III. Немного пространства.
— Я не видел его с того раза, как видел в последний раз. — И когда же это было? — В последний раз.
Стайлз не думает о Питере всю следующую неделю. У него друзья, учёба, центр, суд, работа. Есть ещё блог, листовки и агитация. Эллисон во сне прижимает его как плюшевого мишку. Или Бойд. Или кто уснёт рядом — тот и обнимет. Есть даже отличные новые знакомые. Безопасные. Не связанные с Бейкон Хиллс вообще. Он не хочет видеть Питера. Не хочет узнать, может ли у него что-то выйти с явно опасным оборотнем, имеющим потрясающие голубые глаза. Стайлз работает на втором ярусе в маленькой библиотеке их лофта. Здесь не так много полок и большинство книг — просто учебники и пособия. Есть несколько старых вещей из коллекции Арджентов. Эллисон говорит, что официально это всё должно было быть уничтожено, когда открылись существа, но её бабушка скрыла книги. Лидия и Стайлз чувствуют благодарность к почившей леди за верность делу. Это спасло их и Джексона. И привело Стайлза к планированию благотворительного пикника для центра психологической помощи оборотням. Наверное, давно умершие Ардженты были бы в ужасе от такого. Стайлз сидит перед открытым ноутбуком и думает о мёртвых предках своей подруги. На экране перед ним — список необходимого для пикника с примечаниями и уточнениями. Внезапно на его плечи опускается пара сильных рук, и он вздрагивает, запрокидывая голову, чтобы увидеть кто за ним. Эрика стоит, улыбаясь. — Мы звали тебя. — Что? Уже обед? — Да. И сегодня готовила Лидия. — Боже, это снова что-то с непроизносимым названием? — Бойд обещал привести с собой пиццу, когда закончится съёмка, — ухмыльнулась Эрика. — Ура, наш Супермен. — Пошли, Бэтмен. — Да. Да. Стайлз позволяет оттащить себя к лестнице и отвести к столу. Остальные уже сидят там: Айзек с ужасом смотрит на что-то в своей тарелке, Эллисон выглядит невозмутимо. Стайлз опускается на своё место и с интересом разглядывает шедевр Лидии. Справа от него Айзек тихо спрашивает у Эрики: — Бойд не говорил, когда вернётся? Эрика не успевает ответить ему. К столу возвращается Лидия с хлебной корзинкой в которой лежат кайзерки. Стайлз вздыхает и пытается понять, что именно приготовила Лидия, и насколько это будет съедобно. Конечно, она — безусловный гений. Но иногда состав того, что она готовит, делает блюда почти несъедобными. В тарелках красивая белая горка риса, какое-то мясо, кажется, с бобами. Сбоку красиво вкручена долька апельсина. — Это фейжоада, — говорит Лидия, улыбаясь, — бразильская кухня. — Выглядит… интересно, — вздыхает Стайлз. По крайней мере рис точно можно съесть, а мясо выловить. После инцидента с красной фасолью он не слишком доверяет блюдам, которые готовит Лидия. Если что-то похоже на фасоль, бобы или горох — не ешь это. Эллисон, сидящая напротив него, улыбается, осторожно отодвигая вилкой зелёные листья на край тарелки. — Это капуста, говядина, чёрная фасоль, рис, соус и апельсин — хмурится Лидия, глядя на свою родственную душу. Айзек облегчённо вздыхает, прекратив рассматривать тарелку. Стайлз, наоборот, сильнее хмурится: — Лидия, что мы говорили о фасоли? — Это консервированная. Я не собираюсь снова вас травить. — Спасибо за это, — фыркает Эрика и смело пробует мясо с фасолью. Все за столом, включая саму Лидию, смотрят на неё в ожидании. Эрика прожёвывает, после чего делает большие глаза и машет руками. Айзек двигает к ней стакан с водой. Напившись, Эрика смеётся, — Лидия, сколько острого соуса ты сюда добавила? Лидия недовольно морщится и грустно смотрит на тарелку. Ей нравится готовить сложные блюда, это похоже на химию, но отличается достаточно сильно, чтобы её результаты не всегда были эталонными. Первые эксперименты Лидии были полностью несъедобными, и она как минимум три раза устроила стае пищевое отравление. И в прошлом месяце она не доварила красную фасоль, чуть не убив их всех. — Ну, это вкусно, хотя и