***
Айзава с завязанным пучком на затылке сидит, вытянув ноги на своей койке. В коленях у него — ноутбук, а под боком рядом — Тошинори, с которым они активно обсуждают тесты: как письменные, так и практические. — Айзава, мне кажется, здесь неверный ответ. — Блондин сосредоточенно смотрит в скрепку листов, и протягивает её Шоте. Сидят они бок о бок, поэтому иногда приходится неловко толкаться локтями. Особенно Яги, чьи руки и локти явно длиннее допустимых размеров. Айзава же таких привилегий лишён, так как помнит, что справа от него та часть тела Тошинори, которой опасно касаться — не то, чтобы случайно толкнуть локтём. Блондин, конечно, как всегда отшутится, но болезненное нахмуривание от глаз брюнета не ускользнёт. — Когда кажется креститься надо. — Айзава и с неохотой принимает работу, лениво опуская на неё глаза. — Но эту проверял ты. — Указывает Яги на роспись брюнета внизу страницы. — И мне каже-… ох. — Шота слабо кивает, ухмыляясь тому, что Тошинори решил не наступать на одни и те же грабли. — Я считаю, что здесь должно быть четыре, а не три с минусом. — Что за бре-… кхм. — Айзава скрывает слово ≪бред≫ в кашле, так как Яги опять может обидеться. Господи, как же с ним… неудобно. Ему приходится постоянно подбирать слова, чтобы не быть слишком резким и грубым с Тошинори. — бессмыслица. Я не мог проверить неверно. — Посмотри. — Настаивает блондин, передавая работу в руки Айзаве. Тот внимательным взглядом пилит напечатанные буквы и обведённые ответы, сравнивает их со своим листочком с ключом на ноутбуке в отдельном окне и медленно прищуривается. Тошинори наклоняется вперёд, чтобы увидеть его лицо в этот момент. Момент осознания. Айзава, после, пилит таким же взглядом и лицо Яги, закатив глаза. Чёркает свою ошибку и исправляет работу на четыре. — Пиши… Киришима, пятьдесят семь баллов, оценка четыре. — Недовольно бормочет он, хватая с колен блондина уже проверенную стопку, чтобы снова её пересмотреть. Каким-бы строгим преподавателем Айзава ни был, он не хочет валить своих же учеников. Особенно, когда, хвала господи богу, у Киришимы такая хорошая оценка. К тому же, за тот ответ, в случае, если он был правильным, полагалось большое количество баллов, которое влияло на оценку. — Дай я перепроверю эти. Суть взаимной проверки заключается в том, чтобы выявить ошибки предыдущего человека, которые тот не заметил, но Айзава решил на это наплевать. Он проверил эту первую стопку, отдал её Тошинори, который в свою очередь тоже перепроверил, но теперь у брюнета засела настойчивая мысль, что он ещё где-то допустил подобную ошибку. — Конечно. Всё сопровождается шелестом бумаг. Айзаве нравится эта, по своему особенная, спокойная атмосфера. Если не считать кипящих от некоторых тупых ответов в тестах мозгов, то да, тогда можно было бы насладиться тёплым, уже летним днём. Как никак, но все первокурсники — шестнадцатилетки, и пусть Академия и считается высшим учебным заведением, у юных героев нет сессии до середины июня или его конца — как, например, у студентов обычных вузов. Нет, Шота ни в коем случае не принижает старшеклассников обычных школ или студентов из университета, но в конце концов, нагрузка здесь колоссальная. Здесь, несомненно, сложнее. Яги замечает изнемождённый взгляд Сотриголовы, и ему кажется кощунством, вот так лишать героя законного отдыха, но работа сама за себя не сделает. Тем более Шота сам настоял… О том, что Немури и Хизаши весьма непрозрачно намекнули своему отлёживающемуся другу, что для одного Тошинори работы выходит многовато — ему знать необязательно, и Айзава старательно прикрывает это маской заботы. Такой немой, скрытой заботы, спрятанной под фразами ≪Давай разберём результаты итоговых≫ и ≪Мне платят не за то, что я лежу здесь, ничего не делая≫. Слова о том, что его недельный отпуск полностью оплачивается Академией брюнет проигнорировал, ссылаясь на что-то своё. — С тебя хватит. — Наконец, вздыхая, выдаёт блондин, и забирает ноутбук у Айзавы. По отчёту в ворде тянется длинная полоса из случайных символов, которые были напечатаны зажавшими клавиши клавиатуры пальцами, и Шота недовольно косится на Яги. — Тебе нужно отдохнуть. Айзава закатывает глаза и с шлепком кладёт недосмотренную кипу слева от себя на тумбу, потирая пальцами переносицу. Преподаватели ЮЭЙ задерживаются с процессом проверки ещё около