из бутылок, задыхаясь от слез. Его лицо раскраснелось, а глаза ничего не видели кроме размытых пятен. Дрожащие руки сжали горлышко бутылки и влили в рот алкоголь. Жидкость обжигала горло, но только так Маттиас ощущал себя живым. В этом мире. Изжога обняла горло, а гастрит нанес удар в живот сильнее любой ноги. Чем больше алкоголя было в Маттиасе, тем меньше становилось слез. Шок сменился осознанием собственного ареста. Чем больше парень прокручивал это в голове, тем ярче верил в собственную причастность к этому. Собственная совесть и мораль отрицала, однако и сам он понимал, что его памяти нельзя доверять. Если он действительно убил Клеменса, то с радостью отдаст свою жизнь за это. Если в этом мире нет Клеменса, то зачем жить? Маттиас скользнул взглядом по таблеткам снотворного, которые были у кровати. В голове возникла ужасная мысль, но казавшаяся сейчас такой очевидной и манящей. Харальдссон на ватных ногах подошел к двери и открыл замок, с трудом поднимая руки. Перед влажными глазами все размывалось, но Маттиас был уверен в своих действиях. Парень с трудом побрился, оставив на щеке пару порезов, словно только новичок в этом обыденном обряде. Он смотрел на себя и не верил глазам — разве мог он представить, что будет готовиться к своей смерти так скрупулёзно? Что его припухшие глаза будут смотреть на покрасневшее лицо и готовиться к смерти? Что-то внутри него боялось и сопротивлялось. Но чем дальше он заходил, тем страшнее отступать. Если здесь не было больше Клеменса, то есть ли смысл? Маттиас хотел исчезнуть из этого кошмара и никогда более не являться. Ни единый сон, ни единый удар не заставит его открыть глаза на этой кровати, пропахшей сигаретами. Может, он и вовсе никогда не откроет глаза. Если бы его смерть спасла Клеменса, то он был бы готов на этот шаг. Харальдссон высыпал в ладонь всю горсть таблеток. Черт знает, какие будут последствия у этого поступка. Найдут ли его сотрудники полиции с арестом, или соседи, учуявшие запах гниения, уже не важно. Маттиасу уже ничего не важно. Этот мир словно соткан из сплошных ошибок. Единственное, что хотел Маттиас — это быть с Клеменсом. На небесах, в земле или в другом мире. В любом измерении его любовь будет крепка как всегда.[I watch the skies go by And think about a better life So many miles away From this mess that we’ve made]
Виски, которым он запил таблетки, болезненно сжало горло и отдало отвратительным привкусом изжоги. Маттиас неприятно сморщился и небрежным жестом стер капли с губ. Он завалился на кровать и устремил взгляд на потолок. Его прерывистое дыхание срывалось с губ, а руки обхватили болеющий живот. Весь выпитый алкоголь словно разъедал стенки кишечника, но… разве это имеет значение? Комната с белым потолком начинала меркнуть. Взгляд, полный надежды, скрывался под тяжелыми веками. Маттиас ощущал, как тело начинает расслабляться и терять всякий контроль. Голова мутнела, а дыхание становилось все медленнее и короче. Он всего лишь хочет быть вместе с любимым. С тем ангелом, который был единственным лучом света во тьме. С уголка глаза скатилась слеза. Последняя слеза, которую уронил Маттиас в этой жизни. Одна из многих, которая посвящена памяти Клеменса.[I’ll find somewhere and go there]