остро, — улыбается Айзек, — рис помогает. — Правда? — радостно вспыхивает Лидия и довольно улыбается, когда Айзек кивает ей, и Эрика соглашается с ним. Она сходила принести второй графин с водой, но выглядит довольной. — Итак, как подготовка к пикнику? — меняет тему Эллисон. — Всё отлично. Мы нашли место в парке, где это может быть организовано, и Ношико уверена, что администрация города даст разрешение. У неё есть кто-то там, чтобы договориться. — Звучит отлично — соглашается Лидия, — мы придём поддержать тебя. — Если сможете! Всё в порядке, если у вас не будет времени! — Не говори ерунды, Стайлз, — взгляд Лидии становится снисходительно-надменным, и это заставляет Стайлза заткнуться и немного сжаться, ощутив себя глупым. Они знакомы более десяти лет, и это всё равно работает. Убедившись, что Стайлз полностью осознал всю глубину безнадёжности своих слов, Лидия довольно кивает, — мы будем, потому что это первое публичное мероприятие, почти полностью организованное тобой. — У него есть спонсоры, знаешь. И все в центре помогают. — Но ты куратор, Стайлз, — качает головой Лидия, — это очень важно! Ты хочешь работать с этим. Собираешься связать всю свою жизнь с социальной деятельностью и получить пару степеней для этого. Публичное мероприятие — это важно! — назидательно говорит Лидия, указывает в сторону Стайлза ножом для масла, который держит, чтобы показать всю свою серьёзность. Она пожимает плечами и предлагает, — Когда у Джексона будет первый судебный процесс с его участием — скажи мне, что не будешь там. — Я буду! — тут же отбрыкивается Стайлз, — Это… Ладно. Я понял. Ты права. Я дурак. — Конечно, не всем быть гениями. — Ты такая скромная, Лидия, — фыркает Эрика. — Я ещё и красивая. А скромность переоценена. Губы Эллисон слегка подёргиваются, и Стайлз закатывает глаза. Айзек фыркает и поднимается: — Кто-то будет добавку? Эрика протягивает ему свою тарелку. — Итак. Сегодня вечером ты тоже в центре? — спрашивает Эллисон. — Да. Ношико хочет показать мои наработки другим. Там будет несколько спонсоров; чем больше из них одобрит мероприятие, тем больше мы сможем. — Это здорово, — кивает Лидия, — ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на нашу с Джексоном поддержку, правда? — Я знаю, — кивает Стайлз, — я просто не хочу, потому что это деньги Кали или ваших родителей. Дом — это одно. Мы бы не смогли жить отдельно, и мы бы не смогли жить в маленькой квартире. И, на самом деле, я думаю, что мы бы не смогли жить больше вообще никак. Однако вы уже тратите очень много денег, Лидия. Хотя это деньги, которые вы сами не хотите брать. — Может быть, но что, просто смотреть на них? А так они пойдут кому-то, кому это действительно нужно. — Или, — вмешивается Айзек, — пусть они будут, если у нас будет проблема. Это круто, что мистер Уиттмор помогает безвозмездно, потому что любит Джексона, приёмный он или нет. Но мы все взрослые, и на самом деле только двое из нас имеют постоянную работу. И в случае Бойда — это всё равно свободная занятость. Эрика просто не смогла поступить, потому что пропустила слишком много занятий в школе. Эллисон, с другой стороны, в конфликте со своей семьёй из-за нас, и мы все слышали, что Джерард Арджент любит создавать проблемы тем, кто ему не нравится. — Айзек прав, — кивает Эллисон, — пусть это будет. Пусть будет что-то, чтобы, когда будет неудачный день, мы могли выжить. Я знаю, Лидия, что это жжёт тебя. Что ты просто хочешь выбросить отравленные воспоминания. Просто выдохни. Мы вместе. Мы выжили. И это — чёртова компенсация, которую мы все заслужили. Хорошо? — Простите. — Мы понимаем, — вздыхает Стайлз и протягивает ладонь, чтобы соединить их руки. Эрика и Эллисон делают то же самое, и внезапно все они сидят за столом, держась за руки. Проходит буквально минута. — Итак, закончим с неловкими чувствами, — разрывает тишину Айзек и освобождает свои руки, — я хочу сказать, что некоторые мои