недели после окончания учебного года, поэтому нервы студентов не отпускают до того момента, как каждый классный руководитель не опубликует отчёт со сводом всех результатов. Но сейчас Айзаве было интересно услышать о практическом экзамене из уст одного из принимающих. Тошинори, в силу обстоятельств, не мог участвовать непосредственно в процессе как, например, партнёр для боя, поэтому он находился в обзорной комнате и выписывал по особой балловой системе оценки за каждый этап экзамена. Саму суть испытаний держали в тайне до самого конца, и как раз через день после того, как Сотриголова загремел — иначе сказать нельзя — в госпиталь, должно было проводиться собрание с обсуждением всех деталей, и он на него не попал. Зато попал Яги, но повода поинтересоваться как-то не доводилось, а Айзава не любитель пустой болтовни. В человеке он ценит его с ним молчание, ему намного комфортнее в тишине. Спокойной, уютной. И щемящая забота Тошинори выбивает в этот момент из его лёгких воздух. — В этом году экзамены значительно отличаются. — Уйдя в свои мысли, достаточно, чтобы смотреть в пустую точку перед собой, но недостаточно, чтобы полностью абстрагироваться, Айзава негромко начинает свою мысль. Тошинори садится, откладывает свои бумаги (когда они уже закончатся?) в сторону, и встаёт с постели, освобождая половину, и Шота выпрямляет правую руку и ногу на своей законной половине койки, когда блондин отходит попить воды. — Ты прав, — соглашается Яги. — Какие вступительные были, когда поступал ты? Тоши слабо, загадочно улыбается, оборачиваясь на Шоту через плечо. Выглядит как с обложки глянцевого журнала — замечает Шота. Волосы всё такие же золотистые, как пятнадцать лет назад, когда он, да и в целом вся страна, увидели на телеэкранах дебют нового Про-героя — Всемогущего. — Боюсь, на эту информацию наложено щедрое количество цензуры. Медленно поднимающаяся и, в конце концов, выгнутая бровь Айзавы показывает его заинтересованность в этом вопросе. — Да ладно. На моих вступительных мы… — Глаза Шоты резко раскрылись — до этого он сидел с выражением скепсиса, но сейчас там было что-то похожее на тоску и боль. — Мы ломали роботов. Прошло пятнадцать лет — первогодки снова делают это. История циклична. — Однако он быстро взял себя в руки. — Ты так хочешь узнать ответ? — Яги улыбается немного шире, прикрывая рот рукой. На уголках его глаз появляются так называемые ≪паучьи лапки≫ — и это значит, что эмоции настоящие. Вот только Шота в ум взять не может, что такого забавного он спросил. Старший мужчина медленно открывает настежь окно, и приятный шлейф лета и еды из столовой с нижнего этажа доносится до обонятельных рецепторов второго за считанные секунды, и Яги спокойно улыбается. — Да, я хочу. — А мне становится всё труднее и труднее скрывать эту тайну! Ты такой настойчивый, Айзава. — Говорит весело Всемогущий, смеясь. Айзава на это закрывает глаза и сползает по постели ниже. — Ха-ха-ха… Что же, скажем так. Двадцать пять лет назад Академия была менее гуманна к первогодкам на вступительных экзаменах. Много юношей и девушек не прошли! В то время был пик преступности. — Ты говоришь как старик. — Мужчина улыбается уголком губ, сложив руки на груди, чем вызывает очередной заливистый смех у Тошинори. — Ну Шота, я и есть старик! — Хах, и сколько же тебе лет? — Ты уверен, что хочешь потратить свой вопрос на это? — С лукавой улыбкой спрашивает блондин, уперев одну руку в бок. Айзава встаёт, быстро подходя к нему. — А какого чёрта я должен спрашивать у тебя право на вопросы о личной жизни? — Айзава улыбается, но больше это похоже на игривый оскал. Когда он так прищуривает глаза, это придаёт его выражению лица какой-то особый шарм. Скорее даже сексуальность под слоем тайны. Шрам под правым глазом ничуть не уродует, а придаёт мужественности. — Молодой человек, полегче, у меня есть парень. — Тошинори ухмыляется, когда Шота сокращает последний метр между ними и заставляет его упереться поясницей в подоконник. — Шота? — М? — Айзава лениво ведёт плечами, вытаскивая руки из карманов. — Ты сильно удивишься, когда узнаешь, что я старше почти на треть? — Не особо. — Улыбка на его лице становится мягче. Яги стоит спиной к окну, поэтому весь свет падает на Айзаву. Он так забавно щурится от этого. — Мне за сорок. — Какая неожиданность, Тоши. Тошинори фыркает, на