***
На следующий день я пришел к домику на дереве, чтобы попрощаться. Пушистый грелся на солнце с блаженным выражением на морде, но при виде меня хотел скрыться в своём убежище. — Постой, я хотел поговорить с тобой, — он не обратил на мои слова никакого внимания. Поэтому после паузы длиной в полсекунды я добавил, — По поводу того, что ты мне показал позавчера вечером, — он остановился, и я увидел как напряглись мышцы под пятнистой шкурой, — В общем, знаешь, когда я понял, каково тебе было все эти дни, я решил, что твоё место не здесь, а там, за забором. Сегодня придут маги и отпустят тебя на свободу. Он разом расслабился и что-то нацарапал когтем на коре ветки, на которой стоял. Потом он отодрал этот кусочек и протянул мне. Там было написано всего одно слово: «спасибо».***
Маги явились ровно в назначенное время. Один стал ходить вдоль забора, сопровождая это странными пасами рук, а двое других, предварительно загнав Пушистого в клетку, начали шаманить вокруг него. Когда снятие всех заклинаний закончилось, процессия в виде меня, магов, Уны и носильщиков, тащивших ягуара в клетке направилась к задним воротам. Почему я решил не использовать для сего торжества парадные? Всё очень просто: задние выходили напрямую в поле, а за ним и в лес. Именно туда ведь так рвался Пушистый. Все подошли к выходу и привратники стали медленно открывать ворота. Я почувствовал как ягуар забеспокоился. Вдруг что-то заклинило и створки стали расходиться в стороны ещё медленнее. Обитатель клетки начал нервничать. Как только образовалась щель, в которую можно было бы пролезть, Пушистый резко метнул огненный шар в железные прутья. Те, в свою очередь, с шипением расплавились. Ягуар быстро выпрыгнул из клетки через образовавшуюся дыру и через какое-то мгновение оказался на свободе, не дождавшись пока перед ним полностью откроют ворота. После Пушистого исчезли и маги. — Ну, теперь можно праздновать. Ягуар добился желаемого от меня, а я — от магов. Уна, принеси чего-нибудь покрепче ко мне в комнату, — я старался говорить весёлым тоном, хотя на душе скребли кошки. Хотелось выпить. Я только что лишился своих ножен. Кто знает, может, не увижу я больше Пушистого, а жаль..... Прикипел я к нему, сам того не понимая. Полное осознание того, что я натворил, пришло, когда я вернулся в свои покои. Я медленно осел на пол, так как ноги отказывались меня держать. Вселенная начала тихо рассыпаться на мелкие кусочки. Захотелось выпить с двойной силой. Уна принесла бутылку. Я налил стакан виски, выпил залпом. Лучше не стало. Ещё раз налил, ещё раз выпил. А потом ещё, и ещё, и ещё. Бутылка закончилась. Приказал принести ещё две. В какой-то момент я отключился, поспал и снова включился. Снова стал пить. Прошел день первый, а за ним и второй. Я беспробудно пил, иногда отключаясь. Беспощадно болела голова, но я продолжал, опустошая бутылку за бутылкой. Периодически заходила Уна, что-то мне говорила, а я почему-то всегда её прогонял. Потом пришёл Брант. Он был не один, а с каким-то мужиком. Я хотел прогнать их обоих, как Уну, но Брант взял меня за грудки и встряхнул. Я был пьян в хлам, поэтому не мог сопротивляться. Друг что-то кричал, а я смотрел на него ничего непонимающими глазами и не мог вспомнить, что такое картошка, и насколько она фиолетовая. Мозги отказывались как-либо работать и что-либо воспринимать. Меня отпустили, но мужик окатил меня ледяной водой, чтобы привести в чувство. После пятого ведра ему это удалось. Опьянение ушло, но на замену ему вновь вернулась тупая, давящая боль. Я снова потянулся к алкоголю. Мою руку перехватили на пути к стакану с виски и не дали выпить. Я поднял на Бранта свои уже трезвые глаза, но теперь в них было страшно смотреть, потому что там отражалось все страдания и боль меча, потерявшего свои ножны. — Просто дай мне выпить, — сказал я не своим голосом. — Чтобы ты снова утонул в многодневном запое? Ну уж нет. Я твой друг, и я пришёл сюда, чтобы вытащить тебя из того дерьма, в котором ты погряз по самые уши. — Он сбежал, даже не дождавшись, пока перед ним полностью откроют ворота. Ты понимаешь насколько хреново ему было здесь?! — я начинал кричать. Начинал впервые повышать голос на Бранта. Ко мне снова вернулось осознание того, что я натворил. Меня прошибла дрожь, но не от вылитой на меня холодной воды. Мне хотелось кричать, но голос отказался мне подчиняться. Я снова потянулся к стакану, но руки и ноги прошибло судорогами. Я скривился на полу и завыл. Точно так же, как это делал Он, пока Его никто не слышал. А я ведь даже не узнал Его имени…