профессора — просто придурки. — Дерьмо, не говори об этом, — фыркает Стайлз, — у меня списки из книг, общая стоимость которых позволит мне провести весь пикник без спонсорских средств, клянусь. — Учиться настолько дорого? — жалобно спрашивает Эрика. По её лицу видно, что она уже гадает, как именно стая будет справляться с тратами. — Нет, это только три предмета, на которые я хожу. Все хорошие книги о сверхъестественных существах — дикая редкость или печатаются специально для каждого университета под его программу. — Отличный способ заработка: быть профессором и преподавать по собственной литературе. — Ага, это оно. Неважно. Я нашёл почти всё. Кое-что скачал, достал пару старых изданий в букинистических. Пару книг мне за двадцатку дадут отсканировать ребята в группах. — Это отлично. — Да. И, ну, вы помните: Бойд говорил, что меня бы взяли моделью некоторые журналы. Я хочу согласиться на пару съёмок. — Твоя шея буквально не законна, Бэтмен, — соглашается Эрика. — Стайлз, Бойд говорил о журналах для оборотней. Ты знаешь, это может быть немного небезопасно, — беспокойно говорит Эллисон. — Я знаю, но они предлагают больше денег и это просто шея. — Да уж. Твоя шея, которую будет хотеть укусить куча волков, — хмурится Айзек. — Ой, Айзек, ты беспокоишься обо мне? — Просто не хочу, чтобы тебя сгрызли. Похороны дорого обходятся. — Я тронут, — фыркает Стайлз, — у меня есть баллончик с аконитом, Эллисон подарила на день рождения, помнишь? — И ты возьмёшь его с собой? — Конечно! Я же не идиот! Скептический взгляд, который на него бросает Айзек, говорит о многом. Стайлз в ответ показывает язык и возвращается к своей тарелке. — Эй, ребят, — вдруг вспоминает Стайлз, — кто-то может меня отвести в центр?***
Встреча со спонсорами назначена на семь. Эллисон привозит Стайлза за полчаса до начала, потому что ей ещё нужно на работу. Она учит некоторых богатых детей стрелять из лука. Стайлз получает объятия и поцелуй в щеку на прощание. — Удачи, — шепчет Эллисон и уезжает. Стайлз машет ей и разворачивается к центру, чтобы увидеть стоящего у дверей Питера. Издалека видно, как тот хмурится. Спрашивает, как только Стайлз приближается: — Твоя девушка? Стайлз поднимает брови и улыбается: — Как это твоё дело? — Ай, — отвечает Питер, и Стайлз видит, как мужчина прекращает хмуриться. Как будто получил ответ, и тот его устраивает. Питер открывает дверь и пропускает Стайлза вперёд и — почти точно — смотрит на его задницу. Стайлз уверен, потому что оборачивается, чтобы проверить и, да, голубые глаза опущены на его зад. Когда Питер смотрит выше — его встречает ухмылка. — До встречи ещё полчаса, — указывает очевидное Стайлз, — ты рано. Стайлз проходит, оглядываясь. Сегодня здесь должна быть Хизер, однако стол в холле пуст. — Рассчитывал, что мы увидимся, — широко усмехается Питер. — Звучит как преследование. — Если я буду тебя преследовать, ты заметишь. — Ты будешь сидеть у меня под дверью, чтобы я мог за тебя запнуться? — Стайлз отступает дальше от оборотня. Помнит, как при первой встрече оказался прижат к стене без шансов сбежать. Не то чтобы ему было страшно. Нет, просто он не планировал падать никому в ноги. Неа. Даже если у Питера такой голос и интонации, что ему нужно законодательно запретить говорить. Это порнографично само по себе. — Это твои фантазии? Упасть на меня? — то, как Питер выделяет второй вопрос, посылает дрожь по позвоночнику Стайлза. Определённо: порнографично и положительно незаконно. — Я не фантазирую о тебе! — Это упущение: я того стою. — Поверю на слово, — ухмыляется Стайлз. — Уверен, кто-то подтвердит это. — Ты ревнуешь к ним? — Только тому, что тебя больше нет в их жизнях. Должно быть, такое облегчение! — Ты врёшь, и я слышу это. — Слуховые галлюцинации не являются редкостью в наши дни, — пожимает плечами Стайлз. Он переходит так, чтобы между ними был стол, и Питер насмешливо поднимает бровь, глядя на эти