секунду отводя взгляд. Это, оказывается, так приятно: ощущать телом другого человека, который тебя любит не смотря на то, что ты некогда Символ Мира. За то, что ты — Яги Тошинори, обычный человек. Это даже смешно, но он часто думал о том, что из всех людей в Японии он выбрал именно Айзаву. Именно Айзаву, с мешками под глазами и катастрофическим недосыпом. С флегматичным выражением лица, любовью к кошкам и своим ученикам, о которой он им никогда не скажет. С нелюбовью к его образу Всемогущего. Яги думал, что никогда не найдёт такого человека, а тем более влюбится в него. Утонет в этом чувстве. — А точнее? — Меньше сорока пяти. Наконец, получив удовлетворительный ответ, Шота кладёт прохладные ладони на скулы Тошинори и тянет его на себя, потому что это легче, чем тянуться самому. Губы мягко касаются чужих губ, а Яги почти спокоен — только слабый румянец появился на лице. Но в общем и целом, это приятно и комфортно для них обоих. Особенно — когда Айзава инициатор, и он абсолютно точно более компетентен в вопросе поцелуев, нежели Тошинори.***
Через несколько минут, покончив с нежностями, Шота возвращается в постель, потому что у него вообще-то постельный режим. Яги остаётся на том же месте, и повернувшись лицом к улице, спустя пару секунд удивлённо хмыкает и кому-то легонько машет рукой — и Айзава даже может предположить кому, так как в это время студенты как раз выселяются из общежитий, чтобы вернуться к семьям — после чего быстро вынимает из кармана телефон, начиная просматривать сообщения и печатать в ответ. В полной тишине, лёжа с закрытыми глазами, Шота может слышать вибрацию клавиатуры на телефоне, пока Тошинори набирает длинный ответ (Да кому он там написывает?), и уже через пол минуты мозг обдурён жаркой, манящей теплотой из внешнего мира, и тело сковывает тяжёлая лень пролежать так ещё пару часов, даже про работу как-то забыл. У Тошинори состоялась короткая, но весьма информативная переписка: 17:09 — Мальчик мой, ты хотел что-то спросить?17:09
— Здравствуйте, Всемогущий! Да, я хотел поинтересоваться, как там Айзава-сенсей. Некоторые ребята уже разъехались по домам, или с семьями в другие города, или в отпуск, или за границу или… Ох, так вот, не все смогут прийти, но мы планировали собраться группой и навестить Сенсея, но Целительница не даёт никому точных ответов, поэтому… Я решил спросить у Вас, вы же… близки с Айзавой-сенсеем.
Действительно длинный ответ, к моменту прочтения конца которого у Яги вырвался нервный кашель, благо, без крови, но он буквально задыхался от смущения. Айзава слегка приподнял веки — проверить, всё ли с ним в порядке. Боже, у него такое чувство, что его… сын пытается принять, что у его… отца, есть… парень. Чёрт возьми, так оно и есть. И Яги чертовски неловко. Юный Шинсо, должно быть испытывает что-то похожее, хотя Тошинори никогда у Айзавы про это не спрашивал. Но мальчикам, определённо, необычно принять, что их наставники и, практически, отцы, сходятся, и они, фактически, становятся сводными братьями… Всемогущий ведь заменил ему отца, а Шота видится с Шинсо семь раз в неделю по несколько часов. У Тошинори начинают гореть скулы, но он списывает всё на то, что стоит лицом прямо к солнечной стороне улицы. 17:11 — Мы с Айзавой (сейчас это уже приобретает несколько другой смысл) проверяем ваши тесты, поэтому на ближайшие несколько часов для посещения палата закрыта. Но ты можешь написать мне вечером, Изуку. Я уверен, он будет счастлив вас всех видеть. И (Тошинори сомневался спрашивать), как там юный Шинсо? Боже, Изуку показалось это таким милым — то, что Всемогущий интересуется про Шинсо. Ведь у них четверых теперь некоторая особенная связь. Да, они определённо будут видеться чаще, чем положено одногруппникам, находясь в компании своих наставников. Мидория считает чуть ли не весь свой класс одной большой семьёй, но с Хитоши у них… особенные отношения. Но теперь встаёт вопрос, как это объяснить Тодороки. Ах да, они же начали встречаться несколько дней назад.17:11
— Спасибо за ответ! Мы постараемся лишний раз не раздражать Сенсея. А Шинсо… Не знаю, как сказать, но возможно он не в порядке. Он находится в топе десяти лучших студентов первогодок и топе пятнадцати из всех трёх курсов, но он выглядит разбитым. Говорил, что написал Айзаве-сенсею пару сообщений, но больше не надоедал.