передвижения. — Оборотни редко страдают от подобного, — качает головой Питер. — Не видел ни одного исследования, согласно которому оборотни защищены от психических отклонений. — Никогда таким не интересовался, но думаю, что их можно найти. — Я интересовался, — говорит Стайлз, теряя весёлый тон, — их нет. Никто никогда не пытался изучать, как проявляются болезни у оборотней. Есть несколько подтверждённых случаев психоза с голосами у разных оборотней. В защиту: у не существ это тоже не так изучено, как хотелось бы. — Ты интересовался? — Я интересуюсь многими вещами. — Мне нравится. — Я делаю это не для того, чтобы ты одобрил. — О, я знаю, — улыбается Питер, — что делает это ещё более восхитительным. Стайлз чувствует, как нагревается его кожа, и знает, что покраснел. Он умеет не нравиться людям и знает, как реагировать на их гнев, недовольство или презрение. Стайлз не привык, что горячие оборотни говорят, что он им нравится. Не после того, как они пять минут мерялись сарказмом. С другой стороны, Стайлз знает очень мало людей, которые могут говорить с ним в ногу. Обычно Айзек — тот, кто не устаёт от этого. Они могут часами выливать друг на друга саркастичные ремарки. Лидия просто давно смирилась, и её терпение соответствует её потрясающей личности. Джексон — всегда пытается, однако в какой-то момент сдаётся, потому что его запас иронии и сарказма не настолько велик, как у Стайлза. Но Питер… Питер идёт с ним в ногу. Отвечает на одно ироничное замечание другим. Он не просто следует, куда их направит Стайлз: он управляет, и когда тема меняется — он возвращает их назад, куда ему угодно. Питер снова слишком близко. Обошёл стол. Стоит, вторгшись в личное пространство Стайлза. Незаметно прижал его к столу. Руки Стайлза оперлись на деревянную поверхность, чтобы не упасть. И ладонь Питера — на его бедре. Стайлз моргает, осознавая их положение и гадая каким чёртовым образом это произошло. Как он не заметил? Питер ухмыляется: знает, что Стайлз только сообразил. Он отступает, как будто приблизиться — было забавной игрой, и теперь, когда его поймали — это закончено. Питер отступает, и Стайлз не может не смотреть на него. Они одного роста, хотя плечи Питера шире. Сегодня на нём белая рубашка-поло и светлые брюки. Его шея вызывает у Стайлза мысли о том, насколько здорово может быть её кусать. И расстёгнутый ворот только добавляет эротизма в это. Стайлз закусывает губу изнутри и отводит глаза. Думай о пожилой леди из дома напротив. Из-за её привычки ходить голой вы вырастили плющ, который закрыл все окна. Вспыхнувший взгляд Питера говорит, что это не помогает, и Стайлз уже выдал свою заинтересованность. Спасение от хищной улыбки приходит в лице Ношико. Она спускается по лестнице и широко улыбается: — Вы оба уже тут! Стайлз как никогда рад, что она появилась. Его глаза сами возвращались к тому, чтобы рассматривать Питера. Пока они не виделись — он мог не думать о разочаровании, которое испытал в прошлый раз. И мог так же не видеть, что Питер — объективно — горячее лавы. Со всей своей потрясающей линией челюсти, острыми скулами и немного впалыми щеками. Эта бородка вокруг его рта, как у чёртового Железного-мать-его-Человека, как будто ассоциация с самым умным и сексуальным чуваком в комиксах — это то, чего Стайлз хочет. И, нет, он не хочет. Это просто есть. И Стайлз клянётся себе, что не будет смотреть на зад парня. Он в компании двух оборотней, в центре полно оборотней. Сейчас будет встреча, на которой тоже будут почти одни оборотни. Стайлз смотрит на зад Питера, когда тот идёт вперёд. И это хороший, отличный зад. Если бы он не принадлежал Инфорсеру, Оборотню и блядской Родственной душе, которую Стайлз не хочет, то он бы уже предложил потрахаться. Сначала — ужин, но да, с одной конкретной целью. Секс. Секс — это хорошо. Отношения — это плохо. Ему не нужен постоянный партнёр. Это занимает время и требует откровенности. Стайлз не хочет