Что-то знакомое. Айзава говорил, что на свой телефон сохраняет минимум контактов и скачивает по минимуму мессенджеров, чтобы уведомления и сообщения лишний раз не дёргали и не отвлекали. В списке контактов у него некоторые из Про, которым он может внезапно понадобиться на какой-нибудь опасной операции; Гран Торино, который в последнее время стал особенно часто интересоваться о графике занятости Сотриголовы, чем Шота с Яги и поделился, вызвав у последнего странное тянущее чувство где-то на подкорке; сам Тошинори; очевидно, Ямада с Немури — эти двое всегда в комплекте, и Шинсо. Его любимчик Шинсо, ведь кроме него, свой номер телефона Айзава никому не говорил. 17:12 — Спасибо, мой мальчик. Я попрошу Айзаву, чтобы он поговорил с ним, я беспокоюсь за него. Он переходит в ваш класс со следующего учебного года. Это, кстати, официально, уже готовы все бумаги. Можно было бы поставить ободряющий смайлик, но Яги не знал, где на клавиатуре можно найти раздел с эмоджи, и тяжело вздохнул. Нет, он не был из тех стариков, которые не разбирались в электронике. Просто у него какая-то навороченная модель телефона, которая недавно пришла ему курьером — крайне восторженным своим получателем курьером — из его же собственного офиса MightTower, как подарок от агентства. Звучит до глупости абсурдно, но приятно. Агентство и главный офис Всемогущего не закрылся даже после отставки Про-героя вот уже как полгода. Оно переклассифицировало себя в сферу менее медийную, и теперь сотрудничает с полицейским департаментом Японии, а у Яги появилось больше поводов встречаться со старым лучшим другом детективом Тсукаучи, по рабочим, и не очень, вопросам. Он скучал по нему. В последний раз они косвенно общались через Гран Торино, когда Айзаву вызывали в изолированную на дальнем острове тюрьму Тартарус для того, чтобы поприсутствовать на допросе с задержанным Курогири из Лиги Злодеев, и… Айзава больше ни словом об этом не обмолвился. Всё сметал под общую гребёнку ≪Это был обычный, чёрт его возьми, допрос, отстань.≫, когда его расспрашивали другие преподаватели. Мик и Полночь, на удивление, молчали, и вели себя очень осторожно с Шотай всю следующую неделю. На нём не было лица. Яги хотел помочь, спросить, в чём дело. Айзава выстроил вокруг себя стену Тартаруса. И всё что там было в тот день, останется за теми стенами. По крайней мере, Тошинори не считает, что на данный момент между ними настолько доверительные отношения, чтобы спрашивать у Айзавы про нечто столь… болезненное и травмирующее, по всей видимости. Блондин несколько секунд смотрел на свой мобильник, медленно скользя взглядом по пальцам, погрузившись в не самые приятные мысли. Решив как-то от них отвлечься, он потряс головой. Светлые золотые пряди полетели в стороны, и Яги торопливо убрал их за уши, читая пришедший ответ.17:14
— Это потрясающе, Всемогущий! Я могу рассказать ребятам об этом? Мы как раз собираемся отметить оставшимся составом окончание учебного года скоро.
Возможно, уточнение писать не стоило. Тошинори понимал, как там подростки могут отмечать. Клуб, алкоголь, и неконтролируемая родителями ночь. Всемогущий мысленно призвал к благоразумию будущих героев и закатил глаза с добрым, но серьёзным смешком. 17:15 — Пока не стоит, Изуку. И не напивайтесь там. От последнего у Мидории густо покраснели щёки. В это время он прогулочным шагом шёл к своему дому с большим рюкзаком самых важных вещей за плечами — на время летних каникул можно было переехать в родительские гнёзда, но несколько студентов всё-таки оставались в общежитиях. Кто-то из-за того, что изначально жил в другом городе, а до конфликтов с Лигой обосновался у знакомых или родственников, а кто-то просто не хотел покидать уже ставшие родными за полгода стены, да и семьи жили в шаговой доступности. Изуку же требовалось двадцать минут спокойного шага, чтобы преодолеть путь от учебного заведения до дома, и половину этого времени он чатился со Всемогущим. Многие прохожие узнавали его даже без формы ЮЭЙ, что было безусловно приятно, но теперь стоит беспокоиться о своей медийности, думать, во что одеться при выходе на публику, всегда держать лицо, ведь, объективов камер хоть и нет, но есть множество любопытных глаз и телефонов их обладателей. А ещё стоит побеспокоиться об их общении с Тодороки, ведь… он пока не планировал кому-либо говорить об этом. Даже лучшие друзья, Тенья, Очако и Асуи не в курсе. Зелёноглазый юноша чуть не роняет телефон от последнего предложения. Да он…да они… да все же… А, точно, он будущий Символ, он не должен вести себя так безрассудно. Хотя хотелось. Разок. Позвав Шинсо, они с ребятами, чисто гипотетически, могли бы заказать себе самый крепкий алкоголь, но никто не собирается использовать Шинсо и тем более его причуду в собственных целях. Однако Хитоши иногда думает совсем по-другому.***
Хитоши может себе купить алкогольное пиво, энергетики и пару пачек сигарет. Пару — потому что больше будет слишком палевно, а приходить к родителям с табелем оценок и пропахнущим насквозь куревом — не лучшая идея. Поэтому Шинсо говорит маме, что остаётся на лето в студгородке, но приедет домой в ближайшие несколько дней повидаться. Ненавязчиво интересуется, есть ли отец дома и даже не удивляется, когда слышит отрицательный ответ. Но мама говорит, что рада его видеть в любое время, даже если папа на работе и не всегда успевает. Блять, да он всё время в этой больнице, мам, хватит прикрывать его. Он любит своего отца, но иногда очень злится на него. Не может освободить пару дней, чтобы провести их с семьёй и сыном? Ну и пусть работает себе дальше. Не очень-то и хотелось. Парень решает, что после вчерашнего приступа, когда собственное тело не слушалось и несколько часов металось по кровати, лихорадочно глотая успокоительные и выходя на балкон каждые пол часа, чтобы покурить, сегодня брать сигареты в рот точно не стоит, ведь он хотел навестить сенсея. А ему будет откровенный и прямой пиздец, если он что-то учует. А он учует. Собственные демоны что-то шепчут из углов комнаты с закрытыми наглухо шторами и дверью на щеколду, хоть так и нельзя. Шинсо хер класть хотел. Ему нужно лишь изолироваться от мира на день другой, отоспаться как следует и, наконец, провести это лето так, как хотел весь учебный год. А именно — ничего не делать. Демоны громче шепчут из тёмных углов. Из-под стола, из-за спортивной сумки, за шторами, в шкафу, с потолка, за спиной, в голове. Он переходит в класс героев, и, если Хитоши хочет хотя бы их нагнать, ему нужно усердно тренироваться, чтобы на втором курсе ещё больше углубиться в учёбу. Ну и чтобы не опозориться как на проходных. Если за лето он улучшит навыки и технику, то с Айзавой-сенсеем тренироваться будет легче, и он не будет вставать каждый день с разрывающимися от боли мышцами. Но зато какой прогресс за восемь месяцев — он может уложить Айзаву на лопатки и даже схватить его за руку лентами. Правда, только если он вытянет руку и будет ждать, пока Хитоши сделает это правильно и туго. Потому что если из такого захвата выберется Айзава, то и