быть с кем-либо честным. Он не говорит правды своему отцу, ради бога. Достаточно того, что в почти каждый его секрет посвящён Джексон. Они даже не дружили никогда до того, как случилось всё это дерьмо с их жизнями. И теперь они всегда будут вместе. Не то чтобы Стайлз имел наглость жаловаться, упаси бог. Он счастлив. Он любит свою стаю. Он раздавит за них, разорвёт кого угодно на маленькие кусочки филе и суповых наборов. И умрёт для них без раздумий. Стайлз отстаёт, чтобы дать себе немного пространства. Ношико ведёт их в единственный подходящий для встречи со спонсорами зал. Они переоборудовали эту комнату сами и в другое время используют как общую столовую. В закрытых шкафах вдоль стен спрятаны мини-холодильник, микроволновка и чайник. Обычно их встречи проходят с чаем, смехом и пиццей или кто-то приносит домашнюю выпечку. Иногда Стайлз приносит очередной эксперимент Лидии. Она печёт так, что можно продать душу. Он собирается уговорить её сделать маффинов или печенья для пикника, но пока не придумал, на что это обменять. Питер останавливается в дверях, чтобы оглянуться на него. Стайлз улыбается, но стоит мужчине войти в комнату, — приваливается к стене и прикрывает глаза. Его сердце скачет, как взбесившийся кролик с эпилепсией. Он каким-то образом забыл о том, что ему предстоит. Думай о стае, Стайлз. Они весь день отвлекали его от волнений. Когда Бойд вернулся со съёмки, он занял Стайлза созданием фото для портфолио, и Лидия критиковала каждую дурацкую позу, в которую он вставал. В конечном итоге Айзек позировал с ним пару раз, чтобы показать, как открыть горло волку, и Эрика свистела, глядя на них. Стайлз не думал о том, что вечером он будет уговаривать группу богатых и незаинтересованных людей дать ему их деньги. Может быть, надо было согласиться на предложение Лидии и взять деньги, которые они получили от Кали. Теперь Стайлз сожалеет обо всех своих жизненных решениях, которые привели его к этому. Он не умеет нравиться людям. Болтливый и раздражающий, саркастичный человек с полным отсутствием инстинкта самосохранения бесит всех. Он уверен, что когда Питер узнает его лучше, то тоже будет разочарован. Вот кому реально не повезло. Иметь Стайлза как родственную душу — это надо было в прошлой жизни резать котят. Мысли о Питере отвлекли Стайлза от паники по поводу предстоящей беседы. Теперь он чувствовал себя на дне другой ямы. Его родственная душа — оборотень и инфорсер. Может быть он и резал котят (и даже не в прошлой жизни). — Потрясающе, — бурчит Стайлз и прячет лицо в ладонях. Он стоит так какое-то время, пока не слышит шаги. Наверх кто-то поднимается, и Стайлз спешит выпрямиться и приготовиться. Питер сидит у края стола. Улыбается сразу, как только Стайлз показывается в дверях. Спокойный взгляд проходит по Стайлзу, проверяя, что тот в порядке. Это заботливое внимание успокаивает что-то напряжённое в узлах за рёбрами. — Успокоился? — с улыбкой спрашивает Ношико, протягивая чай. Перед Питером — белая чашка, и Стайлз уверен, что если там кофе, то чёрный, как душа этого оборотня. — Да, спасибо, — кивает Стайлз, — никогда не планировал просить у людей деньги. — Разве? Я думала: ты собираешься всю жизнь посвятить защите прав. — Да, но… — О, Стайлз, работа с тем, чтобы кого-то защитить и кому-то помочь — это всегда означает просить чьи-то деньги. Иногда — фигурально. Иногда — просить кого-то отказаться от заработка. После слов Ношико Стайлз хмурится: — Ну, ты знаешь, чего я хочу. Я не думаю, что кто-то делает на этом деньги. — Ты удивишься, на чём люди умеют делать деньги, — пожимает плечами Ношико. — Боже, хочу ли я знать? — Тебе придётся. Давай, вперёд. Это твой первый раз, и я сделаю всё, чтобы он был комфортным. — Фу! Ношико! Женщина смеётся и садится рядом с Питером, который с подозрением наблюдает за их обменом репликами. Когда Стайлз готовит принесённые с собой бумаги и настраивает презентацию, он