смысла в овладении Шинсо оружием захвата нет, и освободиться сможет любой злодей, чуть сильнее Сотриголовы. Шинсо зевает и растягивается на кровати, случайно скидывая ногами вчерашнюю одежду с кровати. Поворачивает голову в сторону и видит полнейший хаос на столе — он заставлен пустыми кружками, в которых раньше был ароматный бодрящий кофе, и пустыми банками энергетиков, из которых уже несёт чем-то разлагающимся сладким; на подоконнике — беспорядочными кучами лежат тетради и различные толстые папки; на полу — срач бедственного масштаба. К четырём часам дня уже пора бы встать, привести себя в порядок и поесть. А. Ну и сходить к сенсею, но перед этим сделать ещё множество трудных и непосильных задач. Например, найти где-то в своей комнате мазь от ушибов и применить её по прямому назначению — вчерашний экзамен не мог не обойтись без синяков на его теле, отнести грязную одежду и спортивную униформу в прачечную, потому что после вчерашнего экзамена она кое-где порвана и вся в земле; сходить в ателье, чтобы перешить форму ЮЭЙ, так как эта стала мала в плечах — и Шинсо даже в некотором роде счастлив это осознавать: все его труды отобразились внешне в виде увеличенной мускулатуры. Основная уборка в комнате, очевидно, и ещё несколько мелких забот. Хотя, насчёт формы можно и через несколько недель сходить — уже на одну проблему меньше. Иногда Шинсо хочется натурально сдохнуть. Но сейчас он решает собрать последние крошки самодостоинства и, возможно, поесть — потому что его навыки готовки не больше способностей Айзавы. Их общий максимум — яичница с беконом и кофе.***
Ближе к шести часам вечера Айзава с Тошинори заканчивают проверять тесты и обсуждение физического испытания. Конечно, как-всегда отличились Бакуго, Мидория, Тодороки и, (наконец-то) Шинсо. Шота чувствовал себя как гордый отец, но был приятно удивлён, узнав от Яги, что его малец хорошо управляется с оружием захвата. У самого Айзавы ушли на это годы, а Шинсо достиг определённого уровня уже спустя несколько месяцев. Жаль, конечно, что сам он этого не увидел. Чувствует себя каким-то предателем… И даже вполне логичные и очевидные вещи о том, что он физически не имел возможности прийти и посмотреть — не отпускают мозг из вихря накручивания. — Не хочешь поспать? — Интересуется Яги, наклонив голову чуть в бок, внимательно наблюдая за тем, как Айзава ест. Убедиться в том, что его мужчина нормально питается он мог очень редко, исключением являлись те случаи, когда Тошинори сам приносил Шоте и Хитоши бенто вечером — а вот то, чем они питались до этого весь день, оставалось загадкой. Шота тихо мычит, и непонятно, выражает ли этот звук согласие, поэтому Тошинори мягко улыбается и продолжает не сводить взгляда, но это не выглядит жутко. — Хочу. Но я жду Хитоши, нам нужно с ним поговорить. Вот оно. Момент, когда можно спросить на тему, и чтобы это не выглядело как докучательство. — Что-то случилось? Изуку говорил мне, что юный Шинсо выглядел подавлено последние несколько дней. Айзава мысленно вписывает себе мощный удар ладонью по лицу. Блять, это из-за него. Он же видел удалённые сообщения от Шинсо, видел два пропущенных, но так и не перезвонил, делая пометку в голове, что займётся этим позже. Не занялся. Забыл. Телефон резко оказался в его руках, а после открылась переписка с Шинсо. Шота замер, точнее, его пальцы. Что написать? ≪Извини, я видел, что ты звонил и писал, но забыл? ≫ или ≪Мне было так дерьмово, что все жизненные ресурсы я тратил на проверку работ вместо того, чтобы спросить, как ты? ≫. Оба варианты одинаково дерьмовы. — Шота? — А? Да. Нет. Я не знаю. — Пробормотал он, согнувшись над своим телефоном, а пальцы отказывались разгибаться и что-либо печатать дальше кроме ≪Привет, Шинсо.