видит, как Ношико и Питер склоняются друг к другу и тихо спорят. Стайлз жалеет, что не имеет волчьего слуха. Может быть ему активировать пару рун? В семь пятнадцать они дождались всех опоздавших, и началась первая в жизни Стайлза работа по убеждению безразличных людей в том, что им нужно пожертвовать немного денег, чтобы кому-то другому стало лучше. Официально: Стайлз ненавидит их. Ему задают сотню вопросов, и ни один из них не был тем, о чём спросил Питер в их первую встречу. Никого из этих людей не интересует, может ли это помочь — и кому. Все они хотят выяснить, что это даст им. — Сколько мест для рекламы будет? — Стайлз моргает на этот вопрос с недоумением. Хочет спросить: «Что? Какая реклама?» Ношико качает головой, чтобы он не делал этого. Питер закатывает глаза. Стайлз не наблюдает за ним, просто тот сидит рядом с Ношико. Стайлз неуверенно смотрит в лицо мужчины, который задал вопрос. Этот человек никогда раньше не приходил. Кто-то из новых? — Мы ещё не имели возможности оценить пространство, — расплывчато отвечает Стайлз и надеется, что этого хватит. Не похоже, что это устраивает мужчин и женщин, которые сидят за длинным Т-образным столом. И всё же ему дают продолжить говорить. Стайлз пытается не быть саркастичным. Сухо и по-деловому рассказывает, в чём суть и чего они хотят. Говорит о месте и о возможных вещах для комфорта подопечных центра. — Могут ли шатры быть с нашими логотипами? — предлагает другой человек, прерывая Стайлза. До того, как его пошлют в дальнее пешее приключение, вмешивается Ношико: — Конечно. Вы можете предоставить нам шатры с вашими логотипами. Её предложение вызывает несколько кивков и пару недовольных взглядов, но Стайлз поёт мысленно. Это сэкономит им немного средств, если они смогут заставить этих людей дать им и деньги, и оборудование. Он быстро отмечает себе: позже посмотреть, какие ещё вещи могут иметь логотипы и чьи. Если он скажет: «Почему бы вам не заказать для нас салфетки с вашим логотипом, чтобы все их видели?» — они догадаются, что он ищет, как на них сэкономить? — Может быть, каждый пришедший уйдёт с флаером? Это может быть информация о скидке: мы не против, если появятся новые клиенты. Стайлз широко улыбается в ответ: — Разве флаеры не абсолютно бесполезны как реклама? Возможно, вы бы предпочли напечатать рекламные буклеты для пикника и указать, что являетесь спонсором мероприятия? Люди точно сохранят их тогда, — предложение Стайлза встречает одобрение. Он также видит, что Питер улыбается. Оборотень однозначно знает, что Стайлз сделал. Ношико рядом с ним выглядит гордой. — Я хочу, чтобы моё имя было в речи, — внезапно говорит владелица спортивной сети. Стайлз моргает в её сторону, как сова. Его лицо, похоже, слишком выразительное, потому что её следующие слова — предложение, — может быть, там нужна речь? Стайлз возвращает на лицо улыбку и надеется, что она не натянута. Ношико в этот момент тихо обещает, что конечно всё будет — и речи быть не может, чтобы кто-то из спонсоров был забыт. Это само собой, поэтому мистер Стилински растерялся. — Возможно, должны быть какие-то камеры, — звучит новое предложение, и Стайлз думает: зачем он вообще пытался говорить что-то о помощи другим? Какая разница, что там про свежий воздух? Что им до этих оборотней, которым нужна помощь и поддержка? — Обязательно максимально официально, — настаивают они. — Как широко это будет освещаться? — снова задаёт вопрос владелица спортивной сети. Стайлз чувствует, как у него дёргается глаз. Это не мероприятие для рекламы. Он чувствует, что тонет в однотипных вопросах, и Ношико не может его спасти, потому что это он куратор. Стайлз сжимает зубы и собирается дать тот же расплывчатый ответ, что и раньше. Интернет: их собственный сайт, некоторые ресурсы, связанные со сверхъестественными новостями. Те, кто сами искренне заинтересуются этим, потому что нужно смотреть правде в лицо: никому не нужна благотворительность. О ней пишут те, кого волнует или те, кому больше не о чем писать. Стайлз устал придумывать, как это сказать так, чтобы не звучать грубо, или не сделать так, чтобы все эти люди решили, что им это не нужно. Его взгляд в отчаянии устремляется к Ношико, но застревает на Питере. Это мгновение, они просто встречаются глазами, и Стайлз так устал. По крайней мере, Питер не тот, кто задаёт все эти вопросы. Вздохнув Стайлз собирается ещё раз повторить то, что уже говорил. — «Существа Беркли», — спокойно говорит Питер, привлекая внимание остальных. Ношико, широко распахнув глаза, смотрит на него: — Питер? Тот пожимает плечами. Стайлз хочет огрызнуться, что «СБ» не пишут о таких мероприятиях. Это крутая криминальная и светская хроника. Там не пишут о мелких благотворительных пикниках. Остальные спонсоры внезапно важно качают головами и успокаиваются. Стайлз не может им сказать, что этого не будет. Он не готов к потоку вопросов. Он не хочет. Стайлз задолбался и хочет дать им всем чаю с аконитом, который Эллисон выращивает в теплице на их крыше. — В таком случае, конечно, я уверена, что смогу выделить средства, — говорит владелица спортивной сети, и Стайлз задаётся вопросом: как чёрт возьми её зовут? — Да, у нас есть некоторые средства, — кивает её сосед. — Я предложу это руководству, — говорит другой мужчина. «Они кивают», — радуется Стайлз. Они соглашаются. Пикник будет. — Благодарю вас, — искренне говорит Стайлз и радостно пожимает им всем руки на прощание. Он так рад, что может сплясать. Он уговаривал их три часа. И ни разу речи не шло о самом пикнике или его целях. Им плевать. Стайлзу тоже плевать. На них. Ношико уводит один из мужчин. Кажется, он хочет ещё что-то обсудить. Стайлз слышит слово «стенд» и предпочитает задержаться. Он не хочет больше ничего, связанного с рекламой. Он хочет домой, и чтобы Эрика или Эллисон разрешили положить голову на их коленки и погладили его по голове. И смотреть что-нибудь хорошее. Недавно вышел сериал по Звёздным войнам. Может быть, он сможет убедить всех его смотреть. Будет круто. — Ты хорошо справился, — говорит Питер, и Стайлз подпрыгивает, — и ты ужасно невнимательный. Питер смеётся над ним, но это не зло, и Стайлз чувствует, как у него что-то плавится внутри. Смех красивый. И Питер, запрокинув голову, тоже выглядит красиво. — Спасибо, что спас меня, — вздыхает Стайлз. — Мне показалось, что ты бы очень этого хотел, — соглашается Питер и подходит к нему. Он не вторгается больше в личное пространство и вообще держит приличную вежливую дистанцию. И он не говорит о том, чтобы Стайлз дал ему что-то взамен за это спасение. У Стайлза нет сил, поэтому он просто глубоко благодарен за это. И всё же он должен сказать: — Оплачивать «СБ» полосу ты будешь сам. — Конечно, думаю так как я владелец, я могу получить скидку. — А? — Стайлз моргает. — Ты владелец «СБ»? — Как? Я не говорил? Мы так много общались, я, должно быть, был слишком увлечён. — Да, делая мне разной степени откровенности намёки. — Стайлз, мой дорогой, я даже не начинал делать откровенные намёки. — Боже, не начинай. Прямо сейчас мой мозг — переваренные спагетти паршивого качества. Я не готов к инсинуациям, которые ты делаешь. — Ты себя недооцениваешь. Уверен, если бы всё было, как ты говоришь, то у тебя изо рта текла бы слюна, и вокруг уже были санитары. Пока у тебя только стеклянный взгляд. — Фу. Ты такой сладкий. Я чувствую, как мои колени подкашиваются. А, нет, это усталость. — Я мог бы нести тебя, — предлагает Питер. Вопреки игривости его слов — он не приближается ближе, и его взгляд — мягкий и внимательный. — Что, пешком до моего дома? — усмехается Стайлз, приваливаясь спиной к одному из шкафов. — Ну, если ты скажешь адрес куда идти — я могу. — Серьёзно? — Мне казалось, ты не пропустил, что я оборотень? — Я… да. Нет. Я имею ввиду — я живу далеко. Ты не знаешь где, поэтому, естественно, ты можешь