≫. — Нет. Я хочу извиниться и сказать, как я им горд. Что он заслуживает кого-то более ответственного и заботливого, чем я. Что я невероятно счастлив, что он мой сы-… ученик. — Айзава неловко кашляет, и со вздохом кладёт телефон экраном вниз на кровать рядом с собой. Да что ж за срань. Как можно было так оговориться? Он просто его тренер. У Шинсо полная семья и есть отец, который его любит. Айзава не смеет даже гипотетически метить на это место. Шинсо стоит сбоку от дверного проёма в его палату. — Что я, вероятно, недостаточно его хвалю, но он большой молодец. И всё же он делает шаг вперёд из тёмного коридора. Хитоши останавливается через два метра от своего изначального местоположения, и смотрит на мужчин, а конкретно — на Айзаву, с удивленным выражением лица, его брови медленно и мягко поднимаются вверх. Во рту у него ярко-оранжевый фруктовый лёд, который он держит одной рукой, а в другой — пачка сухариков, видимо, парень сразу после магазина. Жрать было охото неимоверно. Шота широко раскрывает глаза в таком же ужасе, осознав, что Шинсо всё это мягкотелое дерьмо слышал. Хотя… Нет, ладно, не такое уж это дерьмо, но определённо что-то слишком искреннее и откровенное. Взглядом он так и говорит ≪иди-ка сюда, засранец.≫. И он подходит. Медленно так, нарочно растягивая момент неизбежного, и гадает, что же Айзава скажет первым. Оторвёт ухо или вырвет ноготь. Тошинори старается слиться со стулом, на котором он сидит, чтобы не прерывать этот момент, ибо попытайся он выйти сейчас с каким-то нелепым оправданием — было бы похоже на дешёвый спектакль. Как только Шинсо останавливается достаточно близко, Айзава, находясь в сидячем положении, резко протягивает руку к лицо Хитоши и берёт за прядь торчащих непричёсанных волос, — Хитоши даже не потрудился расчесать это стихийное бедствие, — тянет студента к себе, останавливая его лицо в нескольких сантиметрах от себя, глядя с особой пристальностью. — Опять курил, засранец? — Зловеще грохочет он на самое ухо Шинсо, и тот испуганно проглатывает ком в горле. Не отвечает. — Я говорил тебе, что если ещё раз почувствую эту мерзость, ты живым не уйдёшь? — Шинсо хочется почти нервно смеяться. Он с трудом, действительно колоссальным трудом, сдерживает себя, чтобы даже тень улыбки не проявилась на его лице и сухих, потрескавшихся губах. Минуту назад Айзава-сенсей заливал здесь, как он его любит и гордиться, а сейчас чуть ли не грозит вырвать своими необычайно сильными после недели болезни пальцами ему прядь волос, из-за чего болезненная пульсация пронзает висок и правый глаз. Ладно, он больше не сдерживается. — Чего смеешься, Хитоши? Хитоши? О господи, Хитоши. — Извини, сенсей. — Шинсо сложно говорить, потому что его грудная клетка трясётся от смешков через каждое слово, и сенсей цокает, отпуская наконец кохая. Парень выпрямляется и, жмурясь, потирает висок. — Нервы ни к чёрту. — Говорит он, словно пытается оправдаться. То ли из-за запашка курева, то ли из-за своего тупого беспричинного смеха. И с точки зрения адекватности он молится, чтобы Айзава подумал про первое. Но в душе он знает, что дурка по нему плачет. Он делает шаг назад и прижимает руки вдоль тела, делая лёгкий поклон, здороваясь с Айзавой и Тошинори по очереди. Старший мужчина слабо улыбается и легонько кивает, придавая своему присутствию здесь меньше значения и как-бы говоря ≪не обращай внимания на меня, мой мальчик≫. — Ну так?.. — Медленно разжёвывает он, словно говорит с пятилетним ребёнком, и выкидывает деревянную палочку от мороженного в мусорное ведро рядом с койкой сенсея, попутно открывая пачку сухариков. К чёрту всякое дерьмо — он не ел со вчерашнего вечера, а сейчас уже восемнадцать тридцать. — Я, вроде, предупреждал, что… — Старается как можно более аккуратно Шинсо, так как уверен, что Айзава-сенсей выглядит так, будто не ожидал его прихода. Но Айзава не перебивает, скорее, из соображений поиздеваться над парнем. — Что я приду пораньше? Я написал. — Для тебя это действительно пораньше. — Вспоминает Шота, исходя из того, что последнее время пребывания Хитоши в сети датируется четырьмя часами утра. — Я спал. — Справедливо. — Сенсей соглашается. Они оба по-особенному относятся к этому, несомненно, роскошному процессу. Через ещё несколько секунд он добавляет: — Ты видел мой табель успеваемости? Для слуха Тошинори так странно слышать, что студент обращается к преподавателю на ≪ты≫. Но он, похоже, не знает, насколько у них доверительные отношения. Шота кивает. Да. — И табель, и рейтинг, и практический экзамен. Хочешь, чтоб я похвалил тебя? — Шинсо, неожиданно решительно кивает, сжимая одну руку в кулак. Сам бы он этого никогда не сказал, но на то есть причина. — Молодец, Хитоши. Ну наконец-то. — Я тобой горжусь. Я рад, что ты мой студент. И теперь не формально, а официально. Всё то грёбанное дерьмо, через которое тебе пришлось пройти — было не зря. Когда я только встретил тебя, ты был лишь котёнком, который не умел пользоваться собственными когтями и причудой, но посмотри на себя сейчас. — Айзава улыбается. — Ребёнок с опасной причудой, который смог ею овладеть. Господи. Шинсо чувствует, будто ему пробили солнечное сплетение с ноги, но это несомненно приятная боль. И нет, он не мазохист. И это точно не рука Айзавы тянет его вниз сесть рядом. — Топ пятнадцати из всех студентов академии. Понимаешь, Хитоши? Ты обошёл большинство гребаных второкурсников и третьекурсников за один чёртов год. — Из парня вырывается несколько дроблённых смешков. Словно рикошетная очередь из пулемёта, но очень тихая, скромна. Стрелок достаточно умён, чтобы оценить ругательства как юмор, и ему плевать, что это слышит Всемогущий. — Знаешь, в твоём возрасте я был тем ещё слабым куском дерьма, и я рад, что ты меня обошёл. Это значит, что в следующие два года ты станешь ещё лучше и сильнее. И я приложу все свои силы, чтобы слепить из тебя достойного героя, клянусь. — Чёрт, Айзава… — Бормочет Хитоши, опуская голову максимально вниз, пряча лицо. Возможно, краснеет. Айзава кладёт ему ладонь на фиолетовую макушку, шикает, и говорит заткнуться. — Последние полгода от меня было мало толку. После нападения в комплексе симуляции непредвиденного, — Шота сглатывает вязкую слюну, вспоминая, как монстр вколачивал его в бетон и выкручивал сломанные руки на глазах умирающих от страха первогодок, — я утратил некоторые физические способности. — Это мягко говоря о том, что его правая рука теперь не может полностью согнуться в локте из-за стягивающего её шрама, а также сокращение времени действия причуды и ухудшение зрения. — И упала моя эффективность как учителя. И, несомненно, в своих результатах большой вклад имеешь ты. Не будь у Шинсо такой большой выдержки, он бы уже заплакал, потому что такие речи подобны тому, когда Всемогущий общается с Изуку. Он медленно сжимает и разжимает пальцы на своих коленях, когда Айзава замолкает и ждёт, чтобы Шинсо посмотрел на него. — Так что выкинь всё дерьмо из своей головы. — Решительно говорит сенсей, когда их глаза встречаются. — Иначе я его выбью из тебя. Шинсо понимает, что это значит, и улыбается. И Шота еле слышным шёпотом добавляет ≪потому что я всегда, чёрт возьми, буду с тобой, Хитоши. Ты можешь мне довериться.≫ Это значит, что Айзава готов выслушать все его жалобы, проблемы и нытьё. Но Шинсо знает, что одна из наиболее значимых причин того, что сенсей выбрал именно его — то, что он не ведёт себя как обычный подросток со своими проблемами и жалобами на жизнь. Со своей причудой ему пришлось повзрослеть очень рано. Некоторые завистники из других классов до сих пор кличат его героем со злодейской причудой. Айзава может его понять. Ему тоже пришлось рано повзрослеть, но по другим причинам. Он тоже привык — закопать все эмоции глубоко внутри, чтобы не мешали жить. Однако всё спрятанное для глаза внутри организма — либо выходит наружу, либо отравляет изнутри. Шота приподнимает одну руку и, к чёрту гордость, подаётся вперёд и обнимает Шинсо. Парень медленно, кажется, шокировано или испугано, выдыхет, и пропускает руки за спину мужчине, кладя их на лопатки. Твою ж мать, он обнимался от силы несколько раз за последнее время и не уверен, как долго должно это длится. Три секунды, или пять… Или десять. Айзава отстраняется первым, и Шинсо решает поддаться на знания о физических контактах для таких, как они, наставнику, и спокойно отпускает. Мужчина шутливо морщит нос. — Ну и несёт от тебя. Купил какое-то дешманское говно. Шинсо улыбается и тихо смеëтся, фыркая, почти как кот.