предположить, что донёс бы. Я знаю, где я живу, поэтому я просто сопоставил и решил, что ты бы донёс, раз так говоришь, и просто подумал о том, что это — офигенно долгое ношение кого-то на руках, и даже у оборотней есть пределы, и ты так легко говоришь, словно сейчас поднимешь меня и понесёшь — и донесёшь. — Я не уверен, что точно тебя понял, — улыбается Питер, — однако я думаю, что, возможно, ты бы предпочёл, чтобы я донёс тебя до машины и отвёз домой. Это может занять меньше времени. — И здесь я решил, что ты романтичный и хочешь провести со мной время. — Хочу, — тут же соглашается Питер, — но возможно в куда более комфортной атмосфере чем ночные улицы Беркли. — Так что: или удобно, или ты не рад быть рядом со мной? — спрашивает Стайлз. — Что ж, если ты согласен только на ночные переулки, — я думаю, я справлюсь. Куплю мотоцикл, сделаю тату и вступлю в банду для тебя, дорогой. — Это, кажется, самое сладкое, что мне когда-либо говорили, — Стайлз кладёт руку на сердце и закатывает глаза, — это будет тату с моим именем? — И обязательно в сердечке с самым отвратительным шрифтом с завитушками. — Меня тошнит от того, сколько в этом сахара, — честно говорит Стайлз, и Питер ухмыляется ему. — Тогда хорошо, что оборотням довольно сложно найти тату-мастера. — У меня есть знакомый, — брякает Стайлз и ждёт реакции. — Я думаю немного рано делать татуировки в честь вечной любви. — Ты буквально при первой встрече сказал, что я твоя родственная душа, но это не о вечной любви? — Это возможность, — качает головой Питер, — и я хотел бы, чтобы ты позволил ей быть. — Я… — Стайлз сглатывает, подбирая слова, — я не уверен. У меня сейчас много всего. — Стайлз, — зовёт его Питер, — я не предлагаю трахаться на этом столе и ехать в Вегас. Просто сообщаю, что не собираюсь отступать в сторону. Для начала я собираюсь помочь организовать этот твой пикник. — Серьёзно? Не свидания и серенады? — Я не слишком красиво пою. — С твоим голосом — я не уверен, что верю. — Тебе нравится мой голос? Приятно знать. — Давай, — вздыхает Стайлз, — я сейчас серьёзно. — Я тоже. Мне приятно, что ты признаёшь, что тебе что-то во мне нравится. И, да, я собираюсь воспользоваться возможностью общаться с тобой. — Это… Хорошо, — кивает Стайлз. — Отлично. Тогда я хочу твой телефон. — Боже, дай тебе палец, и ты отгрызёшь руку. — Я упорный. — Я заметил, — Стайлз не замечает, что улыбается. И он даёт Питеру свой номер. Домой его забирает Бойд. Потому что Стайлз не собирается сообщать, где живёт, человеку, которого видит второй раз в жизни. Родственная душа он или нет. — Как прошло? — Я их всех ненавижу, — вздыхает Стайлз, скатываясь по сидению. — Так плохо? Они отказались? — Нет, — качает головой Стайлз, — они согласились, но им плевать. Они просто хотят рекламу. — Придурки, — оценивает Бойд. — Ага. — Ты молодец, — рука Бойда опускается на его шею, осторожно гладит, немного сжимая. Стайлз прикрывает глаза, расслабляясь. Бойд убирает руку, приняв немного головной боли Стайлза. Он внимательно следит за дорогой на случай, если кто-то внезапно выскочит или затормозит. Время близится к одиннадцати, когда они останавливаются перед старым пожарным депо, которое было переоборудовано в жилой дом. Маленькая стоянка уже почти полностью занята машинами. Бойд оставляет свой старый пикап рядом с тойотой Эллисон и возвращается, чтобы закрыть ворота, которые они поставили, когда переехали. Стайлз устало вываливается из машины и плетётся к дому. Ворота для пожарной машины полностью заржавели ещё до того, как в депо появилось приведение. Бойд, Джексон, Эрика и Айзек пытались открыть их, но всё, чего они добились — это появления трещин. Лидия решила, что они просто уберут их. Теперь там огромное окно в полтора этажа, и, чтобы никто не заглядывал внутрь, Лидия нарисовала огромное дерево в окружении растений и существ. Эрика и Стайлз считают, что это Древо Гондора, но их игнорируют.